Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - юлий цезарь

(G. Julius Cæsar) — знаменитый римский государственный деятель и писатель. Родился, по словам древних историков, в 100 г. до Р. Х. Моммзен находит это несовместимым с карьерой Цезаря и предлагает, без достаточных оснований (согласно leges annales), 102 г. до Р. Х. Юлии были патрицианским родом (существовали, впрочем, и плебейские ветви) и играли немалую роль в истории Рима с древнейших времен. Древность семьи Цезарей установить трудно (первый известный относится к концу III в. до Р. Х.); важной роли эта ветвь в политической жизни Рима не играла (гораздо более заслуженной была ветвь Иулов). Совсем незначительны были Цезари, от которых происходил по прямой линии будущий диктатор; отец его остановился в своей карьере на претуре. С материнской стороны Цезарь происходил из семьи Котт, не менее знатного рода Аврелиев. Отца он потерял 16-ти лет; с матерью сохранил тесные дружеские отношения до ее смерти в 54 г. Знатная, богатая и культурная семья ставила Цезаря в благоприятные условия внутреннего развития; тщательное физическое воспитание сослужило ему впоследствии немалую службу; основательное образование, и научное, и литературное, и грамматическое, на греко-римских основах, подготовило его и к логическому мышлению, и к практической деятельности, и к литературной работе. Правильный, ясный и чистый язык его речей и литературных произведений вышел из школы одного из лучших грамматиков того времени М. Антония Гнифона, автора трактата "О латинском языке", бывшего долгое время домашним учителем в семье Цезаря. От него Цезарь унаследовал интерес к научному занятию латинским языком. В родстве Цезарь был с целым рядом знатных семей; ближе всего стоял он в ранней юности к Г. Марию, женатому на сестре его отца; от Мария, очевидно, шла та демократическая традиция, которая так твердо проводилась Цезарем во все время его жизни. Марий успел добыть ему почетное звание "возжигателя Юпитера" (flamen Dialis), потерянное им спустя 3 года; в то время ему было только 13 лет. Связь с главарями демократии сохранена была Цезарем и после смерти Мария. В 83 г., 17-ти лет от роду, он женился на дочери всемогущего в свое время Цинны. Это было как бы политической демонстрацией демократической партии, приниженной и разбитой всевластным в то время Суллой. Неудивительно поэтому, что Сулла почти немедленно после свадьбы потребовал от Цезаря развода с женой, как это сделали по его требованию Помпей и другие. Несмотря на неминуемую проскрипцию в случае отказа, Цезарь остался верен своей жене. Просьбы многочисленного и сильного аристократического родства спасли его: вряд ли притом упрямый юноша мог казаться Сулле особенно опасным. Немилость диктатора заставила, однако, Ю. Цезаря уехать из Рима на Восток и отбывать воинскую повинность в штабе М. Минуция Ферма, пропретора провинции Азии. Здесь ему пришлось исполнять дипломатические поручения при дворе вифинского царя Никомеда, благодаря чему он впервые в одном из центров позднего эллинизма акклиматизировался в эллинистическом дворцовом обществе и проник в основы эллинистической администрации и хозяйства. Во время осады и штурма Митилены он заслужил воинское отличие — corona civica. Участвовал и в морских операциях — во флоте Сервилия Исаврика, во время борьбы его с пиратами. Ничего важного и значительного в то время на Востоке не происходило, блестящих лавров приобрести здесь было негде. Три года пребывания на Востоке не прошли, однако, бесследно для Ю.; при дальнейших выводах о характере его политики надо всегда иметь в виду первые впечатления его юности, полученные в культурной, богатой, упорядоченной монархической Азии. В 78 г., после смерти Суллы, Цезарь возвращается в Рим и немедленно бросается в водоворот политической жизни. Его захватила реакция против Суллова строя; к крайним он, однако, не примкнул, хотя и не скрывал своих демократических убеждений. Блестящие обвинительные речи против сотрудников Суллы — Гн. Долабеллы, за его действия в Македонии, и Г. Антония, за грабежи в Греции, — доказывают определенность взглядов Цезаря; рисковать жизнью и карьерой с Лепидом и его последователями было бы ненужным безумием. Когда вновь стала грозить война с Митридатом, Цезарь, которого влекла на Восток и культурная среда, и живая умственная жизнь, едет в Родос — один из мировых городов того времени, соперничавший с Александрией и Антиохией. По дороге, близ Милета, его захватывают в плен пираты. Только крупный выкуп спасает его из их рук. Вероятно, как член cohors praetoria одного из наместников Востока, Ю. Цезарь имеет возможность наскоро организовать флот, захватить пиратов и доставить их в Пергам. То, что оттуда пираты должны были быть доставлены на усмотрение вифинского пропретора Г. Юния Силана, доказывает, может быть, что Ю. Цезарь приписан был к его именно когорте. Впрочем, распоряжений Силана Ю. Цезарь не дождался, а расправился с пиратами своей властью, боясь воздействия их на Силана деньгами. Пребывание на Родосе проходит для Ю. Цезаря в занятиях красноречием. Смуты в Азии заставляют его попытать счастья во главе самостоятельного отряда, но остается он там недолго; пойти в субалтерны он, очевидно, не хотел. В 74 г. он возвращается в Рим и попадает на место своего умершего дяди в коллегию понтификов. На выборах в военные трибуны Ю. Цезарь побивает кандидата аристократии; при восстановлении народного трибуната оказывает деятельную поддержку Помпею; добивается возвращения Л. Цинны, сподвижника Лепида и Сертория. К этому времени относится начало его сближения с Помпеем и Крассом, на тесной связи с которыми он строит свою дальнейшую карьеру. В 69 г. его выбирают квестором. Одним из первых его актов, как магистрата, была демонстрация все в том же Марианском демократическом духе. Умирает его тетка — жена Мария, и над ее гробом Цезарь произносить laudatio, полную воспоминаний о Марии; в похоронной процессии фигурируют маски Мария и других вождей демократии. Демонстрация повторяется при похоронах жены Цезаря, Корнелии. К демократической нотке присоединяется демонстративное указание на связь Цезаря с царями старого Рима, вплоть до Энея и Венеры. Обязанности квестора Цезарь исполняет в Испании. На обратном пути из провинции он завязывает отношения с транспаданцами, давая им надежду на возможность распространения на них прав римского гражданства. Промежуточные годы между квестурой и эдилитетом заняты все более тесным сближением Цезаря с Помпеем и Крассом. Новая женитьба — на внучке Суллы, дочери Кв. Помпея Руфа — скрепляет, по эллинистическому обычаю политических браков, это сближение. Как приверженец Помпея, все более и более переходившего на сторону демократии, Цезарь стоит, не поступаясь, однако, ни в чем своими демократическими принципами, за экстраординарные военные полномочия Помпея. В то же время он заведует Аппиевой дорогой.

