Краткие содержания произведений - л. н. толстой - три смерти
Л. н. толстой - три смерти
Одна была госпожа, худая и бледная. Другая горничная, румяная и полная.Сложив руки на коленях и закрыв глаза, госпожа слабо покачивалась на подушкахи покашливала. На ней был белый ночной чепчик, прямой пробор разделял русые, чрезвычайноплоские напомаженные волосы, и было что-то сухое и мертвенное в белизне этогопробора. Вялая, желтоватая кожа обтягивала тонкие и красивые очертания лица и краснеласьна щеках и скулах. Лицо госпожи выражало усталость, раздраженье и привычное страданье.В карете было душно. Больная медленно открыла глаза. Блестящими темными глазами она жадноследила за движениями горничной. Госпожа уперлась руками в сиденье, чтобы подсесть выше,
но силы отказали ей. И все лицо ее исказилось выражением бессильной, злой иронии.
Горничная, глядя на нее, кусала красную губу. Тяжелый вздох поднялся из груди больнойи превратился в кашель.Карета и коляска въехали в деревню, больная, глядя на деревенскую церковь, сталакреститься. Они остановились у станции. Из коляски вышли муж больной женщины и доктор,
подошли к карете и участливо осведомились: Как вы себя чувствуете? Коли мне плохо, это не резон, чтобы вам не завтракать, больная «Никомудо меня дела нет», прибавила она про себя, как только доктор рысью взбежална ступени станции. Я говорил: она не только до Италии, до Москвы может не доехать, сказалдоктор. А что делать? возразил муж. Она делает планы о жизни за границей,
как здоровая. Рассказать ей все убить ее.
Да она уже убита, тут духовник нужен. Аксюша! визжала смотрительская дочь, пойдем барыню посмотрим,
что от грудной болезни за границу везут. Я еще не видала, какие в чахотке бывают.«Видно, страшна стала, думала больная. Только бы поскорей за границу,
там я скоро поправлюсь». Не вернуться ли нам? сказал муж, подходя к карете и прожевывая кусок. А что дома? Умереть дома? вспылила больная. Но слово «умереть»
испугало ее, она умоляюще и вопросительно посмотрела на мужа, он молча опустил глаза.
Больная разрыдалась. Нет, я поеду. Она долго и горячо молилась, но в груди так же было больнои тесно, в небе, в полях было так же серо и пасмурно, и та же осенняя мгласыпалась на ямщиков, которые, переговариваясь сильными, веселыми голосами, закладываликарету Карету заложили, но ямщик мешкал. Он зашел в душную, темную ямскую избу. Несколькоямщиков было в горнице, кухарка возилась у печи, на печи лежал больной. Хочу сапог попросить, свои избил, сказал парень. Дядя Хведор? спросилон, подходя к печи. Чаво? послышался слабый голос, и рыжее худое лицо нагнулось с печи. Тебе сапог новых не надо теперь, переминаясь, сказал парень. Отдай мне.Впалые, тусклые глаза Федора с трудом поднялись на парня, в груди его что-то сталопереливаться и бурчать; он перегнулся и стал давиться кашлем. Где уж, неожиданно сердито и громко затрещала кухарка, второй месяц с печине слезает. В новых сапогах хоронить не станут. А уж давно пора, занял весь угол! Ты сапоги возьми, Серега, сказал больной, подавив кашель. Только, слышь,
камень купи, как помру, хрипя, прибавил он.
Спасибо, дядя, а камень, ей-ей, куплю.Серега живо скинул свои прорванные сапоги и швырнул под лавку. Новые сапоги дяди Федорапришлись как раз впору.В избе до вечера больного было не слышно. Перед ночью кухарка влезла на печь. Ты на меня не серчай, Настасья, сказал ей больной, скоро опростаюугол-то твой. Ладно, что ж, ничаво, пробормотала Настасья.Ночью в избе слабо светил ночник, все спали, только больной слабо кряхтел, кашляли ворочался. К утру он затих. Чудной сон видела, говорила кухарка наутро. Будто дядя Хведор с печи слези пошел дрова рубить. Что ж, говорю, ты ведь болен был. Нет, говорит, я здоров,
да как топором замахнется. Уж не помер ли? Дядя Хведор!Родных у больного не было он был дальний, потому на другой день егои похоронили. Настасья несколько дней рассказывала про сон, и про то, что перваяхватилась дяди Федора.* * *Пришла весна, радостно было и на небе, и на земле, и в сердце человека.
