Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - кустарная промышленность

Определение К. промышленности вызывает до сих пор большое разногласие между исследователями, тем более, что она имеет не одинаковое значение у нас и за границей. Вообще, это такая промышленность, которая характеризуется словами "мелкая", "домашняя", "семейная", "побочная при земледелии" и т. д. Каждый из этих эпитетов, взятый в отдельности, ничего еще сам по себе не определяет; все дело в той или другой их комбинации. Иностранные названия также помочь не могут: на немецком яз. существует несколько выражений более или менее соответствующих К. пр. — Hausindustrie, Hausfleiss, Hausgewerbe, Kleingewerbe, на французском — industrie domestique, buissonniere. Наиболее правильный путь для нахождения определения — это путь исключений или противоположений каждому из приведенных определений в отдельности. К. промышленность — не мелкая промышленность в том смысле, в каком это выражение применимо к ремесленным предприятиям, хотя по размерам своим К. пр. и должна быть относима к мелкой. Главное отличие заключается тут в условиях сбыта продуктов: ремесленники работают главным образом на определенных заказчиков, стоят в непосредственных личных отношениях с потребителями или покупателями, а К. пр. работает или на неопределенного покупателя — на рынок, в широком или узком смысле, — или же сбывает свои произведения особым скупщикам, забирающим товар оптом. С домашним производством К. промышленность имеет то общее, что работы производятся в собственных помещениях производителей (на дому) — и в этом отношении К. промышленность близко совпадает с семейным производством, потому что в обоих случаях работают, по общему правилу, только одни "домашние" или члены одной и той же семьи. Но семейное или домашнее производство часто вовсе не имеет целью сбыт своих продуктов на сторону, а ведется ради непосредственного удовлетворения потребностей семьи. В таком смысле специально употребляются немецкие выражения — Hausfleiss и Hausgewerbe; что касается до Hausindustrie, то теперь в западно-европейских государствах под этим понимается чисто капиталистическая организация производства — раздача работы и материалов на дом рабочим со стороны предпринимателей. Такое домашнее производство рассматривается как одна из исторических ступеней промышленного развития, предшествующая мануфактуре и затем крупному (машинному) фабричному производству. Наконец, в западно-европейских странах домашнее производство совершенно утратило свое значение подспорного или побочного занятия при земледелии. Между тем, особенность русской К. промышленности, как в ее прошлом, так и в настоящем, состоит именно в том, что она является подспорным промыслом крестьян-земледельцев. У нас, поэтому, К. промышленность всего правильнее определить так: мелкая семейная организация производства продуктов на сбыт, свойственная крестьянскому населению России, в качестве подспорного при земледелии промысла. Если в некоторых отдельных случаях какой-нибудь из входящих в это определение признаков в действительности отсутствует, то это должно быть признано отклонением от нормального типа русской К. промышленности. Признаки К. промышленности: "мелкая" и "семейная" до известной степени взаимно друг друга обусловливают, потому что в тесных пределах семьи, работающей без помощи наемных рабочих, производство не может быть крупным ни в смысле размеров, ни в смысле сложности и совершенства орудий производства. Более крупные мастерские, с наемными рабочими, не могут собственно говоря, быть названы кустарными. Признак работы на сбыт типичен для нашей К. промышленности, хотя отсутствие его в иных случаях не должно служить препятствием к признанию некоторых промыслов кустарными. Сюда относятся более первобытные формы, когда крестьянская семьи производит некоторые предметы элементарной обрабатывающей промышленности, напр. грубый холст, своими средствами, для собственного употребления. Если при таком производстве оказываются избытки или размеры его увеличиваются под влиянием нужды, то продукты его поступают в продажу, первоначально — своим же односельчанам, местному лавочнику и т. п. Дальнейшего развития производство с целью сбыта достигает тогда, когда продажа продуктов производится, по мере накопления, самими производителями, на ближайший рынок, более или менее случайным покупателям. Место последних заступают постепенно постоянные покупатели — городские торговцы, ждущие привоза товаров, а не отправляющиеся за ними сами в деревню. Отношения между торговцами-покупателями и кустарями осложняются, если к ним примешивается кредит. Выгоды скупщиков при этом