Словарь литературных терминов - прозаизмы

ПРОЗАИЗМЫ. Под прозаизмами обычно понимаются такие выражения в строе поэтического языка, которые взяты из языка разговорного или научного. В таком смысле употреблено, например, слово «прозаизм» Пушкиным в одной из строф отрывка: «Октябрь уж наступил», в которой Пушкин говорит о своем самочувствии осенью.

Я снова жизни полн: таков мой организм

(Извольте мне простить ненужный прозаизм).

Но уже в этих стихах эпитет «ненужный» (а известно, какой точностью отличаются Пушкинские эпитеты) указывает на то, что, по мнению Пушкина, могут быть и «нужные» прозаизмы. И, действительно, в заметке: «О смелости выражений» Пушкин насмешливо говорит о французах, что они «доныне еще удивляются смелости Расина, употребившего слово pavé, помост» и что поэт «Делиль гордится тем, что он употребил слово vache». Уже отсюда видно, что Пушкин признавал условность понятия «прозаизм». «Истинный вкус» замечает он, «состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности». Вот именно «соразмерность» и «сообразность» и решают в конечном счете, является ли то или иное выражение (положение) прозаизмом или нет.

Подходя таким образом к прозаизмам, надо иметь в виду две возможности: 1) есть такие выражения и положения, которые ощущаются, как прозаизмы, безотносительно к тому, встречаются ли они в стихотворной или нестихотворной речи, т.-е. прозаизмы, как нечто по существу противное художественному мышлению, и 2) есть выражения и положения, воспринимаемые, как прозаизмы, только на фоне стихотворной речи.

Что касается прозаизмов первого рода, то следует сказать, что прозаизмами являются всякие отвлеченные положения, не выявляющие целостного синтетического устремления автора. Политические или эстетические раздумья героев известного повествования или самого автора (в художественных произведениях) не будут прозаизмами только в том случае, если они носят печать синтетического мировосприятия автора, если они в соответственном плане отражают это мировосприятие. Дело в том, что прозаическому мышлению свойствен абстрактный подход к известному явлению. Так, химик видит в явлении только его химическую сторону, физик — физическую и т. д. Художник же берет явление в его неразрывно целостном виде. Отсюда понятно, какая должна быть разница между политическими раздумиями политика и подобным же раздумиями, вводимыми автором в художественное произведение. Для первого — политическая сторона известного явления покрывает все остальные его стороны; для второго же она — только одна из частностей этого явления. Художественный образ явления получается лишь в результате слияния таких частностей на фоне некоторого единого начала, характер которого и определяет синтетическое мировосприятие автора. Таким образом, не являются, например, «прозаизмами» этические раздумия героев Достоевского. Эти раздумия представляют лишь один из моментов того сложного целого, которое живописует Достоевский и которое и в общем, и в частностях служит ему для выявления образа его мировосприятия — борьбы в мире добра и зла. Но те же этические раздумия становятся чистейшим прозаизмом, едва только они приобретают самоценность и даются не на фоне некоторого целого, а как выражение односторонней «точки зрения». Мы встречаемся с подобным явлением в разного рода тенденциозно-нравоучительных произведениях... Так разрешается вопрос о прозаизмах первого рода, прозаизмах, так сказать, по существу.

Что касается прозаизмов второго рода, то прежде всего надо подчеркнуть их условность. Так, например, всякого рода научные термины долгое время воспринимались на фоне стихотворной речи, как прозаизм, а между тем существует так наз. «научная поэзия» (см.). Разговорная речь, также изгонявшаяся из стихов, может стать особым приемом «снижения» торжественности языка в пародии (см.) или даже в чистой лирике, как мы это видим в творчестве Ахматовой (см. книжку Б. Эйхенбаума — Анна Ахматова, Петербург, 1923). «Соразмерность» и «соответствие» разговорной речи всему творчеству поэтессы делает ее прозаизмы поэтическими.

Вообще, наблюдающееся за последнее время сближение между стихом и художественной прозой все более и более суживает понятие «прозаизм». Любопытно при этом отметить, что у некоторых художников (Белый и др.) проза приобретает как раз такие черты, которые в стихах нас теперь раздражают: нарочитую гармонизацию звуковую и ритмическую. Современные стихи с их резко подчеркнутым бегством от певучести (реакция против Бальмонтовского, Блоковского и т. п.) и изломанными, еле уловимыми ритмами, становятся, таким образом, как бы «прозаичнее» прозы. Но, несомненно, что поэзия и проза, взаимно оплодотворившись, дадут в результате некоторый сплав, одинаково пригодный для мерной и немерной речи. С этой стороны противопоставление стихов и прозы на наших глазах уничтожается Впрочем уже и Пушкин смеялся над некиим поэтом, который говорил гордо: «пускай в стихах моих найдется бессмыслица, зато уж прозы не найдется». Отмечая различие между поэзией и прозой, Пушкин писал: «Проза требует мыслей и мыслей; блестящие выражения ни к чему не служат: стихи дело другое...». Но к этим словам Пушкин сейчас же прибавляет: «Впрочем и в них (в стихах) не мешало бы нашим поэтам иметь сумму идей гораздо позначительнее, чем у них обыкновенно...». Современные поэты тем менее должны, конечно, бояться «прозаизмов» в виде «идей» и простых разговорных выражений. Наша строгая эпоха — эпоха остролинейной графики, а не мягких красочных мазков и от поэзии в целом (поэтов и прозаиков) она прежде всего требует нового осознания нового мира. Современному поэту, при творческом осмысливании им мира, угрожают следовательно не мелкие прозаизмы языка, число которых будет все более и более суживаться, ибо поэзия все больше становиться жизненным делом, а поэт — участником жизненного строительства. Враги современного поэта — такие прозаизмы, которые превращают синтетическое творчество поэта в аналитику отвлеченных «точек зрения» прозаика, в указанном выше смысле.

Я. Зунделович.

Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. — М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель

Под ред. Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского

1925