Большая биографическая энциклопедия - гангеблов александр семенович

— декабрист, родом из грузинских дворян, по указу Анны Иоанновны 1739 г. вызванных на русскую службу. Сын генерал-майора Семена Георгиевича (см.). Мать Г., Екатерина Спиридоновна, урожденная княжна Манвелова, по отцу грузинка, по матери сербка из богатого рода Чорбы. А. С. Г.

родился в 1801 г., ученье начал в Одессе, в пансионе Вольсея, впоследствии преобразованном в Ришельевский институт. Когда отец Г. был ранен под Бауценом, Государь осведомился, какой он хочет милости, и раненый просил об определении сына в Пажеский корпус. Мальчик Г. и попал туда в 1814 г. В своих записках он характеризует корпус как учебное заведение неудовлетворительное и в воспитательном, и в образовательном отношениях: "все учились не для того, чтобы что-нибудь знать, а для того только, чтобы выйти в офицеры", "об истории средних веков и новейшей мы и не слышали".

Дойдя до отделения камер-пажей, Г. был назначаем к Императрице Марии Феодоровне, и при дворе ее в Павловске видел Жуковского, Карамзина и др. знаменитостей, причем был под обаянием идеалов Жуковского. По желанию Вел. Князя Николая Павловича, Г. был выпущен офицером в Измайловский полк и вскоре попал с полком на стоянку в Белоруссию.

Это было толчком к дальнейшему умственному пробуждению Г. Он попал в артель двух братьев Семеновых, Михаила и Николая, и И. И. Богдановича, застрелившегося после 14 декабря. Под влиянием Николая Семенова Г. начал читать не одни романы. Впоследствии, привлеченный к делу декабристов, Г. показывал, что первой причиной, побудившей его вступить в северное тайное общество, была — "неограниченная власть помещиков" и "одно из главнейших следствий ее — "бедственное состояние многочисленнейшего класса, коего очевидным свидетелем" был он в 1821 году в Белоруссии, "где помещики, дав полную волю поступкам евреев, не обращают ни малейшего внимания на нравственность крестьян, а между тем обращаются с ними жестоко, когда дело доходит до собственных выгод". По возвращении под Петербург, в деревне Витине, где стоял 3-й батальон, Г. продолжал чтение, увлекался, между прочим, Руссо и сошелся с подпоручиком Лаппой (Зет — записок Г.

). Лаппа еще в 1817 г. был принят в "карбонары" итальянцем-учителем Джили. В кружке Лаппы, Назимова и Семенова Г. бывал и в Петербурге; друзья предполагали, между прочим, заняться всемирной историей, но на первом же собрании они "свернули на Риего, недавно повешенного в Испании, а затем и на другие подобные материи, и так протолковали допоздна.

Следующее заседание прошло почти в таком же роде" (Риего был повешен 7 ноября 1823 г.). Однако Г. скоро отстал от кружка и с не меньшим увлечением предавался другим любимым приманкам своим — опере и посещениям Эрмитажа, а также и рассеянной жизни гвардейского офицера. В апреле 1825 г. он встретился с товарищем своим по Пажескому корпусу, Свистуновым, разговорился с ним и дал ему слово присоединиться к тайному обществу, не дождавшись даже подробных объяснений о целях общества; плохо понимая живую французскую речь Свистунова, Г.

воображал, по его словам, что присоединяется к обществу масонов. Между тем и Лаппа предложил Г. войти в тайное общество, но уже от Г. не было скрыто о замыслах революционных и "истребления предержащей власти". Это так поразило Г., что он заболел горячкой, а осенью батальон Г. выступил в Петергоф, где Г. повел прежний образ жизни, не заботясь о своих разговорах со Свистуновым и тем более с Лаппо, которому не давал никакого слова.

В смутные дни он считал, что речь только о престолонаследии Константина. Но 23-го декабря Г. был арестован и, после допроса Николаем Павловичем, посажен в крепость. Допрашивавший Г. Чернышев уверил его, что против него дал показание и Лаппа; Г. сознался тогда в знании умысла на Императорскую фамилию и принес чистосердечное покаяние.

Г. был приговорен к трехмесячному заключению в каземате с 13 июля 1826 г. и к переводу тем же чином поручика из гвардии в гарнизон. Освобожденный 13-го октября, Г. немедленно едет на службу во Владикавказ. Здесь он назначается обычно в ординарцы или в конвой при проездах важных военных лиц: Дибича, Д. В. Давыдова и т. п. А. П. Ермолов, при своем проезде, признал здесь Г.

по сходству лица с его отцом и, обращаясь к присутствовавшим, сказал: "Вот какого написали в неспособные!". Вскоре Г. был прикомандирован к проходившему в Персию Кабардинскому пехотному полку. Он участвует в штурме Эривани; на стоянке в Делимане несколько раз был наряжаем в фуражировки по окружным деревням; по занятии Урмии несет в ней в течение двух месяцев службу надзора за "диваном" при разбирательствах дел христиан.

Из Урмии Г. переведен в Эривань плац-майором. По объявлении войны с Турцией Г. перепросился в действующую армию и в ней был прикомандирован в пионерный батальон. При взятии Ахалцыха в 1828 г. Г., рискуя жизнью вблизи бушевавшего пожара, извлек из-под церкви приготовленные неприятелем для взрыва бочонки пороха. В кампанию следующего года Г.

участвовал при взятии города Олты. На Кавказе Г. имел неоднократно случай встречаться со своими бывшими товарищами по процессу 14-го декабря, а в 1829 г. видел в действующей армий Пушкина; об этом он рассказывает в записках своих. После Турецкой войны Г. жил в Тифлисе, откуда был командирован с саперным (бывшим пионерным) батальоном на постройку крепости Новые Закаталы.

Здоровье его начало расстраиваться от тяжелой походной жизни, и после прозрачного намека Паскевича, что бывшим декабристам никогда не выслужиться и лучше выходить в отставку, Г. поспешил это сделать в 1832 г. Он вернулся в Верхнеднепровский уезд и с тех пор не выходил, по-видимому, из сферы частной жизни, дожив до глубокой старости.

Он умер в конце 1880-х или начале 90-х годов. — Оставленные Г. "Воспоминания" довольно подробно рисуют годы его учения в Пажеском корпусе, его службу в гвардии, историю его привлечения к делу "декабристов", заключение в крепости и службу на Кавказе. Записки содержательны и написаны отличным литературным языком, показывающим, что Г. в своем уединении не терял любви к литературе.

Записки хотя и не без доли горечи, но с полным достоинством, искренностью и простотою вводят читателя в душевный мир человека, таланты которого были признаны ненужными родине за сомнительную вину молодости. Гангеблов составил также биографию своего отца.

.