Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - владение

(латинское possessio, немецкое Besitz, в средневековом германском праве Gewere) — одно из вещных прав (см. это слово). В. называется такая форма обладания вещью, при которой судебная защита дается обладанию как таковому, другими словами — когда обладатель вещи охраняется судом от посягательств на его обладание только потому, что он обладает вещью, причем совершенно безразлично, почему или на каком основании он обладает. Судебная защита прочих вещных прав обусловлена наличностью известного законного способа приобретения; напр., для того, чтобы быть признанным за собственника вещи, нужно доказать, что вещь приобретена одним из способов, которые по закону служат для приобретения права собственности. Наоборот, владелец защищается только потому, что он владелец, даже если его обладание возникло путем незаконным. Эта мысль выражена в знаменитом изречении римского юриста: justa an injusta possessio adversus caeteros sit, nihil refert (т. е. безразлично, закономерно ли В. в отношении других лиц); possessor hoc ipso, quod possessor est, plus juris habet quam ille qui non possidet". Русский закон (ст. 531, ч. 1, т. Х Св. Зак.) гласит: "всякое, даже и незаконное, В. охраняется правительством от насилия и самоуправства дотоле, пока имущество не будет присуждено другому и сделаны надлежащия, по закону, о передаче оного распоряжения". Вторая часть этого постановления, отнюдь не составляющая какой-либо особенности нашего закона, показывает, что судебная защита В. имеет лишь относительный характер: если другое лицо докажет, что данная вещь принадлежит ему на основании какого-либо законного способа приобретения (см. Виндикация), то вещь будет отобрана у владельца и передана законному приобретателю; но владение остается неприкосновенным для всех, кто не в состоянии противопоставить владельцу свой способ приобретения. В римском праве защита В. всегда носила такой относительный характер; напротив, в современных законодательствах в отношении некоторых вещей В. приобрело характер абсолютный, т. е. является высшею формою обладания; таково в немецком торговом праве обладание бумагами на предъявителя (см. это слово), во французском праве обладание всякого рода движимостью (см. Виндикация): здесь, по выражению французского закона, "В. стоит титула", т. е. В. равносильно титулу (possession vaut titre).

В теории права является весьма спорным вопрос, на чем именно основывается такая самостоятельная, хотя бы и условная, защита владения. Наиболее распространены следующие мнения: 1) В. защищается потому, что нарушение его составляет проступок; преследование или отражение проступка и ведет косвенно к защите В. На самом деле, однако, не всякое нарушение В. есть проступок. 2) В. защищается потому, что нарушение его невозможно без насилия над осуществившеюся во В. волею, а следовательно, и над самою личностью. Но таким способом не объясняется, почему В. защищается особыми, для него предназначенными, исками, а не простым иском об оскорблении. 3) В. есть фактический порядок отношений и распределение имущественных благ, а неприкосновенность существующих имущественных отношений есть одно из условий правильного общежития. Но и это объяснение слишком обще: почему, если так, владельческою защитою не пользуется всякого рода обладатель вещи (напр., по римскому праву ею не пользуется арендатор)? Наиболее правилен взгляд, по которому основание защиты владения лежит в том, что В. представляется реальностью или видимостью права собственности. Основная идея этого объяснения следующая: в обществе, где большинство вещей находится в частном обладании, основанном на титулах, вещи находятся во владении собственников; а так как для защиты своего права собственности всегда необходимо обнаружение своего титула, что, в свою очередь, часто бывает затруднительно (можно потерять документы на имение; можно позабыть, у кого и когда куплена вещь), то для упрощения защиты и облегчения собственника и создана владельческая защита. Собственник для защиты своего обладания вещью не обязан доказывать перед судом непременно свое право собственности; ему достаточно для этой цели сослаться на свое владение вещью. Таким образом, В. по своему происхождению есть не более, как вспомогательный институт, дополняющий институт собственности. Но созданный в интересе собственников институт неизбежно служит и интересам несобственников, т. е. владельцев без титула, так что даже вор и разбойник пользуются владельческою защитою. С этим невольным последствием приходится мириться, чтобы достигать желаемого результата — облегчения защиты собственников. И не только интересы одних собственников могут вызвать появление владельческой защиты. При усложнившемся гражданском обороте вещи находятся в законном обладании не только у собственников, но и у несобственников, напр. у залогодержателей, нанимателей; владельческая защита может простираться и на подобные отношения. Таким образом, основанием защиты В. является необходимость облегчить судебную защиту не только собственности, но вообще всякого обладания вещью, основанного на том или другом гражданском титуле.