Цезарь и Катилина. Эпоху в жизни Цезаря составляют 66 и 65 годы, время первых важных политических его шагов. Деятельность его в это время стоит в тесной связи с историей так называемого заговора Катилины. Точка зрения на заговор Катилины и на роль в этом заговоре Цезаря зависит всецело от отношения к источникам, характеризующим этот эпизод. Два современника сообщают нам подробно о случившемся: Цицерон, один из руководителей политической жизни этих годов, в ряде речей 63-го года (речи против Катилины, речи об аграрном законе, за Мурену, за Г. Рабирия; см. мастерские переводы этих речей с содержательными введениями и комментарием Ф. Зелинского — "М. Туллий Цицерон", I, СПб., 1901, 587 и сл.) и в массе упоминаний и воспоминаний позднейшего времени, и Саллюстий, в то время совсем еще молодой человек, историческая монография которого о заговоре Катилины написана после смерти Ю. Цезаря. Кроме этих основных современных источников, имеется содержательный пересказ событий у Кассия Диона (всецело зависит от Ливия), Светония, Плутарха и Аппиана; важен также комментарий Аскония к некоторым речам Цицерона. Из перечисленных источников наименее надежна монография Саллюстия, искажающего факты в угоду своей антиолигархической, цезарианской тенденции. В высшей степени ценны данные Цицерона, коррективом которых является изложение Ливия и Аскония (см. об источниках Е. Schwartz, "Hermes", 1897, 554 и сл.) На основании перечисленных источников можно воссоздать следующую общую схему событий, поскольку они касаются Цезаря (правильное освещение событиям, на основании правильной оценки Саллюстия, дали впервые Wirz, "Catilinas Bewerbung um das Konsulat v. J. 63", 1864, и особенно John в двух статьях — в Fleckeisens "Jahrbücher", Suppl., 8, 703 и сл., и "Rhein. Mus.", 31, 401 и сл.; на них основываются все позднейшие, между прочим Stern, "Catilina und die Parteikämpfe in Rom der Jahre 66—63", Дерпт, 1883). Крупные успехи Помпея на Востоке, приобретенная им слава, созданное им войско вызвали в Риме убеждение, что Помпей, несомненно, в ближайшем будущем сыграет в Риме роль Суллы. Особенно ясно сознавалось это лицами, одинаково с Помпеем добивавшимися первенствующего положения в Риме — его недавними союзниками, руководителями демократов Крассом и Цезарем. Для противодействия тенденциям Помпея демократам надо было сосредоточить в своих руках власть и иметь опору в войске. Сенат и правительство были враждебны и помпеянцам, и антипомпеянцам; усиление и тех, и других было для правительства одинаково гибельно. Никому не известно было, когда именно вернется Помпей, и поэтому сопротивление надо было организовать заранее. Орудиями своими Красс и Цезарь сделали дезигнированных консулов, избранных на 65 год, но осужденных по обвинению в подкупе и поэтому не допущенных к магистратуре: П. Автрония Пета и П. Корнелия Суллу. Решено было, что консулы, избранные на место осужденных, будут убиты; их заменят Автроний и Сулла, а эти последние провозгласят Красса диктатором, Цезаря — его ближайшим помощником (magister equitum). Исполнителями убийства должны были быть Л. Сергий Катилина, бывший правитель Африки, озлобленный на сенат за недопущение его кандидатуры на консульство 65-го года ввиду тяжелых обвинений провинциалов, и Л. Пизон, наравне с Катилиной, Автронием и Суллой слуга Суллова режима, успевший прожить большую часть награбленного при проскрипциях. Катилине обещано было консульство на будущий год, Л. Пизон должен был немедленно после переворота подготовить вооруженную силу в Испании. К заговору привлечен был и Геллий, командир флота у берегов Италии, Сардинии и Галлии: он должен был обеспечить сообщение между заговорщиками. Заговор не удался, убийство не было приведено в исполнение. Новые консулы, однако, не преследовали ни главарей заговора, ни орудий его. Они боялись, очевидно, как влияния Красса и Цезаря, так и в особенности нового соединения их с Помпеем или подчинения их последнему. Консул Торкват не только отрицал существование заговора, но даже защищал Катилину в его процессе, что готов был сделать и Цицерон. Не мешало правительство и отправлению Пизона, в качестве quaestor pro praetore, в Испанию, где он вскоре погиб от руки убийцы. Несмотря на эту первую неудачу, Цезарь, поддерживаемый Крассом, развивает в год своего эдилитета широкую агитаторскую деятельность, с целью подготовить удар на будущий 64-й или 63-й год. Демонстративное значение имело восстановление трофеев Мария, разрушенных в свое время Суллой; орудиями агитации служили невиданные по роскоши игры, где гладиаторы сражались в серебряном вооружении. На место Пизона в Испанию отправлен был Ситтий, которого поддерживал деньгами и влиянием упомянутый уже Сулла. Рядом с этим затеяно было создать, в противовес Помпею, военное командование в Египте, который якобы завещан был Риму Птолемеем-Александром. Занять этот пост должен был или Цезарь, или Красс. В Италии поддержкой Цезаря и Красса должны были служить транспаданцы, усиленно добивавшиеся гражданства, обещанного им Цезарем и Крассом. Планы Цезаря терпят, однако, неудачу на всех пунктах: сенат ясно сознавал, что Цезарь стремится к ниспровержению олигархического строя, и всеми средствами боролся против ловкого и смелого противника. В 64 г. усилия Цезаря и его партии направлены были прежде всего на проведение в консулы их агентов — Катилины и Г. Антония. Подкуп и избирательная агитация организованы были в широчайших размерах. Олигархия должна была быть подорвана рядом ударов в лице видных ее представителей. Предъявлено было обвинение бывших агентов Суллы в убийствах во время проскрипций; разбиралось оно перед судом (quaestio de sicariis) под председательством Ю. Цезаря, как judex quaestionis (он имел на это право как бывший эдил). Но в проскрипциях Суллы запятнаны были и наиболее видные агенты Ю. Цезаря; ловким ответом со стороны сената было привлечение кандидата на консульство Катилины к суду самого Цезаря, по обвинению в таких же квалифицированных убийствах. Ход этот поставил Цезаря в довольно неловкое положение: вина была ясна, а обвинить — значило погубить все расчеты, основанные на Катилине. Цезарь стал затягивать процесс; тем не менее это обвинение, в связи с агитацией сената и незапятнанностью и влиянием сенатского кандидата Цицерона, привело к тому, что Катилина не был выбран; не удался и план создания особого вигинтивирата — комиссии из 20 членов с неограниченными полномочиями для надела всех неимущих землей, проводить который должен был трибун Сервилий Рулл. Решительным ударом для аристократии должно было послужить обвинение Г. Рабирия — одного из убийц трибуна Аппулея Сатурнина — в незаконном, хотя и санкционированном сенатом убийстве римского гражданина за чисто политическое действие. Против права сената объявлять военное положение в городе (s. с. ultimum) направили Ю. Цезарь и Красс свое оружие, предвидя возможность применения и к ним подобной меры. Форма преследования выбрана была самая устрашающая: антиквированный процесс perduellionis, влекший за собой засечение до смерти, возбужден был против Рабирия агентом Юлия Цезаря, Т. Лабиеном; судьями были сам Ю. Цезарь и консул прошлого года Л. Цезарь. И в аграрном деле, и в процессе Рабирия сенат боролся с Ю. Цезарем через своего консула М. Туллия Цицерона. И там, и здесь красноречие блестящего оратора и влияние сената победили. Обойденный Катилина не унялся. Без открытой, может быть, поддержки, но не без сочувствия Ю. Цезаря, выступает он вторично кандидатом на консульство 62-го года, выставляя широкую социалистическую программу, которая должна была объединить около него всех обездоленных. Борьба о ним была нелегка и на этот раз, но все же он выбран не был. Новая неудача была для Катилины приговором; его политическая жизнь кончилась. С этим мириться он не хотел; возник анархический заговор Катилины, фантастично задуманный и плохо подготовленный, в котором Ю. Цезарь никакого участия не принимал и принимать не мог. Заговор Катилины был подавлен, сам он во главе войска погиб, его сторонники захвачены были в городе и дело о них передано консулом на обсуждение сената. Красс и Цезарь уже раньше неоднократно определенно и открыто указывали на свою несолидарность с Катилиной. Нелегко все-таки было положение Цезаря, судьи Рабирия, когда 5 декабря в сенате ему пришлось высказаться о судьбе заговорщиков, которым консул и значительная часть сената готовили смерть. Цезарь вышел с честью из трудного положения. Он не сказал ни слова в оправдание заговорщиков, но указал на незаконность смертного приговора, предлагая смягченное, хотя также незаконное наказание — интернирование в муниципиях. Мнение Цезаря не прошло, его обессилил Катон; результатом для Цезаря была враждебная против него демонстрация всадничества при выходе его из курии — демонстрация, едва не превратившаяся в убийство. Народ, однако, был на стороне Цезаря, в значительной мере благодаря деньгам Красса. Он доказал это, когда в тот же год консульства Цицерона вотировал закон о замене кооптации при появлении нового великого понтифика выборами и ввиду ожидавшейся смерти великого понтифика выбрал его преемником Цезаря, против оптиматских главарей Катула и Сервилия Исаврика.

