Краткие содержания произведений - и. с. тургенев - записки охотника

Орловский мужик мал ростом, сутуловат, угрюм, живёт в осиновых избёнках, ходит на барщинуи носит лапти. Калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок, глядитсмело, лицом чист и бел, торгует и по праздникам ходит в сапогах.Охотясь в Жиздринском уезде, я познакомился с калужским помещиком Полутыкиным. Несмотряна некоторые странности, Полутыкин был страстным охотником и отличным человеком.

В первый же день он пригласил меня переночевать к себе в имение. Однако до имениябыло далеко, поэтому по пути мы заехали к Хорю, одному из мужиков Полутыкина.Его усадьба, состоявшая из нескольких сосновых срубов, возвышалась на расчищенной леснойполяне. Хоря не оказалось дома. Нас встретил его сын Федя и провёл в избу. В избе былочисто, не видно было ни прусаков, ни тараканов. Вскоре на телеге к дому подкатилиостальные сыновья Хоря — шесть молодых великанов, очень похожих друг на друга. Мы селив телегу и через полчаса уже въезжали на двор господского дома.За ужином я спросил Полутыкина, почему Хорь живёт отдельно от прочих мужиков. Полутыкинрассказал, что примерно 25 лет назад дом Хоря в деревне сгорел, и он пришёл к отцуПолутыкина с просьбой переселить его на болото, пообещав за это платить хороший оброк.

Полутыкин-старший согласился и положил Хорю оброку 50 рублей. С тех пор Хорь разбогатели теперь платит уже целых 100 рублей оброку. Полутыкин предлагал Хорю откупиться, но тототказывался, ссылаясь на нехватку денег.На следующий день мы опять отправились на охоту. Проезжая через деревню,

мы остановились у низенькой избы, чтобы захватить с собой Калиныча, высокого и худогокрестьянина лет сорока. Калиныч был человеком самого весёлого и кроткого нрава. Он каждыйдень ходил с барином на охоту, и без него Полутыкин не мог ступить и шагу.В полдень, когда жара стала особенно сильной, Калиныч отвёл нас на свою пасеку, в самуюглушь леса, и угостил свежим мёдом. На следующий день Полутыкин уехал по делам в город.

На охоту я поехал один, а на обратном пути завернул к Хорю. Сам Хорь оказался лысым,

низкого роста, плечистым мужиком с курчавой бородой. Беседуя с Хорем, я заметил, чтоон был человеком себе на уме.Ночевать я остался на сеновале у Хоря. Утром, за завтраком, я спросил у Хоря,

почему все дети, все, кроме Феди, женатые, живут вместе с ним. «Сами хотят, таки живут» — ответил Хорь. Внезапно за дверью раздался знакомый голос и в избувошёл Калиныч с пучком полевой земляники для своего друга Хоря. Не ожидал я таких«нежностей» от мужика.Следующие три дня я провёл у Хоря, с удовольствием наблюдая за Хорем и Калинычем.

Оба приятеля были совсем не похожи друг на друга. Хорь был рационалист, человекположительный и практический. Калиныч же был мечтательным романтиком и идеалистом. Хорьпрекрасно обустроился, завёл большую семью, накопил денег, ладил с барином и прочимивластями. Калиныч ходил в лаптях и перебивался кое-как. Когда-то у него была жена, которуюон боялся, а детей не было вовсе. Хорь насквозь видел господина Полутыкина, а Калинычблагоговел перед своим господином. Калиныч стоял ближе к природе, он заговаривал кровь,

испуг, бешенство, выгонял червей, пчелы ему давались. Хорь же был ближе к обществу.Узнав, что я бывал за границей, Хорь расспрашивал меня о тамошних устоях и обычаях.

Калиныч больше интересовался описаниями природы и городов. Познания Хоря были по-своемуобширны, но, в отличие от Калиныча, читать он не умел. Баб Хорь презирал от всей души,

и часто тешился и издевался над ними. Он часто подтрунивал над Калинычем, что тотне умеет жить и даже не может себе справить сапог. Калиныч обладал хорошим голосом, частопел, и Хорь охотно подпевал ему.На четвёртый день Полутыкин прислал за мной. Мне было жаль расставаться с Хореми Калинычем.Вечером мы с Ермолаем отправились охотиться на вальдшнепов. Ермолай — охотник,

человек лет 45, высокий, худой, с длинным носом, узким лбом, серыми глазками и широкиминасмешливыми губами. Круглый год он ходил в кафтане немецкого покроя и синих шароварах.