значительно увеличиваются, а выгоды кустарей соответственно уменьшаются, так как последние прибегают к кредиту в случаях крайней нужды или в наиболее тяжелые времена года. Иногда кредит оказывается не деньгами, а сырым материалом, который ставится в счет по гораздо более высокой цене, чем если бы его купить на чистые деньги. Если скупку продуктов К. промышленности захватывают в свои руки особые странствующие торговцы или агенты крупных торговых предприятий, то цены на К. произведения сбиваются еще более, потому что скупщики обыкновенно распределяют между собой районы закупок и тем устраняют взаимную конкуренцию. Но какую бы значительную роль ни играли такие скупщики, это все еще не особые предприниматели-капиталисты, как в Западной Европе. У нас в России превращение кустарей в простых наемных рабочих, только живущих и работающих в своих помещениях, пока еще не наблюдается (если не считать кустарями так назыв. штучников, т. е. мелких рабочих, работающих по заказам магазинов), именно потому, что наши кустари не порвали связь с землей, и промысел является для них занятием побочным при земледелии. — Название К. промышленность одни производят от слова куст: К. промышленность, как более мелкая, уподобляется кустарным растениям по сравнению с большими деревьями,, которым соответствуют крупные — напр. фабричные — предприятия. Другие присоединяют к тому еще другую аналогию, а именно — что куст является символом семьи, подобно ему разрастающейся в стороны из одного корня. Едва ли, однако, такое символическое объяснение может быть признано правильным, равно как и другое, чересчур реалистическое и противоречащее историческим фактам — будто бы первым видом К. промышленности было плетение корзин, материалом для которых служили кустарные растения (ивы и т. п.). Наиболее вероятно объяснение, производящее слово К. от немецкого Kunst (искусство) и кустарь — от Künstler. Слово это стало употребительным у нас с Петровского времени, а может быть и ранее, в переделке: куншты, кунштюки и т. п., и потому не мудрено, что с выражением кунштарь, кустарь связывалось представление об искуснике — мастере своего дела. Вероятно, так сперва называли всяких мастеров и ремесленников вообще, а затем это название стало применяться преимущественно к крестьянам, тем более, что городские ремесленники стали с того же времени вноситься в цехи и носить различные названия, сообразно роду их занятий.

В силу семейного элемента К. промышленности, она представляется занятием лиц обоего пола и всяких возрастов. В иных случаях особый характер промысла обусловливает особо исключительную или преимущественную работу лиц одного пола. Так напр., к исключительно или преимущественно женским промыслам относятся промыслы кружевной, золотокружевной, стеклярусный, бахромный, золотошвейный, плетение шнурков, шитье соломенных шляп и т. п. (в Московской губ. такими промыслами занято более 60 тыс. рук). Вообще женщина играет выдающуюся роль во многих оседлых промыслах, где одну из операций производства составляет шитье. Так, из числа 1600 чел., занятых рукавичным промыслом в Горбатовском у., Нижегородской губ., 1150 (=72%) женщин-швей; мужчины только кроят и правят рукавицы. Постоянное участие принимают женщины и в ткацком промысле. Наряду с этим, в промыслах, на первый взгляд кажущихся чисто женскими, принимают участие мужчины. Так, последние нередко занимаются вязанием чулок, варежек, рукавиц и т. п. Относительное число мужчин и женщин, участвующих в разных промыслах, зависит, между прочим, от перерабатываемого материала; так, в бумажно-ткацком деле участие мужчин гораздо больше, чем в полотняноткаческом. Объясняется это тем, что последнее теснее связано с домашним производством, так как материал большей частью свой собственный, хлопок же получается покупкой со стороны. Дети в полотняном промысле составляют меньшую часть рабочего персонала сравнительно с бумажноткаческим, и в первом участие детей начинается позже, чем во втором. Когда работа направлена на более широкий сбыт и более отдаленные рынки, в ней, вообще говоря, значительнее участие мужчин (ткачество шерстяное, шелковое). Женщины и дети преобладают, затем, в рогожном промысле, не требующем ни особенного уменья, ни, главное, силы. Женщины работают, однако, и в таких промыслах, которые по существу своему более свойственны мужчинам, как, напр., обработка дерева, глины, даже кузнечное и слесарное мастерства. Здесь женщины большей частью берут на свою долю более легкие операции, хотя иногда работают и наравне с мужчинами (в колесном промысле Одоевского у., Тульской губ., число работающих женщин равно числу мужчин). Иногда в таких промыслах работают