Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - аудиенция

Придворная жизнь на Руси складывалась сообразно тому значению, которое приобретала власть ее государей. Древние русские князья удельно-вечевого периода не претендовали еще на роль и значение царей московских. Князь домосковской Руси — это начальник дружины, "страж земли русской", главный вождь в ее битвах с врагами, хранитель ее прав, но не самодержец. Поэтому пышная царская обстановка была ему совершенно чужда; народ почитал княжий дом, как жилище своего вождя, как место, где чинился суд и расправа, но и помину еще не было о том благоговейном трепете, который внушал дворец царей московских. Сообразно с этим и домашняя жизнь князя не была регламентирована особым чином или этикетом; иноземных послов и гонцов родственных князей он принимал запросто, без особых церемоний. Но под влиянием византийских идей и обычаев, живым представителем которых была у нас София Палеолог с окружавшими ее греками, моск. государь не только вполне сознал свое царственное значение, приняв титул царя Всея Руси, но и облек это значение в соответственные царские формы. Появилось новое устройство двора, выработались новые придворные обычаи и торжественные чины, или обряды, по образцу обычаев и обрядов двора византийского. Но эта пышная, великолепная обстановка царского сана прививалась постепенно и окончательно водворилась только при Иоанне Грозном, за которым официально, соборною грамотою, утвержден был титул царя. При великом же князе Иване Васильевиче придворные церемонии и обряды вообще еще не облекались в те пышные формы, какие они получили впоследствии. По свидетельству Амвросия Контарини, который приезжал в Москву к вел. князю Ивану Васильевичу в 1473 г., т. е. спустя только год после приезда к нам Софии Палеолог, придворные торжества носили на себе еще характер первобытной простоты, напоминавшей древние княжеские отношения. Но ко второй половине XVI ст. выработался уже подробный устав, регулировавший жизнь моск. государей до мельчайших подробностей. С особенной строгостью соблюдались правила, касавшиеся приезда и отпуска иноземных послов. По обычаям того времени, нельзя было подъезжать близко не только к царскому крыльцу, но и вообще к дворцу. Иноземные послы и вообще знатные иностранцы должны были выходить из экипажей, подобно боярам, в расстоянии нескольких саж. от крыльца, по словам Барберини, шагов за 30 или за 40, и очень редко выходили они у обширного помоста, или рундука, устроенного перед лестницей. В этом требовании иностранцы видели излишнюю гордость и высокомерие, но на самом деле это был древнерусский обычай, о котором упоминают уже памятники XII в. и который сохранился не только во дворце, но и в народе, особенно в высших его слоях; это была особенная почесть, которую гость воздавал хозяину дома и за которую последний в свою очередь устраивал гостю так назыв. встречи. Встречи устраивались и иноземным послам, и в них-то, главным образом, выражались почести, которые им оказывались. Церемония встреч происходила на Красном Крыльце, которое во время посольских приемов наполнялось дворовыми и служилыми людьми младших разрядов, стоявших здесь по обе стороны пути в богатейших одеждах, выдаваемых на этот случай из царской казны. Обыкновенно по лестнице и по крыльцу стояли подьячие и боярские дети в цветном и золотном платье, а в сенях и у дверей Приемной палаты — жильцы в бархатных и объяринных терликах и в золотных шапках, с протазанами и алебардами в руках. Особенно пышные встречи делались только иноземным послам высшего ранга. Число встреч было неодинаково и сообразовалось со значением и рангом посла: именитому послу и лицу царского происхождения давались три встречи. Первая, меньшая — у лестницы на подъездном помосте, или рундуке; вторая, средняя — на крыльце против средней лестницы, ведшей в Грановитую палату, а иногда в сенях Приемной палаты; наконец, третья, большая — у самых дверей палаты. Другим, менее значительным лицам делались только две встречи: меньшая на крыльце и большая в сенях, а иным, как, напр., иноземным посланникам, гонцам, купцам и т. п., устраивалась лишь одна встреча — в сенях, у порога или "недошед порога в сажень". Встречниками назначались в обыкновенных встречах стольники с дьяками, а в более торжественных — боярин или окольничий со стольником и думным дьяком. Самое разделение встреч на меньшие, средние и большие сообразовалось с родовой честью встречников: в меньших встречах участвовали помоложе, а в больших — постарше родовою честью. Дьяки при встречах говорили, обыкновенно через толмачей, приветственные речи, объясняя, что великий государь (титул), "воздаючи честь" послу, повелел его встретить такому-то и такому-то; при этом провозглашались имена стольника и самого дьяка. Особенно дорогих гостей встречали еще с большими церемониями. В 1644 г. во время приема датского королевича Вольдемара, жениха царевны Ирины, после обычных трех встреч встретил гостя среди Грановитой палаты царевич Алексей Михайлович, сопровождаемый боярами и предшествуемый