Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - свободная торговля

(см. Протекционизм). — Под именем "С. торговли" разумеется такая система экономических воззрений, которая восстает против вмешательства государственной власти в частную экономическую деятельность, в особенности же отвергает пользу и целесообразность покровительственных таможенных пошлин. В конце XVII в. во всей Западной Европе господствовала строгая запретительная таможенная система, вместе со стеснительной регламентацией внутренних промыслов и торговли. Под охраной таможенных пошлин всюду, особенно в Англии, выросла обрабатывающая промышленность. Возникли крупные фабрики, владельцы которых богатели благодаря возможности пользоваться массами рабочих и увеличивать производительность их труда посредством целесообразного разделения его операций. В XVIII ст. великие изобретения и усовершенствования техники дали новые силы мануфактурному производству; а так как важнейшие изобретения этой эпохи сделаны были англичанами, то Англия первая воспользовалась выгодами от них и сразу приобрела в обрабатывающей промышленности решительное превосходство над остальными странами Европы. При таком положении, система запретительных и строго охранительных пошлин, господствовавшая и на Европейском континенте, могла только препятствовать сбыту английских товаров, в самой же Англии меркантилистическая регламентация (см. Меркантилизм) различных промыслов затрудняла применение новых способов производства, изобретаемых техникой. Отсюда понятно возникновение именно в Англии политико-экономических учений, проповедовавших необходимость возможно большего простора для промышленности и торговли. Первым, по времени, теоретиком "С. торговли" считают Дедлея Норта, автора книги "Discourses of Trade" [Выражение "free Trade", не совсем точно переводимое словами С. торговля, в сущности же означающее свободу и торговли, в промышленности в широком смысле, впервые употреблено в 1589 г., в ходатайствах английских купцов об отмене одной из монополий.], появившейся в 1691 г. [Ранее Норта за необходимость отмены монополий и за свободу торговли высказывался. Эдвард Миссельден, в книге: "Free Trade or the means to make Trade florish", изданной в 1622 г.; но рассуждения Миссельдена имеют скорее характер добрых пожеланий, чем твердо обоснованной системы или теории.]. По мнению Норта, весь свет, относительно торговли, составляет как бы один народ; торгово-промышленные потери одного народа составляют несчастье не только для него одного, но и для всего света; не может существовать невыгодной промышленно-торговой деятельности, ибо, если бы такая оказалась, люди оставили бы ее; а где торговцы и промышленники преуспевают, там преуспевает и народ, которого они составляют часть. Нельзя принуждать людей к деятельности по предписанному образцу: такое, принуждение может принести, пожалуй, выгоду отдельным лицам, но не целому народу. ибо то, что дается одному подданному, берется у другого. Никакие правительственные законы не могут установлять в торговле цены, которые должны устанавливаться сами собой; если же такие законы существуют, то составляют для торговли и промышленности большую помеху и заслуживают осуждения; ни один народ не разбогател через государственные мероприятия; только мир, трудолюбие и свобода создали торговлю и богатства. Взгляды эти были новы и парадоксальны не только для того времени, но даже и для времен позднейших. Еще во 2-й половине XVIII в. господствовали противоположные воззрения. "Когда страна, — говорит Стюарт (в 1767 г.), — начнет потреблять не только все, что жители ее производят, но и многие иностранные продукты, тогда баланс ее сделается невыгодным и придется платить наличными деньгами или занимать деньги под проценты, а через это и сам капитал страны уменьшится. Если просуществует такая торговля долго, то нация в конце концов не только лишится всех денег, но может быть вынужденной вывозить и саму землю; так, корсиканцы лучшую часть своего о-ва вывезли, т. е. продали в Геную". Внутри страны, по мнению Стюарта, интересы производителей и потребителей тождественны, но интересы различных стран могут и не совпадать. Государственная власть нации, потребляющей чужеземные продукты, должна научить свой народ производить предметы собственного потребления; правительство же народа, производящего товары для иностранного потребления, должно, насколько может, делать стремления первой нации к самостоятельности бесплодными и стараться убедить подданных той страны, что выгоднее покупать товары на чужом, нежели на своем туземном рынке. Норт, однако, был не одинок в своем протесте против меркантилизма. За С. торговки стоял в половине XVIII в. Давид Юм, доказывавший, между прочим, совершенную бесполезность всяких искусственных мероприятий к поддержке так назыв. торгового баланса. "Подобно тому, — говорит он, — как вода данного бассейна находится на одном уровне, — деньги всегда находятся в равновесии с товаром: чем больше людей, чем они трудолюбивее, а труд их производительнее, тем больше у них денег. Когда шла речь о соединении Шотландии с Англией, англичане опасались, что с установлением свободной между обоими королевствами торговли английские богатства притянет к себе Шотландия, а шотландцы — что Англия будет богатеть за их счет; все эта страхи оказались неосновательными". Ненависть и зависть к чужеземцам создают массу горя. Из-за них англичане потеряли французский рынок для своих шерстяных мануфактур и вынуждены покупать в Испании и Португалии вино худшего