также подростки и дети. Так, в Павловском замочно-ножевом районе из 13 тыс. рабочих до 8% женщ. и около 23% подростков муж. пола. В тверском гвоздарном промысле женщины работают почти наравне с мужчинами, но перестают работать в возрасте менее преклонном. В кожевенном промысле женщины и дети помогают в работе, последние — иногда даже в очень тяжелой. В Московской губ. дети принимают почти столь же широкое участие, как и взрослые (мужчины), в промыслах стекольном, булавочном, роговом. Вообще можно сказать, что участие женщин и детей в К. промышленности распространено преимущественно там, где не замечается особого разнообразия или специализации промыслов. Указанным участием в совместной работе женщин и детей обусловливается и применение в К. промышленности начал кооперации и разделения труда. Здесь возможно привлечение к работе таких элементов, которые немыслимы и нежелательны в крупном производстве: так, старые, слабые и дети изнурялись бы в наемной работе, продолжительность которой не допускает различий по полу, возрасту и вообще индивидуальным особенностям трудящихся. Работа детей в К. пром. начинается в более раннем возрасте, сравнительно с мастерскими, берущими учеников со стороны. Этим же условием обеспечивается приобретение с ранних лет известных профессиональных или технических знаний. Благодаря семейной кооперации, оказывается возможным утилизировать такой труд, который при другой организации производства пропадал бы втуне. Здесь же, будучи даровым, подобный труд позволяет производить товары значительно дешевле, чем, между прочим, и объясняется непонятный иногда при первом взгляде факт конкуренции К. промышленности с более развитыми формами производства. С точки зрения разделения труда наиболее типичным представляется ложкарный промысел. 7-9 летний ребенок раскалывает куски дерева на части (баклуши; см.), соответствующие величине и форме будущей ложки; 10-15-летний подросток теслом долбит баклушу, округляя ее и вчерне придавая ей вид ложки; затем ложка переходит к взрослому мастеру, который с помощью ножа и резца придает ей окончательную форму. Наконец, женщина-мать соскабливает с ложки все шероховатости, а девушки разрисовывают ее и покрывают лаком. В гончарном промысле (Тихвинский у.) сам хозяин исключительно работает на круге, копает глину и рубит дрова в лесу; женщины и подростки подвозят глину и дрова, пилят и колют их; должность горновщика лежит на малолетних членах семьи, а за отсутствием их — на женщине. Разделение труда встречается в К. промышленности еще и в совсем иной форме, между отдельными мастерскими. Пример этому приведем из собственных наблюдений над мебельно-столярной промышленностью в спб. пригороде — Охте. Там мастерские (или хозяева-мастера) специализировали свой труд до такой степени, что одни производят только кривые или изогнутые части мебели (кривьевщики), другие — прямые и плоские, третьи — точеные части, четвертые — резные украшения, пятые занимаются золочением и т. д. Только последний мастер, собирающий воедино все части, имеет дело с покупщиками — большей частью владельцами мебельных лавок в самом городе. В строгом смысле охтенских мебельщиков нельзя назвать кустарями, потому что они земледелием вовсе не занимаются, хотя всем им были даны земельные наделы, когда они, при Петре, были выписаны из внутренних губерний в СПб. для целей судостроения. Во многих более крупных мастерских работают, притом, посторонние рабочие. Но все-таки это — и не вполне обыкновенные ремесленные предприятия, потому что предметы производства сбываются потребителям не непосредственно самими производителями, а через посредство мебельных городских торговцев.

На условия сбыта К. произведений влияют, во-первых, характер и степень развития К. промыслов и, во-вторых, местность (преимущественно — различие черноземных и нечерноземных губерний). Сбыт непосредственно потребителям, в виде исключения, встречается там, где есть возможность сбывать продукты на ближайшие местные рынки; впрочем, и тут чаще имеет место комбинация обоих видов сбыта. Сравнительно богатые кустари, имея сразу более крупные партии своего товара, разъезжают с ним иногда даже на более отдаленные рынки, на своих лошадях (напр. суконщики Медынского у., арзамасские столяры) или на лодках (тихвинские гончары и горшечники). В черноземных губ. непосредственный сбыт встречается чаще, чем в нечерноземных. Большое значение имеет также род материала, из которого производятся продукты. Если этот материал местный, легко добываемый кустарями, и к тому же недорогой, то хотя продукты из него иногда и продаются скупщикам, но, во всяком случае, последние не играют столь влиятельной