Сближение между Ю. Цезарем и Помпеем. В 62 г. Ю. Цезарь отправлял претуру. Планы его относительно самостоятельных действий, которыми был бы парализован Помпей, рушились. Не без труда удалось ему избежать обвинения в участии в заговоре Катилины. Возвращение Помпея близилось. Оставалось одно: пойти на вторые роли при Помпее и прежде всего загладить те свои действия, которые могли возбудить неудовольствие Помпея. Цезарь открыто выступает агентом Помпея. Он требует, чтобы Помпею поручено было закончить постройку храма Юпитера Капитолийского — честь, которая предназначена была признанному главе оптиматов Катулу; он обвиняет даже Катула в присвоении денег, ассигнованных на постройку. Через Лабиена он проводит разрешение Помпею присутствовать на играх в одежде триумфатора. Наконец, он же и Метелл Непот требуют для Помпея военной власти в Италии, под предлогом необходимости окончательно справиться с Катилиной и его войском. Против последнего сенат выступил чрезвычайно энергично; объявлено было даже военное положение, и оба магистрата, предложившие закон, лишены были власти. Цезарю пришлось уступить и на время отказаться от исполнения своих обязанностей. Вернулся он к ним по просьбе самого сената, сознававшего, что зашел слишком далеко. Помпей вернулся в Рим частным человеком, без войска, и поселился вне города, в ожидании триумфа. На это время падает скандальный процесс Клодия, вызванный его появлением в женском костюме на исключительно женском празднике Доброй Богини (Bona Dea), справлявшемся женой Цезаря в его доме. Цезарь в этом процессе держался все время в стороне, ограничившись разводом с женой: в Клодии он видел полезное для будущего орудие. 61-й год Цезарь проводит в Испании, почти все время воюя с непокоренными еще племенами, создавая себе этим военное имя и материальное обеспечение для будущего. В данный момент Испания была единственным местом, где стояло сильное войско и где без особых усилий быстро можно было приобрести и лавры, и деньги. В 60 г. Цезарь вновь в Риме, где его ждали триумф и консульство. Первым он, однако, пожертвовал для второго — пожертвовал охотно, хотя и невольно, под давлением придирки сената, требовавшего от него личного заявления о своей кандидатуре; его триумф вряд ли мог произвести сильное впечатление после только что отпразднованного триумфа Помпея. Консульство Цезаря было необходимо как ему, так и Помпею. Распустив войско, Помпей, при всем своем величии, был беспомощен; ни одна из мер его не проходила, ввиду упорного сопротивления сената, а между тем аграрный закон, обещанный им ветеранам, и утверждение распоряжений в Азии были для него делами не терпевшими отлагательства. Провести все это агенты Помпея не могли: нужна была более крупная сила и более могущественное влияние: отсюда союз Помпея с Цезарем и Крассом. Необходимостью был он, как мы видели, и для Цезаря. Убедить Красса, старого врага Помпея, было нелегко, но в конце концов удалось. Так возник первый триумвират — частное соглашение трех лиц, никем и ничем, кроме их взаимного согласия, не санкционированное. Частный характер триумвирата подчеркивается и скреплением его браками: Помпея — на дочери Ю. Цезаря, Юлии, Цезаря — на дочери Кальпурния Пизона. Консульство Цезаря открылось борьбой с сенатом из-за аграрного закона. Закон этот был умеренной копией с Сервилиева и был важен не столько по содержанию, сколько как пробный камень. Ожесточенная борьба, в которой вождем сенатской партии явился коллега Цезаря, М. Бибул, окончилась победой Цезаря, заставившего народ вотировать закон, сенат — принести присягу на исполнение его, а Бибула — отказаться от дальнейших действий и запереться у себя в доме, подавая признаки жизни лишь постоянным вывешиванием протестующих эдиктов. Проведение аграрного закона дало Цезарю возможность развить широчайшую законодательную деятельность, главным образом агитационного характера. Распоряжения Помпея на Востоке были утверждены, но на этом и прекратилась деятельность Цезаря в интересах Помпея. Главной задачей является ослабление сената. Разрушается, прежде всего, союз сената и всадничества тем, что Цезарь соглашается, вопреки сенату, на уменьшение откупной суммы Азии на 1/3. Падает завеса, которая скрывала дебаты сената от граждан: acta сената отныне публикуются во всеобщее сведение, деятельность правительства вообще, в связи с новостями всякого рода, оглашается в особых "городских ведомостях" (acta urbis). Инструкции, которые давались сенатом правителям провинций, нашли, вероятно, корректив в законе Цезаря, где собрано было все то, что должно было служить руководством для провинциальных магистратов. Дополнением законов Цезаря были законы его ставленника, трибуна Клодия. Единственное стеснение собраний по трибам — возможность препятствовать им заявлением о неблагоприятных знамениях — уничтожилось с отменой Клодием lex Aelia Fufia, регулировавшей это право магистратов и авгуров. Народ был еще более связан с Ю. Цезарем проведением законов о даровой раздаче хлеба, о праве объединяться в организации с политической целью, наконец, осуждением всех посягнувших незаконно на жизнь римского гражданина. Правда, эти законы падают уже на следующий год, но их связь с законами Цезаря несомненна. Наиболее крупное значение для дальнейшего имел закон Ватиния, по которому Цезарь должен был получить после консулата не наблюдение за лесами и дорогами в Италии, т. е. борьбу с разбоем, как того хотел сенат, а управление Северной Италией и Иллирией, на 5 лет, с большим войском (3 легиона — более 10000 человек). И здесь сенат должен был уступить и даже пойти дальше: добавить к перечисленному выше управление Галлией заальпийской на тот же срок (там стоял 1 легион).

Галльская война. Галльский проконсулат Цезаря был прямым продолжением его политики за последние 7—8 лет, и прежде клонившейся, в противовес Помпею, к получению крупных военных сил. Как центр сосредоточения сначала намечалась Испания, но более близкое знакомство с этой страной и недостаточно удобное географическое положение ее по отношению к Риму заставили Цезаря отказаться от этой идеи, тем более что в Испании и в испанском войске сильны были традиции Помпея. Галлия, в том виде, в каком получал ее Ю. Цезарь, давала большее и лучшее. Нет сомнения, что на управление ею Цезарем Помпей согласился только под давлением крайней необходимости. Галлия Цизальпинская отдавала Италию, лишенную войска, в полное распоряжение командира предальпийских легионов; вместе с тем она обеспечивала постоянный набор свежего, превосходного войска, так как здесь еще держалась мелкая собственность староримского образца; наконец, богатейшая страна эта обеспечивала войска провиантом на случай войны в Альпах или в Иллирике. Галлия заальпийская давала эффектное поле для военной и политической деятельности Цезаря. С одной стороны, он сталкивался здесь с политическим вопросом первой важности, настоятельно требовавшим разрешения. Движения северных племен, главным образом германцев, приобрели за последнее время угрожающий характер. Кимвры и тевтоны были только прелюдией; за ними стояло море новых племен, а между тем усилиями Рима и внутренними распрями сильная прежде Арвернская держава, объединившая около себя на время всю кельтскую нацию, была разрушена, и разрозненные кельтские племена не в силах были противиться германскому напору. Человеку, хранившему традиции Мария, победителя кимвров, и Апулея, автора идеи о необходимости сильной, заселенной италийскими колонистами Галлии, ход событий на севере и возможность германского наводнения должны были быть ясны. Не лишено значения было и то, что первым актом Цезаря должно было быть отражение нашествия гельветов, сходного с нашествием кимвров и тевтонов, что давало прямую преемственную связь между действиями Мария и Цезаря. Важность политического вопроса сознавалась в Риме, конечно, не одним Цезарем; разрешение его давало ему ореол не только в глазах италийского населения, с IV в. до Р. Х. жившего под страхом кельтских нашествий. С другой стороны, сравнительно культурная Галлия обещала богатейшую добычу, как результат войны, а легкость, с которой справились недавно с сильным царством арвернов, давала возможность думать, что война не будет очень тяжелой и продолжительной, тем более что имелась и прекрасная операционная база в Ронской провинции, и удобный способ для внесения еще большей розни во внутреннюю жизнь Галлии, в виде старой дружбы с эдуями. Наконец, борьба требовала сильного войска и давала право все увеличивать количество солдат. Центр тяжести для Ю. Цезаря за все время войны лежал, однако, не в Галлии, а в Италии и Риме; главная квартира его все время была в Северной Италии, откуда он следил за событиями и направлял их. Ход Галльской экспедиции известен нам преимущественно в изложении самого Ю. Цезаря, из его "Комментариев о галльской войне" ("Commentarii de bello gallico"). Рядом с ним мы имеем связное изложение только у Диона Кассия и Светония, да отрывки у Аппиана, Плутарха и эпитоматоров Ливия. В общем изложение Ю. Цезаря можно считать заслуживающим доверия, хотя оно и не свободно от преувеличений и искажений, в отдельных случаях, вызвавших еще в древности резкую критику со стороны одного из друзей Ю. Цезаря, Азиния Поллиона (вопрос в его совокупности и по частям разбирался не раз; наиболее ценны следующие работы: Melber, "Die Berichte des Dio Cassius über die gallischen Kriege Cäsars", Progr., Мюнхен, 1893; Columba, "Cassio Dione e le guerre galliche di Cesare", Неаполь, 1902; Rauchenstein, "Der Feldzug Cäsars gegen die Helvetier", Цюрих, 1882; Rice Holmes, "Caesar's conquest of Gaul", Лондон, 1899, 173 и сл.; Fröhlich, "Die Glaubwürdigkeit Cäsars in seinem Berichte ü. den Feldzug gegen die Helvetier", Aapay, 1903).

С уверенностью можно сказать также, что почти все указанные выше параллельные изложения в основах зависимы от "Комментариев..." Цезаря, пользовавшихся широкой известностью с момента их появления и вплоть до позднего императорского времени. Неясность "Комментариев..." Ю. Цезаря в географическом отношении, спешный характер изложения, политическая тенденция, важность вопроса для политической истории Рима, высокий интерес гениальных военных операций Цезаря, описанных им самим, для военной истории — все это вместе взятое содействовало тому, что новейшая научная литература о галльской войне необозрима. На правильную точку зрения поставлен был вопрос изучения экспедиций Цезаря впервые Наполеоном III и полковником Стоффелем, давшими точные изыскания местности при помощи ряда систематических. раскопок. На их работах главным образом основываются позднейшие исследования. Главнейшие работы: Napoléon III, "Histoire de Jules César" (II, 1866); A. v. Göler, "Cäsars gallischer Krieg und Theile seines Bürgerkrieges" (2 изд., 1880); F. Fröhlich, "Das Kriegswesen Cäsars" (1889—1890); Stoffel, "Guerre de César et d'Arioviste" (1890); T. Rice Holmes, "Caesars Conquest of Gaul" (1899); Delbrück, "Geschichte der Kriegskunst" (I, 1900, 415 и сл.); С. Jullian, "Vercingetorix" (3 изд., 1903); Bloch, "La Gaule indépendante et la Gaule romaine" (1900, y E. Lavisse, "Histoire de France", I, 86 и сл.).

