Большая биографическая энциклопедия - ртищев михаил федорович

— комнатный стольник всех сыновей Царя Алексея Михайловича, воевода, комендант и, наконец, судья Расправной Палаты при Сенате; родился во второй половине 1662 года, скончался в 1720-х годах. По смерти отца своего, комнатного стольника и "ближнего человека" Царя Алексея — Федора Меньшого Михайловича Ртищева, последовавшей 28-го января 1663 года, он остался моложе полугода. На руках матери его, Ульяны Степановны, происходившей из довольно богатого Владимирского служилого рода Навалкиных, остались, кроме него, две дочери: Евдокия и Марья. Ульяна Степановна, по-видимому, скончалась вскоре после мужа, а потому естественно, что в воспитании сироты Михаила родственники его со стороны отца приняли участие очень деятельное. Родственники эти были (не упоминая про отдаленных): дед его, окольничий Михаил Алексеевич, в то время уже маститый старец, живший в Московском Новоспасском монастыре, иногда вызываемый оттуда высоко ценившим его Царем для тайных совещаний; единственный родной дядя Михаила Федоровича — окольничий и дворецкий, знаменитый "милостивый муж" Федор Большой Михайлович Ртищев, и единственная родная тетка — вдова Анна Михайловна Вельяминова, урожденная Ртищева, кравчая и верховая боярыня Царицы Марьи Ильинишны, с которою Ртищевы были, по-видимому, связаны, через родственников своих Соковниных, узами дальнего свойств. Федор Большой Ртищев и жена его Ксения Матвеевна (урожденная Зубова), — родители двух дочерей: Акулины и Анны, — не имели утешения вырастить сына, а потому Михаил Федорович и оказался единственным внуком и продолжателем рода Михаила Алексеевича Ртищева в мужском поколении. Едва ли он и не жил у дядя Федора большого Михайловича: по крайней мере, положительно известно, что по смерти его он жил у его вдовы в доме их на Знаменке. Давно потеряв этого дядю (ум, 21-го июня 1673), тетку Анну Михайловну (ум. в ноябре 1675 г.) и деда (ум. около 1-го декабря 1677 г.), юный Ртищев, продолжая, вероятно, жить у тетки Ксении Матвеевны (скончавшейся в октябре 1681 г.), сохранил еще покровительство крестного отца и двоюродного дяди своего, боярина и оружейничего Богдана Матвеевича Хитрово, бывшего после Федора Большого Михайловича дворецким и имевшего, в царствование Феодора Алексеевича, огромное влияние; а после его кончины (27-го марта 1680 г.) стал дворецким бывший кравчий с путем, теперь боярин князь Василий Федорович Одоевский, муж Акулины Федоровны Ртищевой, которому, наравне с Хитрово и с мужем старшей из родных сестер Михаила Федоровича, — стольником князем Федором Федоровичем Хилковым, поручил его в своем завещании дед. Но Хилков умер в 1681 г., а второй муж (с 1-го февраля 1689 г.) его вдовы — боярин князь Андрей Григорьевич Ромодановский, выходец из Крымского плена и сын известного полководца, умер в мае 1686 года; в том же году, 20-го декабря, скончался и Одоевский; но в живых оставался еще муж (с декабря 1680 г.) меньшей из двоюродных сестер Ртищева, Анны Федоровны, занявший вскоре очень видное положение, — боярин князь Петр Иванович Прозоровский, воспитатель Царя Иоанна Алексеевича. Таким образом, до полной возмужалости своей Михаилу Федорович имел покровителей в лице самых влиятельных при дворе, да и в Приказах лиц, и вырастал в обстановке, редко кому выпадавшей в удел. Подробностей об учении его не сохранилось, но нельзя сомневаться в том, что просвещеннейший Федор Большой Михайлович Ртищев, блестяще образовавший воспитанника своего, Царевича Алексея, дал и своему племяннику наилучшее, мыслимое в то время образование. Дед его, умирая, завещал ему по особой росписи все свои книги, хранившиеся у него в келье; то же, вероятно, делали и другие его родственники.