роли, как в тех случаях, когда материал приобретается через их посредство. Роль скупщиков усиливается, если еженедельные сношения производителей и потребителей на местных базарах заменяются ярмарочными, бывающими 2-4 раза в год. Многим из кустарей тяжело ждать сбыта несколько месяцев; отсюда необходимость в займе, который и устраивается скупщиками под залог выработанных предметов. Присоединив к своей деятельности торговца кредитные операции, скупщик занимает уже более господствующее положение, и без его посредничества сбыт оказывается иногда немыслимым. Чем большее место в системе крестьянского хозяйства занимает производство К. продуктов, в сравнении с земледелием, тем больше влияние скупщиков. Иногда кустарь получает деньгами лишь небольшие суммы, а остальное — в виде материалов и предметов потребления, по увеличенной против рыночной цене. Бывает, наконец, что и подати за кустаря вносятся тем же скупщиком. В отношении производства продуктов, в тесном смысле слова, кустарь остается, однако, хозяином своего дела; он все-таки не нанятой рабочий, так как работает у себя, своими орудиями и над своим материалом, а потому продолжает нести и весь риск предприятия, находясь, по условиям сбыта, в более или менее тяжелой зависимости от скупщика. Денежные потери кустарей тем больше, чем дальше они от места главного сбыта их продуктов и чем, поэтому, через большее число посредников пройдут К. произведения. Так, например, игрушечники Александровского у. Владимирской губ. сбывают свои произведения местным торговцам-скупщикам, а эти последние — оптовым торговцам-московским, с которых берут цену вдвое большую против данной кустарям. Положение московских кустарей-игрушечников выгоднее, потому что они стоят ближе к центру сбыта их изделий. Одни из них лично доставляют товар в Москву и отдают его в известные лавки или предлагают игрушки то тому, то другому лавочнику; другие сбывают товар в Москву через посредство возчика; третьи продают его иногородним торговцам, нарочно для этого приезжающим к производителям (самый выгодный способ сбыта), или местным торговцам. Иногда кустари и сами открывают кредит торговцам-владельцам магазинов, лишь бы только заручиться более постоянным покупателем, что гарантирует и более постоянные цены; но так поступают только более зажиточные мастера. Обязательный сбыт изделий определенным лицам особенно распространен в отраслях промышленности, перерабатывающих дорогой материал, напр. в железоделательной, но встречается и в таких промыслах, как гончарный или деревообрабатывающий. Особенно неблагоприятны условия К. промышленности там, где, как напр. у кустарей Павловского слесарного района, слишком незначительны земельные наделы и население почти вовсе не занимается сельским хозяйством. В Павловском районе начала было усиливаться капитализация промысла, т. е. превращение семейных одиночных мастерских в более крупные, с наемными рабочими; но в последнее время опять обнаруживается как бы восстановление более чистой формы К. промышленности среди замочников, что объясняется введением упрощенного способа паяния (самопай), позволяющего работать и без более сложного и потому более дорогого инвентаря. Обнаружилось также, что для мастерских с наемными рабочими (из местных жителей) гораздо труднее конкурировать с чисто-фабричным производством тех же предметов, чем для одиночек.

В громадном большинстве случаев К. промышленность существует у нас наряду с ведением теми же лицами сельского хозяйства. В наличности этого общего явления можно убедиться прежде всего из рассмотрения бюджета доходов различных кустарей, выясненного земскими статистическими исследованиям, особенно московскими, произведенными экспедиционным способом, через посредство подворной описи. В Загорье — области металлических промышленников — семья, исправно занимающаяся хлебопашеством, при двух взрослых мужчинах, покрывает 43% своего бюджета земледелием, столько же — подносным промыслом и 14% — другими мелкими мужскими и женскими заработками. Семья не столь исправная получает от хлебопашества всего ¹/3 дохода. В Гжели, средоточии гончарного промысла, семья из 2 полных работников покрывает земледелием 44% своих расходов. В щеточном районе семья с одним мужчиной-работником, при 6 десятинном наделе и 1 лошади, имеет от надела 40% дохода, от наемных земледельческих заработков и извоза — 22%, от щеточного промысла (работа в течение 6¹/2 мес. мужа и жены) — 25%, случайных доходов — 22%. Семья дмитровского башмачника, при 2 мужч., 14 дес. надела и 2 лошадях — имеет от земледелия 44% дохода, от извоза — 9%, от башмачного промысла (за 10 мес. работы одного мужчины) — 34%, а остальные 13% — от