Положение дел в Галлии в 58 г. было следующее. Борьба за главенство в Галлии, утерянное арвернами, шла между двумя сильными племенами — секванами и эдуями. Первые — соседи германцев — призвали на помощь сильную германскую бродячую армию под предводительством Ариовиста. В союзе с ним, скорее даже в подчинении у него, секваны боролись с эдуями, старыми друзьями Рима, нанося им один удар за другим. Рим помощи эдуям не оказал; напротив, Ариовист признан был в 59 г., накануне проконсульства Цезаря, таким же "другом римского народа", как и эдуи. Между тем германская сила в Галлии росла и грозила не одним эдуям. Орда Ариовиста усиливалась и по его следам собирались двигаться другие племена. Ближе всего из кельтов средней Галлии стояли перед неизбежным нашествием гельветы, соседи секванов, старые союзники кимвров. Беспокойные соседи, мечты о главенстве в Галлии, желание избавиться от Ариовиста и освободить эдуев от порабощения — все это вместе взятое побудило гельветов, если, может быть, и не всем народом, то огромной ордой двинуться в Галлию, искать, как они говорили, мест для жительства. Как конечная цель похода намечалась, может быть, только как предлог, страна сантонов. Рона отделяла гельветов от Римской провинции, горы — от секванов и эдуев. Путь через римскую территорию был удобнее и казался безопаснее; вражды с Римом гельветы не хотели и просили, поэтому, пропуска. Ю. Цезарь, появившийся уже в Галлии, в пропуске отказал и укрепил берега Роны. Гельветы не настаивали и двинулись через горы. С Ариовистом столкновения не было и они благополучно собирались перейти в область эдуев, когда Цезарь, сосредоточив за время медленного движения орды свои силы, встал перед ними, как защитник эдуев, может быть, непрошеный или приглашенный только частью племени. Решительная битва произошла около столицы эдуев Бибракте; гельветы были разбиты и только часть их водворена на места прежнего жительства. Оттолкнуть германцев, по плану Цезаря, должны были не кельты, а он; главенствовать в Галлии в качестве спасителя от германцев должны были не гельветы, а римляне. Повод к войне с Ариовистом был тот же, что и для борьбы с гельветами, — интересы эдуев. Недалеко от Рейна (при нынешнем Безансоне), между ним и Vesontio, германцы с Ариовистом были разбиты наголову. Гегемония в Галлии естественно перешла в руки сильнейшего — владетеля Римской провинции Цезаря. Он добился председательства в собраниях депутатов племен, требовал провианта, фуража и конницы. Отказались подчиниться ему только северные племена, бельги. Кампания 57 г. имела целью сломить их сопротивление. Коалиционная армия бельгов (дружественно римлянам было одно только племя ремов) рассеялась до решительного столкновения с Цезарем. Диверсия Цезаря в область одного из союзных племен (белловаков) и невозможность для варваров организовать и прокормить крупную армию привели к тому, что контингенты бельгов рассеялись по домам и Цезарь без труда подчинил их поодиночке. В 56 г. сопротивление приморских западных кельтов удалось сломить только комбинированным нападением с суши и с моря. В том же году римские войска появились в Аквитании, и приморские бельги увидели легионы в своих лесах и болотах.

Гегемония, лишавшая кельтские племена инициативы в борьбе с соседями, обязывала Цезаря обеспечить безопасность границ. Из-за Рейна грозили германцы, с севера, из Британии, в каждый данный момент можно было ожидать появления британских кельтов. Годы 55—53 заняты были четырьмя военными диверсиями к соседям: двумя походами в Германию (55 и 53 гг.) и двумя в Британию (55 и 54 гг.). Завоеваний эти походы не дали, но обеспечили границы на долгое время и внушили страх и в Германии, и в Британии. В 54 г. начинается, несмотря на кажущееся подчинение, сильное брожение среди галльских племен. Общая зависимость от Рима сгладила противоположность племенных интересов; сознание национального единства всегда было сильно в галлах; гнет римских требований претил свободолюбивым кельтам. Попытки сбросить с себя тяжелую гегемонию начались, однако, не с общего восстания, а с местных вспышек. Первая вспышка произошла у наиболее диких племен. Зимой 54 г. одно из сильнейших племен бельгов — эбуроны — воспользовалось тем, что Цезарь для удобства зимовки распределил свое войско по отдельным лагерям, и напало на одного из легатов Цезаря, Титурия Сабина, в его лагере. Хитростью удалось предводителю эбуронов Амбиоригу заставить Сабина докинуть свой лагерь; он был со всем своим войском уничтожен бельгами. Соседний легат Ю. Цезаря, Кв. Цицерон, не повторил ошибки Сабина; его войску удалось отстоять свой лагерь. Цезарю пришлось спешить на выручку, тем более что поднялось все соседство: карнуты, сеноны и др. Зимой и летом Ю. Цезарь во главе 10-ти легионов подавлял смуту и жестоко расправлялся с восставшими. В 53 г. все казалось спокойным, и Цезарь счел возможным вернуться на зиму в свою обычную зимнюю резиденцию в Северной Италии. Но восстание эбуронов было только прелюдией. Национальное самосознание было окончательно пробуждено экзекуциями; кельтская нация не замедлила сплотиться, выбрав своим центром старых своих гегемонов арвернов и их молодого руководителя, недавно провозглашенного царем, Верцингеторикса, инициатора и душу затевавшейся отчаянной борьбы. Зимой 53 года соглашение подготовлялось; в конце зимы начались враждебные действия. В первые месяцы восстала далеко не вся Галлия: центр и запад сплотились около Верцингеторикса, север поднимался медленно, восток и в центре лингоны и ремы были на стороне Цезаря. План галльского вождя состоял в том, чтобы отрезать войско Цезаря, стоявшее в стране сенонов, от центра римского влияния — долины Роны и от его вождя, бывшего в Италии. Для этого одновременно карнуты перерезывают гарнизон нынешнего Орлеана и осаждают войска в нынешнем Sens, отряд галлов спускается с Арвернских высот в Римскую провинцию, сам Верцингеторикс стремится подчинить себе суэссионов, эдуев, битуригов и тем преградить Цезарю доступ к легионам. План этот не удался. Цезарь, с горстью наскоро собранных солдат, организует защиту провинции и делает диверсию в страну арвернов. Верцингеторикс, рассчитывая уничтожить его в знакомых ему местах, покидает на время свой пост и бросается навстречу отряду Цезаря. Цезарь тем временем, бросив отряд, с горстью всадников усиленными маршами проходит через провинцию и области эдуев и лингонов к легионам. Возвращение Верцингеторикса на прежний пост не помешало Цезарю быстро справиться с восставшими сенонами и карнутами и двинуться на юг. Неудача под Новиодуном и быстрая тактика Цезаря, неуверенность в своем войске и уверенность в неуспехе правильных битв изменили план Верцингеторикса. Он решил отныне не принимать сражений, опустошить все на пути Цезаря, постоянно беспокоить его конницей, не допуская к провианту и фуражу, защищать только важнейшие и сильнейшие пункты. Первым таким пунктом был Аварик. Только по настойчивому желанию галлов решился защищать это место Верцингеторикс, без надежды на успех. Согласно его ожиданиям, слабая крепость на глазах у галльского войска была взята приступом. После этого успеха Цезарь делит свою армию на северную, под командой Лабиона, и южную. Преградами в движении этих армий были твердыня Герговии, столицы арвернов, — для южной армии Цезаря, город Паризиев — для северной. Отчаянная попытка Цезаря штурмовать неприступную твердыню арвернов кончилась неудачей; он потерпел сильное поражение. Неудачна была и экспедиция Лабиена. Ему не удалось пробраться через толпы врагов к своему главному центру, Аварику. Поражение непобедимого проконсула подняло всю Галлию; присоединились и эдуи, и секваны. Верцингеторикс вновь избран был верховным вождем. В его руках очутилась сильная армия, с 15000 превосходной галльской конницы. К счастью для Цезаря, медленная организация Верцингеториксом новых отношений и новой армии дала ему возможность соединиться с Лабиеном и вместе двинуться к югу. Агитация проникла в Римскую провинцию; Цезарь боялся за верность аллоброгов, нужны были подкрепления. Надеясь на силу галльской конницы, побуждаемый энтузиазмом всей Галлии, Верцингеторикс решился не пускать Ю. Цезаря в провинцию. Около нынешнего Дижона конница Верцингеторикса завязала решительный бой. Римское войско Цезаря спасено было удалью нанятой Цезарем германской конницы, нанесшей решительное поражение галлам. Поражение это заставило Верцингеторикса броситься в сильную крепость эдуев, Алезию, и ждать здесь выручки со стороны объединенной Галлии. До конца лета 52 г. длилась осада Алезии. Блокада начала уже истощать голодом гарнизон, когда появилась на выручку армия соединенных племен Галлии. Комбинированный штурм Цезаревых укреплений со стороны Алезии и извне отражен был, однако, Цезарем, войско галлов разбито, гарнизон Алезии вынужден сдаться. Этим восстание было окончательно подавлено, национальная сила Галлии сломлена. В 51 г. Цезарю оставалось только довершить дело рядом экспедиций в страны наиболее упорных галльских племен.

