Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - гражданское судопроизводство

законный порядок судебной защиты гражданских прав личности. Защита этих прав, совершаемая помимо суда, самими заинтересованными лицами, является самоуправством (см.). Судебная защита, состоящая в укреплении и охранении прав в видах предупреждения споров, образует область охранительного судопроизводства (см.). К области Г. судопроизводства в тесном смысле (иначе — тяжебного, или спорного, судопроизводства) относится судебная защита, направленная к формальному утверждению таких гражданских прав личности, которые оспариваются другими лицами или фактически нарушены. Нормальное гражданское судопроизводство есть путь, которым права, прежде невыясненные или сомнительные, получают формальный или бесспорный характер. Эта задача гражданского судопроизводства осуществляется тем, что или восстановляется нарушенное право, или известное право признается существующим (например, восстановляется право А на землю или Б признается законным сыном В). Судебная защита гражданских прав производится судами, которые теперь, за малыми исключениями (см. Третейский суд), суть органы государственной власти (см. Патримониальные, Сословные суды); поэтому современное Г. судопроизводство образует составную часть публичного права (см.). Это значит, что формы и способы судебной защиты не могут быть изменяемы соглашением частных лиц (напр., нельзя по обоюдному соглашению судиться сперва в сенате, а потом в окружном суде; нельзя обойтись без письменного изложения решения); но так как предметом судебной защиты служат права гражданские, самая защита которых зависит от инициативы частных лиц, то в каждом отдельном процессе многие нормы могут остаться без применения (напр., ответчик может отказаться от возражений против иска, стороны могут совсем не довести дела до решения; Г. судопроизводство есть явление историческое; абсолютной системы Г. судопроизводства, пригодной для всех времен и народов, не существует. Историческим характером отличаются не только органы и формы его, но и отношение его к уголовному судопроизводству (см.), с которым оно долго было слито, в особенности же его отношение к гражданскому праву. В настоящее время Г. судопроизводство служит ареною для применения Г. права; суд разрешает спорные случаи так, чтобы найти им место в существующем порядке юридических отношений; но самый порядок этот сознается независимо от деятельности суда, и только сравнительно немногочисленные юридические отношения выясняются и утверждаются при посредстве суда. Так, напр., большинство отношений, вытекающих из наследования имуществ или из договоров, вовсе не доходит до суда, потому что порядок, которому должны быть подчинены эти отношения (напр., доля братьев и сестер в наследственном имуществе, случаи и размер ответственности контрагентов за убытки), заранее определен законами и существует в сознании граждан; если же отношение и доходит до суда, то последний уже заранее знает, как он должен регулировать его, раз только оно выяснится перед ним и освободится от своей спорной оболочки. Иначе бывает при той стадии развития, когда законов нет и когда самые понятия гражданского права вырабатываются путем судебных решений; последние имеют тогда значение источника гражданского права. Так было, напр., в начале юридической эволюции. Тогда суд служит не только ареною для применения, но и органом образования гражданского права. Г. судопроизводство часто представляет уже достаточно разработанную систему, когда понятия гражданского права едва только обрисовываются. Механизм, при помощи которого вырабатываются эти понятия в форме судебных решений, естественно должен быть доведен до известного совершенства, прежде чем начать вырабатывать продукты. Сообразно с тем значением, которое имеет Г. судопроизводство для гражданского права на разных ступенях развития, изменяется и все строение Г. судопроизводства. Когда судебная и творческая функции в сфере гражданских юридических отношений слиты в лице суда, тогда судья бывает вынужден, прежде чем издать приказ, регулирующий отношение сторон, обратиться за советом и наставлением к учреждениям и лицам, более его сведущим в праве; например, в Германии еще в нынешнем столетии существовал порядок отсылки дела на разрешение юридического факультета (Actenversendung), который решал его как теоретическую задачу, после чего суд выносил решение, облеченное в форму принудительного приказа. Аналогичное явление представляет у нас в эпоху Судебников "доклад", т. е. добровольная передача судом дела на разрешение высшего суда — боярской думы, "приказа", — вызванная неумением решить дело. Подобные явления невозможны, когда источником гражданского права служит отвлеченный закон. Большое взаимодействие существует между организацией Г. судопроизводства и политическою и общественною жизнью страны. Формы, гарантирующие правильный ход правосудия, превращаются в мертвую букву, когда судья становится органом администрации; гласность перестает играть роль контроля правосудия, когда отсутствует свобода печати, и т. д.

