Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - никейские соборы

церковные соборы, бывшие в г. Никее, в Вифинии. Из них наиболее замечательны: 1) Н. первый вселенский собор (325), по поводу ереси Ария. Александрийский епископ Александр, в одной из бесед своих с клиром, сказал, что "Св. Троица есть в троице единица", т. е. выразил идею единосущия всех лиц Св. Троицы. Присутствовавший при этом пресвитер Арий возразил, что если отец родил Сына, то Рожденный, как таковой, имеет начало бытия: следовательно, было время, когда Сына не было и Он имеет свое существо из небытия. Так рассказывает о начале ереси Ария церковный историк Сократ. По Созомену, Ария неоднократно высказывал мнение, что "Сын произошел из не-сущего", что "Он по самопроизволению способен ко злу, как и к добродетели", что Он — создание и тварь. Слышавшие эти суждения стали требовать, чтобы епископ запретил Арию умствовать подобным образом. Александр устроил состязание по этому предмету, после которого присоединился к мнению, что "Сын совечен и единосущен Отцу", и затем запретил Арию распространять учение его. Арий, имея уже на стороне своей нескольких пресвитеров и даже епископов, не обратил внимания на запрещение и продолжал проповедовать свое учение, которое скоро распространилось далеко за пределы Александрии. Тогда Александр, с согласия епископов египетских, фиваидских, сирских, ливийских и др., отлучил Ария от церкви. Арий обратился с жалобой на Александра к епископу Никомидии, Евсевию, с которым вместе учился богословию у знаменитого Лукиана в Антиохийской школе. Евсевий уполномочил Ария продолжать проповедь на тему: "Что произошло, не было прежде, чем произошло". К Евсевию никомидийскому и Арию присоединились еще пять епископов, в том числе знаменитейший ученый IV в., Евсевий, епископ кесарийский. Александр обратился к епископам разных городов с посланиями, в которых излагал и опровергал учение Ария; Арий, со своей стороны, распространял свое сочинение "Фалия", в котором, отчасти в стихах, отчасти в прозе, более подробно формулировал свои идеи. Слух об этом споре дошел до императора Константина. Хотя, как думают Гефеде, Мёлер и др., первые сведения об арианстве были сообщены ему арианами, он занял нейтральное положение между спорящими, советуя им прекратить "словопрения" и "хранить свои особые мнения в тайнике своей души". Когда этот совет оказался безуспешным, император решился созвать собор епископов всей церкви. "Деяний", или актов, этого собора не сохранилось; думают, что вовсе не было ведено протоколов его занятий. Изданный Revillont'ом коптский текст актов 1-го вселенского собора признается большей частью ученых неподлинным. В "истории первого вселенского собора", составленной в V в. Геласием Кизическим, содержатся не столько факты, сколько народные легенды и предания о соборе. В сочинениях св. Афанасия Александрийского, Сократа, Евсевия Кесарийского, Созомена, Феодорита и Руфина сохранилось, однако, столько подробностей о соборе, что, с присоединением к ним дошедших до нас 20 правил и символа собора, можно составить себе о нем довольно ясное представление. Прежде всего от имени императора ко всем епископам империи отправлены были приглашения, к одним — в форме указа, к другим — в виде частных писем, составленных в почтительном и даже просительном тоне — прибыть в Никею в половине июня 325 г. Государство принимало на свой счет все расходы пути в Никею и обратно, а равно издержки содержания во время собора как самих епископов, так и сопровождавших их духовных и мирских лиц, которым, по выражении историка, "не было числа". К назначенному дню в Никею собралось около 318 епископов. Открытие собора замедлилось на некоторое время, по причине отсутствия императора, остановившегося на пути в Никомидии, чтобы отпраздновать годовщину победы над Лицинием. В этот промежуток времени происходили частные состязания между православными, арианами и философами (вообще учеными мирянами), в которых принимали участие и язычники. Здесь находился и Арий с своими сторонниками, между которыми было немало епископов (Феодорит насчитывает их 10, Руфин — 17, Филострогий-арианин — 22). 