Конфликт между Ю. Цезарем и Помпеем. Блестящие результаты первых экспедиций колоссально подняли престиж Цезаря в Риме; галльские деньги поддерживали этот престиж не менее успешно. Сенатская оппозиция против триумвирата, однако, не дремала, и Помпей в Риме переживал ряд неприятных моментов. В Риме ни он, ни Красс не чувствовали себя на месте; обоим хотелось военной власти. Цезарю, для достижения намеченных целей, необходимо было продолжение полномочий. На основе этих желаний зимой 56—55 гг. состоялось новое соглашение триумвиров, по которому Цезарь получал Галлию еще на 5 лет, Помпей и Красс — консульство на 55-й год, а затем проконсульства: Помпей — в Испании, Красс — в Сирии. Сирийское проконсульство Красса окончилось его гибелью. Помпей остался в Риме, где после его консульства началась полная анархия, может быть, не без стараний Ю. Цезаря. Анархия достигла таких размеров, что Помпей выбран был на 52-й год консулом без коллегии. Новое возвышение Помпея, смерть жены Помпея, дочери Цезаря (в 54 г.), ряд интриг его против возраставшего престижа Цезаря неминуемо вели к разрыву между союзниками; но восстание Верцингеторикса на время спасло положение. Серьезные столкновения начались только в 51 г. Помпей фигурировал при этом в роли, которой он давно уже добивался — в роли главы римского государства, признанного сенатом и народом, соединявшего военную власть с гражданской, сидевшего у ворот Рима, куда к нему собирался сенат, обладавшего проконсульской властью и распоряжавшегося сильным семилегионным войском в Испании. Если раньше Цезарь был необходим Помпею, то теперь он мог быть для Помпея только помехой, которую нужно было устранить как можно скорее, ввиду того что стремления Цезаря были несовместимы с положением Помпея. Конфликт, лично назревший уже в 56 г., теперь был зрел и политически; инициатива его должна была исходить не от Ю. Цезаря, положение которого было несравненно хуже политически и по отношению к законности, а от Помпея, у которого были в руках все козыри, кроме военных, да и последних было мало только в первые моменты. Помпей поставил дело так, что конфликт между ним и Цезарем оказался не личным их столкновением, а столкновением между революционным проконсулом и сенатом, т. е. законным правительством.

Переписка Цицерона служит документальным пробным камнем, показывающим достоверность изложения событий самим Цезарем в его политической брошюре исторического содержания, озаглавленной "De bello civili". Огромное значение имела бы 109-я книга Ливия, если бы она до нас дошла в оригинале а не в извлечениях Флора, Евтропия и Орозия. Основу Ливиева изложения сохранил нам, может быть, Дион Кассий. Много данных находим мы и в кратком очерке офицера времен императора Тиберия, Веллея Патеркула; многое дает Светоний, кое-что — автор исторической поэмы из времени гражданской войны, современник Нерона, Лукан. Аппиан и Плутарх восходят в изложении гражданской войны, вероятно, к историческому труду Азиния Поллиона. Специальные работы по данному вопросу: Mommsen, "Die Rechtsfrage zwischen Cæsar und dem Senat" (Бреславль, 1858, "Abh. der hist-phil. Gesellschaft in Breslau"); Guiraud, "Le differend entre César et le sénat" (П., 1878); Nissen, "Der Ausbruch des Bürgerkrieges 49 v. Chr." ("Hist. Zeitschrift" Зибеля, 44 и 46; превосходная статья); Schmidt, исследование на основании детального изучения писем Цицерона, в "Rhein. Museum" (1892, 241 и сл.), в "Fleckeisens Jahrbücher" (1891, 121—130) и в его книге "Der Briefwechsel des M. Tullius Cicero" (Лейпциг, 1893, 14 и сл. и 94 и сл.); наконец, О. Hirschfeld, в "Beiträge zur alten Geschichte" (1904, 1).

По соглашению Цезаря и Помпея в Лукке 56 г. и последовавшему за ним закону Помпея и Красса 55 г., полномочия Цезаря в Галлии и Иллирике должны были прекратиться в последний день февраля 49 г.; при этом определенно указано было, что до 1 марта 50 г. речи в сенате о преемнике Цезарю не будет. В 52 г. только галльские смуты не дали состояться разрыву между Цезарем и Помпеем, вызванному передачей всей власти в руки Помпея, как единого консула и в то же время проконсула, чем нарушалось равновесие дуумвирата. Как компенсации, Цезарь требовал для себя возможности такого же положения в будущем, т. е. соединения консулата и проконсулата или, вернее, немедленной замены прококсулата консулатом. Для этого необходимо было добиться разрешения быть выбранным консулом на 48 г., не вступая в течение 49 г. в город, что было бы равносильно отказу от военной власти. Плебисцит 52 г., проведенный в марте месяце всей трибунской коллегией, дал Цезарю просимую привилегию, чему Помпей не противоречил. В этой привилегии содержалось, согласно обычаям, и молчаливое продолжение проконсульства до 1 января 48 г. Неудача Ю. Цезаря в борьбе с Верцингеториксом заставила правительство пожалеть о сделанной уступке — и в том же году проведен был ряд боевых законов, направленных против Цезаря. Помпею продолжена была его власть в Испании до 45 г.; для устранения возможности Цезарю после консулата возобновить немедленно проконсулат, был проведен закон, запрещавший отправление в провинцию ранее чем через 5 лет после сложения магистратуры; наконец, прямо в отмену только что данной привилегии подтверждено было постановление, запрещавшее добиваться магистратур, не находясь в Риме. К проведенному уже закону, вопреки всякой законности, Помпей присоединил, однако, клаузулу, подтверждавшую привилегию Цезаря. В 51 г. счастливое окончание галльских войн дало Цезарю возможность вновь деятельно выступить в Риме. Он просил у сената, добиваясь от него формального признания привилегии, продолжения проконсулата хотя бы в части провинции до 1 января 48 г. Сенат отказал, и этим поставлен был на очередь вопрос о назначении преемника Ю. Цезарю. Законным, однако, было разбирательство этого дела только после 1 марта 50 г.; до этого времени всякая интерцессия дружественных Цезарю трибунов и формально была совершенно основательной. Цезарь добивался лично уладить свои отношения с Помпеем; крайние в сенате не желали этого допустить; средние искали выхода, находя его в том, чтобы Помпей встал во главе войска, назначенного для Парфянской войны, настоятельно необходимой ввиду поражения и смерти Красса. Сам Помпей тяжело болел и большую часть времени проводил вдали от Рима. В 50 г. дело должно было принять более острый оборот, тем более что Цезарь нашел себе гениального в политической интриге агента — Куриона, избранного на этот год трибуном. Из консулов один — Эмилий Павел — был на стороне Цезаря, другой — Г. Марцелл — всецело против него, как руководитель сенатских ультраконсерваторов. Целью Куриона было поссорить сенат и Помпея и заставить последнего вновь войти в сношение с Цезарем. Для этого он противился всякому постановлению сената о провинциях и требовал, чтобы законность была восстановлена вполне, т. е. чтобы и Помпей, и Цезарь отказались от полномочий. Весной Помпей сильно заболел; во время выздоровления он письменно согласился на условия Куриона и, окончательно оправившись, двинулся к Риму. Его сопровождал сплошной триумф; встречи, молебствия и т. д. давали ему уверенность в том, что вся Италия за него. Несмотря на это, и под Римом он не взял назад данного им согласия. Весьма возможно, что в конце 50 г. происходила новая дипломатическая кампания Цезаря, вызывавшая Помпея на соглашение; на Парфию, вероятно, указывалось как на средство примирения. Помпей мог быть там в своей сфере и обновить свои восточные лавры. Показателем мирного настроения Цезаря и возможности соглашения служит то, что Цезарь отдал, по требованию сената, два своих легиона (один — ссуженный ему Помпеем) и отправил их в Италию по направлению к Брундузию. Осенью 50 г. Цезарь появился, наконец, в Северной Италии, где его встретила копия торжеств, оказанных Помпею. В ноябре он был вновь в Галлии, где за политической демонстрацией, только что состоявшейся в Италии, последовала военная, в виде смотра легионам. Год близился к концу, а положение все было крайне неопределенным. Примирение между Цезарем и Помпеем окончательно не удалось; симптомом этого является то, что Цезаревы легионы, отправленные было в ноябре в Брундузий, были задержаны в Капуе и затем ждали событий в Луцерии. В сенате Г. Марцелл энергично добивался того, чтобы Ю. Цезаря объявили незаконно обладающим властью и врагом отечества, на что не было законных оснований. Большинство сената, однако, настроено было мирно; сенат больше всего желал, чтобы Цезарь и Помпей оба сложили свои полномочия. Главным противником Марцелла был Курион. 10 декабря он уже не мог функционировать как трибун: в этот день вступали новые трибуны. Но и теперь Марцеллу не удалось увлечь за собою сенат; тогда он, не желая передать дело в руки новых консулов, в сопровождении нескольких сенаторов, без всяких полномочий, 13 декабря появился в Куманской вилле Помпея и передал ему меч для защиты свободного строя. Помпей, решившийся на войну, пользуется случаем и отправляется к легионам в Луцерию. Акт 13 декабря Цезарь совершенно правильно считает началом смуты — initium tumultus — со стороны Помпея. Действия Помпея были незаконны и были немедленно (21 декабря) провозглашены таковыми в речи Антония, одного из легатов Ю. Цезаря и трибунов этого года. Курион лично известил о случившемся Цезаря, находившегося в то время в Равенне. Положение оставалось неопределенным, но в руках Помпея было два превосходных легиона, он заручился поддержкой одного из самых близких Цезарю людей — Т. Лабиена; Цезарь же имел в Италии только один легион ветеранов и должен был, в случае наступления, действовать во враждебно ему настроенной — так, по крайней мере, казалось Помпею — стране. Впрочем, уже теперь вероятно Помпей имел в виду окончательные счеты свести не в Италии, а в провинциях. Для Цезаря важнее всего было выиграть время; предлог для начала военных действий был уже в его руках, но сил для войны было мало. Во всяком случае, ему было выгодно, чтобы начало действий было для его врагов неожиданностью. Курион предъявил 1 января в сенате ультиматум Цезаря. Цезарь объявлял о своей готовности сложить власть, но вместе с Помпеем, и грозил иначе войной. Угрозы вызвали открытое противодействие сената: Помпей не должен слагать власти, Цезарь должен сложить ее до июля 49 г.; и то, и другое было, впрочем, вполне законно. Против сенатусконсульта протестовали трибуны М. Антоний и Кассий. После этого, однако, продолжались рассуждения о том, как бы найти modus vivendi без войны. Того же желал и Цезарь. До 7 января в Риме были получены его новые, более мягкие условия. Помпей должен был отправиться в Испанию; для себя Цезарь просил продолжения власти до 1 января 48 г., хотя бы только в Италии, с войском всего в 2 легиона. Цицерон, появившийся 5 января под стенами Рима после возвращения из своего киликийского проконсульства, добился дальнейшей уступки: только Иллирию и 1 легион требовал Цезарь. Помпей, однако, и на эти условия не пошел. 7 января собрался сенат и употребил все старания, чтобы трибуны взяли назад интерцессию 1 января. Антоний и Кассий были непоколебимы. Консул потребовал тогда их удаления из сената. После горячего протеста Антония Кассий, Целий Руф и Курион покинули сенат и в одежде рабов, тайком, в наемной телеге, бежали к Цезарю. После удаления трибунов консулам даны были сенатом экстраординарные полномочия, с целью предотвратить смуту. В дальнейшем собрании вне стен города, в присутствии Помпея и Цицерона, вотирован был decretum tumultus, т. е. Италия объявлена на военном положении; распределены были провинции, ассигнованы деньги. Главнокомандующим фактически был Помпей, по имени — четыре проконсула. Все дело было теперь в том, как отнесется к этому Цезарь, запугают ли его грандиозные приготовления к войне с ним.

