Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - пророчество

(богословское понимание его). — В числе признаков сверхъестественного откровения с древних времен вместе с чудесами поставлялись пророчества. Такой взгляд на пророчества высказывался не только в иудейском и христианском, но и в древнеязыческом мире, хотя в последнем не было точного понятия о пророчестве. Из сочинения Цицерона ("De divinatione" (кн.

XXXVIII, гл. 83), между прочим, видно, что последователи стоической философии смотрели на пророчества как на необходимые откровения богов и как на ясные доказательства бытия богов. В другом сочинении Цицерона, "О природе богов" ("De natura deorum", кн. 2, гл. 12), другой стоик Луцилий (Lucilius) в существовании пророчества видит наглядное доказательство бытия богов: "если есть истолкователи воли богов, то необходимо признать, что есть и боги". О значении пророчеств как признаков откровения особенно много мест находится у пророка Исайи; так, например, обличая язычество, пророк доказывает его несостоятельность из отсутствия в нем истинных П. (Ис., XLI, 21—24; XIX, 12). В других местах пророк Исайя указывает на предвидение отдаленного будущего как на свойство одного истинного Бога (см. Ис., XLVI, 9—10; XLI, 8—9). В Новом Завете мы находим такой же взгляд на значение пророчеств. Сам Иисус Христос указывал на Свои предсказания будущего как на признак, по которому ученики Его могли убедиться в Его божественном достоинстве (см.

Иоан., XIII, 19; XIV, 29). По примеру Христа и апостолы в ветхозаветных П. о Мессии и в исполнении этих П. в лице Иисуса Христа видели самое сильное доказательство той же истины. П. по точному значению его есть определенное предвидение и предсказание будущих, совершенно случайных событий, которые ни сами по себе, ни в своих сокровенных причинах не могли быть предусмотрены из настоящего и с несомненной достоверностью предсказаны никаким ограниченным существом, а только по откровению всеведущего Существа могли быть сообщены кому-либо из людей.

Относительная неясность может быть присуща в известной степени и истинному П.; это имеет свою причину в том, что в пророческом видении пророку открывается иногда не целостный образ будущего, но только отдельные части целого. Поэтому и говорит апостол Павел: "отчасти пророчествуем" (1 Кор., XIII, 9). Кроме того, будущее, которое пророк созерцает в своем видении, как настоящее, он изображает для своих современников под видом образов, заимствованных из настоящего и прошедшего. Отсюда большая часть пророчеств имеют прикровенный, символический, таинственный характер. Однако же при относительной неясности в частных и второстепенных вопросах истинное П. не может быть неопределенным и двусмысленным в главном и существенном своем содержании. Самым важным признаком того, что известное пророчество есть истинное, служит его исполнение. На неисполнение П. как на признак его неистинности находится прямое указание в Св. Писании: "если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей" (Второз., XVIII, 22). "Пророк тогда только признаваем был за пророка, которого послал Господь, когда сбывалось слово того пророка" (Иерем., XXVIII, 9). См. Н. П. Рождественский, "Христианская апологетика" (т. II, изд. 2, СПб., 1893); митр. Макарий, "Введение в православное богословие" (изд. 5, СПб., 1884); архим. Августин, "Руководство к основному богословию" (изд. 3, М., 1894); прот. Д. Тихомиров, "Курс основного богословия" (СПб., 1887); Ив. Пятницкий, "Введение в православное богословие" (Ставрополь, 1893).

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907

.