качества и по более высоким ценам. Опасаются разорения Англии, если французское вино, по своей дешевизне, вытеснит у нас из употребления эль и другие туземные напитки. Но такая перемена могла бы быть англичанам только выгодна, ибо каждый новый клочок земли, занятый во Франции виноградником для снабжения англичан вином, вызвал бы необходимость в обработке такого же клочка английской земли, для сбыта продуктов ее французам". В том же духе высказывается Токкер (Tucker), опровергающий мнение, будто бедные нации являются естественными врагами наций богатых. Литературное движение за свободу торговли одновременно началось и во Франции. В конце XVII века появляются сочинения хотя и не исключительно посвященные свободе торговли, но содержащие в себе поучительные указания по этому вопросу. Автор книги "Le détail de France" (1697), Буагильбер, говоря о причинах бедственного положения народа во Франции, доказывает, что их следует искать в фискальных законах, ограничивающих сбыт сельских продуктов и, следовательно, замедляющих обращение богатств и затрудняющих их производство. Все классы общества находятся в тесной между собой связи; страдания одного отражаются более или менее на всех других. Высокие таможенные пошлины, устраняя заграничных купцов, приносят обществу несравненно более убытков, чем дохода. Мелон, в своем "Опыте о торговле с политической точки зрения", появившемся в 1734 г., допускает для торговли умеренное покровительство, явно склоняясь к свободе торговых сношений и доказывая необходимость уничтожения внутренних таможенных застав. Он не разделяет опасения меркантилистов, что вследствие свободного привоза иностранных товаров отечественные фабрики должны будуть закрыться, и допускает возможность торговли между воюющими государствами. Подробнее разработаны и ярче выражены идеи С. торговли у так назыв. физиократов (см.). По их учению, нет оснований для вмешательства государства в область торговли. При свободе торговли обмениваются друг на друга разные ценности без потери, но и без барыша для страны. Каждая покупка есть в то же время и продажа; никто не покупает больше, чем продает. При помощи денег покупаются товары, при помощи товаров покупаются деньги. Покупать и продавать — значит обменивать одну вещь на другую. Торговлю создают не купцы, а потребители. В торговле, как и в других отраслях общественной жизни, интересы всех отдельных лиц непременно совпадают с общей пользой. Отсюда девиз физиократов: laissez faire, laissez passer [Целиком взятый потом как девиз партией фритредеров, т. е. экономистов-сторонников С. торговли.]. Заботясь о выгодном торговом балансе, — говорят физиократы, — мы стараемся привлечь в свое отечество как можно больше драгоценных металлов и звонкой монеты, в предположении, что другие народы не постигают значения денег. Если политика наша правильна, то полезно было бы следовать ей до тех пор, пока от торгующих с нами государств перейдут к иам все их деньги, т. е. пока они совершенно обеднеют. Но в таком случае обеднеем и мы, так как внешняя торговля наша прекратится, за отсутствием покупателей. Мало того: вследствие значительного накопления денег в нашем "счастливом" государстве возвысится цена на все произведения, так что многие из них будет выгоднее покупать за границей, если не открыто, то путем контрабанды. Неизбежным последствием этого будет замешательство в отечественном производстве, земля запустеет, и фабриканты разорятся. Еслы бы все народы следовали этой политике, то никакая торговля не была бы между ними возможна, ибо каждый из них стремился бы удерживать у себя деньги, а где можно, — употреблять хитрость и насилие, чтобы сбыть свои товары. Но войны, и даже весьма счастливые, всегда приносят народу больше убытков, нежели благоприятный баланс — выгод. Утверждают, что торговля и фабричная промышленность имеют справедливое основание требовать для себя покровительства, так как выгоды их тесно связаны с государственным интересом; но интерес государства, т. е. всех потребителей, заключается в том, чтобы за все предметы потребления приходилось платать столько, сколько они действительно стоят, и измерять ценность пользой, какую они доставляют. Если степень полезности двух товаров, туземного и заграничного, равна, то каждый потребитель выбирает того продавца, который уступит товар дешевле; между тем, отечественные торговцы и промышленники стремятся к тому, чтобы продать свои товары значительно дороже: таким образом, покровительство отечественной промышленности оканчивается обыкновенно потерями для потребителей. Если приверженцы запретительной системы действуют добросовестно, то они отрицают закон полезности по своему невежеству; если же они недобросовестны, то такое отрицание основывается на несправедливости и на предпочтении своей выгоды выгоде общественной. Только свободная мена может обеспечить все интересы и уравновесить все ценности. Тюрго, в книге "О торговле хлебом", доказывает, что свободная продажа хлеба внутри государства и свободный вывоз его за границу наиболее способствуют обеспечению народного продовольствия в неурожайные годы. Свободная торговля хлебом способствует большему постоянству цен на этот предмет потребления, весьма важный потому, между прочим, что по ценам на хлеб устанавливаются и цены других товаров, и заработная плата. Если во время голода запретить вывоз хлеба за границу, то это может произвести еще больший в нем недостаток, так как купцы будут опасаться привозить его, зная, что обратно его уже нельзя будет вывезти, если цены, по