Tumultus italicus и bellum civile. Источники те же. Для второй части присоединяются псевдо-Цезаревы bellum Alexandrinum, Africanum, Hispaniense. Новейшие обработки: лучшая Stoffel, "Historie de Jules César, Guerre civile", (1887, 2 т.); Judeich, "Caesar im Orient" (Лейпциг, 1885); о войске Ю. Цезаря: Domaszewski, в "Neue Heidelberger Jahrbücher", 1894, 157 и сл.; о дипломатических переговорах: Holzapfel, в "Beiträge zur alten Geschichte", III, 213 и сл.; относительно исторической достоверности комментариев о гражданской войне Ю. Цезаря: Glöde, "Ueber die Quellen des pompeianischen Bürgerkrieges" (I, Киль, 1871); Strenge, "Der tendenziöse Character der Cäsarischen Memoiren vom Bürgerkriege" (Люнебург, 1873); Basiner, "De bello civili" (Дерпт, 1881); Pfannschmidt, "Zur Geschichte d. pomp. Bürgerkrieges" (Progr., Вейсенфельс, 1888). О псевдо-Цезаревых комментариях см. ниже: "Ю. Цезарь как писатель".

Известие о действиях сената Цезарь получил от беглецов-трибунов 10 января. В его распоряжении было около 5000 человек легионных солдат. Половина этих сил стояла на южной границе провинции, у реки Рубикон. Действовать надо было как можно скорее, чтобы захватить сенат врасплох, пока еще не пришло официальное известие о проведенных, наконец, законным образом требованиях сената от 1 января. День 10-го Цезарь тайно от всех посвящает нужным распоряжениям, ночью — опять-таки тайно — с несколькими близкими бросается к войску, переходит границу своей провинции — Рубикон — и захватывает Аримин, ключ Италии. В то же время Антоний с другой частью войска идет на Аррециум, который так же захватывает неожиданным натиском. В Аримине застают Цезаря за набором новых войск послы сената. Цезарь отвечает им, что хочет мира, и обещает очистить провинцию к 1 июля, лишь бы за ним осталась Иллирия, а Помпей удалился бы в Испанию. Вместе с тем Цезарь настойчиво требует свидания с Помпеем. Между тем в Риме распространяются ужасные слухи. Сенат, по возвращении послов, вынудив у Помпея согласие, отправляет их вновь к Цезарю. Свидания с Помпеем не должно быть (соглашения между ними сенат допустить не мог); Цезарю обещаны триумф и консульство, но прежде всего он должен очистить занятые города, уйти в свою провинцию и распустить войско. Между тем Цезарем заняты были 14 и 15 января Анкона и Пизавр. Надежды сената и Помпея на то, что Цезарь даст им время подготовиться, рухнули. Помпею, с его новобранцами и двумя Цезаревыми легионами, трудно было перейти в наступление, трудно было и поставить все на карту, защищая Рим. Ввиду этого, не дожидаясь возвращения посольства, Помпей покидает Рим 17 января со всем почти сенатом, запечатав казну, в страшной спешке. Главной квартирой Помпея становится отныне Капуя. Отсюда он думал, взяв легионы в Луцерии, захватить Пицен и организовать там защиту. Но уже 27—28 января Пицен, с его главным пунктом Авксимом, очутился в руках Цезаря. Гарнизоны занятых городов переходили к Цезарю; его войско росло, дух подымался. Помпей окончательно решил бросить Италию и организовать сопротивление на Востоке, где он мог командовать единолично, где меньше было помехи от всяческих коллег и советников; сенаторам же не хотелось покидать Италию. Казну они оставили в Риме, рассчитывая на возвращение, против воли Помпея. Между тем посольство возвратилось от Цезаря ни с чем; на переговоры надежды больше не было. Надо было вынудить Помпея к защите Италии. Домиций Агенобарб с 30 когортами запирается в Корфинии и зовет Помпея на выручку. За выручку сенат обещает потребованную Помпеем казну. Но Помпей пользуется временем, пока Ю. Цезарь осаждает Домиция, чтобы сосредоточить силы в Брундузии и организовать переправу. В середине февраля Корфиний взят; Ю. Цезарь спешит к Брундузию, где все готово к защите. 9 марта начинается осада; 17-го Помпей ловким маневром отвлекает внимание противника, сажает войско на корабли и покидает Италию. С этого момента борьба переносится в провинции. За это время цезарианцы успели занять Рим и установить там некоторое подобие правительства. Сам Цезарь появился в Риме только на короткое время в апреле, захватил кассу и сделал кое-какие распоряжения о действиях его легатов во время его отсутствия. В дальнейшем ему представлялось два способа действий: либо преследовать Помпея, либо обратиться против его сил на западе. Он выбрал последнее, очевидно потому, что восточные силы Помпея были ему менее страшны, чем 7 старых легионов в Испании, Катон в Сицилии и Вар в Африке. Облегчало ему действия в Испании и то, что его тыл прикрывала Галлия, а успех в самом начале был особенно важен и дорог. Главную опасность представляла Испания, где командовали три легата Помпея — Афраний, Петрей и Варрон. В Галлии Цезаря задержала Массилия, ставшая на сторону Помпея. Терять время здесь Цезарю не хотелось; он оставил три легиона осаждать город, сам же ускоренно двинулся к реке Sicoris, где его ждал его легат Фабий, стоявший лагерем против укрепленного лагеря помпеянцев у города Илерды. После долгих и утомительных операций Цезарю удалось заставить помпеянцев покинуть свой крепкий лагерь. Быстрым маршем и гениальным обходом он сделал положение отступавшего к Эбро противника настолько трудным, что легатам Помпея пришлось сдаться. Варрону тоже ничего другого не оставалось. Здесь, как и в Италии, Ю. Цезарь не прибегнул к казням и жестокостям, что значительно облегчило возможность капитуляции войск в будущем. На возвратном пути Цезарь застал Массилию совершенно истощенной и принял ее капитуляцию. За время его отсутствия Курион вытеснил из Сицилии Катона и успел переправиться в Африку, но здесь, после эфемерных успехов, не выдержал натиска помпеянских войск и мавританского царя Юбы и погиб со всем почти своим войском. Цезарю предстояла теперь трудная задача. Силы Помпея были, правда, слабее, но зато он всецело владел морем и успел основательно организовать интендантскую часть. Большое преимущество давала ему также его сильная конница, союзные контингенты македонцев, фракийцев, фессалийцев и др. Путь сушей в Грецию, где утвердился Помпей, был закрыт; занимавший Иллирию Г. Антоний принужден был сдаться со своими 15 