Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - кастилия

(исп. Castilia, фр. Castille, нем. Kastilien) — в естественном и политическом отношении центр Пиренейского полуо-ва; плоскогорье, делится на сев., Старую, и южн., Новую К. Ст. К., самое высокое плоскогорье Европы 610-800 м (средней высоты), образует к З. котловину, окаймленную с С. Кантабрийско-Астурийскими горами, с Ю. Кастильскими. В центре плодородные равнины Tierras de campos, между pp. Эресмой и Адахой старокаст. степь; к С. терасса Рейноза с богатыми пастбищами; к Ю. и Ю.В. лесистые плодородные холмы Бургос, Лерма и Буреба. Долина Эбро отделяется огромными целями Идубеда с суровым плоскогорьем Сариа на Ю.З., далее несколько цепей, начало Кастильского водораздела; к ним примыкают Куеста де Амиенца, Сиерра Пела и С. де Эллон с Пико Оцейон (2064 м); к Ю.З. Сомосиерра и С. де Гвадарама с гранитными вершинами Цеболерра (2145 м) и Пико де Пеньялара (2507 м). С. де Гвадарама спускается широкими плоскогорьями (Parameras) с глубокими речными долинами, на Авильском Парамере Царро дель Цапатеро (2107 м); южнее С. де Гредас с Плаца де Альманзар (2660 м), далее горы разделяются на множество цепей. Ст. К. орошена мало: Дуэро с Эресмой и Адахой, Альберхе, Тармес, верхнее течение Эбро. Нов. К. — двойная котловина, бассейны Тахо и Гвадианы, водораздел на З. переходит в Толедские горы, Эстремадуру и С. де Гваделупе. Часть южн. котловины наз. Ла-Манха. В бассейне Тахо плодородные холмы Алькарриа, окруженные плоскогорьями, переходящими в террасы Арагонии и Валенсии. На З. Алкаррии Мадридское плоскогорье, Толедское и лесистая равнина Талавра де ла Рейна (361 м). Реки несудоходны, пути сообщения затруднительны. Климат довольно суровый, сухой, резкие перемены и частые бури. Кастилец — истый представитель испанской народности; кастильский язык — литературный испанский язык. Провинции Старой К.: Сантандер, Валенсия, Вальядолид, Авила, Сеговия, Сориа, Бургос и Логроньо; 65527 кв. км, 1723402 ж. Новой К.: Мадрид, Гвадалаяра, Куанка, Толедо и Сиудад-Реаль; 52553 кв. км, 1487712 ж.

История. Падение вестготского государства в 711 г. и начало арабского владычества в Испании принято считать исходным пунктом истории целого ряда государств, возникших из поселений готских беглецов в Астурийских и Пиренейских горах. Астурийская монархия воскресила древние традиции вестготов, послужившие основой нового государственного развития. С расширением территории она стала именоваться Королевством Леоном, границы которого простирались до р. Дуэро и горной цепи Гвадаррамы. Около того же времени вблизи арабских владений создается пограничная марка — К., получившая свое название от слова Castella, т. е. от укреплений, которыми была покрыта эта страна. До половины Х в. К. управлялась графами, назначавшимися королями Леона; затем ей удается освободиться от этой зависимости (при графе Фернан-Гонзалесе) и наконец стать самостоятельным королевством. Сведения о первоначальной истории К. от VIII до XI в. весьма скудны и сводятся, главным образом, к фантастическим рассказам о победоносной борьбе кастильских и леонских королей с маврами, нашедшей поэтическое выражение в цикле поэм о "Сиде Кампеадоре". Между учреждениями вестготской монархии и конституцией Леона и К. существует органическая связь. По словам Альбельдензской хроники, Альфонс II в 791 г. восстановил в Астурии тот государственный и церковный строй, какой существовал у вестготов; основой общественной организации продолжал служить вестготский кодекс — Fuero Juzgo; королевская власть, как и прежде, была ограничена соборами, состоявшими из членов духовной и светской аристократии. Но изменившиеся условия жизни создавали новые обычаи, послужившие источником образования нового права, так наз. форального (от слова fuero), которое имело характер сословных и местных привилегий и сильно подрывало авторитет Fuero Juzgo. Процесс феодализации общественного строя, начавшийся в вестготский период и представлявший некоторые аналогичные черты с развитием этого процесса в других европейских странах, был остановлен катастрофой 711 г. во всей Испании, за исключением тех земель, расположенных к С. от р. Эбро, которые входили в состав франкской монархии. Особые условия, в которые была поставлена