В новой истории Европы отделение судебной власти от законодательной совершилось раньше и полнее, чем от административной. В императорском Риме государь лично участвовал в решении гражданских споров, и это объяснялось тем, что римское право вообще создавалось путем судебных решений. В средние века личное участие королей возможно было только до появления в судах ученых юристов (см. Рецепция); с тех пор государи постепенно отстраняют от себя отправление Г. правосудия, а в современных западных конституциях содержится прямое запрещение "кабинетной юстиции". Всюду в монархических государствах правосудие отправляется именем государя, но источником судебного решения служит закон, и гражданский судья не вправе решать дела на основании приказаний, не носящих формальных признаков закона. Реформою 1864 г. проведен и у нас принцип отделения судебной власти от законодательной, так как суд не вправе более обращаться к законодателю за восполнением источника гражданского права — Свода Законов, а обязан решать дела на точном основании существующих законов, и дела — по крайней мере, в нормальном порядке — не восходят более на разрешение государственного совета. Зато принцип отделения судебной власти от административной, также проведенный реформою 1864 г., сильно поколеблен законом 1889 г. (см. Земский начальник).

Хорошая организация гражданского судопроизводства имеет огромное значение для общественной жизни — гораздо большее, чем хорошие гражданские законы, потому что путем соглашения можно устранить действие большей части норм материального гражданского права, не соответствующих потребностям и воззрениям общества, но от опасности быть впутанным в процесс уберечься нельзя и устранить вредные последствия дурной организации Г. судопроизводства невозможно. Организация Г. судопроизводства отражается на гражданском и торговом обороте. Оно имеет также образовательное значение для народа, воспитывая в нем личную самостоятельность и оказывая нередко более существенные услуги в борьбе с недобросовестностью, чем уголовный суд и полиция. Наконец, организация Г. судопроизводства отражается на самих судьях, на их достоинстве и общественной роли. Так, при старом письменном производстве судья был игрушкой в руках канцелярии и легче поддавался искушению подкупа, чем при гласном, состязательном производстве. При всем значении политического фактора для организации Г. судопроизводства преувеличивать его роль, однако, не следует. Отправление правосудия есть искусство; как и всякое другое искусство, оно предполагает формы, правила, приемы; эта техническая сторона Г. судопроизводства сама по себе настолько важна, что перевешивает иногда воздействие политического фактора. В истории не раз наблюдалось, что формы Г. судопроизводства и формы политической жизни одного и того же времени соответствовали как бы разным эпохам; так, напр., в Австрии в XIX в. давно уже господствовала гласность в политическом строе, когда Г. судопроизводство продолжало еще представлять собою сплошную канцелярскую тайну; наоборот, в Римской империи давно уже воцарился деспотизм, когда все еще продолжали действовать присяжные выборные судьи. Техника правосудия или судебная практика вырабатывает приемы и традиции, влияющие на самую организацию Г. судопроизводства. Последнее представляет совокупность форм, в общей сложности обеспечивающих правильное отправление правосудия. В XVIII веке одною из любимых тем просветительных писателей было осмеивание форм Г. судопроизводства; его изображали как сеть крючков, разостланную для облегчения торжества неправды, и восхваляли благодеяния идеального порядка, при котором стороны являлись бы к судье, излагали бы свой спор и тотчас же, не прибегая к дальнейшей процедуре, выслушивали бы от него решение. Но отрицание форм должно быть отнесено к области мечтаний, ответственность за которые всегда падает на дурную или чересчур сложную организацию Г. судопроизводства. Формы, которыми определяется вызов ответчика, извещение его о предмете иска, предоставление ему срока на явку, изложение решения, порядок сношений сторон с судом и т. п. — безусловно необходимые гарантии правосудия. Они гораздо менее вырастают органически, чем составляют результат творческой мысли и расчета (см. Формы и формализм). В настоящее время формы Г. судопроизводства устанавливаются законодательством; но и теперь, даже там, где законодательство создало стройную систему Г. судопроизводства, многие подробности дополняются специальными "наказами" самих судов. Современный пример более значительной автономии суда в организации Г. судопроизводства представляет Англия, где законы (Judicature Acts) устанавливают только основные начала Г. судопроизводства, а все детали вырабатываются комиссией из высших судей (Rules Committee). Но каким бы способом ни создавались формы Г. судопроизводства — путем ли законодательства или автономией суда, всегда судебная практика кладет на них свою печать и в сильной степени перерабатывает их.