В большом барском доме на одной из главных улиц была та самая больная, которая спешилаза границу. У дверей ее комнаты стоял муж и пожилая женщина. На диване сиделсвященник. В углу горько плакала ее мать. Муж в большом волнении и растерянности просилкузину уговорить больную исповедаться. Священник посмотрел на него, поднял брови к небуи вздохнул. Я вам доложу, в моем приходе был больной, много хуже Марьи Дмитриевны, сказалсвященник, и что же, простой мещанин травами вылечил в короткое время. Нет, уже ей не жить, проговорила старушка, и чувства оставили ее. Муж больнойзакрыл лицо руками и выбежал из комнаты.В коридоре он встретил шестилетнего мальчика, бегавшего в догонялки с девочкой.
На вопрос няни ответил, что больная не хочет видеть детей, что это ее расстроит.
Мальчик остановился на минуту, пристально посмотрел на отца и с веселым криком побежалдальше.А в другой комнате кузина искусным разговором старалась подготовить больную к смерти.
Доктор у окна мешал питье. Больная, вся обложенная подушками, сидела на постели. Ежели бы муж раньше послушал меня, я бы была в Италии и была бы здорова. Сколькоя выстрадала. Я старалась терпеливо сносить свои страданья Кузина вышла и мигнула батюшке. Через пять минут он вышел из комнаты больной, а кузинаи муж зашли. Больная тихо плакала, глядя на образ. Как мне теперь хорошо стало, говорила больная, и легкая улыбка игралана ее тонких губах. Не правда ли бог милостив и всемогущ? И она сновас жадной мольбой смотрела полными слез глазами на образ.Потом сказала, будто вспомнив что-то: Сколько раз я говорила, что эти доктора ничего не знают, есть простые лекарки, онивылечивают Доктор подошел и взял ее за руку пульс бился все слабее. Доктор мигнул мужу,
больная заметила и испуганно оглянулась. Кузина отвернулась и заплакала.В тот же вечер больная лежала в гробу в зале, в котором сидел один дьячок и читалпсалмы. Яркий свет падал на бледный лоб усопшей, на ее восковые руки. Дьячок, не понимаясвоих слов, мерно читал, изредка из дальней комнаты долетали детские голоса и топот.Лицо усопшей было строго, спокойно, величаво и неподвижно. Она вся была внимание.
Но понимала ли она хоть теперь великие слова эти?* * *Через месяц над могилой усопшей воздвиглась каменная часовня. Над могилой ямщика все ещене было камня Ты бы хошь крест поставил, пеняли Сереге. Сапоги-то носишь. Возьмитопор да в рощу пораньше сходи, вот и вытешешь крест.Ранним утром Серега взял топор и пошел в рощу. Ничто не нарушало тишину леса. Вдругстранный, чуждый природе звук разнесся на опушке. Одна из макушек затрепетала, затем деревовздрогнуло всем телом, погнулось и быстро выпрямилось. На мгновенье все затихло, но сновапогнулось дерево, снова послышался треск в его стволе, и, ломая сучья и спустив ветви, онорухнулось на сырую землю.Первые лучи солнца пробились сквозь тучу и пробежали по земле. Птицы голосили, щебеталичто-то счастливое; листья радостно и спокойно шептались в вершинах, и ветви живыхдерев медленно, величаво зашевелились над мертвым, поникшим деревом
См. также:
Лоренс Стерн Жизнь И Мнения Тристрама Шенди, Джентльмена, И В Фон Гёте Годы Странствий Вильгельма Мейстера, Или Отрекающиеся, Другой Автор Повесть Временных Лет, Платонов Андрей Павлович В Прекрасном И Яростном Мире, С Т Аксаков Детские Годы Багрова-внука, Михаил Булгаков Дни Турбиных