К. религиозно-национальною борьбою с маврами, с одной стороны, сильно замедлили и сделали крайне неполным развитие феодальных отношений, с другой — вызвали к политической роли раньше, чем где-либо в Европе, городские общины и дали им преобладающее значение. На отнятой у мавров территории строились замки и монастыри, основывались города и села. Чтобы содействовать успешному заселению разоренных войною областей и закреплению за собой вновь завоеванных территорий, короли давали их засельщикам различные привилегии. Среди населения возникали новые юридические отношения, которые регулировались на основании так наз. фуэросов и на почве которых развивались двоякого рода явления в каст. общественной жизни: феодально-аристократические и муниципально-демократические. В начале Reconquista (борьбы с маврами) наиболее сильным элементом общества является сословие ricos hombres, возникновение которого относится еще к вестготской эпохе и которое представляло скорее класс крупных собственников, чем служилой и привилегированной аристократии, хотя члены его, собственным оружием завоевывавшие земли у мавров и строившие там замки, и назначались правителями областей и городов. Следующий за ricos hombres класс hidalgos (см. Гидальго) также считался благородным, но уступал первому в знатности и богатстве. Лица, не принадлежавшие к этим 2 группам и в то же время не находившиеся в состоянии рабства, составляли класс pecheros (от слова pecha — подать) или villanos, сходный с колонами или трибутариями франкской монархии. Класс рабов, существовавший и в вестготский период, был весьма незначителен и пополнялся главным образом пленными маврами. После каждого удачного похода король получал в свою пользу значительную часть завоеванной территории, с городами и замками: этим путем была образована большая часть королевских доменов (realengo). Так как единственным в ту пору способом вознаграждения за услуги была раздача земельных участков, то часть своей земли король отдавал в пользование вождям, сражавшимся под его знаменем, но без права отчуждать ее. Далее, значительная доля земель приносилась в дар церкви королями и частными лицами; земли эти, равно как и те, которые приобретались путем завоевания самими духовными лицами, образовывали домены церкви (abadengo). Кроме того, фуэросы различают домены — solariego, собственникам которых принадлежала власть над поселившимися на них pecheros. Такие отношения между собственниками и не собственниками одинаково могли иметь место на землях королевских, церковных, ricos hombres и hidalgos. Pecheros обязаны были известными повинностями, натуральными и денежными: infurcion (подымная подать), conducho (подорожная), mincion (право собственника на получение лучшей овцы из стада от нового владельца по смерти прежнего, а в случае бездетности владельца участка — право сеньора наследовать все его имущество). Pecheros всегда могли оставить землю собственника и перейти к другому, но при этом в одних местностях теряли вместе с участком все свое имущество, в других — только половину. До XIV в. существовал еще особый род землевладения, который считается древнейшим и представляет много своеобразного; это — так наз. бегетрии. Владельцы этого рода могли выбирать себе сеньором любого из членов данного знатного рода или любое лицо из знати на протяжении всей территории государства (de mar a mar); обязанности их по отношению к сеньору заключались только в уплате налога за право езды верхом (fontadera) и дани св. Мартина (martiniega), которая разделялась между королем и сеньором. В случае недовольства сеньором они имели право выбирать себе нового, и это, по словам Лопеса де Айала, могло повторяться до 7 раз в день. Есть основание предполагать, что способ держания земель в виде бегетрий имел место преимущественно в областях, которых не коснулось арабское завоевание, тогда как способ держания в виде solariego распространен был главным образом в местностях, отвоеванных от арабов; христианское население предпочитало здесь игу мавров зависимость от сеньоров. Те же причины, которые побуждали королей наделять землями и фуэросами дворянство и духовенство, действовали и по отношению к жителям городов, получавших от королей и графов всевозможные привилегии. В силу этих привилегий городские