каким-нибудь непредвидимым обстоятельствам, понизятся. Основываясь на статистических данных, Тюрго опровергает мнение, будто свободный привоз хлеба понижает цену его на внутренних рынках, и указывает, что при относительно низких ценах на хлеб в стране никто не повезет туда хлеба, из боязни разориться, тем более, что чужеземный торговец должен иметь в виду издержки провоза. Все запретительные хлебные законы, наконец, не только несправедливы по отношению к производителям, не только не оправдываются необходимостью и общественной пользой, но вредны и для тех, кого они имеют в виду обеспечить: они порождают предрассудки, замешательства и народные возмущения, еще более усиливающие бедствия недорода. В письме "О клеймении железа" Тюрго указывает на вредные последствия ограничений свободного привоза железа, предмета первой необходимости для весьма многих производств: эти ограничения налагают тяжелое бремя на все классы общества в пользу заводчиков и рудокопов. Желание протекционистов все производить у себя Тюрго старается опровергнуть примером провинции Бри, которая, "вместо возделывания пшеницы на своей удобной для того почве, разводит виноградники и делает худое вино, чтобы только не покупать его в Бургундии". Тюрго имел возможность не только распространять свои экономические мнения путем печати, но и осуществлять на деле, сначала в качестве интенданта в Лиможе, а впоследствии — министра финансов. Как министр, он восстановил С. торговли хлебом внутри государства, уничтожил монополию помола хлеба и продажи его в Лионе и Руане, дозволил неограниченную продажу мяса во время поста в Париже, предоставил многим городам права вести прямую торговлю с колониями, освободил некоторые из них от пошлин, взимаемых при въезде в город (octroi), дозволил производить где бы то ни было полировку стали, разрешил свободную продажу вина, освободил производство шелковых тканей от всех ограничений. Зная среду, в которой приходилось работать, Тюрго старался достигать своих целей не силой, а убеждением: в каждом королевском эдикте, им редактированном, он давал краткое, но основательное объяснение предпринимаемой меры. Плыть против течения, однако, трудно было даже такому сильному и даровитому государственному деятелю. Против министра-реформатора соединились все заинтересованные в сохранении монополий и привилегий, и, продержавшись на должности министра финансов всего 21 месяц, Тюрго, в мае 1774 года, получил отставку от короля Людовика XVI, искренне к нему расположенного и незадолго перед тем говорившего: "Только я и Тюрго любим Францию".

Знаменитый Адам Смит состоял в переписке со многими из представителей школы физиократов, а впоследствии лично познакомился и подружился с ними, особенно с Кене и Тюрго. Беседы с этими восторженными проповедниками свободы в области народного хозяйства ввели его в круг идей физиократов. Соглашаясь с воззрениями физиократов, Адам Смит, в знаменитом своем труде "О богатстве народов", высказывается за необходимость полного простора для личной инициативы в области народного хозяйства. Мудрая природа, — рассуждает он, — вложила в каждого человека неудержимое стремление улучшить свое состояние; каждый в своих хозяйственных действиях старается достигнуть наибольшей для себя выгоды, или, что то же, получить для себя высшую пользу при наименьших пожертвованиях. Он всегда избирает, поэтому, такие способы приложения своего труда и капитала, которые оказываются самыми выгодными в данное время, и немедленно бросает их, как скоро они утрачивают свою прибыльность. Остановившись на известном деле, человек сосредоточивает все свои помыслы на том, чтобы применить самые совершенные технические приемы и придать своим продуктам самую высокую полезность. При обмене своих продуктов на чужие он, в силу того же живущего вечно в душе его хозяйственного интереса, принимает все меры к тому, чтобы дороже продать и дешевле купить. Всеми силами стараясь сделать самое выгодное употребление из своего труда и капитала, человек в своих собственных интересах естественно и необходимо избирает тот именно путь, который оказывается самым выгодным и для общества. Если же каждый отдельный человек лучше может рассудить, что для него выгоднее, чем рассудил бы за него законодатель, если все люди, составляющие общество, направляют свою хозяйственную деятельность к его выгоде, то всякое стеснение индивидуальной деятельности может причинить только ущерб и потери обществу. В лучшем случае, оно будет бесполезно, в худшем — направит труд и капитал общества на неверные пути. Отдельная личность, конечно, может ошибаться, может быть недостаточно деятельна; но коррективом этому служит конкуренция, которая устранит тех, кто не хочет или не умеет искать своей выгоды. Смит убежден, что при свободе деятельности каждого отдельного лица, руководимой личным интересом и регулируемой соперничеством, сами собой разовьются такие именно отрасли народного хозяйства и такие способы производства, при которых имеющиеся в распоряжении народа силы почвы, труда и капитала достигнут наибольшей производительности. Обмен продуктов, при полной свободе, приведет к правильному распределению богатства: каждая участвовавшая в производстве сила получит при распределении такую долю, какая соответствует степени ее участия. Логическим выводом из основных положений Смита было отрицание пользы монополий, привилегий и всяких государственных мероприятий, имеющих целью поощрение той или иной хозяйственной деятельности народа. Но, восставая против запретительных таможенных