При всем своем разнообразии исторические организации Г. судопроизводства группируются вокруг определенных принципов. В современном Г. судопроизводстве от инициативы самих заинтересованных лиц зависит и начало процесса, и представление суду доказательств в защиту своего права. В силу этого состязательного принципа организации Г. судопроизводства суд приступает к делу только при наличности исковой просьбы; он не собирает справок, решает дела только на основании доказательств, представленных сторонами, и не может присудить другое или большее, чем то, о чем они просили. Противоположность этому составляет следственный принцип, при котором суд начинает дела без просьбы и даже ведома заинтересованных лиц и сам собирает доказательства или чинит розыск для проверки прав частных лиц. Технические неудобства следственного начала лежат в том, что при нем легче нарушаются права одной из сторон, легче судья впадает в односторонность, легче замедляется ход процесса. Но и состязательный принцип, как это показал долгий исторический опыт Германии, сам по себе еще не разрешает всех технических задач правосудия; доведенный до крайности, он приводит к господству бессердечного формализма, при котором в судьях укореняется убеждение, будто их назначение состоит лишь в установлении формальной правды; бедный и невежественный становится жертвою искусного соперника. Целесообразная юридическая техника не может не предоставить господства состязательному началу, вытекающему из самой природы гражданских прав личности; но она должна сочетать его в надлежащей мере с свободою судьи в исследовании дела и обнаружении истины. В современном русском Г. судопроизводстве требования целесообразной техники более или менее достигнуты тем, что состязательное начало не стесняет судью в праве уяснять себе дополнительными вопросами неясное в объяснениях сторон, указывать сторонам на пробелы в доказательствах и т. д. Состязательный принцип лежит в основе важнейших исторических систем Г. судопроизводства (римского, средневекового германского и французского) и всех современных систем. Следственное начало вносилось в Г. судопроизводство всюду и всякий раз, когда защита гражданского права сопряжена была с государственным или общественным интересом; так, в средневековом каноническом судопроизводстве споры брачного права, у нас с XVI в. — споры вотчинного права велись следственным порядком. У нас история Г. судопроизводства с XVI в. представляет вообще постепенное склонение старого состязательного судопроизводства ("суда") к следственному (очная ставка, сыск) во всех делах; временное возвращение при Петре В. к состязательному судопроизводству (указ о форме суда) не помешало судебной практике вернуться к следственному началу, с которым покончила только реформа 1864 г. Пример следственного судопроизводства представляла также Пруссия, где Фридрих Великий (1781) ввел его на место дурно устроенного состязательного судопроизводства; но в 1833 году и здесь вернулись к состязательному началу. — Необходимым дополнением состязательного начала служит принцип, что на суде должны быть выслушаны обе стороны (audiatur et altera pars; eines Mannes Rede ist eine halbe Rede, man verhör sie alle Beide). Это не значит, что другую сторону необходимо выслушать, но только, что ей должна быть дана возможность высказаться. Отступление от этого начала допускается только в применении к требованиям, удовлетворение кот. часто бесцельно, если противник предупрежден (напр., обеспечение иска).

