Краткие содержания произведений - станислав лем - солярис

В будущем — очень далеком от нас «космическом будущем» человечества — послышатся этипрощальные слова: «Кельвин, ты летишь. Всего хорошего!» Психолог Кельвин в неимоверном отдаленииот Земли десантируется с космолета на припланетную станцию — это огромный серебристый кит,

парящий над поверхностью планеты Солярис. Станция кажется пустой, она странно замусорена,

Кельвина никто не встречает, а первый же человек, увидевший психолога, пугается чуть лине до смерти. Человека зовут Снаут, он заместитель начальника станции Гибаряна. Он хрипитс отвращением: «Я тебя не знаю, не знаю. Чего ты хочешь?» — хотя станция была извещенао прибытии Кельвина. А потом, опомнившись, говорит, что Гибарян, друг и коллега Кельвина, покончилс собой и что новоприбывший не должен ничего делать и не должен нападать, если увидит кого-тоещё, кроме него, Снаута, и третьего члена экипажа, физика Сарториуса. На вопрос: «Кого я могуувидеть?!« — Снаут, в сущности, не отвечает. И очень скоро Кельвин встречает в коридоре огромнуюголую негритянку, «чудовищную Афродиту» с огромными грудями и слоновьим задом. Её не может бытьна станции, это похоже на галлюцинацию. Мало того, когда новоприбывший приходит к Сарториусу,

физик не пускает его в свою каюту — стоит, заслоняя спиною дверь, а там слышна беготня и смехребенка, потом дверь начинают дергать, и Сарториус кричит неистовым фальцетом: «Я сейчас вернусь!Не надо! Не надо!» И кульминация бреда — Кельвин входит в холодильную камеру, чтобы увидеть телоГибаряна, и обнаруживает рядом с мертвецом ту самую негритянку — живую и теплую, несмотряна ледяной холод. Ещё одна поразительная деталь: её босые ступни не стерты и не деформированыходьбой, кожа их тонка, как у младенца.Кельвин решает было, что сошел с ума, но ведь он — психолог и знает, как в этом убедиться.

Устраивает себе проверку и резюмирует: «Я не сошел с ума. Последняя надежда исчезла».Ночью он просыпается и видит рядом с собою Хэри, свою жену, погибшую десять лет назад, убившуюсебя из-за него, Кельвина. Живую, во плоти и крови, и совершенно спокойную — словно онирасстались вчера. На ней памятное ему платье, обыкновенное платье, но почему-то беззастежки-молнии на спине, и ступни у нее, как у той негритянки, — младенческие. Кажется, онапринимает все как должное и всем довольна, и хочет только одного: ни на час, ни на минутуне расставаться с Кельвином. Но ему надо уйти, чтобы как-то разобраться в ситуации. Он пытаетсясвязать Хэри — обнаруживается, что она сильна не по-человечески… Кельвин в ужасе. Он заманиваетфантом жены в одноместную ракету и отправляет на околопланетную орбиту. Казалось бы, с этимбредом покончено, однако Снаут предупреждает Кельвина, что через два-три часа «гость» вернется,

и рассказывает наконец, что, по его мнению, происходит. Неотвязных «гостей» насылает на людейОкеан планеты Солярис.Океан этот уже больше сотни лет занимает умы ученых. Он состоит не из воды, а из протоплазмы,

странным и чудовищным образом перемещающейся, вспучивающейся и создающей гигантские —бессмысленные на вид — сооружения, в недрах которых время изменяет свое течение. Их окрестили«городревами», «долгунами», «ми моидами», «симметриадами», но никто не знал, отчего и зачем онисоздаются. У этого живого Океана, кажется, есть единственная функция: он поддерживаетоптимальную орбиту планеты вокруг двойного Солнца. И вот сейчас, после исследовательского ударажестким излучением, он стал подсылать к людям фантомов, извлекая их облик из глубинчеловеческого подсознания. Кельвину ещё повезло: ему «подарена» женщина, которую он некогдалюбил, а другим подсылаются их тайные эротические желания, даже не реализованные. «Такиеситуации… — говорит Снаут, — о которых можно только подумать, и то в минуту опьянения, падения,