сторонних доходов. Семья дмитровского позументщика, при 2 взрослых мужчинах и 12¹/2 дес. надела, получает с него 52% дохода, с арендуемого участка 8%, а остальные 40% — с кожевенного промысла, которым занимается глава семьи в свободное от земледелия время, и позументного, которому посвящают свои силы старший сын и подростки. В мебельном округе земледелием покрывается от 37 до 50% всех расходов. Звенигородский крестьянин, занимающийся плетением из прутьев, покрывает своим сельским хозяйством 33% своих расходов, да наемная земледельческая работа дает ему 11%; но он посвящает земледелию, как и все предыдущие, каких-нибудь 5 месяцев в году, в остальное же время плетением он зарабатывает 17%, да 3 женщины 39%. Во Владимирской губ., также довольно промышленной, сельское хозяйство играет еще более видную роль в бюджете кустаря. По одному бюджету (Александровский у.) земледелие на 10¹/2 дес. надела покрывает 78% всех расходов, ткачество — 15%; остальное добывается сторонними заработками. В шерстяном районе богатый крестьянин, работающий при помощи 2 наемных рабочих, имеет от промысла 33% дохода, от земли, при 2-х душевом наделе — 44%, остальное — от сторонних заработков. По расчетам, относящимся к среднему двору других промышленных районов той же (Владимирской) губ., получаются следующие цифры: семья валяльщика имеет от земледелия 400 р. в год, от промысла — только 130 p.; бочар получает от первого 214 р., от второго 170 р.; лишь в шелкоткацком округе доходы от сельского хозяйства раза в два меньше дохода от промысла. Все эти расчеты, говорящие в пользу земледелия, приобретают еще более решающее значение, если принять во внимание, что земледелием крестьяне заняты меньшую часть года; следовательно, если перевести величину доходов от того и другого на единицу времени, то большая оплата единицы труда в земледелии выступит еще рельефнее. Потому-то, при обыкновенном течении промышленной жизни, когда рынок не представляет особенного возбуждения, большая часть промыслов, в глазах кустарей, уступает земледелию, которое ими отнюдь и не забрасывается. Из всего этого видно, что интересы земледелия и промысла вполне между собою могут согласоваться, взаимно дополняя друг друга, когда промысел — кустарный, потому что тут крестьянин свободно распределяет время, посвящаемое тому и другому занятию. Дело обстоит иначе, когда промысел не свой домашний, а отхожий — фабричный, потому что владельцы фабрик стараются всеми силами удержать у себя рабочих круглый год, отрывая их от земледелия. С этой целью, например, рабочим, работающим круглый год, платят в месяц по 9 руб., а нанимающимся только на 9 месяцев или менее — по 8 руб. При подробных исследованиях К. промышленности в таких промышленных губ., как Московская и Владимирская, исследователи никогда не встречали жалоб на то, чтобы земля считалась бременем. Напротив того, встречаются указания, что многие наемные рабочие уходят с фабрик и нанимаются в чужие хозяйства на летние земледельческие работы, т. е. чувствуют потребность переменить на лето род занятий, считая полевые работы более здоровыми, если и не более прибыльными. Вообще соединение К. промышленности с земледелием гарантирует крестьянам более устойчивый бюджет доходов, делая их менее чувствительными к колебаниям рыночных цен на хлеб, так как последний производится ими для непосредственного удовлетворения потребностей, а не на продажу, подати же и прочие денежные траты покрываются доходами от К. промышленности. Этим объясняется тот факт, что падение хлебных цен вовсе не вызывает в крестьянском хозяйстве таких тяжелых последствий, какими оно отзывается на хозяйстве помещичьем, производящем хлеб исключительно ради целей сбыта. Неразрывной связью кустарей с землей только и может объясняться дешевизна их произведений. Дешевизна эта вообще такова, что совершенно не допускает применения здесь обыкновенных коммерческих расчетов стоимости производства; иначе во многих случаях вышло бы, что кустари работают как бы себе в убыток. В действительности это, конечно, не так, потому что труд имеет здесь характер подспорный, допускающий утилизацию того времени, которое без К. промышленности пропадало бы даром. Заработок, напр., бумажных ткачей-кустарей в Московской губ. составляет 5-6 р. в месяц, между тем как фабричный ткач получает 13-14 р.; но последний должен из своего заработка удовлетворить все свои потребности, а крестьянин-кустарь — нет. Дешевизной К. произведений обусловливается возможность конкуренции К. промыслов даже с фабричным производством, также стремящимся к удешевлению стоимости товаров, но при помощи машин и вообще разных технических усовершенствований.