4 или 5 июля прибыл в Никею император, и на следующий же день состоялось открытие собора в большой зале императорского дворца. По занятии императором места посреди епископов, сидевший по правую от него сторону епископ (по одним — Евсевий Кесарийский, по другим — Евстафий Антиохийский) произнес обращенное к нему приветствие, на которое император отвечал речью на латин. языке, которая во всеуслышание была переводима на греческий. Затем, под председательством Осии Кордубского, открылись соборные прения. Прежде всего дано было слово Арию, который, не стесняясь, изложил и защищал свои мнения в их крайней форме. Если верить древним православным церковным историкам, то Арий и его сторонники сразу были единогласно осуждены движением всеобщего негодования; но с этим трудно согласиться, так как в таком случае было бы непонятно, чем занимался собор затем целые две недели. Неблагоприятное впечатление речи Ария старались сгладить его сторонники. Непосредственно за ним выступил Евсевий Никомидийский, предложивший свой символ, совершенно тожественный по содержанию с учением Ария. Свиток, на котором был начертан этот символ, был разодран в клочки. Предложение консервативной партии собора (т. е. тех его членов, которые настаивали, что "Сын Божий такой же совершенный Бог, как и Отец") решительно и ясно высказаться относительно мнений Ария привело ариан в смущение. Они стали противоречить друг другу; наконец, Евсевий Кесярийский предложил символ, в котором с глубоким уважением говорилось о "Сыне Божием, рожденном прежде всех веков, перворожденном всея твари". Ни император, ни отцы собора не приняли, однако, и этой формулы. Главным деятелем (κύριος) в прениях был Александр, епископ александрийский; затем больше всех принимал участие в препирательствах с арианами его молодой диакон Афанасий, впоследствии его преемник и главный литературный борец против арианства. Насколько Александр был силен в Св. Писании и учении древних отцов, настолько Афанасий блистал своей диалектикой; это было особенно важно потому, что ариане, отвращаясь "простоты веры", хотели быть ее "исследователями и испытателями", "свободномыслящими" (οί παντα λεγντες έυκερως), применяя к догматам веры метод "эллинского мудрования", т. е. античной философской диалектики. "Строгие ариане", т. е. чистые рационалисты, почти все принадлежали к антиохийской школе и были учениками пресвитера Лукиана. Более склонны были к уступкам и соглашению так называемые полуариане, имевшие во главе Евсевия Кесарийского: они никогда не применяли к Сыну Божию названия тварь (οίημα) и потому с негодованием относились к символу, предложенному Евсевием Никомидийским. На соборе последовал "великий спор" (πολλή αμφιλογία), когда приступили к составлению символа. Важным моментом в этом споре было рассуждение о слове "единосущный" (ομοούσις), которое в применении к Сыну Божию было употребительно еще у отцов III в. и которое как формулу веры предложил теперь собору по одним — Осия, по Евсевию — сам император. Вообще, по словам Евсевия Кесарийского, главная роль в составлении символа принадлежала императору, и символ, на соборе составленный, имел в своем основании древний символ церкви кесарийской; по словам Афанасия, составление символа было делом исключительно отцов собора и редакция его была вполне самобытна. По составлении символа была изречена анафема на тех, кто учит, что "было время, когда Сына не было", что он "родился из не-сущего, сотворен или изменяем". Символ подписали все епископы, за исключением двух епископов египетских; Евсевий Никомидийский и Феогнис Н., подписав символ, отказались подписать анафематствование, приложенное к нему. Рассмотрев затем дело о Мелетии, епископе ликопольском (в Египте), самовольно присвоившем себе сан примаса Египта, собор решил вопрос о времени празднования пасхи, по которому дотоле существовало разногласие между Востоком и Западом (см. Пасха) и постановил 20 правил (текст их печатается в "Книге правил"; см. также в издании общ. любителей дух. просвещения: "Правила св. апостолов, св. соборов вселенских, и поместных", М., 1876 г.) о клире, об отношениях между клиром и мирянами, о правах епископов, об обязанностях священнослужителей и др. (см. "Опыт курса церковного законоведения", епископа Иоанна Соколова, СПб., 1851). По окончании собора император издал окружную грамоту, в которой убеждал единодушно исповедовать установленную на соборе веру, как "мысль Божию, объявленную Духом Святым через согласие столь многих и столь великих архиереев".