окольничими и стольниками, и, наконец, сам государь Михаил Феодорович встретил королевича у ступени трона. Из трех лестниц, ведших в Грановитую палату, для встреч назначены были только две: Благовещенская и Средняя. Послы христианских государств входили во дворец Благовещенской лестницей, а послы и гонцы персидские, турецкие и татарские — Средней, потому что значение Благовещенской лестницы, как соборной паперти, не дозволяло входить по ней лицам нехристианского исповедания. Самые аудиенции давались с конца XVI ст. в Грановитой палате, как самой обширной и роскошной, в которой царь являлся в полном блеске древнего великолепия, столь изумлявшего иностранцев. Царица на А. не присутствовала, но для нее устроена была в Грановитой палате смотрильная комната, или тайник, сохранившийся до сих пор, хотя уже совершенно в ином виде. Он находился вверху, над Святыми сенями, у зап. стены, и смотрильным окном выходил прямо против того места, где искони стоит государев трон. В этом большом окне вставлена была смотрильная решетка, обитая красною тафтой на хлопчатой бумаге; решетка задергивалась завесом с кольцами на медной проволоке. Скрытые таким образом, царица, малолетние царевичи, старшие и младшие царевны и др. родственницы государыни следили за всем церемониалом А. Иноземные гонцы и посланники низших рангов принимались менее торжественно, в Столовой избе, или палате. В Грановитой и Столовой палатах происходил только торжественный прием послов, переговоры же их с боярами велись в Ответной, или Посольской, палате, что вообще называлось ответом. Выражение "быть в ответе" значило вести переговоры, давать царские ответы или решения посольских дел. В Ответной палате, подобно как в Грановитой, устроен был тайник, тайное окошко, у которого государь слушал иногда посольские совещания. На отпусках, т. е. прощальных А., иноземные послы с конца XVI стол. до 1670 г. представлялись в Средней, или Золотой, палате, которая до конца XVI стол. имела то же значение, что и Грановитая. Случалось (впрочем, весьма редко), что в передней теремного дворца государь принимал иноземных послов запросто. Это была необычайная и величайшая почесть, которой удостаивались немногие. В 1662 г., 14 апр., там были приняты цесарские послы, которые получили эту высокую почесть взамен посольского стола, даваемого обыкновенно иноземным послам после А. Такой же почести удостоен был 24 апр. 1664 г. англ. посол Чарлус Говарт; 4 дек. 1667 г. в передней были приняты на отпуску польские послы Станислав Беневский и Киприян Брестовский. Гонцам и посланцам делались иногда приемы на крыльцах. Вероятно, это было самой меньшею степенью того почета, который должен был оказываться послу низшего разряда.

Мы видим, что при московском дворе выработалась законченная система почестей и обрядов, которыми должен был сопровождаться приезд иноземных послов сообразно их рангу и значению. Здесь все было определено заранее, ничто не возбуждало сомнения: сами послы играли при этом роль пассивную. Этого далеко нельзя сказать про церемониал самой А., в котором послы должны были принимать активное участие и который устанавливался по соглашению послов с боярами. Редкая А. в XVI и XVII вв. обходилась без споров и пререканий, которые иногда сильно обостряли отношения сторон: то посол отказывался исполнить церемониал, предложенный боярами, то он, в свою очередь, предъявлял требования, которые моск. двор считал несовместными с своим достоинством. Для предотвращения подобного рода столкновений Москва заключила с западноевроп. государствами целый ряд договоров с целью определить, как должны держать себя на А. послы и государи договаривающихся держав. Так, в 1671 году был заключен договор с Польшей о том, чтобы послы обеих держав являлись на А. с непокрытыми головами; такое же соглашение состоялось в 1674 г. с Швецией. Более подробные определения дает договор 1687 г. с курфюрстом Бранденбургским (1-е Полное Собрание Законов, № 1250). Все эти договоры проникнуты стремлением моск. двора "быть в равной чести" с дворами др. держав; моск. цари требовали, чтобы их послы принимались при западноевроп. дворах с такими же почестями, какие оказывались иноземным послам в Москве, и ревниво охраняли свое достоинство, не считая для себя обязательными обычаи западноевропейские. Домогательства эти встречали особенно сильный отпор в австр. дворе: государь австр., как цесарь Св. Римской империи, не допускал, чтобы моск. цари считали себя в равной с ним чести. Поэтому сношения Москвы с цесарем наиболее изобилуют столкновениями по поводу церемониалов А.; так, напр., в 1698 г. едва не состоялась в Вене А. моск. посольства, в состав которого инкогнито входил сам Петр I, путешествовавший тогда по Европе, так как австр. двор отверг требования, предъявленные моск. послами, как несогласные с достоинством цесаря. Недоразумения подобного рода прекратились лишь в XVIII в., когда вообще внешняя сторона дипломатических сношений значительно упростилась и когда, в частности, Россия с преобразованиями Петра I окончательно вошла