Другой спорный вопрос состоит в том, чем отличается В. от простого держания (см. Держание), detentio вещи, т. е. от обладания, не пользующегося владельческою защитою (так, напр., в Риме арендатор имения считался простым держателем). По весьма распространенному в теории права мнению, для наличности В. необходимо желание иметь вещь для себя (animus rem sibi habendi или animus domini); держатели же не имеют такого желания, они обладают вещью от имени другого лица, напр., арендатор — от имени собственника. Такое объяснение не согласуется, однако, с некоторыми сторонами римского права (для объяснения которых ученые придумали теорию "производного В.") и еще менее подходит к современному праву, где, как, напр., в русском, владельческою защитою пользуется даже арендатор. Правильнее исходить из той точки зрения, что все, кто обладает вещью, имеют в этом тот или другой интерес и потому все обладатели хотят иметь вещь. Хотят ли они владеть вещью для себя или иметь ее для другого — этого никто со стороны не видит; к тому же, если бы все дело было в этом хотении, то, наверное, всякий, кому объяснили бы, что от свойства его хотения зависит энергия даруемой ему защиты, сказал бы, что он хочет иметь вещь для себя. Дело вовсе не в свойстве воли, а в цели, для которой создан институт. Римский арендатор не пользовался владельческою защитой и был только держателем потому, что это соответствовало интересам римского собственника; наоборот, эмфитевта (см. это слово) или залогодержатель считались владельцами, потому что владельческая защита была необходима для целей института. Ни по свойству воли, ни по способу отношения к вещи В. от держания вещи не отличается — вся разница в защите, которая дается или не дается в зависимости от интересов лиц и от целей института.

В связи с предыдущим вопросом спорны, далее, вопросы о том, при каких условиях В. приобретается и утрачивается. Существует мнение, что В. приобретается через установление возможности непосредственно действовать на вещь и исключать воздействие других лиц. Правильнее взгляд, по которому акт приобретения владения должен создать видимость права собственности, т. е. ставить вещь в такое положение, в каком нормально находятся вещи у собственников. Охотник, поставивший капкан в лесу, приобретает В. пойманным животным; но тот же охотник, оставивший в лесу свое ружье или свою сумку с дичью, утрачивает В. ими. Землевладелец, вывезший навоз на поле, продолжает владеть навозом так же, как и телегой и землевладельческими орудиями, — но он утратит В. кошельком с деньгами, оставленным в таком же положении. В случае потери вещи В. утрачивается, если ее не принимаются искать, т. е. обнаруживают полное к ней равнодушие; утрачивается В. земельным участком, которым завладело другое лицо, если прежний владелец, узнав об этом, не принимает мер к восстановлению своего В. В чем должно выражаться действие для приобретения В. — это вопрос факта: в одном случае достаточно сделать пометку, напр., на выгруженных из вагона и сложенных у станции дровах; в другом достаточно получить ключи от магазина, чтобы сделаться владельцем сложенных в нем товаров; достаточно получить коносамент, чтобы приобрести В. товарами на корабле, находящемся в открытом море. Не нужно ехать на место, чтобы приобрести В. покупаемою землею; достаточно получения крепостного акта (наш ввод во владение требуется не для приобретения В., а для оглашения перехода права собственности); в древнем праве, наоборот, нужно было личное присутствие и даже схватывание земли. Вообще же следует различать случаи приобретения первоначального, когда факт приобретения констатируется тем или другим действием (напр., собственник земли, чтобы приобрести В. кладом, должен его вырыть), от случаев приобретения производного или путем гражданских сделок: здесь в факте совершения сделки может заключаться и приобретение В. одним и утрата В. другим. Подобный способ приобретения В. новые юристы назвали constitutum possessorium: напр., ученый продает свою библиотеку университету, но с тем, чтобы до своей смерти продолжать пользоваться библиотекой у себя; здесь с момента совершения сделки В. приобретено покупщиком и утрачено продавцом, который поэтому становится простым держателем, представителем университета; другими словами, на владельческую защиту имеет право только собственник. Способ constitutum possessorium служит часто для подложного переукрепления движимого имущества во вред кредиторам, и последние считают, что их должник — все еще собственник своих вещей, а на самом деле они уже проданы другому лицу. Обратный способ приобретения и утрата В. называется traditio brevi manu: напр., наниматель дома покупает его; владельческая защита переходит на него с момента покупки. Наконец, надо отметить, что в теории спорят также и о том, есть ли В. право или только факт. Говорят, что В. есть фактическое господство над вещами в противоположность праву собственности как юридическому господству, и если этому "факту" все-таки отводится место в системе гражданских прав, то лишь благодаря двум его юридическим "последствиям": В. ведет к установлению (по давности) права собственности, и В. пользуется специальною защитою. Правильнее сказать, что В. есть право, потому что отношение, пользующееся правильною, постоянною и специальною защитою, есть отношение юридическое, т. е. право; но только право это, как сказано выше, относительное, т. е. в тех случаях, когда право собственности и В. не совмещаются в одном и том же лице, собственник при столкновении с владельцем должен одержать верх. На почве такого столкновения и вырабатывается противоположность посессорной, т. е. владельческой, защиты и петиторной, т. е. спора о праве.