II. В современном Г. суд-стве от судьи требуется сложная критическая работа над фактическими обстоятельствами спорного случая; он может применить юридическое правило к делу не прежде, чем обсудив все, что говорилось сторонами, и оценив доказательства, представленные в подтверждение или опровержение спорных положений. В этой оценке доказательств современный судья свободен; главным для него критерием должно служить его собственное внутреннее убеждение (см. Доказательства). В наше время отрешились от векового недоверия к честности и справедливости судей, полагая, что в силе общественного мнения, в гласности суда и в независимости судей лежат достаточные гарантии хорошего правосудия. Знаменитый афоризм Бэкона, что лучше всех тот закон, который оставляет возможно меньше свободы усмотрению (arbitrium) судьи, и лучше всех тот судья, который наименьше пользуется своим усмотрением, теперь звучит анахронизмом. Организация Г. судопроизводства в этом отношении исчерпывается постановкою своего рода контрольного снаряда: от судьи требуется, чтобы он брал свои сведения о фактах только из дела, а не из-за кулис, и чтобы он мотивировал сделанную им оценку спорных обстоятельств дела. Современного судью по его полномочиям в оценке доказательств и в установлении истины можно было бы уподобить обыкновенному научному исследователю, если бы свобода судейской оценки не находила себе необходимого предела в самом свойстве гражданских прав. Судье приходится нередко признавать доказанными вопреки своему личному убеждению факты, не оспариваемые или признаваемые тяжущимися; с другой стороны, ради спокойствия и уверенности гражданского оборота законодательство часто объявляет известные формы сделок (векселя, крепостные акты, записи в ипотечных книгах) необходимым доказательством известных юридических отношений (напр., у нас нельзя свидетелями доказывать покупку недвижимого имения). Вообще говоря, однако, судебная реформа 1864 г. у нас, 1877 г. — в Германии порвала с царством умственной лени и равнодушия к торжеству правды или лжи на суде, которое явилось прямым последствием теории формальных доказательств (см. Доказательства).

III. Различие в организации Г. судопроизводства определяется, далее, формами, в которых совершается обмен мыслей между судом и сторонами. В устном судопроизводстве решение судьи основывается на непосредственно выслушанном состязании сторон; решение не может быть постановлено без состязания сторон; оно должно быть постановлено тем самым судьею, перед которым происходило состязание; последнее должно быть повторено, если заседание было отсрочено. Наоборот, в письменном судопроизводстве решение основывается не на результатах "судоговорения", а на состязательных бумагах, поданных сторонами, на письменных протоколах и на записках, составленных на основании предшествующих объяснений и собранных доказательств. Лично судья тяжущегося не видит вовсе или видит столь задолго до решения, что должен позабыть его, такие второстепенные обстоятельства, как поведение на суде, характер лица, степень его развития — в своей совокупности влияющие на образование убеждения судьи в устном судопроизводстве, — в письменном исчезают вовсе. В коллегиальных судах дела при письменном судопроизводстве фактически решаются членом-докладчиком, а если доклады пишутся секретарем, то фактически судьба дела оказывается в руках канцелярии. В свою очередь, стороны, обращаясь не к живому судье, а к мертвой бумаге, легче усваивают себе недостойные приемы защиты; так, в половине нашего века в Германии в судах возмутительное искажение истины, спор по поводу самых бесспорных обстоятельств сделались настолько обычными приемами со стороны тяжущихся, что в литературе серьезно рекомендовалось введение устрашающих мер для прекращения этого зла. Письменное судопроизводство не следует отождествлять с употреблением письменности в суде. Производство с одними устными и непосредственными сношениями составляет достояние ранних ступеней развития; теперь оно необходимо только для таких общественных сфер, где слабо распространена грамотность, и возможно только для несложных дел (наши волостные суды). Без письменности нельзя обойтись для подготовки процесса: она избавляет от бесполезных явок и от затяжек, она дает возможность фиксировать споры на случай будущих процессов; без нее сложные дела не могли бы вовсе укладываться в памяти судей; она неизбежно вызывается развитием системы обжалования решений. Производство, допускающее предварительный обмен бумаг, не перестает быть устным, если только стороны не были связаны в своей защите содержанием бумаг, а вольны представлять на словах новые доводы, ссылаться на новые доказательства, приводить новые возражения. В Западной Европе, как и у нас, долгое время в судах обходились без всяких записей; в феодальных судах Франции и Англии еще в XIII в. даже решения не излагались на письме и только сохранялись в памяти судей; письменные исковые просьбы появляются в конце XIII в. под влиянием канонического права. У нас первые "челобитные" появляются только в XVI в. Внесение письменности в Г. судопроизводство на Западе было делом канонического права; в церковных судах письменное производство явилось уже в IX в. Сперва требовалось от истца письменное изложение его просьбы; затем стали требовать от ответчика письменного изложения его возражений; устное состязание исчезло постепенно, благодаря тому, что требовалось точное до мелочей занесение в протокол каждого слова сторон. В истории русского Г. судопроизводства повторилось то же: письменность явилась следствием той мелочной точности, с которою подьячие времен Уложения заносили в протоколы каждое слово. Беспрестанный отказ от собственных слов, недоверие к судьям привели к замене устных объяснений, представлявших часто сплошную ругань, письменными объяснениями. Реформа 1864 г., возвратившая русскому Г. судопроизводству состязательный принцип и свободную оценку доказательств, восстановила и устное производство.