У Ермолая было старинное кремневое ружье и собака по прозвищу Валетка, которуюон никогда не кормил. Ермолай принадлежал моему соседу, помещику старинного покроя. Помещикотказался от него, как от человека, не годного ни для какой работы. Единственной егообязанностью было доставлять на господскую кухню раз в месяц несколько пар тетеревови куропаток.Ермолай был беззаботен, как птица. Он постоянно попадал в разные переделки, и всегдавозвращался домой невредимый с ружьём и с собакой. Не будучи весельчаком, он всегданаходился в хорошем настроении и любил поговорить. Была у Ермолая и жена, которая жилав полуразвалившейся избушке и терпела лишения. Он появлялся дома раз в неделюи обходился с женой жестоко и грубо. Дома он никогда не оставался больше дня,

а на стороне из домашнего тирана опять превращался в Ермолку, которого знали на стовёрст в округе.Охотиться мы пошли в большую берёзовую рощу на берегу Исты. Желая попытать счастьяна следующее утро, мы решили переночевать на ближайшей мельнице. Когда мы подошлик мельнице, было уже темно, и хозяева не захотели нас пускать. В конце концовмы решили купить у мельника соломы и переночевать на улице под навесом. Мельничихапринесла нам еды. Пока Ермолай пёк в золе картофель, я задремал.Лёгкий шёпот разбудил меня. Я поднял голову и увидел женщину, бледное лицо которой ещёхранило следы былой красоты. По выговору я узнал в ней дворовую женщину. Это быламельничиха Арина. Она тихо беседовала с Ермолаем. Он звал её к себе «погостить»

и обещал выгнать жену. Я поднялся и заговорил с ней. От Арины я узнал, что она былагорничной у жены графа Зверкова.В Петербурге я был знаком с графом Зверковым, который занимал довольно важное место.

От него я и услышал историю Арины. Жена Зверкова была пухлая, чувствительная и злая.

Было у неё твёрдое правило: не держать замужних горничных. После 10 лет верной службыкрасавица Арина, дочь старосты, стала просить у Зверкова позволения выйти замуж. Ей былоотказано. Через некоторое время выяснилось, что Арина беременна от лакея Петра. Зверковприказал остричь девушку, одеть в тряпьё и сослать в деревню.От Ермолая я узнал, что ребёнок Арины умер. Уже два года она была замужем за мельником,

который выкупил её у барина. Лакея Петрушку отдали в солдаты.В жаркий августовский день случилось мне быть на охоте. С трудом добралсяя до ключа под названием «Малиновая вода», бьющего из высокого берега Исты, напилсяи прилёг в тени. Недалеко от меня сидели два старика и удили рыбу. В одном из них,

худеньком, маленьком, в заплатанном сюртучке, я узнал Стёпушку.Стёпушка обитал в селе Шумихоно у садовника Митрофана. У Стёпушки не было прошлого.

Кто он, откуда, чем живёт — об этом никто не знал. Никто с ним не заговаривал,

и он сам, кажется, отроду рта не раскрыл. Митрофан жить его к себе не приглашал,

но и не прогонял. Весь день Стёпушка хлопотал бесшумно и хлопотливо, как муравей,

и всё только ради еды. У него было маленькое лицо, жёлтенькие глазки, волосы до бровей,

остренький носик, большие и прозрачные, как у летучей мыши, уши и реденькая бородёнка.В товарище Стёпушки я узнал Михайло Савельева по прозвищу Туман. Он былвольноотпущенным человеком графа Петра Ильича *** и проживал у болховского мещанина,

содержателя постоялого двора. Огромный двухэтажный деревянный дом, где помещался постоялый двор,

принадлежал раньше Петру Ильичу, богатому вельможе прошлого века. Многие старожилы ещё помнят егопиры на всю губернию. Разорившись, он отправился в Петербург искать места, и умерв номере гостиницы. Туман служил у него дворецким. Это был человек лет 70, с приятнымлицом и добродушной улыбкой.Я подошёл и завёл разговор. Туман пустился в воспоминания о покойном графе. Припомнилохоты и пиры, которые устраивал Пётр Ильич, и его многочисленных любовниц. Граф выбиралих из низкого сословия. Самой красивой и злой была Акулина, дочь ситовского десятского.Вдруг в овраге позади нас раздался шум. Я оглянулся и увидел мужика лет 50 с котомкойза плечами. Туман назвал его Власом. Мужик рассказал, что ходил в Москву к своему баринус просьбой, чтобы тот уменьшил ему оброк или посадил на барщину. У Власа умер единственныйсын, который раньше вносил оброк за отца. Барин же осерчал и выгнал его. Туман спросил,