Качество наших К. произведений в большинстве случаев невысокого достоинства, за исключением промыслов особенно специализировавшихся, как напр. слесарный в Павлове, Ворсме и т. п.; но так как К. изделия рассчитаны на сбыт, главным образом, в среде народных масс, то низкому уровню их потребностей они вполне удовлетворяют и будут, вероятно, долго еще удовлетворять. Этими сравнительно невысокими качествами изделий наша К. пром. существенно отличается от западноевропейской мелкой домашней промышленности. Последняя во многих случаях продолжает существовать наряду с соответственной крупной только благодаря особенно тонкой работе — ручной, которая в некоторых производствах есть синоним высшего качества изделий, в противоположность шаблонной машинной работе. Где этого условия нет, там мелкая западноевропейская промышленность все более и более отступает перед крупной. Другим условием сохранения в Западной Европе мелкой промышленности, наряду с крупной, является сохранение в тесном семейном кругу каких-либо секретов производства. В нашей К. промышленности, замечается скорее иногда наклонность к сохранению рутинных способов производства, а не действительных промышленных тайн. Нельзя, однако, делать из этого общего упрека нашей К. промышленности: ближайшие исследования ее обнаруживают, в большинстве случаев, несомненную наклонность к усвоению технических улучшений. Если улучшения распространяются туго, то причиной этому является недостаток общего и технического образования, отражающийся одинаково и на сельском, и на других видах нашего крестьянского хозяйства. Значит, вина лежит не в самих кустарях, а в общих условиях жизни, деятельности и развития крестьян. Кроме поднятия развития образования, обеспечить лучшее будущее для наших К. промыслов может устройство мелкого кредита и артельная организация, хотя бы в виде артельного пользования некоторыми отдельными условиями производства (как напр. горны в кузнечном промысле, обжигательные печи в кирпичном и т. п.). Для полного статистического очерка развития нашей К. промышленности в настоящее время не имеется достаточных данных. Для получения их следовало бы произвести всеобщую промышленную перепись, а не случайные местные исследования, которые, однако, в пределах своей задачи сделали очень много и результаты которых опубликованы как в общих земско-статистических изданиях, так и в "Трудах комиссии по исследованию кустарной промышленности в России", возникшей по инициативе Е. Н. Андреева (см. Андреев Е. Н.). Опыт подсчета кустарей, сделанный Е. Н. Андреевым, дает цифру в 7¹/2 млн., которую следует считать скорее минимальной, чем максимальной. Главные виды К. промышленности — обработка и производства следующих материалов и изделий: 1) дерева, 2) металлов, 3) глины, 4) волокнистых веществ, 5) кож, 6) мехов и 7) роговых изделий. Внутри этих классов существует множество мелких подразделений, в особенности по обработке разных видов волокнистых веществ. Первое место занимает обработка дерева, распространенная по всей России, но особенно в губерниях подмосковного района и на севере, хотя в последнее время замечается развитие этого промысла и на юге, около Одессы. В губ. Московской и Вятской деревянные изделия достигают довольно высокой степени совершенства (ореховая мебель — в первой, мелкие галантерейные вещи — во второй); в остальных местностях производятся преимущественно более грубые изделия, потребляемые народными массами. Высоких качеств работы достигают петербургские охтенские столяры, произведения которых нередко продаются за свои лучшими местными мебельными фабрикантами. Главная причина особенного развития именно этого К. промысла заключается в общедоступности его материала и применении здесь преимущественно ручной работы. Обработка металлов сосредоточена преимущественно в Нижегородской, Тульской, Московской, Тверской, Ярославской, Вятской, Пермской и Новгородской губ. По совершенству слесарных изделий выделяются села Павлово и Ворсма; вместе с двумя другими — Погостом и Варежем — они представляются типическим исключением из общего правила, как села, жители которых совершенно забросили земледелие и живут только промыслом. Промыслы по обработке глины распространены почти повсеместно, в особенности горшечные и кирпичные, но всего более — в губ. Московской, Калужской, Курской, Полтавской, Костромской, Новгородской и Вятской. В Московской губ. к этому еще присоединяется производство фарфоровой и фаянсовой посуды. Обработка волокнистых веществ, особенно если включить сюда производство предметов собственного обихода, существует почти во всех губерниях, но с целью сбыта она развита особенно в губ. Московской, Владимирской, Нижегородской, Костромской и Ярославской; это относится, главным образом, к производству полотняных и шелковых тканей, а по части бумажных и шерстяных занимает преобладающее положение более крупная промышленность. Обработка мехов и кож распространена преимущественно в губ. Московской, Владимирской, Нижегородской, Казанской, Вятской, Курской, Полтавской, Могилевской и отчасти Тверской, а мехов специально — в самых северных губерниях. Внутри многих из названных губерний все или некоторые виды К. промышленности образуют