ЗВУКОПИСЬ — по Потебне — ономапоэтичность речи. (’'Ονομα —
имя название). Этим именем обозначается такое свойство, по которому речь своей внешней звуковой стороной, сочетанием гласных и согласных характеризует предмет, независимо от того смысла, который вложен в содержание слова. Поэтому ономапоэтические или звукописные слова дают представление о предмете двумя способами: внешней формой слова и внутренней — смыслом его. В словах — квакать, жужжать, мяукать, кукушка, хохот, топот — звуковая форма указывает на то, что квакает лягушка, мяучит кошка, мычит корова и т. д. Если для изучающего русский
язык известно значение слов — лягушка, кошка и корова, — то о смысле приведенных сказуемых он догадается по одной звуковой форме, потому что слова эти носят в себе элемент звукоподражания. Звукоподражательные слова являются словами первообразно-поэтическими. Это обозначает, что они, кроме тропа, свойственного каждому слову первобытного языка, поскольку это слово в момент речи имело особый оттенок значения в сравнении с предшествующим употреблением, указывали еще и на то, какое действие предмет проявлял на орган слуха. Отсюда, казалось бы, легко сделать тот вывод, что все предметы, действия и признаки которых воспринимаются посредством слова, по своему происхождению должны быть звукоподражательными, но такое заключение будет ошибочно. Звукоподражание явлениям живой и неживой природы трудно воспроизводимо, потому что все звуки и шумы, кроме человеческого голоса, нечленораздельны. В мяуканьи кошки, ржаньи лошади, лае собаки, шуме водопада, грохоте мостовой и т. п. шумы так сливаются, что они производят одно слуховое ощущение, которое только по аналогоии с звуками голоса, расчленяется на несколько отдельных шумов. Этим объясняется то, что звукоподражательные слова в различных языках неодинаковы. Не может быть сходства в звукоподражательных словах еще и потому, что между моторными ощущениями движений органов речи и слуховыми установились в каждом языке свои ассоциации и, благодаря этому, каждое слово чужого языка произносится по тем схемам, которые свойственны языку говорящего. Этим объясняются все оттенки чужого произношения, напр., немцев, татар, китайцев и т. п. Если судить, по аналогии, принимая во внимание постепенное стремление детей освобождаться от звукоподражательных слов, навязываемых ребенку взрослыми, вследствие которого он вместо гамка произносит бака (собака), вместо мяу — кошка и т. д., то надо думать, что и в первобытном языке звукоподражание постепенно ослабевало. Оно должно было ослабевать и потому, что корень слова во всех изменяемых частях речи и в неизменяемых, происшедших от изменямых, осложняется суффиксами: ку-ку-шка, мы-чать и т. д. Вместе с тем по особым законам, различным для каждого языка, происходит изменение коренных звуков, слова. Т. о., греч. слово βου̃ς, лат. bos, русск. и слав, бык по своему строению звукоподражательное, но об этом мы узнаем только из сравнительного анализа, путем привлечения методов, свойственных сравнительному языковедению.
Благодаря тому, что звуки и шумы, образуемые в полостях рта и носа, часто не совпадают с шумами и звуками природы, а также и тому, что в каждом языке образуются свои артикуляции (свои уклады органов речи), — вследствие этого образуется субъективная ономапоэтичность слова. Для нас является звукоподражанием гром, для римлян tonitrus, для немцев Donner, для нас звукоподражание — топот, для немцев — Stampfen. Из этого мы видим, что каждый язык пользуется для звукоподражания своими средствами.
Что касается ономапоэтичности связной речи, здесь нужно различать: 1) ономапоэтичность звуков и 2) ритма. Первая зависит от инструментовки речи, вторая от темпа. Инструментовка может быть прямая и косвенная. Прямая инструментовка состоит в том, что звуки слова соответствуют действию предмета. Причем название предмета или действия может быть или ономаноэтическим, или же слова, имеющие другое значение, своим звуковым составом могут только указывать на предмет или действие, но не обозначать его. Чаще всего речь строится так, что звуковая идея ономапоэтического слова входит в звуковой состав других слов (см. Аллитерация). Приведем пример. В поговорке «от топота копыт пыль по полю несется» слово топот — ономапоэтическое: звуками т, и, т передается идея слухового ощущения; в слове — копыто, взятом отдельно, этой идеи нет, но она усиливается благодаря повторению согласных и новому согласному к. Приведем пример на второй случай. Слова, не имеющие никакого отношения к ономапоэтичности, благодаря повторению и аллитерации делаются ономапоэтическими:
О, как, о как
Нам к вам,
О, боги, не взывать.
(Сумароков).
Слова «как» и «к вам», взятые отдельно, не имеют отношения к кваканью лягушек, но в связи они характеризуют это кваканье.
Другой пример из Шантеклера Ростана, в переводе Щепкиной-Куперник:
ХОР ПЧЕЛ.
Жужжа, кружим,
Кружа, жужжим,
Мы из жасминов жадно пили,
Потом летим к цветам чужим.
ХОР СОВ.
Ух, ух, ух!
Шипи и трещи и сипи-и-и-и,
И мяукай,
Ухай, вой, улюлюкай,
Запугивай адской мукой.
Ух, ух, ух!
Ономапоэтичность, построенная на косвенной инструментовке, состоит в установлении связи между слуховыми ощущениями и другими — зрительными или моторными. Пример из Шантеклера:
ХОР ОС.
Реет рой, рой резвых ос
Над грядой румяных роз;
Под игрою ранних рос
Нежно рдеют ризы роз.
Здесь звук «с» свистящий, как бы режущий, ассоциируется с жалом осы.
Ономапоэтичность ритма сводится или к быстрому, или медленному его течению. Примеров мы приводить не будем: их можно подыскать на любой странице у наших поэтов. Ритм иногда сочетается с ономапоэтичностью, например, в пословице — «тише едешь, дальше будешь».
Ив. Лысков.
Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. — М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель
Под ред. Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского
1925