как же он жить будет, а Влас с улыбкой на лице и со слезами на глазах ответил,

что теперь с него взять нечего.Я спросил, сколько оброка назначил ему барин. Девяносто рублей — ответил Власи пожаловался, что земли мало, один господский лес, да и тот продали. Он подсел к нами пригорюнился. Через полчаса мы разошлись.Однажды осенью, возвращаясь с охоты, я заболел. Лихорадка застала меня в гостиницеуездного города. Я послал за доктором. Уездный лекарь оказался человеком небольшого роста,

худеньким и черноволосым. Мы разговорились, и он рассказал мне историю, которуюя и привожу здесь.Однажды, в великий пост, доктора позвали к больной. Была она дочерью бедной помещицы, вдовы,

и жила в 20 вёрстах от города. Дорога была адская, и доктор с трудом добралсядо маленького, крытого соломой домика. Старушка-помещица сразу же провела докторак больной, за которой ухаживали две её сестры. Заболевшей девушке было лет 20. Проводянеобходимые процедуры, доктор заметил, что его пациентка — редкая красавица.После того, как больная уснула, уставшего доктора напоили чаем и уложили спать, но емуне спалось. Наконец он не выдержал и пошёл взглянуть на пациентку. Девушкане спала, у неё снова началась горячка и бред. На другой день больной не полегчало.

Доктор почувствовал к ней сильное расположение и решил остаться. Семейство это доктору тоженравилось. Люди они были бедные, но на редкость образованные. Отец у них был человекучёный, сочинитель. Книги были единственным богатством, которое он оставил семье. Доктораполюбили как родного.Между тем сделалась страшная распутица, даже лекарство из города доставлялось с трудом.

Больная всё не поправлялась. Так проходило день за днём. Больная, Александра Андреевна,

вскоре почувствовала к доктору дружеское расположение, которое принимала за любовь. Междутем ей становилось всё хуже. Всё семейство испытывало к доктору слепое доверие, котороетяжким грузом ложилось на его плечи. Ночи напролёт он просиживал у постели Александры,

развлекал её, вёл с ней долгие разговоры. Лекарство она принимала только из его рук.Постепенно доктор начал понимать, что девушка не выживет. Александра тоже это понимала.

Однажды ночью она заставила доктора сказать ей правду и сказала, что любит его. Докторпонимал, что это не так — девушке было страшно умирать в 25 лет, не испытав любви.

Александра поцеловала доктора, и он не устоял. Она прожила ещё три дня и три ночи,

и каждую ночь доктор проводил с ней. В последнюю ночь в комнату вошла мать,

и Александра сказала ей, что обручена с доктором.На следующий день девушка умерла. С тех пор доктор успел жениться на ленивой и злойкупеческой дочери с большим приданым.Однажды осенью мы с Ермолаем охотились на вальдшнепов в заброшенном липовом саду,

каких много в Орловской губернии. Оказалось, что сад этот принадлежит помещику Радилову.

Он пригласил меня на обед, и мне не оставалось ничего другого, как согласиться. Радиловпровёл меня через огород к старенькому, серому домику с тёсовой крышей и кривым крылечком.

Ермолаю поднесли водки, а меня провели в гостиную и представили матери Радилова —

маленькой старушке с добреньким, худеньким лицом и печальным взглядом. В гостиной такжеприсутствовал старик лет 70-ти, худой, лысый и беззубый. Это был Фёдор Михеич,

разорившийся помещик, который жил у Радилова из милости.В комнату вошла девушка, представленная мне Олей, и мы сели за стол. За обедомРадилов, который служил в пехотном полку, пустился в рассказы, а я наблюдал за Ольгой.

