Философская энциклопедия - ценность

ЦЕННОСТЬ

— отношение между представлением субъекта о том, каким должен быть оцениваемый объект, и самим объектом. Если объект соответствует предъявляемым к нему требованиям (является таким, каким он должен быть), он считается хорошим, или позитивно ценным; объект, не удовлетворяющий требованиям, относится к плохим, или негативно ценным; объект, не представляющийся ни хорошим, ни плохим, считается безразличным, или ценностно нейтральным.

Ц. как отношение соответствия объекта представлению о нем является противоположностью истины как отношения соответствия представления объекту. Истинностное отношение между мыслью и объектом находит свое выражение в описаниях, ценностное отношение — в оценках. В случае первого отношения отправным пунктом сопоставления утверждения и объекта является объект, в случае второго отношения таким пунктом служит утверждение. Если описательное утверждение не соответствует своему объекту, должно быть изменено описание, а не его объект; в случае отсутствия соответствия между оценочным утверждением и его объектом, изменению подлежит объект, а не его оценка. Допустим, сопоставляются некоторый дом и его план. Если за исходное принимается дом, можно сказать, что план, соответствующий дому, является истинным; в случае несоответствия плана дому, усовершенствован должен быть план, а не дом. Но когда за исходное принимается план, можно сказать, что дом, отвечающий плану, является хорошим, т.е. таким, каким он должен быть; если дом не отвечает плану, усовершенствованию подлежит дом, а не план.

Определение истины как соответствия мысли действительности восходит к Аристотелю и обычно называется «классическим»; определение Ц. как соответствия объекта представлению о том, каким он должен быть, встречается уже у Платона и также может быть названо «классическим».

Вместе с тем между истиной и Ц. имеется определенная асимметрия. Во-первых, установление истинностного отношения мысли и действительности чаще всего особо не отмечается: просто сказать «человек — разумное животное» все равно, что сказать: «истинно, что человек — разумное животное»; установление ценностного отношения всегда требует специальных языковых средств: «хорошо, что человек — разумное животное». Во-вторых, слово «истинный» употребляется, как правило, только применительно к утверждениям; слово «хороший» нередко прилагается и к именам («этот снег хороший», «хороший друг» и т.п.). В-третьих, если идея соответствует своему объекту, то истинной считается обычно идея; если же объект соответствует идее, хорошим считается сам объект. Эта троякого рода асимметрия говорит о том, что истинностное отношение между мыслью и действительностью в известном смысле более фундаментально, чем ценностное отношение между ними.

То, что и истина, и Ц. представляют собой отношение-соответствия между мыслью и действительностью, долгое время было основанием отождествления истины и Ц. В частности, Платон считал соответствие того, что познается, своему понятию особым критерием истины, а не определением Ц. У И. Канта неоднократно встречается мысль, что истина двойственна: она означает соответствие мысли тому предмету, которого она касается, и вместе с тем соответствие самого предмета той мысли, которая высказана о нем. Подмена истинностного отношения ценностным лежит в основе всей философии Г.В.Ф. Гегеля, использующего два понятия истины. Истину как соответствие представления своему предмету он именует «правильностью» и противопоставляет ее другому, якобы более глубокому, подлинно филос. пониманию истины как соответствия предмета своему понятию. Выделение двух видов истины является, вопреки Гегелю, не некой типичной особенностью «глубокого» филос. мышления, а обычной в нем. классической философии путаницей между истиной и добром.

Категория Ц. столь же универсальна, как и категория истины. Ц. — неотъемлемый элемент любой деятельности, а значит, и всей человеческой жизни, в каких бы формах она ни протекала. Всякая деятельность, включая научную, неотрывна от постановки целей, следования нормам и правилам, систематизации и иерархизации рассматриваемых и преобразуемых объектов, подведения их под образцы, отделения важного и фундаментального от менее существенного и второстепенного и т.д. Все эти понятия: «цель», «норма», «правило», «система», «иерархия», «образец», «фундаментальное», «второстепенное» и т.п. — являются ценностными или имеют важное оценочное содержание. Вопрос о соотношении истины и Ц. является одним из аспектов более общей проблемы взаимосвязи созерцания и действия, теории и практики.