общины в Леоне и К. очень рано приобретают сильную военную организацию и муниципальную автономию, основанную на широких демократических началах. Все жители городской общины признавались равными перед законом; правитель и судьи города ежегодно избирались, посредством прямой и всеобщей подачи голосов, из жителей, имевших хоть одну лошадь; суд производился на основании местных фуэросов; магистраты были ответственны перед. избирателями; личность и имущество обставлены были гарантиями. Владения городских общин далеко переходили за черту городских стен и захватывали значительные пространства земель со всеми расположенными на них селами и местечками. По мере того как увеличивалось могущество знати и церкви, короли увеличивали число и объем муниципальных фуэросов, распространяя их и на те города, которые не пользовались ими раньше. Делалось это в видах создания противовеса возраставшему влиянию духовной и светской аристократии; отсюда запрещение городам отчуждать пожалованные им земли в пользу церкви и знати. Покровительство городам вызывалось и фискальными соображениями, так как духовенство и дворянство пользовалось изъятием от прямых налогов, а города платили определенную сумму за данные им фуэросы. Благодаря всем этим обстоятельствам каждая городская община с принадлежавшим ей округом являлась как бы независимой республикой; за королем признавалось лишь значение представителя нации, право верховной юрисдикции и взимания налога — так наз. moneda forera, — который был не чем иным, как вознаграждением за пожалованные королем фуэросы. Неудивительно, что городскому сословию удалось скоро получить преобладание над всеми остальными общественными элементами.

Внешняя история К. с XI до половины XIII века наполнена частыми столкновениями с королями Леона. В промежутках этой борьбы оба государства ведут войны против арабов, ослабленных раздроблением Кордовского калифата на целый ряд независимых княжеств, враждовавших между собой. Кастилия становится королевством при Фердинанде I (1035-1065), который присоединил к своим владениям и Леон. В конце XI в. королю Альфонсу VI (1072-1109) удается завоевать г. Толедо; преемники его расширяют границы государства присоединением к нему отнятых у арабов Новой К. и Эстремадуры. Дочь Альфонса VI, донья Уррака (1109-1126), переносит столицу К. из Леона в Толедо. Правление этой женщины, развратной интриганки, сопровождалось внутренними смутами и войной с Арагоном, наступившей после разрыва Урраки с 2-м мужем ее, королем арагонским Альфонсом I, управлявшим до того времени обоими королевствами и известным в истории К. под именем Альфонса VII. Ricos hombres, пользуясь слабостью правительства, своевольничали, враждовали между собой и угнетали низшие классы населения. Чтобы охранить себя с этой стороны, городские общины заключают между собой союзы для взаимопомощи, права которых были признаны последующими королями. Подобные союзы существовали во Франции, Германии и Италии, но нигде они не были так могущественны, нигде не пользовались такими широкими привилегиями, как в К. Здесь они присвоили себе право оказывать вооруженное сопротивление против всякого, кто осмелился бы нарушить их фуэросы, не исключая и самого короля. Так как городские общины представляли в отдельности автономные муниципальные единицы, а в совокупности образовывали могущественное третье сословие, уже в начале XII в. не уступавшее в силе духовенству и дворянству, то вполне понятным является стремление их оградить свои сословные интересы от королевского произвола и от нарушения другими сословиями не только фактически, но и законодательным путем. Последнее могло быть достигнуто лишь путем приобретения городами права посылать своих представителей в национальные собрания страны, или кортесы (от слова corte — двор, курия), образовавшиеся из прежних соборов и состоявших из членов духовной и светской аристократии. В Леоне города получают доступ в кортесы в конце XII в., а в К. — в начале следующего столетия. И здесь, и там городские депутаты образуют особую ветвь (brazo) кортесов и заседают рядом с двумя другими сословиями. Таким образом, выступление городов в роли национальных представителей (procuradores) совершилось в К. значительно ранее, чем в Англии, Франции и Германии.