пошлин, Смит допускал существование обстоятельств, при которых бывает необходимо временно сохранять или даже вновь вводить эти пошлины. "Если, — рассуждает он, — под влиянием запретительного тарифа в стране появилось много мануфактур, которые на свободе не могли бы соперничать с иностранными, то, конечно, внезапное объявление начал политики свободной торговли наводнило бы страну дешевыми иноземными товарами и лишило бы многие тысячи народа работы и средств к существованию". Справедливость таможенного обложения иностранных товаров Смит признавал и в тех случаях, когда соответствующие им туземные товары обложены внутренней, акцизной пошлиной. В исключительных случаях он допускал таможенные пошлины на чужеземные товары в виде возмездия за высокое обложение английских товаров в других странах. Наконец, с патриотической точки зрения, Смит не только оправдывал "навигационный акт", но даже считал его мудрейшим из всех торговых законов Англии. Многие из последователей Ад. Смита, как, напр., Рикардо, Мак-Коллох, пошли дальше его в отрицании вмешательства государства в хозяйственную область и не допускали никаких уступок протекционизму. Экономисты этого направления сделались особенно влиятельными в Англии во время борьбы за отмену пошлин на хлеб. Основатель лиги против хлебных законов Ричард Кобден был одним из главных теоретиков этой школы. В Манчестере велась наиболее сильная агитация за свободную торговлю; поэтому партию фритредеров часто называют манчестерской партией (см.).

Во Франции учение о необходимости свободы торговли имело даровитых приверженцев и в текущем столетии; но влияние их на общество, особенно на правящие классы, было почти всегда слабо. Ж. Б. Сэй был в немилости у Наполеона I; в эпоху июльской монархии идеи, высказанные Росси с университетской кафедры, Шарлем Дюнойе — в книге "О свободе труда", Леоном Фоше — в "Очерках Англии", не имели заметного влияния на законодательство Франции. Мало успеха имел и Бастиа, самый крайний представитель школы фритредеров во Франции. По воззрению Бастиа, народное хозяйство есть организм, в котором порядок поддерживается естественными законами, не нуждающимися ни в каком исскусственном воздействии. В современном хозяйственном строе господствует полная гармония интересов, осуществляемая стремлением каждого к личной выгоде, при неограниченном соперничестве. Антагонизма между производителем и потребителем нет, потому что они оказывают услуги друг другу. Нег также антагонизма между капиталистом и работником: заработная плата возвышается, когда растет капитал — следовательно, рабочий заинтересован в том, чтобы прибыль капиталистов была как можно значительнее. С восторгом приветствуя происходившую в то время в Англии агитацию за отмену пошлин на хлеб, Бастиа видит в этом движении начало торжества принципов свободы торговли. Восставая против многочисленных таможенных пошлин, которыми охранялись в то время все отрасли французской промышленности, Бастиа в целом ряде памфлетов и журнальных статей ("Sophismes économiques", 1845—1848) старается наглядно показать крайности протекционизма. Так, чтобы осмеять обычные ходатайства промышленников о покровительстве, он от имени свечных заводчиков и фабрикантов ламп, подсвечников, гасильников, поставщиков сала, масла, алкоголя и всего, что касается освещения, пишет ироническое ходатайство об устранении нестерпимой конкуренции Солнца, этого иностранного соперника, который поставлен настолько благоприятно, что имеет возможность наводнять своим светом французский рынок по баснословно дешевым ценам; поэтому желательно, чтобы предписано было запереть все окна и форточки, все отверстия и трещины, через которые солнечный свет обыкновенно проникает в дома, в ущерб прекрасным продуктам промышленности, в развитии которой просители заинтересованы. "Вы скажете, — говорят мнимые просители, — что свет Солнца есть дар природы и что отталкивать такой дар, значит отказываться от богатства под предлогом поощрения способов к его приобретению; но ведь вы всегда запрещали привоз иностранного продукта, потому что он приближается к дару природы, и запрещали тем настойчивее, чем более даровых сил участвовало в его производстве. Если вы отвергаете предлагаемые иностранцами уголь, железо, пшеницу, ткани тем настойчивее, чем более цена их приближается к нулю, то непоследовательно с вашей стороны допускать в дома свет Солнца, цена которого в течение целого дня равна нулю". Бастиа не отрицал бедственного положения рабочих, но причины бедности их искал не в торгово-промышленных кризисах, не в перепроизводстве, не в наводнении страны иностранными товарами, а исключительно в монополиях и привилегиях, доставшихся некоторым классам общества в наследство от прошлого. Все эти доводы, высказывавшиеся на всевозможные лады как в журнальной прессе, так и в палате депутатов, французское общество выслушивало равнодушно, а большинство палаты депутатов — даже враждебно. Правительству формально было предложено замещать кафедры политической экономии в высших учебных заведениях только протекционистами. Даже при Наполеоне III, пользовавшемся при заключении либерального англо-франзузского торгового договора сотрудничеством одного из видных теоретиков свободы торговли, Мишеля Шевалье, правительство нашло необходимым, в 1856 г., публично защищаться от обвинения в сочувствии фритредерской системе, называя ее "несовместной с независимостью и безопасностью великого французского народа, неприменимой к его бытовым условиям и гибельной для французской промышленности".

