История слов - продёрнуть

ПРОДЁРНУТЬ

История значений слова продернуть, как и многих других слов народно-разговорной речи в русском литературном языке, определяется меняющимся кругом его связей с областными и профессиональными говорами, а также социальными жаргонами. Социально-географические границы бытования слов то сужаются, то расширяются. Разнообразие профессиональных или жаргонных осмыслений одного и того же слова сказывается в многообразии тех семантических вариаций, в которых это словесное образование предстает перед литературным языком в разные периоды его развития. Литературный язык, осваивая различные профессионально-семантические модификации тождественных лексико-морфологических образований, чаще всего сливает их в семантическую структуру одного и того же слова. Необходимо сочетать изучение истории литературного употребления такого слова с историческим анализом всех профессиональных и жаргонных его применений в разных социальных сферах.

В современном русском языке глагол продернуть — продергивать наряду с двумя прямыми конкретными профессиональными значениями: 1) `продеть': продернуть нитку в иголку (см. Ушаков, 3, с. 920). Ср. у Бенедиктова в стихотворении «Слезы и улыбка»:

Когда ж ей весело — и за сердечным пиром

Улыбка по устам продернута слегка, —

Сдается: тронуты два розовых листка

Весенним воздухом, чуть дышащим эфиром.

2) `проредить, очистить от сорной травы': продернуть рассаду — выражает переносное значение: `раскритиковать, дать резко отрицательный отзыв о чем-нибудь' (см. Ушаков, 3, с. 920).

Это значение характерно главным образом для области журнально-газетной критики. Например, у Гиляровского в очерках «Люди театра» (1941): «Семка был здесь много лет моим ”собственным корреспондентом“ и сообщал все районные новости Хитрова рынка, во-первых, потому, что боялся меня, как бы я не ”продернул“ в газетах трактир, а во-вторых, потому, что просто ”обожал“ писателя» (Гиляровский 1960, 1, с. 454—455). М. И. Михельсон пытался таким образом разъяснить «внутреннюю форму», образный стержень этого выражения: «отделать кого-[нибудь] в назидание, как продергивают рассаду, чтобы прополоть, отчистить от сорной травы» (Русск. мысль и речь, 2, с. 133—134). Такое употребление глагола продернуть — продергивать впервые более или менее ясно обозначилось лишь в литературно-кружковых жаргонах русской интеллигенции 40-х годов XIX в.

В общерусский литературный язык глагол продернуть — продергивать в значении `раскритиковать' входит в 40—50-х годах. Особенно интересно его употребление в сочинениях Ап. Григорьева. Тут и отражается распространение этого слова в стилях разговорно-интеллигентской речи под влиянием школьного жаргона, и обозначается путь его проникновения в литературу.

У Ап. Григорьева в статье «Великий трагик»(1859): «В былую пору я назвал бы это критическим отношением к личностям, да этим бы и порешил, как будто сказал дело; в былую пору я стал бы даже уверять, что сам готов вытерпеть в отношении к собственной особе то, что один приятель называет продергиванием и в чем он, между прочим, большой мастер... Я знал целый кружок, в котором продергивание, критическое отношение друг к другу — было чисто догматом, и в ту пору я искренно негодовал на одного весьма желчного и раздражительного господина, который говаривал, что ни одного ближнего не следует баловать до того, чтобы он когда угодно мог безнаказанно запускать лапы, часто довольно грязные, во внутренность искренней души. Кто был правее: кружок или желчный господин, для меня доселе осталось еще загадкою; знаю только, что в самом кружке каждый любил систему продергивания только в отношении к другим и никак не мог сохранить надлежащего спокойствия, когда очередь доходила до его собственной особы» (с. 232—233).

Ср. в «Моих литературных и нравственных скитальчествах»: «А между тем, он-то, дорогой нам всем при жизни и благоговейно чтимый по смерти старец [С. Т. Аксаков], и продергивается в азартной статье В. А. Ушакова» (там же, с. 100). «Продергивается в ней [в статье о постановке ”Скупого“], и при том совершенно нещадно — до цинизма современных нам ”абличительных“ изданий, — какой-то барин, член всех возможных клубов, неизменный партнер вистов и бостонов» (там же, с. 97). У А. Ф. Писемского в романе «В водовороте»: «Заставляли разных своих критиков печатно продергивать его». «Творения его, кроме ума и некоторого знания, имели еще свойство невообразимой бранчивости... ему свыше ниспослан дар: это продернуть себе подобного». См. у Тургенева в романе «Новь»: «— Зато Сипягины, — подхватил он снова, — помните, эти снисходительные, важные, отвратительные тузы — они теперь на верху могущества и славы! — Машурина вовсе не ”помнила“ Сипягиных; но Паклин так их ненавидел обоих — особенно его — что не мог отказать себе в удовольствии их ”продернуть“» (ч. 2, гл. 38). У А. П. Чехова в письме к А. Плещееву (от 10/ХI 1888 г.): «И странное дело! Судебный хроникер, описывая подсудимого, старается держаться общепринятого, приличного тона; господа же критики, продергивая нас, не разбойников и не воров, пускают в ход такие милые выражения, как шушера, щенки, мальчишки...» (Чехов, 1976, 3, с. 64—65).