Она была очень хороша и следила за Радиловым со страстным вниманием. После обедамы с Радиловым отправились в его кабинет. С удивлением я заметил, что в нём нетстрасти к тому, что составляет жизнь всех остальных помещиков. Казалось, что вся его душа,

добрая и тёплая, была проникнута одним чувством. Радилов не был мрачным человеком,

но чувствовалось, что подружиться он ни с кем не мог, оттого что жил внутреннейжизнью.Вскоре Ольга позвала нас пить чай. Она говорила очень мало, но в ней не было манерностиуездной девицы. Её взгляд был спокоен и равнодушен, словно она отдыхала от большогосчастья, а движения были решительны и свободны. В разговоре Радилов вспомнил о покойнойжене, чьей сестрой была Ольга. Со странным выражением лица Ольга быстро встала и вышлав сад. У подъезда раздался стук колёс и в комнату вошёл высокий, плечистый и плотныйстарик, однодворец Овсянников, о котором я расскажу в другом отрывке. На другой деньмы с Ермолаем снова отправились на охоту.Через неделю я опять зашёл к Радилову, но не застал дома ни его, ни Ольги. Черездве недели я узнал, что он бросил мать и уехал куда-то со своей золовкой. Только тогдая понял выражение лица Ольги: оно полыхало ревностью. Перед отъездом из деревни я посетилСтарушку Радилову, и спросил, есть ли новости от сына. Старушка заплакала, и большео Радилове я её не спрашивал.Овсянников был человеком полным, высоким, лет 70, с лицом, напоминающим лицо Крылова. Одеждойи манерой держаться он походил на зажиточного купца. Своей важностью, смышлёностью, ленью,

упорством и прямодушием он напоминал мне русских бояр допетровских времён. Это был одиниз последних людей старого века. Все соседи его очень уважали. Жил он со своей женойв уютном домике, людей своих одевал по-русски и называл работниками, и себя за дворянинане выдавал. По привычке Овсянников придерживался старинных обычаев, однако бороду брили волосы стриг по-немецки.Продавать хлеб Овсянников считал за грех, и во время голода в 40-м году раздалокрестным помещикам весь свой запас. К нему часто прибегали соседи с просьбой рассудитьи всегда слушались его совета. И жену он сыскал по себе. Татьяна Ильинична Овсянниковабыла женщина высокая, важная, и молчаливая. Многие бедняки называли её благодетельницей.

Правильные черты лица до сих пор сохраняли остатки её знаменитой красоты. Детейу Овсянниковых не было.Я с ним познакомился у Радилова и через два дня поехал к нему. Принял он меняласково и величаво. Мы разговорились о том, как люди жили раньше, и как живут теперь.

Против моего ожидания, Лука Петрович Овсянников не стал хвалить старое время. Он припомнил,

как были беззащитны однодворцы перед более богатыми и сильными. В том числе вспомнили моего покойного деда, который отнял у него клин земли. Я не знал, что ответитьОвсянникову, и не смел взглянуть ему в лицо.Рассказал Овсянников и о другом своём соседе, Степане Никтополионыче Комове. Очень любилКомов выпить и других угостить, а если кто отказывался — застрелить грозился. Полюбилсяему отец Овсянникова. Чуть Комов его в гроб не вогнал, да сам умер: свалился пьяныйс голубятни. Вспомнил Овсянников о том, как жил в Москве, видел там многих вельмож, в томчисле и графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, у которого дядя Луки Петровичаслужил дворецким. Был граф высокого роста и могучего телосложения, каждого человека до своейособы допускал и до всего охотник был. Устроил он как-то собачьи бега, на которыесъехались охотники со всей Руси. Всех тогда обскакала Миловидка, собака моего деда.Я спросил у Овсянникова, любит ли он охоту. Он ответил, что неловко емуза дворянами тянуться — только себя срамить. Очень удивлялся Овсянников современнымдворянам: и люди учёные, а в делах ничего не смыслят. В пример он привёл ВасилияНиколаевича Любозвонова, который получил имение в наследство от матери. В первый разон вышел к мужикам одетый как кучер, а потом стал жить в собственном поместье какчужой.Подали чай. Татьяна Ильинична заговорила с мужем о своём непутёвом племяннике Мите.

Он бросил службу, стал сочинять для крестьян просьбы и кляузы и выводить на чистую водуземлемеров. Наконец Овсянников согласился его простить, и Митя вошёл в комнату. Это былпарень лет 28, высокий, стройный и кудрявый. Он считал, что стоит за правду, с бедныхне берёт и стыдиться ему нечего.Вдруг дверь отворилась, и вошёл Франц Иваныч Лежень, мой сосед и орловский помещик. Родилсяон в Орлеане, а в Россию попал во время войны с Наполеоном. На обратном путион попал в руки смоленским мужикам, которые собрались утопить его в проруби речкиГнилотёрки. Мимо проезжал помещик и выкупил француза у мужиков. От этого помещика Леженьпереехал к другому, женился на его воспитаннице, выдал дочь замуж за орловского помещикаЛобызаньева и сам переселился жить в Орёл. С Овсянниковым Лежень состоял в дружбе.Однажды Ермолай предложил мне поехать в Льгов — поохотиться на уток. Льгов —