особые промышленные округа, к которым, как к центрам, тяготеют более разбросанные местные районы. Из приведенного перечня губерний с наиболее развитыми К. промыслами ясно видно, что это — преимущественно северные и вообще нечерноземные губ.; в губ. черноземных они существуют преимущественно для целей удовлетворения собственных потребностей производителей, или же тяготеют более к городским поселениям. Объясняется это тем, что в менее плодородных губерниях земледелие меньше может служить единственным и главнейшим источником средств существования, да и самый сезон сельскохозяйственных работ менее продолжителен и оставляет больше свободного времени для промысловых занятий. Здесь же встречаются сравнительно часто села исключительно промышленные, главным образом вследствие недостаточности наделов или неблагодарности почвенных условий. Влияние недостаточности наделов особенно ясно обнаруживается на следующих примерах: с. Богородское (Горбатовского у. Нижегородской губ.), славящееся своими кожевенными и гончарными промыслами, получило низший надел в 1¹/2 дес. на душу; с. Великое (Ярославского у.), средоточие льняной промышленности, имеющей лишь 5% домохозяев, занимающихся земледелием, получило надел в ³/4 дес. на душу; с. Красное (Костромской губ.), центр ювелирного произв. — 2¹/2 дес., в том числе ²/3 дес. пашни; чисто слесарные села получили следующие наделы: Павлово — ³/4 дес., Вареж — 1,1 дес., Погост — 1,6 дес. и Ворсма 2 дес. очень плохой земли. Все эти факты несомненно указывают на то, что связь К. промышленности с земледелием у нас не только очень крепка в настоящем, но и может сохраниться в будущем, обеспечивая крестьянам-кустарям больший заработок, чем если бы они занимались одним земледелием или промыслом. В этом заключается существенное отличие нашей К. промышленности от мелкого домашнего производства в западно— европейских странах, не играющего крупной хозяйственной роли ни по абсолютному, ни по относительному числу рабочих. Точные статистические сведения о числе лиц, занятых домашней промышленностью, имеются только для Германии, где их всего насчитывается с небольшим 500 тыс.; из них 365830 чел. заняты в отраслях промышленности, обнимающих собой каждая в отдельности более 10 тыс. лиц, остальные же распределяются, в гораздо меньших числах, по другим отраслям, более мелким. Это ничтожные числа в сравнения с 4 приблизительно миллионами рабочих, занятых в обыкновенной средней и крупной промышленности, так широко развившейся вследствие обезземеления немецкого крестьянства. У нас, наоборот, приблизительное число кустарей — от 7 до 8 млн. — в пять раз превышает число рабочих, занятых в средней и крупной промышленности (около 1¹/2 млн.). Благодаря сравнительному обеспечению нашего крестьянства землей, у нас могут параллельно сохраняться и развиваться занятия земледелием и К. промыслом, нисколько не впадая в противоречие между собой. Другими словами, у нас вполне совместимо и желательно дальнейшее расширение крестьянского землевладения и развитие К. промышленности, как в экстенсивном, так и в интенсивном смысле, сообразно с естественным приростом населения. Увеличение благосостояния нашего крестьянства, будучи, с одной стороны, обусловливаемо развитием К. промышленности, с другой стороны обеспечивает более широкий сбыт изделиям той же промышленности. Крупное фабричное производство необходимо для излишка сельского населения, но, будучи чересчур искусственно поощряемо и развиваемо, оно способно вполне отрывать от земледелия не только этот излишек, но и лиц, которые, оставаясь земледельцами, могли бы дополнять свои доходы К. промышленностью. Содействие общества и правительства — необходимое условие развития нашей К. промышленности, для которой, в сравнения с крупной, до сих пор сделано еще очень мало (см. ниже).

Литература. "Труды комиссии по исследованию К. промышленности в России" (17 вып., 1879-90); земско-статистические сборники, в особенности Московской губ.; "Материалы для изучения К. пром. и ручного труда в России" (3-ий вып. "Статистич. Временника"); "Свод материалов по К. промышленности в России" (СПб. 1874), составленный А. Мещерским и К. Модзалевским по поручению русского географического общества. А. Корсак "О формах промышленности" (1861); А. А. Исаев, "Промыслы Московской губ." (1876-77), Е. Н. Андреев, "К. промышленность в России" (доклад, 1882); А. Прилежаев "Что такое К. промышленность?" (1882); В.В. "Очерки К. промышленности в России" (1887); его же, "Артель в К. промышленности" (1895); Харизоменов, "Промыслы Владимирской губ. 1882-84"; В. Пругавин, "Сельская община и К. промыслы Юрьевского уезда" (1884); Красноперов, "К. промыслы Пермской губ." (1888-89); В. Jarotzky, "La petite industrie à Okhta" ("La Reforme Sociale", № 2, 1882); "Hausindustrie" (в "Handwörterbuch der Staatswissenchaften" Conrad'a, том IV); A. Thun, "Die Industrie am Niederrhein" (1879); Stieda, "Literatur, Entstehung u. heutige Zustände der deutschen Hausindustrie" (1889). Французская и английская литература касается почти исключительно отдельных отраслей мелкого домашнего производства; как и другие иностранные источники, она указана с большой полнотой в вышеназванном Словаре Конрада.

