Краткие содержания произведений - борис пильняк - повесть непогашенной луны

В. Фрунзе, как многие думают, а просто желание поразмышлять. Читателям не надо искать в повестиподлинных фактов и живых лиц.Ранним утром в салон-вагоне экстренного поезда командарм Гаврилов, ведавший победами и смертью,

«порохом, дымом, ломаными костями, рваным мясом», принимает рапорты трех штабистов, позволяя имстоять вольно. На вопрос: «Как ваше здоровье?» — он просто отвечает: «Вот был на Кавказе, лечился.

Теперь поправился. Теперь здоров». Официальные лица временно его оставляют, и он может поболтатьсо своим старым другом Поповым, которого с трудом пускают в роскошный, пришедший с юга вагон.

Утренние газеты, которыми, несмотря на ранний час, уже торгуют на улице, бодро сообщают, чтокомандарм Гаврилов временно оставил свои войска, чтобы прооперировать язву желудка. «Здоровьетоварища Гаврилова внушает опасения, но профессора ручаются за благоприятный исход операции».Передовица крупнейшей газеты сообщила также, что твердая валюта может существовать тогда, когдався хозяйственная жизнь будет построена на твердом расчете, на твердой экономической базе. Одиниз заголовков гласил: «Борьба Китая против империалистов», в подвале выделялась большая статьяпод названием: «Вопрос о революционном насилии», а затем шли две страницы объявлений и, конечно,

репертуар театров, варьете, открытых сцен и кино.В «доме номер первый» командарм встречается с «негорбящимся человеком», который разговор обоперации со здоровым Гавриловым начал со слов: «Не нам с тобой говорить о жернове революции,

историческое колесо — к сожалению, я полагаю, в очень большой мере движется смертью и кровью —особенно колесо революции. Не мне тебе говорить о смерти и крови».И вот по воле «негорбящегося человека» Гаврилов попадает на консилиум хирургов, почти незадающих вопросов и не осматривающих его. Однако это не мешает им составить мнение «на листкежелтой, плохо оборванной, без линеек бумаги из древесного теста, которая, по справкам спецов иинженеров, должна истлеть в семь лет». Консилиум предложил прооперировать больного профессоруАнатолию Кузьмичу Лозовскому, ассистировать согласился Павел Иванович Кокосов.После операции всем становится ясно, что ни один из специалистов, в сущности, не находил нужнымделать операцию, но на консилиуме все промолчали. Те, кому непосредственно предстояло взяться задело, правда, обменялись репликами вроде: «Операцию, конечно, можно и не делать… Но ведь операциябезопасная…»Вечером после консилиума над городом поднимается «никому не нужная испуганная луна», «белаялуна в синих облаках и черных провалах неба». Командарм Гаврилов заезжает в гостиницу к своемудругу Попову и долго беседует с ним о жизни. Жена Попова ушла «из-за шелковых чулок, из-за духов»,

бросив его с маленькой дочерью. В ответ на признания друга командарм рассказал о своей«постаревшей, но единственной на всю жизнь подруге». Перед сном у себя в салон-вагоне он читает«Детство и отрочество» Толстого, а потом пишет несколько писем и кладет их в конверт, заклеивает инадписывает: «Вскрыть после моей смерти». Утром, перед тем как отправиться в больницу, Гавриловприказывает подать себе гоночный автомобиль, на котором долго мчит, «разрывая пространство, минуятуманы, время, деревни». С вершины холма он оглядывает «город в отсветах мутных огней», городкажется ему «несчастным».До сцены «операции» Б. Пильняк вводит читателя в квартиры профессоров Кокосова и Лозовского.

Одна квартира «консервировала в себе рубеж девяностых и девятисотых российских годов», другая жевозникла в лета от 1907 до 1916-го. «Если профессор Кокосов отказывается от машины, которую ему вежливохотят прислать штабисты: «Я знаете, батенька, служу не частным лицам и езжу в клиники на трамвае»,

то другой, профессор Лозовский, наоборот, рад тому, что за ним приедут: «Мне надо перед операциейзаехать по делам».Для анестезии командарма усыпляют хлороформом. Обнаружив, что язвы у Гаврилова нет, о чемсвидетельствует белый рубец на сжатом рукой хирурга желудке, живот «больного» экстреннозашивают. Но уже поздно, он отравлен обезболивающей маской: задохнулся. И сколько потом ни колютему камфару и физиологический раствор, сердце Гаврилова не бьется. Смерть происходит подоперационным ножом, но для отвода подозрения от «опытных профессоров» «заживо мертвого человека»кладут на несколько дней в операционную палату.Здесь труп Гаврилова навещает «негорбящийся человек». Он долго сидит рядом, затихнув, потомпожимает ледяную руку со словами: «Прощай, товарищ! Прощай, брат!» Разместившись в своемавтомобиле, он приказывает шоферу мчать вон из города, не зная, что тем же путем совсем недавногнал свою машину Гаврилов. «Негорбящийся человек» тоже выходит из машины, долго бродит по лесу.

«Лес замирает в снегу, и над ним спешит луна». Он тоже окидывает холодным взглядом город. «От луны внебе — в этот час — осталась мало заметная тающая ледяная глышка…»Попов, вскрывший после похорон Гаврилова адресованное ему письмо, долго не может оторвать отнего взгляда: «Алеша, брат! Я ведь знал, что умру. Ты прости меня, я ведь уже не очень молод. Качал ятвою девчонку и раздумался. Жена у меня тоже старушка и знаешь ты её уже двадцать лет. Ей я написал.

И ты напиши ей. И поселяйтесь вы жить вместе, женитесь, что ли. Детишек растите. Прости, Алеша».«Дочь Попова стояла на подоконнике, смотрела на луну, дула на нее. «Что ты делаешь, Наташа?» —спросил отец. «Я хочу погасить луну», — ответила Наташа. Полная луна купчихой плыла за облаками,

уставала торопиться».

См. также:

Виктор Пелевин Омон Ра, Другой Автор Повесть Временных Лет, Кассильла Кондуит И Швамбрания, Тургеневис Вешние Воды, Даниэль Дефо Жизнь И Удивительные Приключения Робинзона Крузо, А С Пушкин Капитанская Дочка