См. епископ Иоанн, "История св. вселенских соборов" (вып. I, М., 1871); проф. А. П. Лебедев, "Вселенские соборы IV и V в." (М., 1878); прот. А. М. Иванцов-Платонов, "Религиозные движения на Востоке в IV и V в." ("Правосл. Обозрение", 1880—1881 г.); Nefele, "Concilien-Geschichte" (1871); L. Lange, "Der Arianismus in seiner ursprüngl. Bedeutung und Richtung" (статья в "Zeitschrift f. d. bistor. Theologie" Ильгена", т. IV и V); Böringer, "Athanasius und Arius oder der erste grosse Kampf der Onhodoxie und Heterodoxie" (1874). Другие сочинения, относящиеся к истории первого вселенского собора, поименованы в издании проф. Ф. Терновского: "Русская и иностранная библиография по истории Византийской церкви IV — IX вв." (Киев, 1885 г.).

2) Второй Н. вселенский собор (787 г.) имел своим предметом рассмотрение вопроса о почитании икон. Иконопочитание издавна встречало противодействие, напр. со стороны несториан и монофизитов. С VIII в. в византийской империи открылось настоящее иконоборство (см. соотв. статью), достигшее наибольшей силы в царствование Константина Копронима (741—775). При Льве IV (775—780 гг.) иконоборство ослабело, вследствие покровительства иконопочитанию со стороны императрицы Ирины. Управляя империей во время малолетства сына своего Константина VI, Ирина совсем прекратила правительственное гонение на иконы. Деятельности собора, созванного ею, по совету константинопольского патриарха Тарасия, в 786 г., в Константинополе, помешало войско, стоявшее на стороне иконоборцев. В следующем году был собран собор в Никее. 307 епископов, в присутствии высших государственных сановников, имели первое заседание 24 сентября 787 г. Первым делом собора было воссоединение с церковью отпавших от нее вовремя гонения, но раскаявшихся епископов. В третьем заседании (всех их было восемь) приступлено было к рассуждениям об иконах. И императорская грамота, и речь председателя собора, патриарха Тарасия, допускали полную свободу мнений. В противоположность лжевселенскому собору 754 г., который свое постановление об отмене иконопочитания основывал на доводах рассудка и на диалектике, собор Н. основал свои положения на изречениях Св. Писания (Исх. XXV, 1, XVII, 22, Числ. VII, 88 — 89, Иезек. XLI, 16 — 20 и др.) и на учении первых отцов церкви. Затем шла речь об отношении религии к искусству вообще; собор высказался за живописные изображения священных лиц и событий. Далее следовал главный вопрос: как понимать почитание икон. Одни разумели под ним поклонение иконам, другие — почтительное лобзание их; одни считали иконы достопочитаемыми предметами, другие — только священными. На основании исторических свидетельств, оказано было предпочтение первому мнению: иконам следует поклоняться, а не только благоговейно лобызать их. Поклоняться — не значит служить; служить следует одному Богу, поклонение есть только выражение чествования и почитания. Почитание икон и поклонение им относится не к веществу их, а к изображаемым на них первообразам. Иконоборцев собор приравнивал к царю Навуходоносору, сокрушившему ветхозаветные изображения херувимов, к самарянам и иудеям, а из еретиков — к манихеям и северианам (низвергавшим изображения голубя, как символа Духа Св.). В особом собрании, уже в Константинополе, свиток соборных определений был подписан императрицей Ириной и ее сыном.

См. "Деяния св. вселенских соборов" в русск. переводе (т. VII, Казань, 1873); проф. А. П. Лебедев, "Из истории вселенских соборов" (М., 1876); "Иконоборство и римские папы" ("Христ. Чтение", 1865); X. Преображенский, "Св. Тарасий, патриарх константинопольский" (в журнале "Странник", 1892—3).

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907