IV. Превращение устного производства в письменное исторически тесно связано в Германии и России с воцарением в судах канцелярской тайны и изгнанием из них гласности, до того времени гласность производства была неограниченна, в особенности благодаря участию в судах народного элемента (см. Судопроизводство). Гласность уцелела в самых широких пределах в Англии и никогда не была вполне отменена во Франции. Теперь в современном Г. судопроизводстве она составляет общепризнанный принцип, из которого допускаются лишь изъятия по соображениям политического и нравственного свойства (см. Гласность). С точки зрения техники правосудия необходимость гласности стоит вне всякого сомнения. Гласность имеет также воспитательное значение для сторон и для публики, если она соединена с широко проведенною устностью. Пример того, до каких пределов может быть доведена гласность, представляет Англия, где даже совещания судей происходят публично.

V. Характерною чертою современного Г. судопроизводства является, наконец, его возмездность. Государство защищает гражданские права, но взимает за свои услуги плату. Возмездности правосудия обыкновенно находят принципиальное оправдание в том, будто ею сдерживается сутяжничество и предупреждается обременение судей неправыми делами: но судебные сборы существуют искони, существовали, напр., и у нас в эпоху Судебников — и, однако, жалобы на профессиональных сутяжников, изобретательность которых была поистине изумительна, наполняют всю нашу дореформенную историю. Лучшею гарантией против этого зла служит, конечно, гласность производства, хотя и ее нельзя считать панацеей, как показывает история Англии, где судопроизводство всегда было дорого и всегда гласно и где борьба с сутяжничеством составляла, тем не менее, один из главных предметов законодательных актов (см. Сутяжничество). Для возмездности правосудия можно найти объяснение только в фискальных интересах государства, которое исторически — на Западе со времен варварских королей, у нас с древнейших времен, когда суд составлял одну из доходных статей княжеской власти (см. Кормление) — освоилось со взиманием доходов от отправления правосудия (см. Судебные сборы). Помимо уплаты прямого налога в пользу государства ведение процесса связано с множеством побочных расходов (см. Судебные издержки), размер которых выше при письменности производства, при большем территориальном районе суда, при допущении судебного представительства и т. д., и общая сумма которых в связи с обязанностью вознаградить победившего противника делает подчас процесс крайне дорогим и судебную защиту малодоступною, общественному значению суда наносится дороговизною его урон, неправые дела от нее не переводятся, а многие справедливые интересы остаются незащищенными; право бедности (см.) только в ограниченной степени служит здесь коррективом. Попытка установить полную безмездность правосудия была сделана французским национальным собранием в 1790 г.

Не только для всех современных культурных государств, но даже и для одного государства не существует одинакового порядка Г. судопроизводства, по которому решались бы все дела. Такой однообразный порядок возможен только на ранних ступенях развития, когда однообразно и то юридическое отношение, разрешение которого поручается суду. Так, напр., древнейший и долго единственный германский или русский процесс был — виндикация движимости; тогда, понятно, и порядок производства был один. В современном Г. судопроизводстве порядков производства множество; их существование отчасти вызвано историческими причинами, отчасти объясняется разнообразием судов (см. Судоустройство) и оправдывается, например, разнообразием процессов. Невозможно применять один и тот же порядок Г. судопроизводства для разрешения процесса, вытекающего из долга по векселю, и процесса, вытекающего из права собственности на землю или из завещательных распоряжений. В германском и французском законодательствах, сложившихся под влиянием канонического права, имеют большое значение суммарные (см.) порядки. У нас исторически образовались два порядка — для дел вотчинных (вещных исков) и исковых (личных исков). Ко времени реформы 1864 г. у нас образовалось деление порядков на бесспорный и спорный, причем спорный подразделялся на четыре главных — по делам вотчинным, казенным, по долговым обязательствам и по искам об обидах и убытках. Сверх того, существовало 16 особенных порядков (дела о свободе, брачные, государственных крестьян и т. д.). В настоящее время после реформы 1864 г. и позднейших изменений порядки, свойственные различным судам (волостной суд, городской судья или земский начальник, уездный член окружного суда и мировой судья, окружной суд, коммерческий суд, духовная консистория), дробятся в зависимости от сложности их ведомства. Так, уже городской судья, кроме обыкновенного порядка, функционирует еще в порядке понудительного исполнения по актам; мировой судья, кроме обыкновенного порядка, — еще в упрощенном порядке. В окружных судах действует, кроме обыкновенного судопроизводства, сокращенное, упрощенное и исполнительное (см.) и специальные порядки для дел: 1) казенных управлений, 2) о взыскании вознаграждения за убытки с должностных лиц, 3) брачных и о законности рождения, 4) судебно-межевых, 5) о несостоятельности. Сверх того, существуют еще специальные порядки для определенных территорий страны.

