Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - морфологическая классификация языков

основывается на характерных особенностях их внешнего формального (морфологического) строя. Она опирается лишь на некоторые из признаков, отличающих один язык от другого, остальные же (общее направление динамических звуковых процессов, различные тенденции в области синтаксиса, семасиологии и т. д.) игнорируются. Между тем, мы покуда почти ничего еще не знаем о тех взаимных отношениях, которые несомненно имеются между различными сторонами языка, напр. между фонетикой и морфологией, синтаксисом и фонетикой, морфологией и синтаксисом и т. д. Многие явления, происходившие в доисторическую эпоху жизни языков, может быть, навсегда останутся недоступными не только исследованию, но даже и гипотез, каких бы успехов ни достиг научный анализ человеческой речи. Поэтому мы не можем ручаться за то, что известные М. черты того или другого языка вызваны именно М. факторами и могут действительно служить основанием для М. классификации. Отсюда следует, что только та М. классификация могла бы претендовать на научное значение, которая явилась бы в результате всесторонней и глубокой разработки наличного научного материала. Современное языкознание вследствие своей молодости, недоступности целых больших отделов материала (языки многих диких племен только сравнительно недавно получили возможность сделаться достоянием науки, а многие и до сих пор остаются для нее недоступными) и малочисленности научных сил, работающих в некоторых его областях, только еще приступает к этой разработке. Даже самые возделанные области его (напр. индоевропейская) представляют еще массу вопросов, ждущих разработки. Таким образом, всякая попытка М. классификации языков в наше время неизбежно должна страдать известной произвольностью, случайностью в выборе признаков-основ классификации и неминуемо приводит при проверке к противоречию с фактами. У огромного большинства современных ученых М. классификация языков утратила поэтому всякий кредит. Если научная М. классификация яз. представляется в наше время не только весьма трудной, но и просто невозможной, то М. классификация поверхностная, грубая сравнительно очень проста и заманчива. Этим объясняется появление различных систем М. классификации языков на самом рассвете современного языкознания. Первую такую систему дал Фр. Шлегель в своей книге "Ueber die Sprache und Weisheit der Indier" (1808). Он делит языки на неорганические и органические, относя к первым: 1) языки без всякой грамматической структуры (по позднейшей терминологии — изолирующие), т. е. не имеющие ни склонения, ни спряжения и выражающие все грамматические отношения при помощи отдельных самостоятельных односложных слов-частиц (напр. китайский, аннамский и т. д.), и 2) языки аффигирующие (по позднейшей терминологии — агглютинирующие), т. е. выражающие грамматические отношения помощью префиксов и суффиксов (аффиксов = приставок), легко отличимых от неизменного корня и нередко имеющих еще самостоятельное значение (напр. тюркские языки); к органическим же он относит флектирующие языки, т. е. обладающие склонениями и спряжениями и выражающие грамматические отношения изменениями самого корня (внутренними и внешними, посредством окончаний, тесно спаянных с корнем). Система Фр. Шлегеля. изложенная им довольно неясно, была принята и яснее формулирована его братом А. В. Шлегелем ("Observations sur la langue et littérature provençales", П., 1818); он дополнил ее еще делением флективных языков на синтетические и аналитические. Под аналитическими он разумел языки, выражающие различные грамматические отношения не окончаниями (как языки синтетические), а так назыв. членами, личными местоимениями (перед глаголом), вспомогательными глаголами (в спряжении), предлогами (в склонении) и т. д. Синтетические языки он определял как "обходящиеся без всех этих средств описательного выражения". Примыкающие более или менее к А. В. Шлегелю М. классификации В. Гумбольдта ("Ueber die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaues", в Gesam. Werke" VI), Шлейхера ("Sprachvergleichende Untersuchungen", 1848, 1850, и "Compendium der Vergl. Grammatik"), Потта ("Jahrbücher der freien deutsch. Akad." (Франфк.-на-Майне, 1849; "Wurzel-Wörterbuch der indogerm. Spr.", П.), Ф. Боппа ("Vergl. Gramm.", т. I) страдают тем недостатком, что основаны не исключительно на М. признаках, но привлекают более или менее и психологические основания (отношение речи к мышлению), хотя бы и косвенным образом. Макс Мюллер в своей классификации (III т. Bunsen'a, "Christianity and mankind", Л., 1854, и "Лекции") впадает в другую погрешность, привлекая основания социолого-этнографические и различая языки семейные (family languages; народы, говорящие ими, не пошли дальше семьи или рода в своей общественной жизни), кочевые (nomad languages — принадлежащие народам, искони ведущим кочевую жизнь) и государственные (state languages; говорящие на них народы создали высокоразвитый государственный строй). Классификация эта при кажущемся остроумии не только грешит со стороны логической, но и находится в противоречии с фактами. Достаточно указать на "кочевых" (по языку) мадьяр, достигших высокой степени общественного развития, и "государственных" цыган, лишенных всякой государственной жизни. Все рассмотренные системы морфологич. классификации останавливаются лишь на самых крупных рубриках и при дальнейшем делении должны уже прибегать к генетической классификации (см.), имеющей то преимущество, что она при установлении родства между теми или другими языками принимает в соображение не один какой-нибудь класс признаков, но всю их совокупность, и потому меньше подвержена ошибке. Но и самые крупные рубрики, устанавливаемые М. классификацией, на поверку оказываются неверными или неточными. В флектирующих языках мы встречаем формы из чистого корня или основы, без всяких окончаний, точно в изолирующих языках (ср. лат. винит. местоимений те, te, гр. έμε, τε и т. д.). Во всех этих случаях научный анализ не в силах открыть и следа окончаний, которых, по-видимому, здесь никогда не было. Напротив, в изолирующих яз., как, напр., в современном китайском (в говорах), находим уже симптомы наступающей агглютинации. Изоляцию во всей чистоте можно найти только в древнекитайск. яз., но и тут есть веские доводы в пользу ее вторичности. Ср. v. d. Gabelentz, "Die Sprachwissenschaft" (Л., 1891, стр. 327—42); Delbrück, "Einleitung in das Sprachstudium" (3 изд., Л., 1894); Steinthal, "Charakteristik d. hauptsächl. Typen d. Sprachbaues" (Б., 1860); его же, "Die Classification d. Sprachen dargestellt als d. Entwickelung d. Sprachidee" (Б., 1850); Misteli, "Charakteristik d. hauptsächl. Typen d. Sprachbaues" (Б., 1893: обработка одноименного труда Штейнталя); Oppert, "On the classification of languages" (Л., 1879); Whitney, "On the classif. of languages" ("Proceedings of the Amer. Orient. Soc.", 1866 окт.); его же, "Language and the study of language" (Нью-Йорк, 1867).

С. Булич.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907