Ко двору Р. был введен в самом нежном возрасте: уже в 1667 г., — следовательно, четырех или пяти лет от роду, — он был пожалован в комнатные стольники к Царевичу Алексею Алексеевичу, воспитаннику его дяди Федора большого Михайловича и ученику Алексея Тимофеевича Лихачева, а после кончины этого юноши (17-го января 1670 г.), прожившего менее шестнадцати лет и унесшего в могилу столько светлых надежд, на него всеми возлагавшихся, он был взят в число комнатных стольников к следующему из царственных братьев — Феодору Алексеевичу, причем одновременно состоял стольником и спальником при новой Царице — Наталье Кирилловне. По восшествии Феодора Алексеевича на престол, 29-го января 1676 г., Ртищев был определен комнатным стольником и спальником же к юному Царю, но уже через 6 лет ему пришлось участвовать в погребении последнего, перенося "кровлю" его гроба из дворца в Архангельский собор, а затем чередуясь с другими опальниками в сиденье у постели покойного государя в течение шести недель. В наступившее после того двоецарствие Ртищев был назначен в комнату к старшему из братьев-царей, Иоанну, с 11-го июня 1682 года, тоже в стольники и опальники. В том, что он попал к нему, — сыну Милославской, а не к Царю Петру, сыну Нарышкиной, сказался, конечно, отголосок старинной близости Ртищевых к покойной царице Марье Ильинишне; однако, дружеские связи Михаила Федоровича сосредоточивались не в стане Милославских: бумаги, от Ртищева оставшиеся, указывают, что он был в тесных сношениях с "новыми людьми", столь выдвинувшимися или выдвинутыми Богданом Хитрово, — братьями А. Т. и M. T. Лихачевыми, старыми знакомыми Ртищевых; вел знакомство с этой семьей и И. М. Языков, а известно, что он с Лихачевыми отстранил Милославских от власти, и что перед смертью Федора они хлопотали перед ним за Матвеева и Нарышкиных. Женитьба Ртищева, очень ранняя, на Прасковье Семеновне Васильчиковой не изменила в этом отношении его положений: и шурин его, Григорий Семенович, служил стольником Царицы Натальи Кирилловны. Выше было уже сказано, что сам Ртищев под конец царствования Алексея Михайловича служил одновременно в "комнатах" Царицы Натальи Кирилловны и Царевича Феодора, между которыми, по воцарении последнего, несогласия начались неукротимые. Не удивительно поэтому, что когда борьба Царевны Софии с братом ее Петром приняла оборот, заставивший Петра Алексеевича в ночь на 8-е августа 1689 года спасаться верхом, полураздетым, в Троице-Сергиев монастырь, садиться здесь как бы в осаду и сзывать к себе отсюда, грамотами, ратных людей, — то Ртищев оказался в числе первых приехавших к Троице и в село Воздвиженское "в скорых числах многолюдством", и здесь, служа Царю Петру "верно", "всякую нужду принимал". По рассказу свояка Петра Великого, князя В. И. Куракина, столь быстро затем последовавшие выдача Шакловитого и свержение правительницы Софии были делом вышеупомянутого мужа двоюродной сестры М. Ф. Ртищева — князя П. И. Прозоровского, "который был человек набожной и справедливой и весьма противной Царевне Софии Алексеевне", а удалось это ему тем легче, что воспитанник его, Царь Иоанн "был в его руках и воле". По переходе власти к Нарышкиным, так скоро раскрывшим все свои отрицательные свойства, "другая же комната — Царя Иоанна Алексеевича — содержала себя в тишине; токмо Его Величество отправлял церемонии церковные и публичные, а в правление никак не мешался. И той стороны только дядька его, боярин князь П. И. Прозоровский сидел в большой Казне и ведал Денежной Двор и управлял со всякою верностию и без мздоимства, понеже был человек набожной, которой до своей смерти был содержан честно, и так скончал свою жизнь". К тихому и незаметному двору Иоанна Алексеевича пристроил Ртищев в 1693 г. в комнатные стольники и десятилетнего сына своего Василия, — и до самой кончины (29-го января 1696 г.) этого жалкого, больного Царя тихо и незаметно текла при нем жизнь Ртищевых. Таким образом, до 35-го года жизни нес Михаил Федорович исключительно стольничьи и спальничьи обязанности, — конечно, как в Москве, так и при царских выходах в подмосковные "потешные" села и на богомолья в окрестные монастыри. В том же роде были и немногие особые поручения, на него возлагавшиеся, вроде посылки его в Воскресенский монастырь (Новый Иерусалим) 12-го июля 1681 г., с приказанием отслужить соборно молебен о здравии и многолетии Царевича Ильи Федоровича; "и стоял до отпуску молебное пение, и дал великого государя жалованье братии на милостыню 100 рублей денег". Но наступило единодержавие Петра, — и вместе с преображением всей России преобразилась и жизнь Ртищева.