В Германии нашли себе последователей и физиократы, и Ад. Смит. В начале XIX ст. учение Смита провозглашали с университетских кафедр Сарториус, Людер, Краус. Просвещеннейшие представители правящих сфер выказывали свое полное сочувствие идее свободы торговли. Либеральные реформы Штейна и Гарденберга, так много способствовавшие возрождению Пруссии после опустошительных войн с Наполеоном, были проникнуты духом Смитова учения, оказавшего большую долю влияния и на таможенный тариф 1818 г. В 40-х годах фритредеры нашли себе даровитого и энергичного противника в Фридрихе Листе (см.). Находя, что Смит и его школа слишком много придают значения интересам отдельной личности и целого человечества, и слишком мало — интересам национальным, Лист выдвигает последние на первый план и доказывает, что нация имеет право и обязанность прежде всего развивать производительные силы своей страны. В начале своей экономической жизни каждый народ должен держаться начал С. торговли, поощряя и улучшая свое земледелие сношениями с более богатыми и культурными странами, доставляя им собственное сырье в обмен на изделия обрабатывающей промышленности; когда же народ достиг такого экономического развития, что сам в состоянии заниматься переработкой сырья, следует прибегнуть к покровительственной системе, чтобы дать туземной промышленности возможность развиться и чтобы предохранить ее молодые силы от мощного соперничества более культурных стран. Если же национальная промышленность окрепла настолько, что ей не нужно опасаться этого соперничества, свобода торговли снова должна быть восстановлена. Не отрицая, что такой результата может быть достигнут лишь ценой вздорожания изделий охраняемых производств, Лист утверждает, что переплаты потребителей, вследствие дороговизны, составят лишь весьма полезный и производительный расход на промышленное воспитание нации. Горячие патриотические речи и статьи Листа увлекли многих; но фритредерская партия, объединив в своей среде и теоретиков, ратовавших за свободу торговли во имя науки, и представителей торгового класса, заинтересованного в уменьшении таможенных пошлин, не оставила взгляды Листа без ответа. В разных торговых городах Германии, особенно северной, возникли фритредерские союзы, поставившие себе задачей борьбу с протекционизмом. Из органов периодической печати, примкнувших к этому движению, особенно выделялась "Кёльнская Газета". Общественное движение 1848 г. возбудило германских фритредеров к еще более энергичной деятельности. Убедившись, что в народной массе весьма слабо развито понимание основ народного богатства, руководители этой партии принялись за распространение общепонятных книг и брошюр по экономическим вопросам. Шульце-Делич выступил с проповедью о том, что благосостояния народ может достигнуть, опираясь не на государственное содействие, а на свободу а самостоятельность отдельных личностей, на самопомощь. Принс-Смит основал в Берлине ассоциацию для распространения знаний по народному хозяйству, одним из первых изданий которой был перевод сочинений Бастиа. В Гамбурге возродился союз последователей учения о свободе торговли, в духе которого работали Ашер, Коген, Зетбер. В то же время против протекционизма писали Ваппеус, Отто Гюбнер, Шмидт. В 1856 г. в Гейдельберге основан был Бемертом периодический орган "Германия", в котором с особенной энергией проводил фритредерские идеи Пикфорд. В 1858 г. представители этих идей собрались в Готе на конгресс, который, затем, ежегодно возобновлялся в различных областях. В различных местностях Германии образовались областные союзы, имевшие задачей борьбу с протекционизмом. Пропаганде тех же идей содействовали общества, основанные для распространения знаний и просвещения в среде рабочих. В 1863 г. Фаухером основан был журнал "Трехмесячник народного хозяйства и истории культуры", в котором за свободу торговли писали Бемерт, Браун, Эммингауз, Летте, Михаэлис, Принс-Смит, Макс Вирт, Отто Вольф и др. Изданный в 1866 г. Ренцшем "Политико-экономический словарь" проникнут духом того же учения. В течение двух десятилетий партия фритредеров занимала господствующее положение в общественном мнении Германии; но уже с начала 60-х годов начинается реакция против нее и в литературе, и в обществе. Учение о гармонии всех взаимно сталкивающихся в экономической жизни народа интересов не могло удовлетворительно ответить на многие живые вопросы времени, и прежде всего на вопрос об улучшении быта тех самых рабочих, которых фритредеры в своих книгах учили политической экономии. Против них выступили с горячими полемическими речами и брошюрами Лассаль, Ланге и другие защитники интересов рабочего класса. Фритредерская партия в Германии, однако, не распалась; иаиболее видные члены ее группируются в берлинском "союзе для поощрения С. торговли". Временно прекративший свою деятельность "народнохозяйственный конгресс" с 1882 г. возродился и имел несколько сессий. Органами партии служат еженедельник Барта "Nation" и Бреммелева "Freihandelscorrespondenz".

