Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - стригольники

Первые известия о С. как секте, вполне определившейся, встречаются во второй половине XIV в., но зарождение секты С. относится к более раннему времени. Есть основания предполагать, что мнения, из которых впоследствии образовалось учение С., существовали уже в самом начале XIV в. Так, в житии св. митр. Петра (1308—1326), составленном епископом Прохором (ум. в 1327 г.), упоминается о каком-то еретике, которого митрополит "препре, приехавши на прю и прокляши". По некоторым известиям, этот еретик был новгородский протопоп, соумышленник тверского епископа Андрея, который, как видно из жития св. митр. Петра, обвинял последнего перед константиноп. патриархом Афанасием в симонии. "Поставление на мзде", или симония, была одною из главных причин происхождения секты С. Свое наименование секта получила от прозвища основателя ее, псковского дьякона, Карпа "художеством стригольника". "Художество" дьякона Карпа состояло в пострижении новопоставляемых дьяков: духовенство обязано было выстригать волосы на верху головы, на темени. Занимавшиеся этим лица (обыкновенно из среды церковного клира) назывались стригольниками. Таким же стригольником был, вероятно, и псковский дьякон Карп. Как стригольник, Карп мог ближе и лучше других знать быт ставленников-клириков и слышать сетования ставленников и нарекания их на тяжесть ставленнических пошлин (см.), а, может быть, и сопряженных с ними злоупотреблений. Книжный по своему времени, гордившийся своею начитанностью, впечатлительный, самоуверенный и энергичный, он решился на открытый протест. В своих речах он, вероятно, вооружался главным образом против ставленнических пошлин, против "поставления на мзде", а вместе с тем, быть может, и против церковной зависимости Пскова от Новгорода. Лишенный сана дьякона и звания стригольника, Карп не прекратил своих смелых речей и за это был предан проклятию, что было равносильно совершенному отлучению от церкви. Тогда он задумал образовать подобие церкви из своих последователей. Этими последователями Карпа были, вероятно, прежде всего дьяки и вообще клирики, за интересы которых, казалось им, пострадал Карп, а потом и миряне, особенно люди книжные, начитанные. Вообще в последователях Карп не мог иметь недостатка в Пскове, где всегда существовало свободное отношение к духовенству и живо было недовольство зависимостью Пскова от Новгорода в церковном отношении. Спустя некоторое время Карп перешел в Новгород. Здесь на первых порах пропаганда его была встречена несочувственно. Должно полагать, что новгородский архиепископ, как только узнал о пропаганде Карпа в Новгороде, предал его суду. Следствием этого суда, вероятно, и была жестокая расправа новгородцев с вожаками стригольнической секты. В 1376 г., как сообщает летописец, новгородцы бросили в реку Волхов трех "развратителей веры христианской". Это не прекратило сектантского движения: оно вскоре приняло такие широкие размеры, что для прекращения его потребовалось содействие московского митрополита и константинопольского патриарха. Констант. патриарх Нил составил при помощи суздальского епископа св. Дионисия увещательную грамоту к С. Патриаршую грамоту доставил тот же св. Дионисий, которому, между прочим, было поручено от патриарха личными увещаниями дополнить его послание, в чем это оказалось бы необходимым. Св. Дионисий исполнил поручение и, по замечанию летописца, успокоил мятежи и соблазн "о проторех, т. е. издержках, иже на поставлениях". Стригольническое учение продолжало, однако, существовать в Новгороде и Пскове и вскоре за тем вновь начало усиливаться. Новый констант. патриарх Антоний и прислал в Москву вифлеемского митроп. Михаила и с ним свои увещательные грамоты в Новгород и Псков по делу о С. Вифлеемский митрополит вместе с московским Киприаном отправились в Новгород. Здесь к ним присоединился еще полоцкий архиеп. Феодосий, так что в Новгороде вместе с тамошним архиепископом составился как бы поместный собор, который и занялся вопросом о С. Собор архипастырей огласил патриаршие грамоты сначала в Новгороде, потом в Пскове, присоединив к ним и свои собственные наставления. Есть основания думать, что миссионерская деятельность архипастырей сопровождалась успехом. Некоторые сектанты раскаялись в своем заблуждении; более упорные из них должны были оставить свою родину и бежать в Галицию. В Пскове секта продолжала держаться и в начале XV в. заявила о себе еще с большею против прежнего силою. Псковское духовенство дало знать об этом митр. Фотию; последний отвечал (в 1416 г.) увещательным посланием, в котором просил православных не смущаться сектантским движением, вразумлять заблуждающихся, а в случае упорства их изгонять их от себя. В среде С. возникло внутреннее брожение, которое позже привело к распадению стригольнической секты на толки (см. ниже). И после того, однако, учение С. было довольно сильно в Пскове. В 1427 г. до митроп. Фотия дошли слухи "о сущих ныне некоторых нововозмущенных" в Пскове, вследствие чего Фотий написал два послания к псковичам. На первое послание псковичи отвечали митрополиту, что они "обыскали и показнили еретиков", из которых одни убежали, а другие остаются упорными в своем заблуждении. Во втором послании митрополит увещевал псковичей удаляться от нераскаянных сектантов в пище и питье и обращать их к православию, но только не смертными казнями, а другими наказаниями.