Зачислив его в свои ближние стольники, Петр І не мог ограничить свои требования к нему тем, что удовлетворяло его царственных братьев: он видел в Ртищеве свойства ума и духа, которыми дорожил для общей службы родине, видел даже образованность и предполагал способность к восприятию знаний; но не видел тех именно сведений, в которых нуждался. Все это побудило Петра, несмотря на зрелый возраст Ртищева, включить его в число тех, большей частью молодых комнатных стольников, которых он, 11-го января 1697 года, решил отправить за границу, — частью в Англию и Голландию (22 человека), частью в Италию (по бумагам Кабинета Петра Великого — 43 человека, а по другим сведениям — меньше). 25-го февраля были написаны о последних две грамоты к Венецианскому дожу Сильвестро Валерио и посланы при двух поехавших в Венецию отрядах стольников, причем приняты было меры "для того, чтобы в иноземческих краях подлинно не ведали, какого чина и каких пород для науки в их государства посланы", как записал в свой дневник П. А. Толстой (впоследствии граф). Но тем временем, по доносу стрельца Елизарьева, Петр узнал про недовольство, вызванное им в Цыклере, Пушкине и последователе (как и родня его) "Капитонской ереси" окольничем Алексее Прокопьевиче Соковнине, — между прочим тем, что сыновья Пушкина и Соковнина предназначались также в посылку за море для ученья. Следственный розыск окончился казнью Соковнина 4-го марта и ссылкою, по указу 20-го марта, его брата боярина Федора и всех их сыновей, — людей, близких Ртищеву и по родству, и по воспоминаниям о тесной дружбе предыдущих поколений Ртищевых и Соковниных. Гроза, стрясшаяся над этой семьей, задела Михаила Федоровича лишь нравственно; более, чем вероятно, однако, что подозрительный Царь запомнил связь Ртищева с противниками его новшеств. Тем не менее, Ртищев в Италию был послан. Помянутый выше сего князь Б. И. Куракин, тоже туда посланный "для наук навтичных", рассказал в своих записках, что выехал он с товарищами в марте на Смоленск, Варшаву, Ченстохов, Силезию, Моравию, Ольмюц, Вену и через горы доехал до Венеции в июне, и что к ним было приставлено на эту поездку по солдату Преображенского полка; Ртищева сопровождал Павел Волков. Проучившись до осени в Венеции, поплыли стольники в конце сентября в Далмацию; из Рагузы — в "Бор-град", причем едва не утонули, попав в жестокую бурю; были у мощей Николая Чудотворца, съездили в Неаполь, в Рим и вернулись в Венецию. Отсюда следующим летом они вновь ходили в морское плавание. Пребывание их в Италии увековечено, между прочим, доныне висящей в ратуше далматского городка Перасто картиной, изображающей морехода Марка Мартиновича за обучением пяти молодых русских, представленных в одеждах и шапках древнерусского покроя. В надписи на картине переименовано 16 учеников, а именно 9 князей и 7 "бояр", в том числе Ртищев ("Mihailo Nrtisev"). Князь Куракин, а потом, вероятно, и остальные, выучился у Мартиновича и у Франциско Дамиани графа ди Вергада "аретьметики, гиометрии теярики — 5 книг Евклидеса, гиометрии практики, тригонометрия пляны, острономии часть до навтики, навтики, механики, фортофикации офеньсивы и дифенсивы; и также некоторую часть в разговоре и читать и писать италинского язику". Сюда, в Италию, ждали к себе стольники Царя, побывавшего в Голландии и Англии, где тогда учился родственник Михаила Федоровича — Иван Богданович Ртищев, впоследствии майор, убитый в Саксонии, — вероятно, в 1704 г. Из Вены и Пресбурга Петр собирался в Венецию, но весть о новом Стрелецком бунте заставила его повернуть в Москву, на новые розыски и казни... Пока он был занят ими, стольники-студенты, в октябре 1698 года, уже двинулись в обратный путь — на Вену, Краков и Киев, где "сподобились видеть мощи чудотворцев Печерских", и вернулись в Москву в феврале, но уже не застали здесь Царя, еще 23-го октября уехавшего на судостроение в Воронеж. Отдохнуть в родной Москве пришлось Ртищеву очень мало — его дальнейшая служба была