Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - месть

М. со стороны пострадавшего или его родственников является древнейшей формой возмездия за преступления. Она известна была всем народам древности, а на Востоке и поныне встречается у персов, арабов, кавказских горцев. Когда при отсутствии или слабости государственной власти жизнь проникнута была началами самоуправства, М. и в частности М. за убийство (кровная М.), составляла не только право, но и обязанность родственников потерпевшего. В числе высших добродетелей, прославляемых арабскими поэтами, одно из первых мест, наряду с доблестью и гостеприимством, занимает рвение, обнаруживаемое при воздаянии за кровь; все средства считаются дозволенными в этом случае — измена, обман, клятвопреступление. И у древних евреев (Числа, гл. 35, ст. 16—21) M. считалась священной обязанностью, лежащей на живущих по отношению к усопшим. Религиозный характер сохраняет М. и в целом ряде арийских законодательств. С особенной силой религиозная сторона М., в ее связи с культом предков, выступает в древнейших славянских законодательствах, между прочим — в обряде символической смерти, заменяющем М. и известном под именем покоры (см.). Аналогичный обряд существует у осетин, под названием кифаельдисин (самопосвящение): в траурной одежде, с отпущенными волосами, приходит убийца на могилу своей жертвы, где он добровольно как бы отдает себя в руки покойника, но последний, в лице своего потомства, прощает его; убийца, совершивший этот обряд (так называемый фалдист), навсегда избавляется от М. родственников убитого, но зато принимает по отношению к ним и покойнику известные обязательства, в том числе совершение поминок, отправление своего рода фамильного культа. В германских законодательствах М. стоит в связи с родовыми понятиями; это есть обязанность, налагаемая родовой связью. Из германских источников, между прочим, видно, что наследники убитого не могли вступить в свои права, пока не отомстили за его смерть. Обязательностью М. объясняются два других характерных признака ее: 1) древняя М. совершалась открыто, всенародно; 2) на первых порах в ней участвовали все родственники, как лица, связанные между собой единством религиозного культа или родовых связей. В германских источниках имеются прямые указания, что мститель должен был обнародовать акт своего мщения (например, выставлением отрубленной головы на шесте) и даже должен был, по совершении убийства из М., требовать суда, который признал бы его мщение правомерным. Указания на случаи судебного рассмотрения М. находим и в русских источниках: по 20 ст. "Русской Правды" (по троицкому списку), "аже кто кого ударил батогом, либо чашею... то 12 гривен; не терпя ли противу того ударить мечом, то вины ему в том нетуть". Из этой статьи профессор Сергеевич выводит, что обиженный, нанеся удар мечом, от которого могла последовать и смерть, должен был явиться в суд и доказать, что удар нанесен в отмщение; судьи, убедившись в том, оправдывали его.

М. в древности приводила к ужасающим последствиям не только потому, что в ней принимали участие все родственники потерпевшего, но и потому, что кровное междоусобие не прекращалось с отмщением первоначальной обиды. Всякая позднейшая по времени обида, хотя бы и совершенная в отмщение, служила основанием к новой М. Обиженный или его родственники-мстители становятся обидчиками и так далее, из одного поколения в другое, нередко до совершенного истребления одного из враждующих родов. Только в безграничности М. можно найти ключ к пониманию тех нескончаемых кровопролитий, о которых повествуется в "Эдде" и "Нибелунгах". Необходимость ограничения М. в интересах общежития привела к установлению принципа равного возмездия (jus talionis), сформулированного в законодательстве Моисея и перешедшего в Коран, но встречающегося и у других народов, например у осетин. В силу этого принципа признается дозволенным только единичный акт отмщения, причем М. должна быть направляема исключительно на виновника обиды (а не на всякого человека его рода или даже племени). С течением времени нормируется самый характер М., определяется тот насильственный акт, какой обиженный вправе причинить обидчику в возмещение своей обиды; вместе с тем ограничивается круг обид, которые могли вызвать со стороны обиженного правомерную М. Существовали и другие начала, направленные к ограничению кровной М. Моисею приписывается установление убежищ, куда могли скрываться лица, которым угрожала М. В Палестине таких убежищ сперва было три, потом шесть. Скрывшийся в убежище не подлежал M., a выдавался на суд общины, кроме предумышленных убийц, которые выдавались родственникам потерпевшего. У германцев встречается ограничение М. известным сроком: можно было мстить только в течение года с днем. И в русских источниках встречается указание, что мстить можно было только непосредственно после нанесения обиды, под влиянием взволнованного чувства: согласно "Русской Правде", выкуп за удар берется в том случае, если потерпевший "не постигнет" обидчика — следовательно, если настигнет, может мстить. Важнейшим средством к ограничению М. служил переход к системе выкупов или композиций. Переход этот, по мнению М. М. Ковалевского, явился естественным результатом ограничения М. одним лишь виновником преступления. Древняя М. не была разборчива в средствах: она одновременно грозила и личности, и имуществу обидчика. Но раз виновник преступления скрылся — а по обычаю он даже обязан был скрыться, чтобы не раздражать родственников потерпевшего, — М. не могла уже обрушиться на родственников обидчика, и мстителям оставалось только ограничиться захватом имущества его. С течением времени фактические захваты уступили место соглашениям о выкупе, который у германцев назывался вергельдом (см.), а у нас — годовщиной (см.) Примирение сопровождалось различными обрядами. Выкуп взамен М. узаконен и Кораном. Наряду с системой выкупов продолжала, однако, существовать и М., последние проявления которой можно проследить в Швейцарии до XVI и XVIII в.; к тому же приблизительно времени могут быть отнесены и последние упоминания о М. в городских хрониках Любека и Ульма.

Поныне М. не вымерла совершенно на острове Корсика (см. Вендетта) и у южных славян, особенно у черногорцев. В Черногории еще в законнике князя Данилы 1855 г. кровная М. признавалась дозволенной по отношению к самому убийце.

Ср. Eichhoff, "Die Blutrache bei den Griechen" (Дуйсбург, 1873); P. Frauenstädt, "Blutrache und Totschlagsühne" (Лейпциг, 1881); Post, "Die Geschlechtsgenossenschaft der Urzeit" (Ольденбург, 1875); Kohler, "Zur Lehre von der Blutrache" (Вюрцбург, 1885); Miklosich, "Die Blutrache bei den Südslaven" (Вена, 1887); Wesnitsch, "Die Blutrache bei dem Südslaven" (в "Zeitschrift für vergleichende Rechtswissenschaft", т. 8 и 9, 1889); М. Ковалевский, "Современный обычай и древний закон" (т. II, М., 1886); H. Голубев, "Институт убежища у древних евреев" (вып. I, СПб., 1884).

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907