когортами. Оставалось и здесь надеяться на быстроту и неожиданность действий. Главная квартира Помпея, главные его запасы были в Диррахии; сам он стоял в Фессалонике, его войско — в Перэе. Совершенно неожиданно, 6 ноября 49 г., Цезарь отплыл с 6 легионами из Брундузия, захватил Аполлонию и Орик и двинулся к Диррахию. Помпею удалось предупредить его, и оба войска стали друг против друга у Диррахия. Положение Цезаря было незавидно; малочисленность войска и недостаток провианта давали себя чувствовать. Помпей, однако, со своим не очень надежным войском на битву не решался. Около весны удалось М. Антонию доставить остальные три легиона, но и это не изменило положения. Боясь прибытия Помпеева резерва из Фессалии, Цезарь послал против него часть своего войска, а с остальными попытался блокировать Помпея. Помпей блокаду прорвал, причем нанес сильное поражение Цезарю. После этого Цезарю оставалось только снять блокаду и уйти на соединение со своей фессалийской армией. Здесь Помпей нагнал его у Фарсала. Сенатская партия в его лагере настояла на том, чтобы дана была решительная битва. Превосходство сил было на стороне Помпея, но выучка и дух всецело на стороне 30000-й армии Ю. Цезаря. Битва (6 июня 48 г.) кончилась полным поражением Помпея; войско почти целиком сдалось, Помпей бежал в ближайшую гавань, оттуда на Самос и наконец в Египет, где был убит, по приказанию царя. Цезарь преследовал его и появился вслед за его смертью в Египте. С небольшим войском он вступил в Александрию и вмешался во внутренние дела Египта. Египет нужен был ему как богатейшая страна и привлекал его своей сложной и искусной административной организацией. Задержала его и связь с Клеопатрой, сестрой и женой молодого Птолемея, сына Птолемея Авлета. Первым актом Цезаря было водворить во дворце прогнанную мужем Клеопатру. Вообще он распоряжался в Александрии как полновластный хозяин, как монарх. Это, в связи со слабостью Цезарева войска, подняло в Александрии на ноги все население; одновременно от Пелузия подступило к Александрии египетское войско, провозгласившее царицей Арсиною. Цезарь заперт был во дворце. Попытка путем захвата маяка найти выход в море не удалась, задобрить восставших отсылкой Птолемея — тоже. Выручило Цезаря прибытие подкреплений из Азии. В сражении близ Нила войско Египта было разбито, и Цезарь сделался хозяином страны (27 марта 47 г.). Поздно весной Цезарь покинул Египет, оставив царицей Клеопатру и ее мужем младшего Птолемея (старший был убит в битве при Ниле). 9 месяцев пробыл Цезарь в Египте; Александрия — последняя эллинистическая столица — и двор Клеопатры дали ему немало впечатлений и много опыта. Несмотря на настоятельные дела в Малой Азии и на Западе, Цезарь из Египта отправляется в Сирию, где, как преемник Селевкидов, восстановляет их дворец в Дафне и вообще ведет себя как хозяин и монарх. В июле он покинул Сирию, быстро справился с восставшим понтийским царем Фарнаком и поспешил в Рим, где его присутствие было настоятельно необходимо. После смерти Помпея его партия и партия сената далеко не были сломлены. Немало было помпеянцев, как их называли, в Италии; опаснее были они в провинциях, особенно в Иллирике, Испании и Африке. Цезаревым легатам с трудом удалось подчинить Иллирик, где долго не без успеха вел сопротивление М. Октавий. В Испании настроение войска было явно помпеянское; в Африке собрались все видные члены сенатской партии, с сильным войском. Здесь были и Метелл Сципион, главнокомандующий, и сыновья Помпея, Гней и Секст, и Катон, и Т. Лабиен, и др. Поддерживал их мавританский царь Юба. В Италии во главе помпеянцев стал прежний сторонник и агент Ю. Цезаря, Целий Руф. В союзе с Милоном он затеял революцию на экономической почве; пользуясь своей магистратурой (претурой), он объявил отсрочку всех долгов на 6 лет; когда консул отрешил его от магистратуры, он поднял на юге знамя восстания и погиб в борьбе с правительственными войсками. В 47 г. Рим был без магистратов; хозяйничал в нем М. Антоний, как magister equitum диктатора Юлия Цезаря; смуты возникли благодаря трибунам Л. Требеллию и Корнелию Долабелле на той же экономической почве, но без помпеянской подкладки. Опасны были, однако, не трибуны, а Цезарево войско, которое должно было быть отправлено в Африку для борьбы с помпеянцами. Долгое отсутствие Ю. Цезаря ослабило дисциплину; войско отказалось повиноваться. В сентябре 47 г. Цезарь вновь появился в Риме. С трудом удалось ему успокоить солдат, двигавшихся уже на Рим. Быстро покончив с необходимейшими делами, зимой того же года Цезарь переправляется в Африку. Подробности этой его экспедиции известны плохо; специальная монография об этой войне одного из его офицеров страдает неясностями и пристрастием. И здесь, как и в Греции, преимущество первоначально было не на его стороне. После долгого сиденья на берегу моря в ожидании подкреплений и утомительного похода внутрь страны Цезарю удается наконец вынудить битву у Тацса, в которой помпеянцы были разбиты наголову (6 апреля 46 г.). Большая часть видных помпеянцев погибли в Африке; остальные спаслись в Испанию, где войско встало на их сторону. В то же время началось брожение в Сирии, где значительный успех имел Цецилий Басс, захвативший в свои руки почти всю провинцию. 28 июля 46 г. Цезарь возвратился из Африки в Рим, но пробыл там только несколько месяцев. Уже в декабре он был в Испании, где его встретила крупная вражеская сила, предводительствуемая Помпеями, Лабиеном, Атием Варом и др. Решительная битва, после утомительного похода, дана была близ Мунды (17 марта 45 г.). Битва едва не кончилась поражением Цезаря; его жизнь, как еще недавно в Александрии, была в опасности. Со страшными усилиями победа была вырвана у врагов, и войско помпеянцев в значительной части перерезано. Из руководителей партии в живых остался один Секст Помпей. По возвращении в Рим Цезарь рядом с реорганизацией государства готовился к походу на Восток, но 15 марта 44 г. погиб от руки заговорщиков. Причины этого могут быть выяснены только после разбора той реформы государственного строя, которая начата и проведена была Цезарем в короткие периоды его мирной деятельности.