В Сев.-Американских Соединенных Штатах, в литературе и обществе, протекционизм имеет больше последователей, чем противоположное ему учение. Знаменитейшим теоретиком протекционизма здесь был в 50-х годах Кэри, указывавший на убыточность вывоза зерна и других истощающих землю сельскохозяйственных произведений за границу и на необходимость создавать — хотя бы и искусственно, установлением покровительственных таможенных пошлин — промышленные центры для местного, близкого сбыта произведений земли.

В России просвещеннейшие классы общества были знакомы с сочинениями физиократов и Ад. Смита еше в XVIII ст. Книга "Богатство народов" переведена на русский язык в 1802—1806 г. В начале столетия Христиан Шлецер объяснял Смита с кафедры в Московском университете. Сочинение Шлецера "Начальные основания государственного хозяйства" издано на русском яз. в 1815 г. Последователем Ад. Смита был и Генрих Шторх, автор "Курса политической экономии", изд. на французском языке в 1815 г. Позднее за свободу торговли писали Николай Тургенев в "Опыте теорий налогов" (изд. в 1818 г.), А. И. Бутовский в "Опыте о народном богатстве" (СПб., 1847 г.), Тенгоборский (в книге о производительных силах России и в записках, представленных им при пересмотре таможенного тарифа в 50-х годах), И. В. Вернадский (переводчик Тенгоборгского на русский язык, автор "Истории политической экономии" и редактор "Экономического Указателя"), Вл. П. Безобразов, А. А. Головачов. В настоящее время в русской экономической литературе преобладает историческая школа, признающая великое значение принципа свободы в экономической жизни народов, но не скрывающая от себя опасностей применения этого принципа без тщательного и всестороннего изучения условий, при наличности которых этот принцип применяется. Против единой и всеобъемлющей формулы фритредеров: laissez faire, laissez passer в русской экономической литературе находим следующие возражения. 1) Вопрос о свободе торговли составляет часть вопроса о конкуренции (см.). Как в пределах одного какого-либо государства условия экономического соперничества далеко не одинаковы и для отдельных личностей, и для различных общественных групп, так неодинаковы они и на мировом рынке. И если слабейшие, менее приспособленные нередко гибнут в неравной борьбе с отечественными конкурентами, то еще возможнее тяжкие потери для стран малокультурных в состязании со странами, в которых упрочились и сельское хозяйство, и обрабатывающая промышленность, и всевозможные технические знания. Внутренние таможни, охранявшие одни области государства от других, всюду признаны вредными и отменены; в пределах государства допускается С. конкуренция между отдельными личностями и отдельными классами общества. Но нельзя требовать от целого народа, чтобы он отдал себя на заклание во имя общих интересов человечества; было бы очень печально, если бы какой нибудь жизнеспособный и даровитый народ погиб потому только, что вовремя не успел выучиться производству мануфактурных изделий столь же хорошему и дешевому, как у других, более опытных в этом деле народов. 2) Торгово-промышленное превосходство данной страны может зависеть от низких цен на рабочие руки и от худших условий быта рабочего класса. В таком случае, страна, вступающая с ней в экономическую борьбу, должна также уменьшить заработную плату, и, в конце концов, победа может оказаться на стороне той, которая больше эксплуатирует свое рабочее население, точно так же как во внутренней борьбе между промышленниками одной и той же специальности победа может быть одерживаема не самыми справедливыми и гуманными, а самыми безжалостными в эксплуатации человеческого труда. 3) Приверженцы С. торговли смотрят на весь мир на одну обширную мастерскую, где каждый народ производит товары, которые, при благоприятных местных условиях, может производить всего лучше и дешевле. На самом деле число производств, составляющих естественную монополию той или иной страны, крайне ограниченно, да и сосредоточение всей экономической деятельности народа на одной какой-либо специальности отразилось бы неблагоприятно на физическом, умственном и нравственном развитии народа; а потому, чтобы развить все свои физические и духовные силы, народ должен давать простор всякой хозяйственной и промышленной деятельности и стараться, чтобы иностранная конкуренция не заглушила их, одну за другой. 4) Таможенные пошлины возвышают цены продуктов; но это возвышение не есть явление постоянное, вечное. Вместе с постепенным развитием и ростом покровительствуемой отрасли, постепенно развивается и растет внутренняя конкуренция, а вследствие возрастания конкуренции цены покровительствуемых продуктов постепенно падают и в результате могут не только дойти до уровня, на котором они стояли до обложения пошлиной, но даже упасть ниже. Подтверждение этому положению представляет история промышленности многих государств, особенно Сев.