Различные формы производства по действующему русскому законодательству группируются сообразно с источниками этого законодательства так: 1) Формы производства по уставу Г. судопроизводства императора Александра II; они применяются в "новых судах", т. е. в судах, образованных по уставам 20 нояб. 1864 г. и по позднейшим дополнительным к ним узаконениям. 2) Формы производства по законам о судопроизводстве и взысканиях гражданских, помещенным во 2-й части Х тома Свода Законов и действующим в "старых судах", в тех местностях, где эти суды сохранились (см. Судоустройство). 3) Формы производства по правилам о производстве судебных дел в местностях, в которых введено положение о земских участковых начальниках (законы 12 июля в 29 декабря 1889 г.). 4) Формы производства по Уставу судопроизводства торгового, помещенному во 2-й части XI тома Свода Законов (см. Коммерческий суд). 5) Формы производства по делам о расторжении браков: православных — по Уставу духовных консисторий изд. 1883 г., а лиц, принадлежащих к другим исповеданиям, — по уставам духовных дел иностранных исповеданий, помещенным в 1-ой части XI т. Св. Законов. Производство состоит в ряде судебных действий, которые совершаются в известной хронологической постепенности: формальной, если она заранее строго определена законом; произвольной, если в каждом отдельном процессе суд вправе по своему усмотрению допускать и совершать известные действия то раньше, то позже. Ничто, быть может, не иллюстрирует в такой мере исторический характер Г. судопроизводства, как формальная постепенность некоторых судебных действий. Так, мы считаем теперь естественным, что сперва суд постановляет решение, а затем уже решение приводится в исполнение; между тем, на той ступени эволюции, когда суд только что явился на смену самоуправства (см.), сперва осуществлялось право (напр., истец захватывал спорную вещь), а затем уже постановлялось решение, которое, следовательно, могло только санкционировать совершившийся факт. Пример формальной постепенности судебных действий представляет движение процесса по инстанциям: дело не может быть решено по существу высшим судом, если оно не было решено низшим. При производстве в одном и том же суде важнейшими действиями являются: 1) представление сторонами своих объяснений и возражений, и 2) исследование доказательств, на которые сослались стороны. Эти две группы действий в различных системах Г. судопроизводства комбинируются или в формальной, или в произвольной постепенности. У нас, напр., по Уставу Г. судопроизводства можно уже при самом предъявлении иска не только объяснить свои требования, но тут же представить и самые доказательства; или же можно сперва объяснить свои требования и возражения, после чего суд определяет порядок представления и способ проверки доказательств; в зависимости от результатов этих доказательств можно дать новые объяснения, видоизменяющие первоначальные; при этом можно сослаться на новые доказательства, после чего суд может приступить к проверке и этих доказательств. Если эта смена двух групп действий встречает предел, то отнюдь не со стороны закона, а в верховном праве всякого суда принимать меры к окончанию процессов и не становиться игрушкою в руках тяжущихся. Обратное явление представляет, напр., средневековое германское судопроизводство или современное австрийское письменное судопроизводство. Здесь строго различаются стадия изложения обстоятельств дела или фиксирования пунктов спора и стадия представления и проверки доказательств; раз одна из стадий пройдена, вернуться к ней нельзя (см. Доказательства). В отношении к некоторым судебным действиям применяется и у нас формальная постепенность; так, отвод о неподсудности дела, предъявление встречного иска должны воспоследовать в первом судебном заседании и т. д.