Препод. Иосиф Волоцкий свидетельствует, что после того был еще совет князей и святителей, по указанию которого псковичи схватили всех С. и заключили их в темницы, где они и кончили свою жизнь. О дальнейшей судьбе стригольнической секты ничего точного не известно. Впрочем, она не исчезла бесследно, а выродилась в новую секту жидовствующих (см.). — Основатель стригольнической секты начал свои протесты с возражения против поставления клириков "на мзде". Так как не одни только низшие клирики, но и епископы и митрополиты, по мнению С., поставлялись "на мзде", и так как в этом святокупстве принимал участие и сам патриарх константинопольский с его священным собором, то всех их сектанты признавали незаконными.

С. находили, что архиереи и монахи собирают себе много имения, а белое духовенство берет поборы с живых и мертвых и дурно живет; отсюда они выводили, что не нужно принимать ни учения, ни священнодействий от таких пастырей, что все священнодействия их не действительны. Таким путем С. дошли до полного разрыва с существующею церковью; но они на этом не остановились, а пошли дальше — отвергли все церковные предания, признали недостойною и всю древнюю церковную иерархию, которая, подобно современной им, поставлялась, по их мнению, "на мзде".

В конце концов С. пришли к заключению, что только апостольская церковь есть истинная христианская церковь, только апостолы были истинными пастырями и учителями и только апостольские писания должны служить источником истинной христианской церкви.

В этих апостольских писаниях они искали подтверждения и основания для всех главных положений своего учения; отсюда они выводили, что христианские пастыри должны быть нестяжательными, неимущими, бедными людьми; здесь же они находили оправдание и для учреждения у себя самозваных учителей (ссылаясь на слова апост. Павла, заповедующего учить и простому человеку).

Эти учителя или наставники, по всей вероятности, были у них и совершителями богослужения. Богослужение С. было, по-видимому, просто и несложно. Храмы православные они отвергли на основании слов Св. Писания, что "Всевышний не в рукотворенных храмах живет" (Деян. VII, 48). Можно думать, что у них было свое крещение; все остальные таинства православной церкви они или отвергали, или понимали их своеобразно. Таинство евхаристии они не совершали, понимая его в духовном смысле. Таинство покаяния С. удержали, но совершалось оно у них своеобразно: вместо исповеди у священников С. учили каяться самому, припадая к земле. Некоторые полагают, что припадание С. к земле во время покаяния их Самому Богу могло делаться ими в видах большого сосредоточения; но вероятнее предположение, что С. каялись именно земле, которую как-то своеобразно в данном случае олицетворяли. Священнодействие погребения мертвых вместе со всеми молитвословиями за умерших С. отвергали решительно. Есть основание думать, что С. отрицали почитание святых, св. икон и св. креста, отвергали и монашество. Нравственная жизнь С., судя по некоторым данным, отличалась многими добрыми чертами. Наставники С. обыкновенно ничего не брали за труд учительства. Такою нестяжательностью своею они производили сильное впечатление на своих последователей, которые с гордостью указывали православным на своих учителей как на полную противоположность духовенству. С. подолгу молились, усердно постились, вели вообще аскетический образ жизни и выделялись из среды других людей своим серьезным, сосредоточенным и печальным видом. В домашней своей жизни С. отличались трезвостью и воздержанием в пище и питье. К концу свыше 50-летнего существования секты С. усматриваются в ней признаки трех толков, или направлений. Первый толк удержал основное учение секты, изложенное выше. Последователи другого, крайнего толка, отрицали решительно все внешнее в христианстве, не признавали никаких, даже апостольских писаний, отвергали воскресение мертвых и будущую жизнь и даже, кажется, потеряли веру в Божественного Искупителя человечества, полагая, что для спасения достаточно молиться на небо, призывая в молитвах Отца небесного. В таком именно виде представляют крайнее стригольничество грамоты митроп. Фотия, писанные псковичам в 1427 г. Такое крайнее направление, вероятно, вызвало в стригольнической секте противоположное течение. Некоторые сектанты, порицая православное духовенство за его недостатки и крайнее развитие обрядовой стороны в православной церкви, в то же самое время не желали порывать всякую связь с нею. Они посещали храмы православные, участвовали в православном богослужении и делали приношения в церковь за умерших.

К ним, может быть, принадлежали и те С., о которых митр. Фотий говорит, что они "на властях седят и судят". Разногласие между С. вместе с энергичными мерами, принятыми против них, повело к скорому разложению и затем к совершенному вырождению секты. Секта стригольническая, по словам митр. Макария, "была плодом своего времени и произведением русской почвы".

С мнением митр. Макария вполне согласны и все другие исследователи. В пользу этого мнения говорят и послания константинопольских патриархов и русского митроп. Фотия, написанный по поводу стригольнической секты. Ср. Н. Руднев, "Рассуждение о ересях и расколах, бывших в русской церкви со времени Владимира Великого до Иоанна Грозного" (М., 1838); митроп. Макарий, "История русской церкви" (т. IV, 1886, стр. 150—164); проф. И. И. Малышевский, "О зарождении религиозных сект в России с рационалистическим направлением" (Киев, 1884); В. Иконников, "Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории" (Киев, 1869); А. Архангельский, "Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. Их литературные труды и идеи в древней Руси" (СПб., 1882, ч. I); Костомаров, "История в жизнеописаниях" (вып. П, отд. 1); свящ. Ф. Титов, "Секта С." ("Миссионерское обозрение", 1896, март и апрель). Послания Константин. патриархов: Нила — в Новгород и Псков (1382 г.), Антония — в Новгород (1394 г.), а также московского митроп. Фотия в Псков, помещены в "Актах Исторических" (т. I, №№ 4, 6, 21 и 33—34). Некоторые сведения о С. заключает в себе "Просветитель" Иосифа Волоцкого (см., например, гл. 16 в казанском издании 1855 г.).

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907

.