Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - происхождение человека

составляло предмет догадок с глубокой древности и привело к возникновению у различных народов разнообразных мифов, приписывающих создание первых людей богам, которые воспользовались для того камнями, землей, морской слизью, теми или иными животными и т. д. Древние греческие мыслители расходились в мнениях относительно П. человека: одни склонны были думать, что человек вечен, другие — что он произошел сам собой, путем произвольного зарождения из морского ила и т. п., третьи — что он создан был богами из неодушевленной материи. С распространением христианства среди культурного человечества утвердилось представление, что человек был создан из земли, оформленной и одухотворенной Богом, и что все люди размножились от одной пары, жившей первоначально где-то на далеком Востоке. В средние века полагали, что этот земной рай еще существует, и даже Колумб, открывая Америку, думал, что некоторые признаки указывают на его близость. Первое затруднение для господствующей теории явилось в том, насколько она может быть распространена на всех человекоподобных существ; древний мир и средневековое общество верили в существование дивьих людей (см.), уродливых или звероподобных, и вот явился первый вопрос — люди ли они, могли ли они произойти от одной и той же первоначальной пары или их надо отнести к зверям. Открытие Америки хотя и показало существование там существ, в общем сходных с прочими людьми, но так как этот новый мир не был ранее известен и в него не могли проникнуть люди Старого Света, то их нельзя было считать за потомков общей первоначальной пары, другими словами, это не были настоящие люди. Так и утверждал известный алхимик и философ Парацельс, и его мнение разделялось и многими другими, так что потребовалась даже булла папы для объявления, что американские индейцы, "как настоящие люди", способны быть крещены и достигать спасения в будущей жизни. Тем не менее, трудность объяснить происхождение заморских народов от тех же прародичей, что и население Старого Света, привела к появлению теории о так называемых "преадамитах", принимавшей, что не все человечество произошло от Адама и Евы и что были человеческие существа, созданные ранее их, от которых и произошли заморские народы. Хотя эта теория была признана еретической, однако она нашла себе многих последователей в продолжение XVII века. В XVIII веке ознакомление со многими заморскими племенами людей, с одной стороны, и открытие антропоморфных форм обезьян (шимпанзе и орангутана) — с другой, при неясности и преувеличенности имевшихся известий, внесли значительное колебание в умы мыслителей, не знавших, считать ли некоторых дикарей за особенно человекоподобных обезьян или, наоборот, видеть в антропоморфных обезьянах особенно диких людей. Многими мыслителями того времени, как, например, лордом Монбоддо, Гердером, Руссо, Кантом и др., высказывалось предположение, не мог ли человек в виде грубого дикаря развиться из большой человекоподобной обезьяны. В более цельной форме эта идея была развита Ламарком в начале XIX в. в его "Зоологической философии". Придавая важное физиологическое значение большему или меньшему пользованию теми или иными органами, Ламарк основал на нем первую теорию эволюции животных форм одних из других и распространил ее и на человека, правда, оговорившись, что теория эта могла бы иметь место, если бы нам не было известно, что человек был создан так, как это говорится в Библии. Теория Ламарка, однако, не встретила себе сочувствия у специалистов, так как в то время господствовал взгляд, что все виды организмов произошли отдельно один от другого, причем виды каждой геологической эпохи погибали с концом ее вследствие общего переворота и место их заступали другие, создававшиеся, опять-таки, каждый отдельно. Кювье склонен был даже смотреть на главные породы человечества как на расы, имевшие отдельное происхождение, и этот взгляд был развит еще в большей степени другими учеными, особенно американскими, которые думали оправдать этим и невольничество негров. Действительно, если человеческие расы имеют неодинаковое первоначальное происхождение, образуют отдельные виды, то высший вид имеет право пользоваться для своей пользы низшим, как он пользуется например различными видами животных. Эта теория полигенизма встретила, однако, резких противников в моногенистах, защищавших одинаковое происхождение людей. Спор этот утратил свое значение с появлением 38 лет тому назад новой теории эволюции Дарвина-Уоллэса, представившей ряд доводов в пользу последовательного развития органических форм одних из других путем естественного и полового отбора. Сам Дарвин, полагая основы своей теории, обошел сначала молчанием вопрос о человеке, но Гексли сделал из нее естественный вывод и относительно генезиса человека, указав на общее сходство человеческой организации с животной, особенно с организацией приматов, на одинаковый ход зародышевого развития и на следы постепенного совершенствования человеческого типа, доставляемые изучением его древнейших остатков и их сравнением с современным типом и культурой европейцев. Геккель пошел еще далее и в своей "Антропогении" старался представить весь ход онтогенетического развития человека из низших беспозвоночных животных через асцидий, простейших позвоночных, млекопитающих вторичной и третичной эпох — до приматов включительно. Такая генеалогия является, однако, довольно проблематичной, и, ограничиваясь даже приматами, при имеющихся сведениях невозможно указать определенно те стадии, через которые должен был пройти физический тип человека в своей эволюции. Было указано некоторыми, в том числе и Уоллэсом, на трудность объяснить происхождение человеческого типа из животного путем одной лишь борьбы за существование и естественного или полового отбора, так как уже самые низшие расы при большом сходстве в подробностях организации, в том числе и в устройстве мозга, с высшими существенно отличаются всем своим строением, равно как членораздельной речью и зачатками культуры, от самых высших приматов. Из современных антропоморфных обезьян во всяком случае ни одна не может претендовать на ближайшее родство с человеком, и все они выказывают специальную организацию, причем с возрастом отличие их от человека становится все больше. Если же мы перейдем к низшим обезьянам, то они представляют еще больше отличий в своем типе, так что некоторые полагали необходимым спуститься до лемуров или до ископаемых прародичей их начала третичной эпохи, чтобы найти формы, дальнейшая эволюция коих могла бы привести к образованию типа человека. Во всяком случае, покуда не может быть и речи о сколько-нибудь определенной генеалогии человека, и все, что можно сказать научно, — это то, что по своей организации и зародышевому развитию человек выказывает ближайшее родство с приматами и что замечаемые в его строении зачаточные органы (более развитые и способные функционировать у животных), а также появляющиеся у отдельных особей аномалии (выказывающие отчасти сходство с нормальными признаками у некоторых животных) свидетельствуют, что эволюция человека проходила соответственные животные стадии. Больший свет на этот вопрос могли бы пролить палеонтологические находки, но покуда они еще слишком скудны. В Южной Азии и Европе найдены были остатки нескольких видов обезьян, в том числе и антропоморфных, но они не отличаются существенно от современных форм; подобным же образом в Европе и Америке было найдено несколько ископаемых остатков человека, но они не указывают на более низкую организацию, чем та, которую мы встречаем у современных дикарей. Тем не менее, нельзя отрицать возможности, что в будущем могут быть найдены ископаемые формы приматов, способные бросить больший свет на этот вопрос; открытие недавно ископаемой человекоподобной формы на острове Ява, названной Дюбуа Pithecanthropos erectus (см.), способно служить тому доказательством. Косвенные данные для разъяснения этого вопроса могут дать также сравнительно-анатомические и эмбриологические исследования, а по отношению к психической организации — психофизиологические опыты, психологические и психиатрические наблюдения и — подробный анализ духовных проявлений на различных стадиях культурного развития.

Д. А.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907