После смерти доньи Урраки сын ее от первого брака, Альфонс VIII (1126-1157), заключил мир с арагон. королем и вместе с ним открыл войну против арабов. После распадения Кордовского калифата отдельные части мусульманской Испании были объединены под властью альморавидов (или морабетов), полудикого арабского племени, явившегося сюда из Африки, но скоро утратившего свою воинственность под влиянием изнеженного образа жизни в Андалузии. Владычество их было свергнуто ненавидевшими их испанскими арабами в 1148 г. при помощи другого племени африканских арабов, альмогадов (или муагедов), воодушевленных желанием восстановить ислам в его чистом виде. Религиозный фанатизм и дикая отвага альмогадов делали борьбу с ними крайне трудной и опасной для К. Между тем в это критическое время в силу завещания Альфонса VIII владения его были разделены между его сыновьями, Санчо и Фердинандом; Леон и К. снова были отделены друг от друга и между ними снова возникают междоусобия, продолжающиеся почти целое столетие. Ослабленная внутренними смутами, К. не могла дать сильного отпора натиску арабов. 19 июля 1195 г., в битве при Аларкосе, Альфонс IX (1158-1214) потерпел страшное поражение от Якуба Альмансора, вождя альмогадов, и принужден был уступить ему почти всю Новую К., за исключением г. Толедо. Духовно-рыцарские ордена, основанные в Испании по образцу ордена тамплиеров (калатравский орден — в 1175 г., алькантарский — в 1176 г., кампостельский — в 1175 г.), зависевшие в духовном отношении от Папы, а в светском — от короля и наделенные огромной поземельной собственностью и иммунитетами, помогли кастильским королям выйти из затруднительного положения. Пользуясь их поддержкой, равно как и заключенным в 1197 г. миром с Леоном, Альфонс IX в битве при Навас-де-Толоса (1212) наносит такой удар альмогадам, после которого они уже не могли оправиться и скоро были изгнаны испанскими арабами.

После смут, сопровождавших кратковременное царствование малолетнего сына Альфонса IX, Генриха I (1214-1217), для К. начинается эра внешнего могущества и блеска, связанная с именем Фердинанда III Святого (1217-1252). Государь этот в 1230 г. навсегда соединяет Леон с К. в одно государство и завоевывает у арабов Кордову, Севилью, Херес, Кадикс, расширяя границы К. до самого моря. Одновременно с этим арагонский король Хаиме (Иаков) I завоевывает у арабов Балеарские о-ва, Валенсию и Мурсию, причем последняя согласно договору уступлена была им К. После этого в руках арабов оставалась одна лишь Гренада, куда толпами стали переселяться жители покоренных стран, не желавшие подчиняться игу христиан. В К., как бы успокоившейся на сделанных завоеваниях, начинаются беспрестанные дворцовые перевороты и междоусобия за престолонаследие, составляющие такой же господствующий факт в истории К., как и борьба с маврами. Частые сношения с маврами, отражаясь вообще на культуре К., оказывали особенное влияние на характер частной и придворной жизни королей, усвоивших страсть арабов к роскоши, гаремные привычки Востока, на которые церковь смотрела довольно снисходительно ввиду усердия, с каким короли стремились доставить торжество кресту над полумесяцем. Такие явления придворной жизни в К., как вмешательство королевских любовниц в политику, их соперничество и интриги, многочисленность незаконных рождений, а отсюда — и притязаний на наследство, были вместе и косвенными результатами арабского влияния, и главными причинами беспрестанных смут в эпоху, следовавшую после Фердинанда и сына его Альфонса X; смуты эти, усиливавшиеся еще вследствие частых случаев несовершеннолетия королей, отдаляли время полного триумфа христиан над маврами. Как Фердинанд III, так и сын его Альфонс X Мудрый (1252-1284; см.), сделавший первую попытку объединить кастильское законодательство, старались остановить развитие усилившегося между тем феодального режима. Вопреки закону земли королев. домена (realengo), пожалованные в пользование Ricos hombres, присоединялись ими к патримониальным их владениям; это усиливало их могущество в ущерб короне. С качеством патримониальных сеньоров они соединяли и качество вассалов короля, который доверял им охрану городов, замков и областей. В законах Альфонса Х выясняются обязательства ricos hombres; Среди них не выработалось феодальной иерархии по образцу других западноевропейских государств; все они были равны между собой, различие в