-Американских Соединенных Штатов, где, благодаря таможенной пошлине (по мнению же фритредеров — несмотря на нее), многие производства, нуждавшиеся когда-то в охране, теперь не только в ней не нуждаются, но даже могут вытеснить с международного рынка английские продукты, напр. железо, сталь, металлические изделия, машины и многие другие, 5) Временные лишения, которые страна испытывает вследствие увеличения цены обложенных таможенной пошлиной товаров, окупаются со временем, вместе с развитием покровительствуемого производства в стране. Без таможенной охраны земледельческий народ не может развить у себя обрабатывающей промышленности, а, не имея последней, он всегда будет оставаться данником промышленных наций и покупать у них по дорогим ценам мануфактурные изделия, сработанные из его же, дешево у него купленных, материалов. Мануфактурное государство имеет огромную выгоду прежде всего в разнице издержек по передвижению товаров, так как, вследствие громоздкости и тяжести, хлеб и сырые материалы дешевле мануфактурных изделий равного веса и равной стоимости издержек производства; за произведения мануфактурные, стоившие известного числа дней труда, исполненного специально обученными дорогими рабочими, земледельческий народ должен выменивать более грубые товары, требующие для своего производства гораздо большего числа дней труда простых, дешевых рабочих. Отсюда необходимость для земледельческой страны направлять все усилия к возможно большему вывозу хлеба и других произведений сельского хозяйства. При таком постоянно усиленном вывозе почва земледельческой страны от постоянного напряжения истощается, государство беднеет, и политическое значение его падает. Либих доказывает, что истощение почвы есть судьба всех исключительно земледельческих государств: страна, вывозящая массу зернового хлеба, вывозит, по частям, свое богатство, заключающееся в питательных частицах зерна, возвращение которых необходимо для почвы. В промышленных государствах, куда хлеб привозится, почва из года в год улучшается. Американский писатель Горас Гриди в восьмидесятых годах вычислил, что средний урожай хлебов в Сев.-Амер. Соед. Штатах, несмотря на улучшения в земледелии, за 60 лет уменьшился с 25 до 20 бушелей на акр (с 11,4 до 9,1 четверти с десятины), в то же время в Великобритании, куда американский хлеб привозится, средний урожай в равной мере возвысился. 6) Страна, не заботящаяся о развитии у себя обрабатывающей промышленности, хотя бы и посредством временных стеснений свободы торговли, весьма часто оказывается не в состоянии оплачивать произведениями своего земледелия все ввозимые в нее продукты обрабатывающей промышленности. И чем привоз больше вывоза, тем более дает она на себя обязательств, тем больше должает, тем в большей зависимости оказывается в самом вывозе, а стало быть и в производстве, от стран, ее кредитующих. 7) Заграничные рынки непостоянны и неверны. Сбыт зерна и других сельскохозяйственных продуктов на этих рынках подвержен случайностям, завися и от погоды, и от урожая как в странах потребляющих привозный хлеб, так и в странах поставляющих его на международный рынок. Работая для вывоза, земледельческий народ должен сообразоваться с заграничным спросом не только по отношению к количеству, но и к сортам производимых сельскохозяйственных произведений. В такой-то местности полезно было бы развить травосеяние, культивировать кормовые корнеплоды, расширить молочное и мясное хозяйство, завести огородничество и садоводство, — а внешний рынок требует только зернового хлеба да льняного семени, и требование это исполняется, в ущерб производительных сил почвы, систематически истощаемой почвами злаков и льна. С возникновением внутренних рынков в виде фабрик, заводов и промышленных городских поселений, обыкновенно увеличивается спрос на самые ценные сельскохозяйственные произведения, благодаря выгодному сбыту которых является возможность приобретать искусственные туки и, возвращая земле отнятые питательные элементы, поддерживать ее плодородие. 