Истинностный и ценностный подходы взаимно дополняют друг друга, и ни один из них не может быть сведен к другому или замещен им.

В средневековом теоретизировании, двигавшемся по преимуществу от теоретического («небесного») мира к реальному («земному»), явно преобладал ценностный подход. Здесь были все его атрибуты: рассуждения от понятий к вещам, дедукции из «сущностей», разговоры о «способностях» исследуемых объектов, введение явных и скрытых целевых причин, иерархизация изучаемых явлений по степени их фундаментальности и т.п.

В теоретическом мышлении Нового времени сначала безраздельно господствовал истинностный подход. Казалось очевидным, что в естественных науках Ц. нет и не может быть; ставилась задача «очистить» от них также гуманитарные и социальные науки, перестроив их по образцу естественных. В этот период сложилось представление о «чистой объективности» научного знания, «обезличенности», бессубъектности науки. Все проблемы рассматривались только в аспекте истинности — неистинности.

Однако начиная с Г.В. Лейбница Ц. допускаются сперва в метафизику, а затем и в гуманитарное и социальное знание. У Лейбница сущее (монада) определяется не только перцепцией, но и стремлением, влечением и охватывает в своем воспринимающем представлении совокупность мирового сущего. Лейбниц говорит даже о т.зр., присущей этому стремлению.

Общее понятие Ц. в качестве параллели сущему ввели в 1860-е гг. Г. Лотце и Г. Коген. Истолкование сущего по преимуществу в свете ценностей в кон. 19 в. привело к появлению философии Ц. — направлению неокантианства, развитому В. Виндельбандом и Г. Риккертом.

Ф. Ницше представил всю историю западноевропейской философии как полагание Ц. Он видел источник Ц. в «перспективности сущего». Ц. полагаются человеком из «практических соображений, из соображений пользы и перспективы» и являются «пунктуа-циями воли», размеряющей и размечающей пути своего возрастания. Ц. есть в конечном счете то, что признается волей значимым для себя. Воля к власти и полагание Ц. представляют собой, по мысли Ницше, одно и то же. Наука, истина, культура оказываются в итоге только частными Ц.: они являются лишь условиями, в которых осуществляется порядок всеобщего становления — единственной подлинной реальности. И лишь само по себе становление не имеет Ц.

К кон. 19 в. в западноевропейской философии сложился явно выраженный дуализм истинностного и ценностного подходов к действительности. В позитивизме и методологии естественных наук человек, как правило, низводился до роли пассивного, созерцательного субъекта. В герменевтике В. Дильтея, в философии жизни и особенно в философии «воли к власти» Ницше он оказался творцом не только истории и культуры, но и самой реальности. Во многом этот дуализм — противопоставление истины и Ц., созерцания и действия, теории и практики, наук о природе и наук о культуре — сохраняется в философии и теперь.

Для понятия Ц. характерна явно выраженная многозначность. Ц. может называться любой из тех трех элементов, из которых обычно складывается ситуация оценивания: оцениваемый предмет; образец, нередко лежащий в основе оценки; отношение соответствия оцениваемого объекта утверждению о том, каким он должен быть. Напр., если человек спасает утопающего, Ц. может считаться или само действие спасения; или тот идеал, который требует приходить на помощь человеку, терпящему бедствие; или, наконец, соответствие ситуации подразумеваемому или формулируемому эксплицитно принципу, что тонущего следует спасать.

Первое значение Ц. характерно для обычного, или повседневного, употребления языка. Большинство определений Ц. ориентируется именно на это значение: Ц. объявляется предмет некоторого желания, стремления и т.п., или, короче, объект, значимый для человека или группы лиц (Р. Перри: «Ценность — любой предмет любого интереса»).