титулах не имело реального значения. Наследственными титулы становятся только в XV в., когда общим названием всего аристократического сословия сделалось слово "гранды" (см.). Далее, мы не замечаем здесь главного отличительного признака феодализма, именно отчуждения прав суверенитета и верховной юрисдикции в пользу аристократии. Кастильские графства, подобно английским, являлись лишь административными единицами, но никогда не были, подобно французским, независимыми сеньориями. Единственное исключение сделано было в пользу графства Португалии, которое, будучи отдано в XI в. Альфонсом VII его зятю Генриху Лотарингскому, в следующем столетии совершенно отделилось от К. и было признано самостоятельным королевством. Графы имели подчиненных, но не имели подданных; они получали от короля политическую власть, гражданскую юрисдикцию и командование над войском, но всегда могли лишиться своих полномочий. Более или менее продолжительное совмещение в руках ricos hombres графских полномочий с их патримониальными правами и владениями легко могло, однако, повести к фактической независимости дворянства от короны. Фердинанд III и Альфонс Х поняли грозившую опасность и своевременно приняли меры предосторожности. Первый ограничил графскую власть, отделив от нее гражданскую юрисдикцию. Второй, знакомый с идеями римского права и покровительствовавший изучению его в Саламанкском унив., имел самое высокое представление о своей власти и если поступался правами короны, то в пользу церкви, но никак не в пользу аристократии. Изданный им свод законов дает pecheros право перехода от одного владельца к другому с сохранением всего имущества. Вообще юридическое положение крестьян в средневековой К. несравненно лучше, чем где-либо в современной ей Европе; но, несмотря на признанную законом свободу, они постоянно испытывали тяжкий гнет со стороны знати, пользовавшейся превосходством грубой силы. Правление Альфонса X, несмотря на свой внешний блеск, было крайне бедственно. Содержание пышного двора, притязания на престол Германской империи, щедрые подарки ученым и поэтам и другие затеи короля дорого обходились народу. Для приобретения нужных средств Альфонс прибегал к порче монеты, преследованию евреев и вымогательству у них денег. Кроме того, при нем происходили неурядицы из-за престолонаследия. После смерти старшего сына его, Фердинанда де ла Серда, оставившего 2-х сыновей, наследником престола был признан 2-й сын Альфонса, Санчо; но мать инфантов де ла Серда, Бланка, дочь француз. короля Людовика IX, вступилась за их права. Кортесы, собравшись в Вальядолиде в 1282 г., объявили Альфонса низложенным и провозгласили королем сына его, Санчо. Отец и сын вступили в борьбу, продолжавшуюся до самой смерти Альфонса. Царствование Санчо IV (1284-1295), равно как и двух его ближайших преемников, Фердинанда IV (1295-1312) и Альфонса XI (1312-1350), наполнено гражданскими войнами, главной причиной которых являлось честолюбие знатных фамилий. Каждый из ricos hombres обладал к этому времени правом денатурализации, т. е. мог свободно покидать королевство, объявлять войну как королю, так и членам своего сословия, или вступать с ними в союз для взаимопомощи. Несмотря на индивидуальную силу каждого из ricos hombres, они не обладали, однако, прочной сословной организацией и потому не могли подчинить своему влиянию ни городское сословие, ни королевскую власть. Если в борьбе против короля силы их партии оказывались недостаточными, то ricos hombres удалялись либо в Арагонию, либо к арабам и там возбуждали врагов против родной страны. Особенно часто к помощи арабов обращалась фамилия Кастро, являвшаяся одно время вместе с домом Лара наиболее могущественной соперницей королевской власти. Со времени Альфонса Х род Кастро приходит в упадок, а соперничество с домом Лара переходит к третьей знаменитой фамилии — Гаро. Насилия, совершавшиеся Фердинандом IV и Альфонсом XI, ничто в сравнении с теми, которыми сопровождалось царствование Петра Жестокого (1350-1369), умертвившего жену свою Бланку Бурбон, мачеху Элеонору Гусман, братьев и сестер и казнившего многих дворян и горожан, у которых конфисковал имущество. Злодейства Петра вызвали против него восстание, во главе которого стал его побочный брат Генрих, граф Трастамаре (см.), вступивший в союз с Арагонией и Португалией и призвавший на помощь Бертрана Дюгеклена (см.) с кондотьерами, оставшимися