8) В странах с суровым климатом, где земледелец в течение нескольких месяцев оторван от почвы, необходимо развивать промышленность, хотя бы ценой значительных временных жертв в виде переплат за изделия охраняемых таможенными пошлинами фабрик и заводов, кустарных и ремесленных мастерских, чтобы дать подсобный заработок массам рабочего народа. Наконец, 9) мир не есть только мастерская или рынок для произведений труда; кроме интересов экономических, в нем существуют и имеют значение еще религиозно-нравственные, национальные, политические и иные, не всегда совпадающие с интересами экономическими. Если бы применение космополитического начала свободной торговли и способствовало улучшению экономического быта человечества, оно могло бы не соответствовать разрешению других задач общежития, например достижению политической самостоятельности того или иного народа, удовлетворению потребностей рабочего класса, всюду имеющего очень мало средств и досуга для развития всех своих физических и умственных сил. Как ни много сделала цивилизация для улучшения быта рабочих, все же положение многих из них остается бедственным и едва ли поправимым при господстве начала свободной конкуренции. Чем сложнее становится общественная жизнь, чем дальше идет разделение труда, чем более втягивается каждая страна, каждая область, каждое отдельное селение в водоворот всемирной торговли, тем живее слабый чувствует свою слабость, тем более нуждается он в государственном покровительстве. — Полемика по вопросу о выгодах и опасностях свободы торговли составляет, за текущее столетие, один из обширнейших отделов всемирной экономической литературы. Полемика эта не прекратилась и доселе, но по многим частностям вопроса уже нет таких резких разноречий, какие бывали раньше. Для большинства же представляются выясненными и несомненными следующие положения, в существе близкие к формуле Дж. Ст. Милля, приведенной в ст. Протекционизм (см.): 1) свобода торговли есть народно-экономический идеал, к которому каждый народ должен стремиться. 2) В видах развития промышленности еще не окрепшей, но, при данных природных и бытовых условиях, имеющей будущность, установление, для защиты ее от иноземной конкуренции, на возможно непродолжительное время, охранительных таможенных пошлин, бывает иногда полезно и необходимо. 3) Искусственное поощрение производств, для существования которых нет достаточно благоприятных условий ни в природе страны, ни в экономическом быте ее населения, и которые, поэтому, нуждаются не в кратковременной, а в постоянной охране, не имеет оправдания. 4) С введением таможенной пошлины на привоз дорожают не только товары, привозимые из-за границы, но и соответствующие им товары местного производства; поощрение, оказанное одной отрасли производства, непременно является неудобством для других и вызывает справедливые жалобы и просьбы о покровительстве; одна пошлина, таким образом, вызывает на свет другую, другая — третью и т. д. Поэтому установление покровительственной пошлины должно совершаться с крайней обдуманностью и осторожностью, после строгого и всестороннего обсуждения всех вероятных последствий компетентными и беспристрастными людьми; иначе правительство своим вмешательством рискует принести, вместо добра, только ущерб истинным интересам своего народа.

Литература (кроме курсов политической экономии). Dudley North, "Discourses upon Trade" (Л., 1691); David Hume, "Essays and Treatises on several subjects" (1753); "Collection des principaux économistes", 1840—1848; Vauban, "Projet d'une dixme royale" (1707); Mélon, "Essais politiques sur le commerce" (1731); François Quesnay, "Tableau économique" и "Maximes générales"; Dupont de Nemours, "De l'exportation et de l'importation des grains"; "Observations sur les effets de la liberté du commerce des grains et sur ceux des prohibitions"; Mercier de la Rivière, "Ordre naturel et essentiel des sociétés politiques" и "L'intérêt général de l'Etat, ou la liberté du commerce des blés"; Turgot, "Oeuvres"; Adam Smith, "Inquiry into the Nature and the Causes of the Wealth of Nations" (1776); Prince-Smith, "Abhandlungen über Handelsfeindseligkeit" (1843); Otto Hübner, "Die Irrthümer der Schutzzollner" (1851); Porter, "The Progress of the Nations etc." (1851); Mac Culloch, "A Dictionnary practical, theoretical and historical of commerce and commercial navigation" (1852). Coquelin et Guillaumin, "Dictionnaire de l'Economie politique" (1852—53); Michel Chevalier, "Examen du système commercial connu sous le nom du système protecteur" (1852); Frédéric Bastiat, "Oeuvres complètes" (1855); Léon Fancher, "Etudes sur l'Angleterre" (1856) и "Mélanges etc." (1856); Took and Newmarch, "History of prices" (1838—57); L. de Tégoborski, "Des finances et du crédit public de l'Antriche" (1843) и "Forces productives de la Russie" (т. IV, 1855); G. Molinari, "Histoire de la réforme commerciale en Belgique" (1858), W. Roscher, "Zur Geschichte d. Englischen Wirthschaftslehre"; Leone Levy, "History of the Brifish commerce and of the Economic progress"; Augustus Mongredien, "History of the free trade movement in England" (1881); Roggers, в "Британской Энциклопедии"; A. Oncken, "Die Maxime laissez faire, laissez passer, ihr Ursprung, ihr Werden" (1886); Léon Say, "Dictionnaire des finances" (1889—1894); его же, "Nouveau dictionnaire d'Economie politique" (1890); И. И. Янжул, "Английская С. торговля" (М., 1876 и 1882).

В. П.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907