Энциклопедия культурологии - пропп

Владимир Яковлевич (1895-1970) филолог-фольклорист, теоретик искусства. Окончил историко-филол. ф-т Петербург, ун-та в 1918, с 1938 проф. Ленинград. ун-та.

В соответствии со своим планом историко-типол. изучения фольклорной волшебной сказки П. в 1928 опубликовал “Морфологию сказки” (структурно-функциональное описание сказочного сюжета), а в 1946 — работу “Истор. корни волшебной сказки” (о генетической связи сказки с этногр. действительностью, об обряде инициации как основе объяснения сюжетной схемы волшебной сказки). В 1955 вышла кн. “Рус. героич. эпос”, утверждавшая глубинную связь русских былин с более древними, “догос.” формами эпоса, в 1963 — монография “Рус. аграрные праздники”. Посмертно изданы сб. ст. “Фольклор и действительность” (общие и частные вопросы специфики фольклора, закономерности фольклорных форм отражения действительности) и учебный курс “Рус. сказка”. П. также читал курсы по теории комического. Итоговая оценка трудов П. обеспечивает ему место наиболее выдающегося специалиста-теоретика в рус. фольклористике 20 в.

Работа “Морфология сказки” занимает особое место в наследии П., выводя его за пределы собственно фольклорных исследований на стезю методол. открытий, существенных для всей гуманитарной науки 20 в. Подвергая членению сюжеты волшебных сказок, выбранных по указателю сюжетов Аарне-Томпсона, П. обнаруживает, что составляющие их мотивы не могут соединяться произвольно, но должны быть обобщены в ограниченное число действий-функций, приписываемых ограниченному же числу персонажей, и расположены в опр. порядке. 32 функции (от отлучки и недостачи до наказания и свадьбы) и 7 персонажей (антагонист-вредитель, даритель, помощник, царевна, отправитель, герой, ложный герой) образуют структуру мета-сюжета волшебной сказки, к-рую можно упрощенно схематизировать сл. образом: возникновение недостачи в результате нарушения запрета и действий антагониста-вредителя — введение в действие героя персонажем-отправителем — победа героя над антагонистом при участии дарителя и помощника, восполнение недостачи — разоблачение ложного героя и награждение истинного героя с участием “царевны”. Для описания конкр. вариантов сюжета П. применил формальную запись.

Открытие П. состоит в том, то, во-первых, функциональный анализ (определение функционального значения элементов сюжета) убедительно и очевидно показывает присущую данному типу текстов инвариантную структуру сюжета, во-вторых, позволяет в связи с этим предположить, что именно структурные соотношения (инвариантный аспект формы, композиция функциональных элементов) являются наиболее значит, факторами, определяющими специфику данного явления (культурной формы в общем случае, жанра повествоват. фольклора в данном случае). Следовательно, именно структурные соотношения представляют собой важнейший материал для прояснения смысла этой специфики. Работа П. в отличие от предыдущих вариантов анализа волшебной сказки представлялась исчерпывающей, т.е. показывала принципиально ограниченный набор элементов и правил их действия (скорее, “грамматику”, чем “морфологию”), делая его анализ системным и уподобленным лингвистич. анализу как ведущему методу в пределах системно-семиотич. подхода в целом.

Т.о., эта работа, к-рая оказалась первым успешным и убедительным образцом конкр. структурно-функционального анализа, не могла не оказать большого влияния на его дальнейшее развитие. Однако именно поэтому адекватная оценка ее значения требовала складывания соответствующих историко-культурных обстоятельств. Хотя заложившая принципиальную возможность развития структурных исследований, ориентированная на новую соссюровскую лингвистику и истор. поэтику А.Н. Веселовского, работа русских формалистов уже имела в то время значит, успехи, понадобилось еще около 30-ти лет на то, чтобы в зап. науке, в связи с развитием структурной лингвистики, семиотики, теории текста, теории коммуникации, культурологии, сложилась ситуация, в к-рой англ. перевод “Морфологии сказки” в 1958 оказался значительнейшем явлением (ранее она отмечалась практически только в работах P.O. Якобсона). Книга оказала влияние на общее развитие франц. и амер. структурализма (Барт, Тодоров, Г.Принс и др.). Обнаруживается принципиальная близость анализа структуры сказочного жанра с изучением парадигмы мифол. мышления в структурной антропологии Леви-Стросса, Ж.-А. Греймас выстраивает свою теорию мифол. повествоват. семантики на основе работы П. Дальнейшее обобщение функциональных исследований эпич. рода словесности, раскрывающее общую “логику повествоват. возможностей”, имеет место в работах К.Бремона. Принс разворачивает последоват. формальный анализ полного текста сказки (“Красная шапочка”). Непосредственно в фольклористике на работу П. опираются П. Маранда и М. Поп, а А. Дандис прямо использует его методику в описаниях фольклора амер. индейцев. В России идеи П. развивает Е.М. Мелетинский и ученые Тартуско-московской структурно-семиотич. школы (особенно В.В. Иванов и В.Н. Топоров). Идеи П. используются в теории машинного анализа текстов (“теория фреймов”).