большое село на болотистой речке Росоте. Вёрст за 5 от Льгова эта речка превращаетсяв широкий пруд, заросший густым тростником. На этом пруду водилось бесчисленное множествоуток всех возможных пород. Охотиться на этом пруду оказалось делом трудным: собаки не моглидостать подстреленную дичь из сплошных тростниковых зарослей. Мы решили сходить в Льговза лодкой.Вдруг из-за густой ракиты нам на встречу вышел человек среднего роста в потёртой одеждеи дырявых сапогах. На вид ему было лет 25, его длинные русые волосы торчали неподвижнымикосицами, небольшие карие глазки приветливо моргали, а лицо, повязанное чёрным платком,

улыбалось. Он представился Владимиром и предложил нам свои услуги.По дороге в Льгов я узнал его историю. Владимир был вольноотпущенный, в юностиобучался музыке, потом служил камердинером, был грамотен и почитывал книжки. Выражалсяон очень изящно, как провинциальный актёр, играющий первых любовников, за что его любилидевушки. Я спросил, зачем он повязал лицо платком. Владимир рассказал, что это его приятель,

неопытный охотник, случайно отстрелил ему подбородок и указательный палец правой руки.Мы дошли до Льгова, и Ермолай решил взять лодку у человека по прозвищу Сучок.

Босоногому и взъерошенному Сучку на вид было лет 60. лодка у него была, но плохая.

Мы всё равно решили воспользоваться ею, забив щели паклей. Я спросил Сучка, давно лион здесь служит рыбаком. Оказалось, что Сучок сменил множество занятий и хозяев, прежде чемоказался в Льгове. Был он и кучером, и поваром, и садовником, и даже актёром; сменилпятерых хозяев, и вот теперь его сделали рыболовом на пруду, где совсем не было рыбы. Женатон не был — его покойная барыня, старая дева, не позволяла дворовым жениться.Наконец лодка была готова, и мы отправились на охоту. К обеду наша лодка до краёвнаполнилась дичью. Мы уже собирались вернуться в село, как вдруг с нами произошлонеприятное происшествие. Лодка понемногу протекала, и Владимиру поручено было вычёрпыватьводу. Увлёкшись охотой, он забыл о своих обязанностях. Вдруг от резкого движения Ермолаянаша ветхая лодка накренилась и торжественно пошла ко дну. Через мгновение мы уже стоялипо горло в воде, окружённые телами уток.Вода была очень холодной. Кругом росли тростники. Вдали, над их верхушками, виднелся берег.

Ермолай пошёл искать брод. Он не возвращался больше часа, и мы успели замёрзнуть. Вывелнас Ермолай из пруда только под вечер. Через два часа мы уже сидели, обсушенные, в большомсенном сарае и собирались ужинать.В прекрасный июльский день охотился я за тетеревами в Чернском уезде Тульскойгубернии. Уже вечерело, когда я решил вернуться домой. Я взобрался на холм и вместознакомых мест увидел узкую долину, напротив стеной возвышался частый осинник. Я пошёл вдольосинника, обогнул бугор и очутился в лощине. Она имела вид котла с пологими боками,

на дне её стояло несколько больших белых камней — казалось, они сползлись туда длятайного совещания. В долине было так глухо и уныло, что сердце у меня сжалось.Я понял, что окончательно заблудился и решил идти по звёздам. Вдруг я увидел под собойогромную равнину, которую огибала широкая река. Прямо подо мной в темноте горели и дымилисьдва костра. Я понял, что зашёл на Бежин Луг. Ноги мои подкашивались от усталости.