в семью европ. держав. При преемниках Петра положение России как первостепенной европ. державы до того упрочилось, что отчасти она могла уже установить обязательный для всех иноземных послов церемониал. В 1744 г. появился "Церемониал для чужестранных послов при Имп. Всероссийском Дворе" (1-е Полное Собрание Законов, № 8908). Церемониал этот различает А. приватные, или партикулярные, без публичного въезда посла, А. публичные, которые давались после публичного въезда посла в столицу, и А. отпускные, при которых соблюдался тот же порядок, что и при публичных. После публичной А. посол в тот же день представлялся членам импер. фамилии, каждому отдельно. В тот же день или по большей мере на другой день посол обязан был делать визиты канцлеру и вице-канцлеру, которым предписано "встречать его, 4 или 5 ступеней сшед с крыльца, и провожать его до кареты, дожидаясь до тех пор, пока он поедет, еже и посол равномерно соблюдает" при получаемых им контрвизитах. Церемониал 1744 года действовал до 1827 г., когда были выработаны новые "Высоч. утвержденные этикеты при Импер. Росс. Дворе и обряды, наблюдаемые при представлении Их Имп. Величествам и Их Имп. Высочествам дипломатических и др. особ" (2-е Пол. Собр. Законов, №. 802). Церемониал 1827 г. многим напоминает обычаи моск. двора: он принимает целую иерархию дипломат. агентов различных рангов; различие в почестях, оказываемых агентам того или другого разряда, сводится к более или менее торжественной "встрече" их. Различаются следующие разряды лиц, представляемых на А.: 1) послы европ. держав, 2) чрезвычайные посланники и полномочные министры, 3) поверенные в делах и др. диплом. агенты, 4) знатные иностранцы. Публичный въезд послов в столицу отменен. Приватная А. сохранена для таких только случаев, когда первая А. должна быть дана в котором-либо из загородных имп. дворцов; на такую А. послы приезжают в собственных экипажах, обыкновенно же послы прибывают на А. в придворных экипажах в сопровождении церемониймейстера. На верху парадной лестницы посла принимает камер-юнкер его имп. величества и идет перед ним до первого входа в апартаменты, где посла встречают обер-церемониймейстер с гофмаршалом и сопровождают его до комнаты ожидания. У дверей комнаты перед залой А. встречает посла обер-гофмаршал, а перед входом в самую залу А. принимает его обер-камергер. Все эти особы, а равно и сопровождающие посла чины посольства остаются в комнате ожидания, и в залу А. никому входить не позволяется. По окончании А. посол препровождается обер-церемон. и церемониймейстером на А. к государыне императрице — на которой присутствует обер-гофмейстрина или гофмейстрина. В особенное внимание к пребывающим в столице послам разрешено им, и им одним только, при приезде к двору выезжать в каретах (непременно парадных) на большой двор и выходить из них на большом подъезде дворца, но карета должна немедленно же удалиться и приехать за послом по окончании А., "ибо никакой карете не дозволяется на большом дворе Имп. дворца оставаться для ожидания". А. диплом. агентов низших двух разрядов и знатных иностранцев отличаются все менее и менее торжественными встречами: их встречают придворные чины низших рангов и в меньшем числе. Знатные иностранцы представляются послом, если он в тот же день сам имеет А., в противном случае церемониймейстером. Особые правила соблюдаются при приезде к высочайшему двору посольских супруг.

В настоящее время все дела об А. сосредоточены в Экспедиции церемониальных дел, управляемой обер-церемониймейстером и состоящей из церемониймейстеров, правителя дел Экспедиции и двух секретарей; последние трое во всех торжественных случаях принимают на себя обязанности помощников церемонийместера (aide des céremonies) и встречают особ дипломатического корпуса. По существующим правилам (Св. Зак., т. I, ч.2, учрежд. мин., доп. I к ст. 2318 по прод. 1886 г.) начальники иностранных миссий для испрошения приемной А. государя императора как для них самих, так и для членов их семейств, а равно для чинов своих миссий и именитых иностранцев обращаются к министру иностран. дел. Последний, получив соизволение государя императора на прием сих особ, уведомляет начальников миссий о дне и часе А. и в то же время сообщает о сем министру имп. двора, который в свою очередь извещает обер-гофмаршала и обер-церемониймейстера для зависящих от них окончательных распоряжений. А. у государыни императрицы испрашивается министром иностранных дел не непосредственно, а через министра имп. двора, который, получив соизволение, поручает обер-церемониймейстеру уведомить начальников иностранных миссий и дает знать обер-гофмаршалу. А. у их имп. высочеств испрашивается начальниками миссий через обер-церемониймейстера. Всем лицам дипломатического корпуса и знатным иностранцам, представленным к высоч. двору, ведутся в Экспедиции церем. дел списки с означением времени А. каждого.

В некоторых судебных местах в Европе А. называются также допрос, вызов в суд и устное разбирательство.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907