Из важнейших современных систем Г. судопроизводства только английское может считаться чуждым посторонних влияний и свободным от заимствований. На материке Европы всюду национальные системы Г. судопроизводства являются или продуктом смешения туземных и иноземных элементов, или же прямо результатом заимствований. Так, до реформы 1877 г. общегерманское Г. судопроизводство было продуктом взаимодействия древнегерманских начал, реципированного римского права, канонического судопроизводства и имперского законодательства. Французское Г. судопроизводство сложилось благодаря законодательной деятельности королей и судебной практике, но в основе его лежит каноническое судопроизводство; в ордонансе 1667 г. французское Г. судопроизводство представляется уже почти в том самом виде, какой оно имеет теперь. Русское Г. судопроизводство в XVIII в. представляло заимствования из германского судопроизводства, а в преобразовании 20 ноября 1864 г. (см. Судебная реформа) решающая роль принадлежала французскому Г. судопроизводству, которое сыграло такую же роль в германской реформе 1877 г. и повлияло на переустройство Г. судопроизводства во многих других второстепенных государствах. Подобно тому, как каноническое судопроизводство было важнейшим историческим фактором образования средневекового Г. судопроизводства, французское Г. судопроизводство есть важнейший фактор современного Г. судопроизводства.

Литература. Об отношении Г. судопроизводства к гражданскому праву см. A. S. Schultze, "Privatrecht u. Process in ihrer Wechselbeziehung" (1883). По истории римского и общегерманского Г. судопроизводства — Bethmann-Hollweg, "Der Civilprocess des gemeinen Rechts in geschichtlicher Entwickelung" (1864-73). По истории древнегерманского Г. судопроизводства — Sohm, "Die fränkische Reichs u. Gerichtsverfassung" (1871); Schröder, "Lehrbuch der deutschen Rechtsgeschichte" (1889). О германском Г. судопроизводстве до реформы 1877 г. — Mittermaier, "Der gemeine deutsche bürgerliche Process" (2-ое изд., 1827); E. Zink, "Ueber die Ermittelung des Sachverhaltes im fränzösischen Civilprozesse" (1860) — превосходное освещение принципиальных противоположностей германского и французского Г. судопроизводства.; Wetzell, "System des ordentlichen Civilprocesses" — догматическое изложение. О германском Г. судопроизводстве после реформы 1877 г. — Bar, "Civilprozess", в энциклопедии Holtzendorff'a, последнее издание; здесь же указана вся литература нового Г. судопроизводства. По истории английского Г. судопр. — Glasson, "Histoire du droit et des institutions politiques, civiles et judiciaires de l'Angleterre" (1882-83) — догматическое изложение системы до реформы 1873 г.; Rüttimann, "Der englische Civilprocess" (1851). Ныне действующее Г. судопроизводство см. у Schuster, "Die bürgerliche Rechtspflege in England" (1887). По истории французского Г. судопроизводства см. Glasson, "Les sources de la procédure civile française" (1882); его же, "Histoire du droit et des institutions de la France" (1887). Действующая система — кроме литературы в статье Бара в энциклопедии Holtzendorff'a — Garsonnet, "Traité théorique et pratique de procédure" (1885). Обзор современного австрийского гражданского судопроизводства с отличным изложением принципов современного европейского Г. судопроизводства — Menger, "System des österreichischen Civilprozessrechts" (I, 1876). По истории русского Г. судопроизводства: Н. Л. Дювернуа, "Источники права и суд в древней России" (М., 1869); Ф. Дмитриев, "История судебных инстанций от Судебника до Учреждения о губерниях" (1859); Кавелин, "Основные начала русского судопроизводства и Г. судопроизводства, от Уложения до Учреждения о губерниях" (1844); Михайлов, "Русское Г. судопроизводство в историческом его развитии от Уложения до издания Св. Законов". Беглый очерк истории Г. судопроизводства см. в издании Суд. Уст. 1864 г. госуд. канцелярии. Современное Г. судопроизводство — Малышев, "Курс Г. судопроизводства"; Анненков, "Опыт комментария к уставу Г. судопроизводства". Для первоначального ознакомления с порядком производства в окружных судах — Г. Вербловский, "Движение русского Г. процесса на одном примере"; Гольмстен, "Учебник русского Г. судопроизводства". Другие литературные указания см. при специальных терминах.

М. Брун.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907