В культурологии, кроме рез-тов фольклорно-этногр. исследований, опирающихся на открытия П., большое значение имеет возможность его использования при рассмотрении повествоват. структур в культурно-фи-лос. аспекте, где они предстают как универсальные культурные опосредствования категории времени, как присущие культуре средства его освоения (Рикёр), как осн. форма культурной коммуникации, обеспечивающая социально-информационную адекватность отражения любых временных процессов. В этом смысле актуальной оказывается задача исследования истории форм (видов, жанров) повествования (от мифологии и фольклористики до совр. повествовательных текстов искусства, науки и массовой коммуникации) в качестве существ. характеристики истор. развития культуры, а также совершенствование герменевтич. инструментария анализа общих и частных аспектов повествования для актуализации широкого спектра извлекаемых из него культурных смыслов (структурные, истор. и собственно герменевтич. аспекты относительно новой дисциплины — нарратологии). Во всех этих случаях лингвоцентрически (и расширительно — коммуникативно-семиотически) истолкованная методика П. сохраняет актуальность в качестве средства анализа.

В отношении этой работы и ее автора сохраняется, однако, опр. двойственность. Сам П. всегда возражал против расширит, толкования своих структурных построений, отводя им роль необходимого предварит. описания, стремясь не к общему осмыслению содержания структурного инварианта, но лишь к его историко-генетич. объяснению (см. его ответ на статью Леви-Стросса). Отношение П. к данной проблематике объясняется его внутр. установками “фольклориста по убеждению”, сторонника “гётеанской” классич. натурфилософской традиции, к-рая непротиворечиво соединялась у него с марксистским историцизмом (в изложении Энгельса). Такой ход развития от прочности классич. традиции через кратковременное влияние новаторства “неоромантич.” эпохи первой трети 20 в. к вновь утверждающейся науковидной прочности истор. материализма характерен как линия развития нек-рых рус. ученых 20 в. (Жирмунский, В.В. Виноградов и др.). Это развитие сопровождалось переходом от широко обозначаемых и разносторонних научных планов, проецированных на культурно-филос. аспект социально-гуманитарных наук, к специализации в относительно узкой сфере официально признанной научной дисциплины, ограничивающей возможности междисциплинарного развития. Подобный вариант смены стиля научной деятельности соответствует осн. направлению стилевой динамики рус. культуры 20 в. (в зап.-европ. культуре в это время сохраняются взаимодополняющие, уравновешенные тенденции позитивистской специализации и феноменологич. универсализации, что и определило последующую приоритетность зап. гуманитарной науки структуралистического периода.

В целом сравнение работы П. с состоянием совр. исследований позволяет оценить его достижения как классические, констатируя, что времена ясномыслия и четкого выделения объекта исследования прошли.

^{Соч.: Морфология сказки. Л., 1928; Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946; Русский героический эпос. Л., 1955; М., 1958; Русские аграрные праздники. Л., 1966; СПб., 1995; Фольклор и действительность: Избр.ст. М., 1976.}

^{Лит.: Типологич. исследования по фольклору: Сб. ст. памяти В.Я. Проппа. М., 1975; Зарубеж. исследования по семиотике фольклора. М., 1985; Памятные даты: К 100-летию со дня рождения В.Я. Проппа; Наследие В.Я. Проппа в мировой науке // Живая старина. 1995. № 3.}

^{Л. Б. Шамшин}

Культурология. XX век. Энциклопедия.

1998.