Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - азбуковник

Этим именем обозначаются известного рода энциклопедические словари XVII в., которые взяли свое начало от словарей смешанного лексически-энциклопедического характера, появившихся уже в очень раннюю эпоху русской литературы. Появление этих словарей вызвано тем, что вместе с принятием христианства появились в России книги, заключавшие в себе много непереведенных и непонятных иностранных слов, собственных имен, а равным образом и значительное количество новых, неизвестных до тех пор понятий, требовавших объяснений. Объяснения эти давались отдельно в конце книги, причем слова писались без всякого определенного порядка, а просто как попало. Тут мы встречаем перемешанные объяснения иностранных слов, собственных имен и понятий, причем надо заметить, что этот последний элемент до XVII в. занимал в таких словарях мало места. Вообще древнейшие словари отличаются неполнотою и скудостью материала при беспорядочном и смешанном его изложении.

Древнейшим из этих словарей является так наз. первый Новгородский, помещенный в списке Кормчей книги 1282 г., написанный для новгородского архиепископа Климента. Тут автор стремится прежде всего объяснить встречающиеся в священных книгах еврейские слова и озаглавливает свое сочинение следующим образом: "Речь Жидовского языка преложена на русскую, неразумно на разум и в Евангелиях и Апостолах, и в Псалтыри и Паремии и в прочих книгах". Несмотря на это ограничение, мы находим здесь объяснения слов и других языков, даже славянского, главное же место занимают собственные имена. Всех слов находим 174, которые в позднейших списках умножились до 344.

Второй Новгородский словарь 1431 г., найденный в новгородском монастыре на Лисичьей горе, приложен к сочинению Иоанна Лествичника и носит заглавие: "Тлъкование неудобь познаваемом в писанных речемь, понеже положены суть речи в книгах от начальных преводних ово Словенскы и ино Сръбскы и другая Блъгарскы и Гръчъскы ихже неудоволишася преложити на Рускыи". Тут, как мы видим, задача поставлена шире, но материалу собрано меньше, именно только 61 слово, которые потом умножились до 200. Источником для этого словаря послужил словарь, приложенный к сербскому оригиналу Лествичника под загл. "Прткл лествци о речех покрвених" который заключает всего только около 30 слов.

На третьем месте надо поставить словарь, приложенный Лаврентием Зизанием Тустановским (см. это сл.) к его "Славянской грамматике" 1596 г. под заглавием: "Лексис сиречь речения вкратце собранные и из славянского языка на простой русский диалект истолкованы". Объяснения тут писаны на литовском языке, причем Зизаний первый держится азбучного порядка слов, которых количество восходит до 1061. Другая характерная черта этого словаря состоит в том, что объясняются тут только слова славянские или славянизированные, объяснения же нередко написаны в энциклопедическом вкусе.

Со времени этого лексикона является стремление к специализации — именно он послужил источником прежде всего такому же смешанному лексически-энциклопедическому словарю Памвы Берынды и последовавшим за ним чисто лексическим словарям, и с другой стороны, от него берут начало сперва смешанные, потом чисто энциклопедические азбуковники XVII в. О словарях Памвы Берынды (см. это сл.) и друг. (см. Словарь) не будем теперь говорить обширно и перейдем прямо к азбуковникам.

Этим именем названы прежде всего два великорусских словаря XVI и XVII в., из которых первый носит название: "Сказание о неудобо познаваемых речах, иже обретаются во святых книгах Русскаго языка ихже древнии преводници не удоволишася на Русский язык преложити, понеже ова обретаются Еврейски оваже Сирски, инаже Римски, ина Латынски, ина Гречески и инех многих язык, яже зде положены по буквам скораго ради обретения паче же рещи яко истинно на Русский язык преложены". Второй имеет различные названия: "Книга, глаголемая азбуковник или буквы". "Книга глаголемая алфавит". "Лексис неудобь разумеваемым речемь". Так мы видим, что здесь в первый раз является название "азбуковник", которое и впоследствии было удержано при другом, не менее популярном: "алфавит иностранным речам".

В этом втором великорусском азбуковнике находим объяснения слов, принадлежащих к следующим языкам: "арабски, арменски, еллински, ефиопски, еврейски, египетски, гречески, евхаитски, жидовски, иверски, латински, литовски, македонски, мидонски, пермски, римски, сербски, сирски, татарски, чешски"; к этим в некоторых списках присовокупляется еще до восьми других языков. Автор, конечно, не знал стольких иностранных наречий, богатство же перечисленных языков обусловливается следующим обстоятельством: сочинения нар. Ефрема Сирина первоначально были написаны на сирийском языке, из него были переведены на греческий, с греческого же — на славянский. Между тем, автор словаря все непонятные славянские слова, взятые из переведенных сочинений Ефрема Сирина, называет сирийскими и так поступает с другими источниками.

Эти первые два сочинения, которые принято называть азбуковниками, по своей форме и по содержанию не очень различались от других словарей: мы находим здесь равным образом объяснение непонятных слов, как и понятий, а даже нередко тут находят место объяснения некоторых грамматических форм славянского языка. Некоторые даже азбуковники более позднего происхождения имеют в себе как бы начала сравнительных словарей, так как мы находим в них иногда приведенные рядом названия какого-нибудь предмета на нескольких языках. Вообще же в азбуковниках находим более сильный, чем в других словарях, энциклопедический элемент, хотя, с другой стороны, даже в конце XVII века, когда азбуковники стали энциклопедиями, лексикография все-таки полагается в их основу. Вообще, каждый азбуковник разделяется на две части: лексикографическую и литературную. В первой говорится о языковедении и грамматике, во второй же о различных предметах, которые были в ходу у современного общества. Встречаются там сведения по философии, библиографии, истории, мифологии, символике, географии, этнографии, минералогии, ботанике, зоологии, орнитологии, ихтиологии и т. д. Здесь нас поражает случайность набора слов и переменчивость содержания, которое ничуть не обнимает всей совокупности фактов, известных тогдашнему обществу, но обусловливается возбуждаемым в этом обществе интересом, отвечая насущным потребностям и состоянию древней русской литературы.

Азбуковники обыкновенно прямо начинаются с изложения статей, составляющих приложение к Алфавиту или словотолкованию, изложенному в алфавитном порядке, причем соблюдается порядок по гласным, т. е. на первом месте стоит слово с гласною а в первом и следующих слогах, затем слова со слогами а — е, затем слова с а — и и т. д. Весь состав энциклопедической или литературной части азбуковников делится на главы, притом одна глава может содержать в себе несколько коротких статей, и наоборот, одна длинная статья может делиться на несколько глав, число которых в азбуковниках может восходить до 700. Объяснения, помещающиеся в азбуковниках, стремятся иметь научный характер, но понятно, что при тогдашнем состоянии науки и просвещения эти объяснения часто должны отличаться крайне фантастическим характером; там нашли убежище все суеверия того века, поэтому неудивительно, что тогдашние люди любили азбуковники, находя в них всегда приятное развлечение. С другой стороны, распространение этих книг помогло укоренению в народе различных суеверных сказаний и нелепых вымыслов. Существует множество списков XVII в., но ни на одном из них мы не находим имени составителя. Более обширные сведения можно найти в сочинении Карпова под загл. "Азбуковники, или Алфавиты иностранных речей по спискам соловецкой библиотеки" (Казань, 1877) и в статье Ширского "Очерк древних славяно-русских словарей" в "Филологических записках" 1869 г.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907