безумия… И слово становится плотью». Так полагает Снаут. Ещё он говорит, что «гость» чаще всегопоявляется, пока человек спит и сознание его выключено. В это время области мозга, ответственныеза память, более доступны неведомым лучам Океана.Ученые могли бы покинуть станцию, но Кельвин хочет остаться. Он думает: «Пожалуй, об Океанемы не узнаем ничего, но может быть, о себе…» Следующей же ночью Хэри появляется снова, и, какв былые времена, они становятся любовниками. А утром Кельвин видит, что в каюте лежат два«совершенно одинаковые белые платья с красными пуговицами» — оба разрезанные по шву. За этимшоком следует другой: Хэри случайно остается взаперти и с нечеловеческой силой, раня себя,

выламывает дверь. Потрясенный Кельвин видит, как изувеченные её руки почти мгновенно заживают.

Сама Хэри тоже в ужасе, ведь она ощущает себя обычным, нормальным человеком…Пытаясь понять, как «устроена» Хэри, Кельвин берет у нее кровь для анализа, но под электронныммикроскопом видно, что красные тельца состоят не из атомов, а как бы из ничего — по-видимому,

из нейтрино. Однако «нейтринные молекулы» не могут существовать вне какого-то особого поля…Физик Сарториус принимает эту гипотезу и берется построить аннигилятор нейтринных молекул,

чтобы уничтожать «гостей». Но Кельвин, оказывается, этого не хочет. Он уже оправился от шокаи любит вновь обретенную жену — кем бы она ни была. Со своей стороны, Хэри начинает пониматьситуацию, весь её трагизм. Ночью, пока Кельвин спит, она включает магнитофон, оставленныйГибаряном для Кельвина, прослушивает рассказ Гибаряна о «гостях» и, узнав правду, пытаетсяпокончить с собой. Выпивает жидкий кислород. Кельвин видит её агонию, мучительную кровавую рвоту,

но… Излучение Океана восстанавливает нейтринную плоть за считанные минуты. Ожившая Хэрив отчаянии — теперь она знает, что мучит Кельвина, «А что орудие пытки может желать добраи любить, этого я представить себе не могла», — кричит она. Кельвин в ответ говорит, что любит её,

именно её, а не ту, земную женщину, которая убила себя из любви к нему. Это правда, и он в полнойрастерянности: ведь ему предстоит возвращение на Землю, а любимая женщина может существоватьтолько здесь, в таинственном поле излучения Океана, Он ни на что не может решиться, однакосоглашается на предложение Сарториуса записать токи своего мозга и передать их в виде пучкарентгеновского излучения Океану. Может быть, прочитав это послание, жидкое чудовище перестанетподсылать к людям своих фантомов… Луч бьет в плазму, и как будто ничего не происходит, толькоу Кельвина начинаются мучительные сновидения, в которых его словно бы изучают, то разбираяна атомы, то составляя вновь. «Ужас, пережитый в них, нельзя сравнить ни с чем на свете»,

— говорит он. Так проходит несколько недель, Хэри и Кельвин привязываются друг к другу всесильнее, а Сарториус тем временем проводит какие-то страшные эксперименты, пытаясь избавитьсяот «гостей». Снаут говорит о нем: «Наш Фауст наоборот ищет средство от бессмертия». Наконецв одну из ночей Хэри дает Кельвину снотворное и исчезает. Сарториус втайне от Кельвина все-такисоздал аннигилятор фантомов, и Хэри из великой любви к Кельвину решилась на гибель — каккогда-то, давным-давно… Ушла в небытие, ушла навсегда, ибо нашествие «гостей» кончилось.Кельвин в горе. Он мечтает отомстить мыслящей протоплазме, выжечь её дотла, но Снауту удаетсяуспокоить товарища. Он говорит, что Океан не хотел ничего дурного, напротив — стремился делатьлюдям подарки, дарить им самое дорогое, то, что глубже всего запрятано в памяти. Океан не могзнать, каково истинное значение этой памяти… Кельвин принимает эту мысль и успокаивается — какбудто. И в последней сцене он сидит на берегу Океана, ощущая его «исполинское присутствие,

мощное, неумолимое молчание», и прощает ему все: «Я ничего не знал, но по-прежнему верил, что ещёне окончилось время жестоких чудес».

См. также:

Джефри Чосер Кентерберийские Рассказы, Адальберт Штифтер Лесная Тропа, Астафьев Вп Игра, Виктор Пелевин Омон Ра, Михаил Пришвин Кащеева Цепь, И С Тургенев Дым