В. Я.

В 1888 г. заведывание К. промыслами поручено министерству государственных имуществ, в распоряжение которого, для усовершенствования этих промыслов, постановлено было отпускать в течение 3 лет по 35000 р. в год; в 1891 г. отпуск для этой цели средств, увеличенных до 60000 р. в год, продолжен был еще на три года. Помимо пособий учреждениям и частным лицам и устройства К. музея в Петербурге, при Имп. сельскохозяйственном музее, министерство доставило кустарям значительные заказы от морского артиллерийского и др. ведомств. При организации министерства земледелия и госуд. имуществ (1894 г.), заведывание К. промышленностью сосредоточено в отделе сельской экономии, при котором учрежден особый К. комитет; в состав этого комитета входят, между прочим, частные лица (обоего пола), могущие содействовать его целям. Кредит на развитие и поощрение К. промышленности увеличен, по смете 1895 г., на 20000 р.; 14-ти кустарно-промышленным школам и образцовым мастерским выдано пособий на 17620 руб. Из земств первым пришло на помощь кустарям губернское московское; в 1885 г. оно открыло в Москве К. музей, принимающий на себя, за небольшое комиссионное вознаграждение, продажу изделий и прием заказов; в связи с музеем стоят и образцовые мастерские, устроенные в некоторых центрах К. производства (игрушечная, корзиночная, кузнечно-слесарная, щеточная и др.). На содержание этого музея и мастерских московское земство отпускает ежегодно субсидию, которая в последнее время простиралась до 18000 р.; кроме того единовременно ассигнован был земством оборотный капитал в 15000 р. на выдачу кустарям авансов на покупку материалов, выполнение заказов и т. п. В 1893 г. пермскому губернскому земству разрешено открыть в Перми кустарно-промышленный банк [Обеспечение кустарям доступного кредита имеет в виду и устав государственного банка 1894 г., которым с этой целью образована особая группа операций: ссуды через посредника], выдающий ссуды как отдельным кустарям и кустарным артелям, ведущим К. производство без участия наемных рабочих, так и кустарно-торговым складам, учреждаемым уездными земствами. В течение 1¹/2 года выдано банком 777 ссуд на сумму 87578 p. Еще в 1887 г. пермским губернским земством учрежден губернский комитет для содействия сельскому хозяйству, К. и др. отраслям промышленности, имеющий характер совещательного учреждения для земства; подобного же рода комитеты существуют и при уездных земствах Пермской губ. Кустарные комитеты, образовавшиеся в некоторых др. губерниях, оказывают непосредственное содействие развитию К. промышленности, устраивая постоянные музеи, школы, выставка и склады К. изделий, принимая на себя посредничество по сбыту последних. Из числа этих комитетов одни — вологодский (открыт в 1886 г.; организовал "постоянную выставку К. изделий" в Вологде, содействовал улучшению техники рогового, кружевного и некоторых других кустарных промыслов), рязанский (открыт в 1889 г.), вятский (музей в Вятке) — имеют, по своему составу, характер административно-общественный, другие — рузский (Московской губ.), лохвицкий (Полтавской губ.), при местном обществе сельских хозяев, а также "общество для предоставления работы нуждающемуся женскому населению", учрежденное в 1893 г. в Елабуге — не заключают в себе административных элементов. Частными лицами открыт ряд специальных школ в видах улучшения техники К. промыслов. Таковы, напр., школа прядения и ткачества кн. М. А. Урусовой (г. Сычевка, Смоленской губ.), вышивальная школа С. П. Казначеевой (с. Подлесное, Михайловского уезда, Рязанской губ.), школы кружевниц г-жи Мерзляковой (Боткинский завод Сарапульского уезда Вятской губ.) и г-жи Огаревой (с. Трегубово, Елецкого у., Орловской губ.), вышивальная мастерская А. П. Ханыковой (близ с. Курбы, Ярославского. уезда), рукодельная школа кн. А. В. Львовой (с. Спасское, Клинского у., Московской губ.), школа для обучения плетению из соломы гр. Уваровой (в Можайском уезде Московской губ.), школа ткачества А. И. Шмидта (с. Усть-Залихо, Камышинского уезда Саратовской губ.). В г. Острогожске местным отделом Имп. московского общества сельского хозяйства устроена школа для улучшения вышивания, плетения кружев, вязанья и тканья.

А. Я.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907