уже определена, как видно из завещания, написанного им 26-го февраля 1699 года, "при отъезде своем на службу Великого Государя под Азов". Впрочем, по запискам князя Куракина, в марте стольники отправились в Воронеж на испытание их Царем, а оттуда Петр послал только его и Толочанова прямо к Азову, а прочих отпустил, — может быть только на время; служба же под Азовом, незадолго перед тем завоеванным, заключалась в сопровождении отправлявшегося в Турцию посла Е. И. Украинцева до Керчи, куда он от Таганрога плыл на сорокашестипушечном корабле "в государевом морском корабельном и галерном караване", под предводительством генерал-адмирала Ф. А. Головина, причем на одном из кораблей флота — "Апостол Петр" — командиром был сам Царь. 28-го августа Украинцев отплыл в Константинополь, а участники плаванья в Керчь в октябре вернулись в Москву. Морские познания, вывезенные из Италии, не обратили ни Ртищева, ни соучеников его в офицеров флота и в начавшийся в следующем году сухопутный Шведский поход был назначен и он. Однако, до ухода на войну он еще успел выдать замуж старшую из двух дочерей своих, Агриппину, 1-го мая 1700 года, за князя Василия Андреевича Кольцова-Масальского, впоследствии майора Троицкого драгунского полка (род. 1666 г., ум. 15-го февраля 1733 г.), и затем пересоставить завещание. Не помешало участие в Северной войне и самому, давно уже вдовевшему Михаилу Федоровичу жениться вторично, в начале 1703 года, на вдове патриаршего боярина Матвея Григорьевича Баскакова (умершего в 1701 году) — Ирине Ивановне. — В войне принимал участие и тезка Ртищева, тоже Михаил Федорович, стольник и поручик, четвероюродный его брат, годами много моложе его; с целью избежать случавшейся путаницы, старший Ртищев испросил указ, последовавший 29-го июля 1701 года, чтоб ему "писаться в списках" и самому подписываться Михаилом Федоровичем Большим Ртищевым, но вскоре после того он избавился от непосредственного участия в войне, удостоившись назначения на должность воеводы в г. Севск — должность, весьма ответственную и хлопотливую, между прочим потому, что через Севск, издревле смотревший на татарскую "Свиную дорогу", или "Бакаев шлях", шла в Москву дорога от Черного моря, а также оттого, что в Севский уезд входила знаменитая Камарицкая волость, исстари населенная бродячею и беглою буйною "вольницею". В правительственных архивах сохранилась поэтому очень обширная и разнообразная переписка Ртищева "с товарыщи", за 1704—1705 года, с Приказами, например, о разных Греках, Нежинских и иных, задерживаемых в Севске по подозрению в шпионстве и в силу указа о непропускании торговых Греков "с товары и без товары" и "проезжих из-за рубежа Палестинских властей и архимандритов и игуменов с причетники, которые станут проситься для челобитья к Великому Государю о милостыне или для каких дел"; о подъемных лошадях; о копейном деле; о пойманных ворах и разбойниках; о розыске про бой и грабеж Камаричанами и Камарицким бурмистром посланцев гетмана Мазепы; о передаче денег в Приказ Военных Дел; о тяжебных делах частных лиц и т. д. По обстоятельствам военного времени всеобъемлющая воеводская должность осложнялась еще более, но Ртищев справился с нею благополучно, что и вызвало впоследствии новое назначение его — комендантом в Ярославскую провинцию, 28-го марта 1712 года; но так как Ртищев "в Москве заскорбел", то новоучрежденный Сенат 3-го июня того же года определил назначить его к делам вместо Ярославской провинции — в Московскую губернию. Можно думать, поэтому, что хотя 4-го августа 1712 г. и было велено ему с сыном (в то время уже женатым на дочери сенатора князя Г. И. Волконского — Пелагее Григорьевне), как и всем "царедворцам" и высшим служилым людям, жить на острове Котлине, где раздавались безденежно земли и дворы, но в отношении его указ этот не был выполнен. Зато пришлось ему подчиниться, в числе прочих "палатных людей" и царедворцев, указу от 3-го июня 1714 года о постройке для себя дома в Петербурге.