Я спустился кострам и обнаружил там ребятишек, которые вывели лошадей в ночное.Я прилёг и стал наблюдать за мальчиками. Из разговоров я понял, что их звали Федя,

Павлуша, Ильюша, Костя и Ваня. Старшему из них, Феде, было лет 14. Это был стройный, красивыймальчик, который, судя по одежде, принадлежал к богатой семье. У Павлуши была неказистаявнешность, но взгляд умный и прямой, а в голосе звучала сила. Горбоносое, вытянутоеи подслеповатое лицо Ильюши выражало тупую заботливость. И ему, и Павлуше было не более12-ти лет. Костя, маленький, тщедушный мальчик лет 10, поражал задумчивым и печальнымвзором. Ване, прикорнувшему в сторонке, было всего лет 7.Я притворился спящим, и мальчики продолжили разговор. Ильюша стал рассказывать о том,

как пришлось ему с компанией ребят заночевать на бумажной фабрике. Вдруг наверху кто-тозатопал, потом стал по лестнице спускаться, к двери подошёл. Дверь распахнулась,

а за ней — никого. А потом вдруг кто-то как закашляет. Напугал домовой мальчишек.Новый рассказ начал Костя. Раз плотник Гаврила пошёл в лес по орехи и заблудился.

Стемнело. Присел Гаврила под деревом и задремал. Проснулся он оттого, что его кто-то зовёт.

Смотрит Гаврила — а на дереве русалка сидит, зовёт его к себе и смеётся. Гаврилавзял и перекрестился. Русалка смеяться перестала, заплакала жалобно. Гаврила спросил, почемуона плачет. Плачет она оттого, что Гаврила перекрестился — ответила русалка. Если быон не крестился — жил бы с ней весело, а теперь и он до конца днейплакать будет. С тех пор Гаврила невесёлый ходит.В отдалении раздался протяжный звук, в лесу отозвались тонким хохотом. Мальчишкивздрогнули и перекрестились. Ильюша рассказал историю, которая приключилась на прорваннойплотине, нечистом месте. Давным-давно там был похоронен утопленник. Однажды послал приказчикпсаря Ермила на почту. Возвращался он через плотину поздно ночью. Вдруг видит Ермил:

на могилке утопленника беленький барашек сидит. Решил Ермил забрать его с собой. Барашекиз рук не вырывается, только в глаза пристально смотрит. Жутко стало Ермилу, гладитон барашка и приговаривает: «Бяша, бяша!». А барашек оскалил зубы, и отвечает ему:

«Бяша, бяша!».Вдруг собаки залаяли и кинулись прочь. Павлуша бросился за ними. Вскоре он вернулсяи сказал, что собаки почуяли волка. Я изумился храбрости мальчика. Ильюша между тем рассказало том, как на нечистом месте встретили покойного барина, который искал разрыв-траву —

уж очень могила на него давила. Следующая история была о бабе Ульяне, которая пошлав родительскую субботу ночью на паперть, чтобы узнать, кто умрёт в этом году.

Смотрит — баба идёт; пригляделась — а это она сама, Ульяна. Потом Ильюша рассказалповерье об удивительном человеке Тришке, который придёт во время солнечного затмения.Помолчав немного, мальчишки начали обсуждать, чем леший отличается от водяного. Костярассказал о мальчике, которого водяной утащил под воду. Уснули ребята только к рассвету.

В том же году Павел убился, упав с лошади.Душным летним днём я возвращался с охоты в тряской тележке. Вдруг кучер мойзабеспокоился. Взглянув вперёд, я увидел, что путь нам пересекает похоронный обоз. Это быладурная примета, и кучер стал погонять лошадей, чтобы успеть проехать перед обозом.

Мы не проехали и ста шагов, как у нашей тележки сломалась ось. Между тем покойник нагналнас. Кучер Ерофей сообщил, что хоронят Мартына-плотника.Шагом мы добрались до Юдиных выселок, чтобы купить там новую ось. В выселках не былони души. Наконец я увидел человека, спящего посреди двора на самом солнцепёке,

и разбудил его. Меня поразила его наружность. Это был карлик лет 50-ти со смуглым,

сморщенным лицом, маленькими карими глазками и шапкой густых, курчавых, чёрных волос. Его телобыло тщедушно, а взгляд необыкновенно странен. Голос его был удивительно молод и по-женскинежен. Кучер назвал его КасьяномПосле долгих уговоров старик согласился проводить меня на ссечки. Ерофей запряг Касьяновулошадку, и мы тронулись в путь. В конторе я быстро купил ось и углубилсяв ссечки, надеясь поохотиться на тетеревов. Касьян увязался за мной. Недаром его прозвалиБлохой: он ходил очень проворно, срывал какие-то травки и поглядывал на меня страннымвзглядом.Не наткнувшись ни на один выводок, мы вошли в рощу. Я лёг на траву. Вдруг Касьянзаговорил со мной. Он сказал, что домашняя тварь богом определена для человека, а леснуютварь грешно убивать. Речь старика звучала не по-мужичьи, это был язык торжественныйи странный. Я спросил Касьяна, чем он промышляет. Он ответил, что работает плохо,

а промышляет ловом соловьёв для удовольствия человеческого. Человек он был грамотный, семьиу него не было. Иногда Касьян лечил людей травами, и в округе его считали юродивым.

