Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - фалес милетский

философ VII века до Р. Хр. (предположительно 624 — 548), один из семи мудрецов Греции, родоначальник (άρχηγέτης) греческой философии. Ф. был современником Солона и Креза. Отец Ф. звался "Экзамием"; в этом имени Р. Шустер усмотрел некоторое сходство с Самуилом и продположил, что Ф. был семитом. Дильс, в статье: "Thales ein Semite" ("Archiv für Geschichte d. Philosophie", т. II), доказал неосновательность предположений Шустера. По Геродоту семья A. прибыла в Милет из Финикии. Космологические представления Ф. Аристотель сопоставляет с мифологическими учениями Гомера и Гезиода. По мнению Танри ("Первые шаги древнегреческой науки", СПб., 1902), космология Ф. весьма напоминает египетское учение. Вселенная, по представлению Ф., представляет жидкую массу, посередине которой находится воздушное тело, имеющее форму чаши, повернутой открытой стороной вниз. Вогнутая поверхность этой чаши — небо; на нижней поверхности, в центре ее, плавает диск, обтекаемый водой. Звезды — боги, плавающие по небесному своду. С космологическими представлениями связаны и философские воззрения Ф. О них мы узнаем из первой книги Аристотелевой метафизики, который называет Ф. главой физиков, и из доксографов, черпавших свои сведения из Аэция, сочинение которого по истории философии было отчасти восстановлено Дильсом. Фалеса интересовали два тесно связанных между собой вопроса, а именно: из чего все произошло и что составляет сущность (άρχή) бытия. Ф. отвечал на эти вопросы следующим образом: вода есть сущность всего, из воды все произошло и в воду все вновь возвращается. В пользу этого мнения Ф. приводил три довода: во-первых, семя всех живых существ есть нечто, обладающее влажностью; во-вторых, все растения питаются влагой и благодаря ей приносят плоды, лишенные же влаги растения засыхают; в-третьих, даже огонь солнца и светил питается испарениями воды. Кроме воды Ф признавал, по-видимому, еще иной принцип, который, однако, по всей вероятности, отождествлял с водой. Ф. говорил, что Бог есть разум мира, что все одушевлено и преисполнено демонов. Божественная сила проникает через первичную влажность, приводя ее в движение. Этот мировой разум Ф. называл также необходимостью, которая правит всем. На душу Ф. смотрел как на начало вечно движущееся и самодвижущееся. Душу Ф. приписывал и магниту, так как он притягивает железо. Фалеса обыкновенно называют гилозоистом — и действительно, нельзя отвергать положительного указания Аристотеля о том, что первые "физиологи" отожествляли материю с движущим началом. Отсюда следует заключить, что мировой разум или необходимость есть начало, не различающееся от воды. По всей вероятности Ф. придерживался тех общих воззрений, которые встречаются у первых ионийских философов, а именно, что мир периодически возникает из первоначала и вновь в него возвращается; но указаний относительно пути, которым, по его мнению, совершается это мирообразование, мы не имеем. Симплиций в этом пункте сопоставляет Ф. с Анаксименом, но Теофраст возражает против такого сопоставления. Интерес философии Ф. заключается в том, что в ней мы имеем зачатки философской рефлексии о физическом мире; трудность ее изучения состоит в том, что легко приписать Фалесу мысли, свойственные вообще первому периоду греческой и в особенности ионийской философии. Уже Аристотель сообщает о Ф. не на основании чтения его произведений, а по слухам, из вторых рук — а Аристотель в древней философии является самым надежным руководителем.

Э. Р.