Второе значение понятия Ц. чаще всего используется в филос. теории ценностей (аксиологии), в социологии и вообще в теоретических рассуждениях о Ц. В этом смысле говорят об «этических Ц.» (моральные добродетели, сострадание, любовь к ближнему и т.п.), «эстетических Ц.», «Ц. культуры» (гуманизм, демократия, автономия и суверенитет индивида и т.д.) и т.п. «Ценность, — пишет, напр., социолог Э. Асп, — приобретенное, усвоенное из опыта обобщенное и стабильное понятие о том, что является желательным; это — тенденция выбора и критерий постановки целей и результатов действия... Каждое общество имеет четко определенные главные Ц., с которыми члены этого общества в целом согласны».

Я.Ф. Фриз, И.Ф. Гербарт и особенно Лотце, введшие в широкий филос. оборот понятие Ц., понимали под Ц. именно те социальные по своему происхождению образцы, на которые зачастую, но отнюдь не всегда, опираются выносимые оценки. Отождествление Ц. с образцами было характерно и для Риккерта, попытавшегося развить философию как науку об общезначимых («трансцендентальных») социальных образцах, или Ц. «Предметные Ц.», или Ц. в первом смысле, Риккерт называет «благами» и полагает, что филос. постижение Ц. начинается с отличения, принципиального отграничения Ц. от благ, в которых они воплощаются. Повседневному словоупотреблению и «эмпирическим наукам» Риккерт вменяет в вину, что в них Ц. смешиваются с их вещественными носителями, благами, в силу чего возникает опасность релятивизации Ц. и утраты понимания того, что же обеспечивает Ц. непреходящий общечеловеческий смысл. Такие Ц., как истина, добро, красота, являются самыми общими условиями человеческого целеполагания в соответствующих областях: в науке, морально-этической сфере, искусстве. В каждую эпоху эти Ц. воплощаются способом, наиболее адекватным для соответствующей эпохи, но эти закрепляемые традицией способы не тождественны воплощенным в них Ц. Т.о., по Риккер-ту, теорию Ц. подстерегают две основные опасности: релятивизм, проистекающий из отождествления Ц. с благами, всегда имеющими исторически условные черты, и догматизм, источник которого в неразличении Ц. и того конкретного, закрепленного традицией образца, в форме которого она существует в определенное время. Риккерт считает, что дальнейшее развитие философии возможно лишь в качестве «критической науки об общеобязательных ценностях».

Использование понятия Ц. в смысле устойчивого, общеобразовательного идеала или образца, на основе которого выносятся конкретные оценки, характерно для аксиологии А. фон Мейнонга, этических теорий М. Шелера, Н. Гартмана, А. Гильдебранда и др. Обычные в аксиологии рассуждения об особом «мире Ц.», отнесение к Ц. истины, добра, красоты и т.п. правомерны лишь при понимании Ц. как образцов.

Вместе с тем такое понимание основательно искажает и запутывает проблему Ц. Прежде всего, большинство реальных оценок не опираются на к.-л. образцы; для многих объектов устоявшиеся образцы просто отсутствуют. Ц. не существуют вне ситуации (реального или потенциального) оценивания, так же как истинность невозможна вне описания реальности. Далее, в каждой новой ситуации человек не только оценивает, но и уточняет, конкретизирует или пересматривает тот образец, на основе которого принято выносить оценочное суждение о рассматриваемых объектах. Сами образцы формируются в процессе оценивания и являются всего лишь своеобразным экстрактом из него. Если бы это было не так, невозможно было бы понять, откуда появляются образцы и почему они изменяются со временем. Рассуждения об особом «мире Ц.», о «трансцендентальных социальных образцах», о критическом исследовании неких «общеобязательных Ц.», по-разному проявляющихся в разные эпохи, и т.п., — результат отрыва Ц. от реальных процессов оценивания, в ходе которых они формируются и изменяются. Отождествление Ц. с образцами оценок затемняет параллель между истиной и Ц. как двумя противоположно направленными способами сопоставления мысли и действительности и представляет Ц. не как выражения человеческой воли и способности к целерациональному действию, а как некое абстрактное, априорное условие практики преобразования мира. Можно говорить об особом «мире образцов», но лишь предполагая, что он является только надстройкой над человеческой деятельностью и тем реальным оцениванием, без которого невозможна последняя.

Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.