Переселили их с Красивой Мечи года 4 назад, и Касьян скучал по родным местам.

Пользуясь своим особым положением, Касьян обошёл пол-России.Вдруг Касьян вздрогнул, пристально всматриваясь в чащу леса. Я оглянулся и увиделкрестьянскую девочку в синем сарафанчике и с плетёным кузовком на руке. Старик ласковопозвал её, называя Алёнушкой. Когда она подошла поближе, я увидел, что она старше, чем мнепоказалось, лет 13-ти или 14-ти. Она была маленькой и худенькой, стройной и ловкой.

Хорошенькая девочка была поразительно похожа на Касьяна: те же острые черты, движенияи лукавый взгляд. Я спросил, не его ли это дочь. С притворной небрежностью Касьянответил, что она его родственница, при этом во всём его облике была видна страстная любовьи нежность.Охота не удалась, и мы вернулись в выселки, где меня с осью ждал Ерофей. Подъезжаяко двору, Касьян сказал, что это он отвёл от меня дичь. Я так и не смог убедить егов невозможности этого. Через час я выехал, оставив Касьяну немного денег. По дорогея спросил у Ерофея, что за человек Касьян. Кучер рассказал, что сначала Касьян со своимидядьями ходил в извоз, а потом бросил, стал жить дома. Ерофей отрицал, что Касьян умеет лечить,

хотя его самого он вылечи от золотухи. Алёнушка же была сиротой, жила у Касьяна.

Он не чаял в ней души и собирался учить грамоте.Мы несколько раз останавливались, чтобы смочить ось, которая нагревалась от трения. Ужесовсем завечерело, когда мы вернулись домой.Недалеко от моего имения живёт молодой помещик, офицер в отставке, Аркадий ПавловичПеночкин. Человек он рассудительный и воспитанный, о подданных своих печётсяи наказывает их для их же блага. Роста он небольшого и собой недурён. От егосветло-карих глаз и румяных щёк так и пышет здоровьем и доброжелательством. АркадийПавлович считается одним из самых образованных дворян и завидных женихов нашей губернии.

Он осторожен, и ни в одну историю замешан не был. Его дом в Петербурге содержитсяв завидном порядке. Говорит Аркадий Павлович мягким и приятным голосом, обильно пересыпаяречь фразами по-французски. Несмотря на все эти достоинства, я посещаю его неохотно. В егодоме мною овладевает странное беспокойство.Однажды мне пришлось провести у Аркадия Павловича ночь. Утром он не отпустил меня беззавтрака, во время которого был наказан лакей, забывший подогреть вино. Пеночкин узнал, чтоя еду в Рябово, и решил отправиться со мной — в тех же местах находилось егосело Шипиловка. Он очень хвалил тамошнего бурмистра Софрона, «государственногочеловека».С собой Аркадий Павлович захватил бездну вещей и повара. Ехали мы долго, и приехалипрямо в Шипиловку. В тот день мне пришлось забыть про охоту и покориться своей участи.

У околицы нас встречал староста, сын бурмистра, огромный рыжий мужик. Самого Софрона домане оказалось. Мы поехали по деревне. При виде нашей коляски люди замолкалии разбегались. По селу распространялось тревожное волнение. Жена бурмистра встретила насу крыльца и долго целовала ручку Аркадия Павловича.Мы уже успели расположиться в холодной избе, когда приехал бурмистр. Он был небольшогороста, плотен, плечист и сед, с красным носом, маленькими голубыми глазками и бородойв виде веера. Войдя в избу, он заговорил нараспев и со слезами умиления приложилсяк ручке барина. Нам подали ужин, а бурмистр всё докладывал о делах и жаловался, что малоземли. Он рассказал, как на земле Пеночкина нашли мёртвое тело, а он велел стащить егона землю соседей и задобрил станового. Пеночкина позабавила эта уловка. Засыпая, Пеночкинзаметил мне, что со времени управления Софрона за крестьянами не водится недоимок.На другой день Аркадий Павлович уговорил меня остаться, чтобы показать мне своё имение. Нассопровождал Софрон. Во время осмотра он всё напирал на то, что мало земли, и Пеночкинразрешил прикупить её от своего имени. Выходя из сарая после осмотра веялки, мы увиделидвух мужиков в заплатанных рубахах. Старшего звали Антип. Они пришли жаловатьсяна бурмистра. Оказалось, что Софрон выплатил за них недоимку и взял в кабалу,