Первоначальная разработка института В., до сего времени сохраняющая большое значение, принадлежит римскому праву. Историческое развитие В. в древнем Риме и потом в средние века представляет довольно дробный процесс последовательного нарастания многообразных судебных форм, клонившихся к одной общей цели — защите владения в различных возможных его положениях. В особенности замечательно постепенное распространение самой области применения владельческой защиты, например, превращение арендаторов и нанимателей вещи из держателей ее в владельцев. В средние века владельческая защита распространялась даже на брачные отношения, т. е. супруг, требовавший возвращения к нему в дом жены, освобождался от доказывания своих законных прав на нее: один факт сожития принимался за достаточное основание иска о восстановлении "брачного владения". Владельческими исками пользовались для защиты светских и духовных феодальных прав относительно церквей, монастырей, общин, земель, прав на должности, доходов (напр., десятины) и т. д. Теоретическое разъяснение института В. принадлежит всецело XIX в. (Савиньи, Рудорф, Брунс, Ранда, Иеринг) и представляет собою отдел гражданского права, над разработкою которого первыми корифеями этой науки было потрачено, может быть, более энергии и обнаружено более пытливости, трудолюбия и остроумия, чем в отношении какого-либо другого. Что касается до В. по русскому закону, то В. как вспомогательный институт титулованного обладания следует отличать от целого ряда юридических отношений, называемых также просто В. или В. с каким-нибудь прилагательным (напр., В. пожизненное, В. добросовестное и т. д.). Все эти отношения, основанные на титулах, подходят под понятие "законного" В. Но В. может быть и "незаконным", т. е. не основываться на законных способах приобретения; такое незаконное В. может возникнуть путем "подложным", "насильственным" или "самовольным"; тем не менее и незаконное В. охраняется законом от насилия и самоуправства. Однако специальная владельческая защита применяется у нас только к недвижимостям; что же касается движимых имуществ, то на основании ст. 534 ч. I, т. X факт В. ими составляет презумпцию (см. это сл.) принадлежности их владельцу на праве собственности. Поэтому для изъятия движимых имуществ из чужого В. приходится всегда опровергать презумпцию, существующую в пользу владельца, т. е. доказывать свой титул, свое преимущественное право на В. вещью. Нашему законодательству неизвестна также владельческая защита "прав" (quasi possessio) не только в обширном смысле западных законодательств, но даже в применении к одним сервитутам; иски, предусмотренные п. 5 ст. 29 Уст. гражд. судопр., имеют своим предметом право участия частного (см. это слово), т. е. опять-таки предполагают обнаружение титула. Владельческая защита недвижимости была впервые отделена у нас от иска о праве собственности в Межевой инструкции, а затем в Учреждении о губерниях 1775 года. В Западной России, где действовал Литовский статут, это разделение способов защиты явилось в XVI веке. Восстановление нарушенного В. лежало на обязанности полицейских органов, которые должны были при этом только восстановлять В., не справляясь о праве и предоставляя недовольным обращаться в суд для проверки их права на В. В 1824 г. был установлен десятинедельный срок для обращения с просьбами о восстановлении В. к полиции; за пропуском срока надлежало уже прямо обращаться в суд. В таком виде владельческая защита остается и теперь в тех немногих губерниях, где не введены Судебные Уставы 1864 года. В местностях же, где введена была судебная реформа 60-х годов, функции полиции перенесены были на мировых судей, а с этих последних вследствие судебно-административного преобразования 1889 г. на земских начальников и городских судей. Мировым и городским судьям и земским начальникам подсудны иски о восстановлении нарушенного В., если со времени нарушения прошло не более шести месяцев; за пропуском этого срока надлежит обратиться в окружный суд. Хотя от изменения подсудности характер иска не изменяется, но на практике владельческий иск в окружном суде всегда превращается в петиторный, т. е. в иск о праве собственности.

На языке наших гражданских законов В. смешивается иногда с правом собственности (см. Собственность). В. называется часто и предмет этого права (напр., "мои владения", т. е. мои имения).

Литература. Изучение богатой монографической литературы о В. имеет особенно важное значение потому, что оно сразу вводит в круг юридических идей, о которых спорят современные ученые. Важнейшими пособиями являются: Savigny, "Das Recht des Besitzes" (1803; 7-е изд. Рудорфа 1865 г.); Bruns, "Das Recht des Besitzes im Mittelalter und in der Gegenwart" (1848); Ihering, "Heber den Grund des Besitzesschutzes" (1869) (русс. перев. "Об основании защиты владения", М., 1883); Ihering, "Der Besitzwille" (1889). Из важнейших монографий назовем еще: Randa, "Das Recht des Besitzes nach österreichischem Rechte", 3-е изд.; Bekker, "Das Recht, des Besitzes bei den Römern" (1880); Bruns, "Die Besitzklagen des römischen und heutigen Rechts"; Dernburg, "Entwickelung und Begriff des juristischen Besitzes"; Molitor, "De la possession"; на русском языке Муромцев, "Гражданское право древнего Рима" (1883, стр. 547-570.).

М. Брун.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907