Ф. как математик и астроном. В свое время Ф. был едва ли не единственным во всей Греции человеком, отдавшимся чистой науке и абстрактному мышлению без преследования каких-нибудь практических целей. Между Милетом и Египтом происходили тогда весьма деятельные торговые сношения, участию в которых Ф. посвятил почти всю первую половину своей жизни. Своим продолжительным пребыванием в Египте по торговым делам он воспользовался для получения от египетских жрецов доступа к высшим тайнам их науки. Как доказал проф. Рот, большая часть сведений, приобретенных на этом пути Ф., принадлежала к области египетской религиозной системы и связанных с нею умозрений. Что же касается математики и астрономии, то из них Ф. узнал, по-видимому, только элементы, да и то в самой необходимой их части. Возвратившись около 590 г. на родину уже в преклонном возрасте, Ф. долго не мог занять между своими согражданами положения, которое соответствовало бы его уму, знаниям и опытности. Его жизнь в Милете, посвященная исключительно изучению природы и занятиям астрономией, не могла возбуждать уважения в торгашах, привыкших думать, что умный человек должен отдавать свой труд и время только занятиям, приносящим барыши. Известен, наприм., анекдот о жестоких насмешках, которым он подвергся со стороны одной женщины за то, что, смотря на небо, не увидел на земле камня, о который и споткнулся. Два случая не только подняли Ф. во мнении его сограждан, но и заставили их, как и других греков, признать его первым мудрецом во всей Греции. Сведения о первом случае сообщает Аристотель. Однажды уже с самого начала весны Ф. предвидел, что предстоит богатый сбор маслин. С целью доказать своим согражданам, что и из его занятий могут быть извлечены денежные выгоды, он заблаговременно скупил по дешевой цене как в Милете, так и в Хиосе, все свободные прессы для выделки масла. Когда его предвидение оправдалось и вследствие громадного урожая маслин потребовалось большое количество прессов, он продал их по очень высокой цене и таким образом получил значительную выгоду. Вторым случаем, распространившим славу Ф. на всю Грецию, было сделанное им всенародно в Милете предсказание о предстоявшем в 585 г. (28 мая) полном солнечном затмении, граница которого, как показывают новейшие астрономические вычисления, только несколькими милями проходила севернее Милета. После этого Ф. приобрел заметное влияние и на политическую жизнь своего родного города. Он предлагал ионянам соединиться в одно сильное государственное тело, удерживая в то же время самостоятельное автономное устройство отдельных городов. Неуспех этого предложения стоил ионийским городам потери их свободы и независимости. В другой раз он дал жителям Милета благоразумно принятый ими мудрый совет воздержаться от опасного союза, который им предлагал лидийский царь Крез против персидского царя Кира. Принятие этого совета спасло Милет от разрушения, которому он в противном случае подвергся бы после поражения Креза. Верность предсказания Ф. затмения, хотя бы только в отношении года его наступления, находит себе единственное объяснение в том, что он знал известный уже давно вавилонянам период повторения одних и тех же затмений, который они называли саросом и который состоял из 18 лет и 11 дней. Ф. была известна также величина видимого диаметра солнца, которую он считал равной 1/720 эклиптики или 30 минутам. По Бретшнейдеру Ф. был близко знаком с египетской астрономией, из которой и заимствовал все свои астрономические знания, представлявшие ему систему мира в следующем виде. В середине шарообразного космоса или вселенной находится также имеющая шарообразный вид земля, около которой движутся солнце, луна и звезды, совершая полные обороты в течение суток. Из этих светил первые два делают на небесном своде еще и особенные обороты: солнце в течение года, состоящего из 365 суток, а луна в течение месяца. Представляемый годовым оборотом путь солнца на небесном своде или эклиптика пересекает экватор под острым углом и касается обоих поворотных кругов. Периоды времени движения солнца от одной точки поворота до другой неравны. На небесном своде существуют пять кругов или поясов: первый — всегда видимый северный или арктический круг, второй — летний поворотный круг, третий — равноденственный круг, четвертый — зимний поворотный круг, пятый — всегда невидимый антарктический круг. Луна, имеющая однородную природу с землею, освещается солнцем. Затмения солнца происходят тогда, когда луна проходит прямо