да и не их одних. Всех взрослых сыновей Антипа Софрон отдал в солдаты, и последнегохотел отдать. Аркадий Павлович не захотел выслушать их до конца. До самого моегоотъезда он дулся на Софрона.Через час я уже был в Рябове и вместе со знакомым мужиком Анпадистом собиралсяна охоту. Я заговорил с Анпадистом о Софроне. Он рассказал, что Шипиловка толькочислится за Пенкиным, а владеет ею бурмистр. Земли у него гораздо больше, чем думаетПеночкин, кроме того бурмистр ещё и торговлей занимается. Антип как-то поспорил с бурмистром,

и теперь Софрон мстит ему.Осенью я бродил с ружьём по полям. Мелкий и холодный дождь заставил меня искатькакое-нибудь убежище. У древнего старика, сторожившего гороховое поле, я узнал дорогув ближайшую деревню. Наконец, я добрался до большого села с каменной церковью.

Я направился к самой большой избе, предполагая, что это — жилище старосты, но нашёлтам контору. Ко мне вышел человек лет 50, толстый, низкий, с бычьей шеей, глазами навыкатеи очень круглыми щеками. За плату толстяк согласился приютить меня и провёл в соседнююкомнату. От него я узнал, что это имение Елены Николаевны Лосьняковой.Вскоре конторский дежурный принёс мне чай. Он сообщил, что толстяк является главнымконторщиком. Кроме него в конторе работает ещё 6 человек. В имении есть бурмистри староста из немцев, но управляет всем барыня. В конторе пишутся распоряженияи приказы для бурмистра и старосты, которые подписывает только Лосьнякова.Я уснул. Часа через 2 я проснулся и услышал голоса в конторе за перегородкой.

Главный конторщик, Николай Еремеич, торговался с каким-то купцом. Из разговора я понял, чтоперед тем, как заключить сделку с барыней, купцы платят мзду главному конторщику. С мужиковНиколай Еремеич тоже брал «оброк» и за это отправлял их на хорошие работы. Думая,

что я сплю, они не таясь обсуждали свои дела.На крыльце послышался шум и в контору вошёл низенький человек с необыкновеннодлинным носом, большими неподвижными глазами и горделивой осанкой. Он нёс вязанку дров,

около него толпились дворовые люди. Из их криков я узнал, что человека звали Купря. Раньшеон был портным при барыне. Она отпустила Купрю на вольные хлеба, но из-за несчастной любвион вернулся и стал истопником, за что над ним издевалась вся дворня.Николая Еремеича вызвали к барыне. Вдруг послышался громкий голос и вошёл высокий,

рассерженный человек, опрятно одетый, с неправильным, но выразительным и смелым лицомпо имени Павел. Он искал главного конторщика. Когда Николай Еремеич вернулся, Павелпотребовал, чтобы тот оставил в покое его невесту Татьяну. Главный конторщик оговорил девушку,

её перевели в судомойки и запретили выходить замуж. Павел был фельдшером, и Николаймстил ему из-за неудачного лечения. С отцом Павла он тоже враждовал.Еремеич заявил, что барыне придётся выбирать одного из них. Павел бросился на Еремеичас кулаками. Неделю спустя я узнал, что Лосьнякова оставила у себя и Павла и Николая,

а Татьяну сослала.Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. В дороге меня застала сильная гроза.

Кое-как схоронился я под широким кустом и терпеливо ожидал конца ненастья. Вдруг при блескемолний я увидел на дороге высокую фигуру. Это оказался здешний лесник. Он отвёз меняв свой дом — небольшую избушку посреди обширного двора, обнесённого плетнём. Избасостояла из одной комнаты. На самой середине висела люлька с младенцем, которую качалабосая девочка лет 12-ти. Я понял, что хозяйки в избе не&n

См. также:

Александр Поуп Похищение Локона, Л Н Толстой Севастопольские Рассказы, Джон Гарднер Осенний Свет, Герман Мелвилл Моби Дик, Или Белый Кит, Гарсиямг Осень Патриарха, К Ф Хеббель Мария Магдалина