без дела после заключения перемирия между Англией и Францией. В 1367 г. кортесы, собравшиеся в Бургосе, признали Генриха королем. Петр принужден был покинуть Испанию; но он нашел помощь в лице Эдуарда, Черного Принца, жившего тогда в Бордо и согласившегося восстановить Петра на престоле под условием получения Бискайи. Через полгода после бегства Петра Черный Принц нанес поражение Генриху и Дюгеклену под Нахерой, после чего престол был возвращен Петру, но не надолго. Оскорбленный неблагодарностью Петра, Черный Принц оставил его; Генрих и Дюгеклен нанесли Петру поражение под Монтиэлем, после которого Петр погиб от руки брата. Генрих II (1369-79), заслуживший народное расположение мягким управлением и привлекший на свою сторону дворян щедрою раздачей земель из королевских доменов, должен был вступить в борьбу с герцогом Ланкастерским, мужем дочери Петра Жестокого, Констанции, претендовавшим на кастильский престол. Война эта была закончена сыном Генриха, (Хуаном) Иоанном I (1379-1390), заключившим в 1387 г. мирный договор в Байонне и вступившим в брак с Катериной, дочерью Констанции. При Иоанне I и сыне его Генрихе III (1390-1406) К. достигает высокой степени благосостояния и внешнего могущества; конституция ее получает полное развитие. Королевская власть фактически сделалась наследственной еще в XIII в., хотя в обычаях долго еще продолжали сохраняться следы прежнего избирательного начала. Кортесы намечали наследника королю в лице его сына или ближайшего родственника, причем для избежания смут наследник назначался еще при жизни короля. По восшествии на престол он обязан был созвать кортесы, от которых принимал присягу в верности и перед которыми сам клялся в соблюдении фуэросов страны. Наследственность королевской власти была признана законом в 1348 г., со времени издания Альфонсом XI Ordenamiento di Alcala. В случае малолетства наследника устанавливался совет регентства, прерогативы которого подвергались значительным ограничениям со стороны кортесов. Король обладал верховною властью, но разделял ее с кортесами: для объявления войны, заключения мира, издания новых законов или отмены прежних, для установления налогов необходимо было согласие кортесов. Архиепископы, епископы, аббаты и великие магистры духовно-рыцарских орденов составляли 1-е brazo (чин) кортесов, ricos hombres и hidalgos — 2-е, представители общин — 3-е brazo. Совещания и подача голосов каждого из 3 чинов происходили отдельно от 2 других. Так как духовенство и дворянство были свободны от обложения прямыми налогами, то к финансовой стороне деятельности кортесов они относились совершенно безучастно, но зато эта сторона близко касалась интересов городского сословия, от согласия которого и зависело, главным образом, установление каждого нового налога. Благодаря этому третье сословие оттеснило аристократию на второй план, после чего сословный антагонизм стал еще более усиливаться. Члены духовной и светской аристократии мало-помалу стали устраняться от участия в кортесах, почти превратившихся в собрание представителей от 3 сословия. Это сообщало всему конституционному строю К. сильную демократическую окраску. В царствование Иоанна I городским депутатам удалось даже проникнуть в королевский совет и занять в нем четыре места. В таком же числе в королевском совете присутствовали и представители от других сословий. Горожане пытались вытеснить их оттуда, но эта попытка оказалась безуспешной. Усиление городского сословия до такой степени угрожало интересам аристократии и королевской власти, что между ними постепенно совершилось сближение. Эра упадка могущества городов начинается в царствование сына Генриха III, Иоанна II (1406-1454), бесхарактерного и бездарного. Правление его было наполнено заговорами и гражданскими войнами. Войны возбуждались инфантами Арагонии, претендовавшими на обширные территории в К, заговоры направлялись, главным образом, против первого министра короля, Альваро де Луна. Умом, энергией и мужеством он превосходил всех королевских советников и придворных, но, отличаясь честолюбием и страстью к наживе, создал себе многих врагов, которые сумели, наконец, произвести разлад между ним и королем: Альваро де Луна был обвинен в корыстолюбии, подвергнут строгому следствию и обезглавлен. Смерть он встретил так же мужественно, как и граф Страффорд, которого напоминает многими чертами характера. Он пользовался