перед солнцем; а затмение луны тогда, когда она входит в тень земли. Хорошо ознакомившийся во время своих путешествий в Египет с финикийским мореплаванием, Ф. заимствовал из него введенное им затем в греческое мореплавание пользование при определении северного направления созведием Малой Медведицы вместо употребляемого ранее для той же цели созвездия Большой Медведицы. Ф. приписывается составление двух астрономических сочинений, написанных по обычаям эпохи в стихотворной форме. Из них одним, по свидетельству Диогена Лаерция, было "Περι τροπή και ισημεριας" ("О поворотах солнца и равноденствии"), а другим, по Суидасу, трактат о небесных явлениях вообще. Проф. Рот полагает, впрочем, что последнее сочинение было посвящено мореходной астрономии. Важнейшей заслугой Ф. в области математики должно быть считаемо перенесение им из Египта в Грецию первых начал теоретической элементарной геометрии. Эвдем, по свидетельству Прокла, приписывает Ф. открытие следующих геометрических предложений. Вертикальные углы равны. Углы при основании равнобедренного треугольника равны. Треугольник определяется стороною и прилежащими к ней двумя углами. Диаметр делит круг на две равные части. Диоген Лаерций, в основании слов Памфилия, прибавляет к этому списку предложений еще вписывание в круг прямоугольного треугольника. Чтобы дать полный очерк геометрических знаний Ф., необходимо присоединить еще ряд таких предложений, без которых приобретение первых делается невозможным, а именно предложений о параллельных линиях, о равносторонних, равнобедренных и разносторонних треугольниках, о параллелограммах и пр. Сверх перечисленных "открытий" Ф. в области теоретической геометрии, ему приписывается греческими писателями еще решение двух геометрических задач практического характера, из которых одна состояла в определении расстояния корабля на море от Милетской гавани, а другая — в определении высоты пирамиды по длине ее тени. В настоящее время в истории математики уже не существует никаких сомнений относительно того, что все приписываемое Ф. его соотечественниками геометрические "открытия" были в действительности простыми заимствованиями из египетской науки. Для непосредственных учеников Ф., не только не знакомых с египетской наукой, но и вообще обладающих крайне скудными сведениями, каждое делаемое им учителем сообщение казалось совершенною новостью, никому ранее его неизвестною и потому вполне ему принадлежащей. Последующие греческие ученые, которым, конечно, не раз приходилось встречаться с противоречащими фактами, оставляли их в стороне вследствие крайне развитой у греков страсти национального тщеславия. Естественными последствиями этого замалчивания истины со стороны греческих ученых были нередко наблюдаемые противоречия и анахронизмы. Так приписываемое, по вышесказанному, Памфилием и Диогеном Лаерцием Ф."открытие" свойства угла, вписанного в полуокружность, Аполлордом-логистиком считается принадлежащим Пифагору. Стремление греческих писателей и ученых к возвеличению славы своих деятелей науки через посредство ее позднейших приобретений выступает с особенной ясностью в сказаниях о найденном Ф. способе решения задачи определения высоты пирамиды по длине ее тени. По словам Иеронима Родосского, сохранившимся в ссылке на них Диогена Лаерция, Ф. для решения этой задачи измерял длину тени пирамиды в тот момент, когда длина тени самого наблюдателя делалась равной его росту. В совершенно другом свете представляет дело Плутарх ("Conviv. sept. sapient.", с. 2). По его рассказу, Ф. определял высоту пирамиды, помещая в конечной точке отбрасываемой ею тени вертикальный шест и показывая с помощью образующихся при этом двух треугольников, что тень пирамиды относится к тени шеста, как сама пирамида к шесту. Решение задачи оказывается таким образом основанным на учении о подобии треугольников. Но с другой стороны свидетельствами греческих писателей несомненно установлено, что учение о пропорциях не было известно в Греции до Пифагора, который первый вынес его из Вавилона. Таким образом только сказание Иеронима Родосского может считаться соответствующим истине в виду простоты и элементарности указываемого в нем способа решения задачи. Полное собрание дошедших до настоящего времени сведений о Ф., как математике и астрономе, см. в книге "Die Geometrie und die Geometer vor Euklides. Ein historischer Versuch von C. A. Bretschneider" (Лпц., 1870, 35 — 55).

В. В. Бобынин.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907