разъединением и антагонизмом сословий, равно как и происшедшими к тому времени изменениями в муниципальной жизни, чтобы разрушить демократические учреждения К. и на развалинах их создать королевский абсолютизм. Подобной политике благоприятствовали тогдашние условия жизни городских общин, в составе населения которых еще в XIV в. произошло коренное изменение. Дворянство не могло примириться со своею второстепенною ролью в государстве. Желая воспользоваться всеми преимуществами, связанными с политическою ролью третьего сословия, многие ricos hombres и hidalgos переселились в города и, сделавшись полноправными членами городских общин, получили доступ к муниципальной магистратуре, но вместе с тем не отказались от своего честолюбия и внесли в городские отношения беспокойный дух партий. Между демократическими и аристократическими элементами населения возникла борьба, скоро принявшая настолько значительные размеры, что для примирения враждующих сторон понадобилось вмешательство королевской власти. Еще в 1348 г. Альфонс XI издал с согласия кортесов ряд постановлений, известных под именем Ordenamiento de Alcala, в силу которых королю предоставлялось право назначать в города для отправления правосудия особых чиновников, так назыв. corregidores, власть и значение которых постепенно увеличивались на счет муниципальных магистратов и достигли особенной силы в эпоху Альваро де Луна. Последний оказывал сильное давление на муниципальные выборы, подкупал избирателей и без всякого стеснения указывал им лиц для избрания в депутаты кортесов. Самое избрание депутатов, как и муниципальных магистратов, становилось мало-помалу привилегией немногих знатных городских фамилий, вследствие чего городские общины, а вместе с ними и национальные представительные собрания, стали утрачивать свой прежний демократический характер. Рядом с этим вследствие злоупотреблений королевской прерогативой созывать депутатов посредством пригласительных писем (letras de convocacion) число городов, имевших право посылать своих представителей в кортесы, постепенно сокращалось, пока, наконец, при преемниках Иоанна представительство в кортесах не сделалось привилегией всего лишь 18 городов (в силу закона, изданного кортесами в Торо в 1480 г., число их было 17; позже право голоса получила Гренада). Между привилегированными и непривилегированными городами развивалось соперничество, которым пользовалась королевская власть в видах собственного усиления. Важным орудием для развития ее в ту пору являлась так назыв. "королевская аудиенция" — верховный суд королевства, учрежденный еще при Генрихе II (ордон. в Торо 1371 г.). Судьи королевской аудиенции (духовные и светские) были высшими истолкователями законов.

Процесс разложения кастильской демократии продолжался и при сыне Иоанна II, Генрихе IV (1454-1474). Прозванный "бессильным", он отличался еще большим ничтожеством, чем его отец; государством управляла королева Иоанна и любовник ее, Бельтран Куэва. Среди знати, недовольной правительством, образовалась конфедерация, во главе которой стали архиеп. Толедский Каррильо, маркиз Виллена и др. В 1465 г. в Авиле инсургенты провозгласили низложение Генриха IV и признали королем брата его, Альфонса, но последний скоро умер. В 1469 г. Генрих заключил договор со своими противниками, которым признал наследницею престола сестру свою, Изабеллу. Когда Изабелла вступила в нежелательный для Генриха брак с Фердинандом Арагонским, Генрих объявил договор нарушенным и объявил наследницей престола дочь свою, Иоанну, рождение которой приписывалось связи королевы с Бельтраном Куэвой. В 1474 г. Генрих умер; вопрос о наследстве был решен при помощи оружия в пользу Изабеллы, после того как защитник прав Иоанны, португальский король, потерпел поражение под Торо в 1476 г. 30-летнее правление Изабеллы (1474-1504) открывает новую эру в истории К. Дело национального объединения Испании было завершено соединением К. с Арагонией (1479), покорением Гренады (1492) и завоеванием Наварры (в 1515 г., уже после смерти Изабеллы).

Литература: A. Sacristan у Martinez, "Municipalidades de Castilla у Leon" (Мадр., 1887); Gounon-Loubens, "Essai sur l'administration de la Castille au XVI siècle" (П., 1860); Schirrmacher, "Geschichte Kastiliens im XII und XIII Jahrhundert" (Гота, 1881). См. также Испания.

В. П-ий.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907