Власть Ю. Цезаря. За долгое время своей политической деятельности Ю. Цезарь совершенно определенно выяснил себе, что одним из основных зол, вызывающих тяжкую болезнь римского государственного строя, является неустойчивость, бессилие и чисто городской характер исполнительной власти, эгоистический и узкопартийный и сословный характер власти сената. С первых моментов своей карьеры он открыто и определенно боролся и с тем, и с другим. И в эпоху заговора Катилины, и в эпоху экстраординарных полномочий Помпея, и в эпоху триумвирата Цезарь проводил сознательно идею централизации власти и необходимость разрушить престиж и значение сената. Единоличность, насколько можно судить, не казалась ему необходимой: аграрная комиссия, триумвират, затем дуумвират с Помпеем, за который Ю. Цезарь так цепко держался, показывают, что он не был против коллегиальности или деления власти. Нельзя думать, чтобы все указанные формы были для него только политической необходимостью. Со смертью Помпея Цезарь фактически остался единым руководителем государства; мощь сената была сломлена и власть сосредоточена в одних руках, как некогда в руках Суллы. Для проведения всех тех планов, которые задумал Цезарь, власть его должна была быть возможно сильной, возможно нестесненной, возможно полной, но при этом, по крайней мере на первых порах, она не должна была выходить формально из рамок конституции. Естественнее всего — так как готовой формы монархической власти конституция не знала и относилась к царской власти с ужасом и отвращением — было соединить в одном лице полномочия обычного и экстраординарного характера около одного какого-либо центра. Таким центром ослабленное всей эволюцией Рима консульство быть не могло: нужна была магистратура, неподверженная интерцессии и veto трибунов, объединявшая военные и гражданские функции, не ограниченная коллегиальностью. Единственной магистратурой этого рода была диктатура. Неудобство ее по сравнению с формой, придуманной Помпеем — соединение единоличного консульства с проконсульством, — состояло в том, что она была слишком неопределенна и, давая в руки все вообще, не давала ничего в частности. Экстраординарность и срочность ее можно было устранить, как это сделал Сулла, указанием на ее постоянство (dictator perpetuus), неопределенность же полномочий — с которой Сулла не считался, так как видел в диктатуре только временное средство для проведения своих реформ — устранялась только путем вышеуказанного соединения. Диктатура, как основа, и рядом с этим серия специальных полномочий — вот, следовательно, те рамки, в которые Ю. Цезарь хотел поставить и поставил свою власть. В этих пределах власть его развивалась следующим образом. В 49 г. — год начала гражданской войны — во время пребывания его в Испании народ, по предложению претора Лепида, выбирает его диктатором. Вернувшись в Рим, Ю. Цезарь проводит несколько законов, собирает комиции, на которых его выбирают во второй раз консулом (на 48 г.), и отказывается от диктатуры. В следующем 48 году (октябрь-ноябрь) он получил диктатуру во 2-ой раз, на 47-й г. В этом же году, после победы над Помпеем, во время своего отсутствия он получает ряд полномочий: кроме диктатуры — консульство на 5 лет (с 47 г.) и трибунскую власть, т. е. право заседать вместе с трибунами и производить вместе с ними расследования, — сверх того, право называть народу своего кандидата на магистратуры, за исключением плебейских, право раздавать без жребия провинции бывшим преторам [Провинции бывшим консулам распределяет по-прежнему сенат.] и право объявлять войну и заключать мир. Представителем Цезаря в этом году в Риме является его magister equitum — помощник диктатора М. Антоний, в руках которого, несмотря на существование консулов, сосредоточена вся власть. В 46 г. Цезарь был и диктатором (с конца апреля) в третий раз, и консулом; вторым консулом и magister equitum был Лепид. В этом году, после африканской войны, полномочия его значительно расширяются. Он избран диктатором на 10 лет и в то же время руководителем нравами (praefectus morum), с неограниченными полномочиями. Сверх того, он получает право первым голосовать в сенате и занимать в нем особое кресло, между креслами обоих консулов. Тогда же подтверждено было его право рекомендовать народу кандидатов в магистраты, что равносильно было праву назначать их. В 45 г. он был диктатором в 4-й раз и одновременно консулом; помощником его был тот же Лепид. После испанской войны (январь 44 г.) его избирают диктатором пожизненно и консулом на 10 лет. От последнего, как, вероятно, и от 5-летнего консульства прошлого года, он отказался [В 45 г. его выбрали консулом по предложению Лепида.]. К трибунской власти присоединяется неприкосновенность трибунов; право назначать магистратов и промагистратов расширяется правом назначать консулов, распределять провинции между проконсулами и назначать плебейских магистратов. В этом же году Цезарю дано было исключительное полномочие распоряжаться войском и деньгами государства. Наконец, в том же 44 г. ему дарована была пожизненная цензура и все его распоряжения заранее одобрены сенатом и народом. Этим путем Цезарь сделался полновластным монархом, оставаясь в пределах конституционных форм [Для многого и из экстраординарных полномочий были прецеденты в прошлой жизни Рима: диктатором был уже Сулла, повторял консульство Марий, распоряжался в провинциях при посредстве своих агентов Помпей, и притом не раз; Помпею же дано было народом неограниченное распоряжение денежными средствами государства.]. Все стороны жизни государства сосредоточились в его руках. Войском и провинциями он распоряжался через своих агентов — назначенных им промагистратов, которые и магистратами делались только по его рекомендации. Движимое и недвижимое имущество общины было в его руках как пожизненного цензора и в силу специальных полномочий. Сенат от руководительства финансами был окончательно устранен. Деятельность трибунов была парализована его участием в заседаниях их коллегии и дарованной ему трибунской власти и трибунской sacrosanctitas. И тем не менее коллегой трибунов он не был; имея их власть, он не имел их имени. Так как и их он рекомендовал народу, то и по отношению к ним он являлся высшей инстанцией. Сенатом он распоряжается по произволу и как председатель его (для чего ему, главным образом, и нужен был консулат), и как первый дающий ответ на вопрос председательствующего: раз было известно мнение всемогущего диктатора, вряд ли кто-либо из сенаторов решился бы противоречить ему. Наконец, и духовная жизнь Рима была в его руках, так как уже в начале своей карьеры он был избран великим понтификом и к этому присоединилась теперь власть цензора и руководство нравами. Специальных полномочий, которые бы давали ему судебную власть, Цезарь не имел, но судебные функции имелись и у консулата, и у цензуры, и у понтификата. Сверх того, мы слышим еще о постоянных судоговорениях у Цезаря на дому, главным образом по вопросам характера политического. Новосозданной власти Цезарь стремился дать и новое имя: это был тот почетный клич, которым войско приветствовало победителя — imperator. Это имя Ю. Цезарь поставил во главу своего имени и титула, заменив им свое личное имя Гай. Этим он дал выражение не только широте своей власти, своего imperium, но и тому, что отныне он выходит из ряда обыкновенных людей, заменяя свое имя обозначением своей власти и устраняя из него вместе с тем указание на принадлежность к одному роду: глава государства не может зваться как всякий другой римлянин С. Julius Caesar — он Imp(erator) Caesar p(ater) p(atriae) dict(ator) perp(etuus), как гласит его титул в надписях и на монетах.

О власти Ю. Цезаря и специально о его диктатурах см. Zumpt, "Studia Romana", 199 и сл.; Mommsen, "Corp. inscr. latinarum", I, 36 и сл.; Gunter, "Zeitschrift für Numismatik", 1895, 192 и сл.; Groebe, в новом издании Drumann "Geschichte Roms" (I, 404 и сл.); ср. Herzog, "Geschichte und System". (II, 1 и сл.).

Внешняя политика. Руководящей идеей внешней политики Цезаря было создание сильного и цельного государства, с естественными, по возможности, границами. Эту идею Цезарь проводил и на севере, и на юге, и на востоке. Войны его в Галлии, Германии и Британии были вызваны осознанной им необходимостью выдвинуть границу Рима до океана с одной стороны, до Рейна, по крайней мере — с другой. Его план похода на гетов и даков доказывает, что и дунайская граница лежала в пределах его планов. Внутри границы, объединявшей сухим путем Грецию с Италией, должна была царить греко-римская культура; страны между Дунаем и Италией и Грецией должны были быть таким же буфером против народов севера и востока, как галлы — против германцев. Тесно связана с этим и политика Цезаря на Востоке. Смерть настигла его накануне похода в Парфию. Его восточная политика, включая и фактическое присоединение к римскому государству Египта, направлена была на округление римской империи на Востоке. Единственным серьезным противником Рима были здесь парфяне; их дело с Крассом показало, что они имеют в виду широкую экспансивную политику. Возрождение персидского царства шло вразрез с задачами Рима, преемника монархии Александра, и грозило подорвать экономическое благосостояние государства, всецело покоившееся на фабричном, денежном Востоке. Решительная победа над парфянами сделала бы Цезаря в глазах Востока прямым преемником Александра Македонского, законным монархом. Наконец, в Африке Ю. Цезарь продолжал чисто колониальную политику. Политического значения Африка не имела; экономическое ее значение, как страны, могущей производить огромное количество натуральных продуктов, зависело в значительной степени от регулярной администрации, прекращения набегов кочевых племен и воссоздания лучшей гавани севера Африки, естественного центра провинции и центрального пункта для обмена с Италией — Карфагена. Деление страны на две провинции удовлетворяло первым двум запросам, окончательное восстановление Карфагена — третьему.

Реформы Ю. Цезаря. Во всей реформаторской деятельности Цезаря ясно отмечаются две основные идеи. Одна — необходимость объединения римского государства в одно целое, необходимость сгладить различие между гражданином-хозяином и провинциалом-рабом, сгладить рознь национальностей; другая, тесно связанная с первой, — упорядочение администрации, тесное общение государства с подданными, устранение посредников, сильная центральная власть. Обе эти идеи сказываются во всех реформах Цезаря, несмотря на то что проводил он их быстро и торопливо, стараясь использовать короткие промежутки своего пребывания в Риме. Ввиду этого последовательность отдельных мер случайна; Цезарь каждый раз брался за то, что казалось ему наиболее необходимым, и только сопоставление всего сделанного им, независимо от хронологии, позволяет уловить сущность его реформ и подметить стройную систему в их проведении. Объединительные тенденции Цезаря сказались прежде всего в его политике по отношению к партиям в среде руководящих классов. Его политика милости по отношению к противникам, за исключением непримиримых, его стремление привлечь к государственной жизни всех, без различия партии и настроения, допущение им в среду своих приближенных бывших своих противников, несомненно, свидетельствуют о желании слить все разномыслия около своей личности и своего режима. Этой объединительной политикой объясняется широкое доверие ко всем, которое и было причиной его гибели. Ясно сказывается объединительная тенденция и по отношению к Италии. До нас дошел один из законов Цезаря, касающийся регулировки некоторых частей муниципальной жизни в Италии. Правда, теперь невозможно утверждать, что закон этот был общемуниципальным законом Ю. Цезаря (lex Julia municipalis), но все же несомненно, что он сразу дополнял для всех муниципиев уставы отдельных италийских общин, служил для них для всех коррективом. С другой стороны, соединение в законе норм, регулирующих городскую жизнь Рима и норм муниципальных, и значительная вероятность того, что нормы городского благоустройства Рима были обязательны и для муниципиев, ясно указывает на тенденцию свести Рим до муниципиев, муниципии возвысить до Рима, который отныне должен был быть только первым из италийских городов, резиденцией центральной власти и образцом для всех ему подобных центров жизни. Общемуниципальный закон для всей Италии при местных различиях был немыслим, но некоторые общие нормы были желательны и полезны и явно указывали на то, что в конце концов Италия и ее города представляют одно объединенное с Римом целое.

Закон Ю. Цезаря издан в CIL., I, 206; Dessau, "Inscr. selectae", II, 6085; за lex Julia municipalis его впервые счел Savigny, "Vermischte Schriften", III, 279 и сл.; ср. Puchta, "Institutionen", I, § 90; Nissen, "Rhein. Museum", 1890, 100 и сл.; Mommsen, "Röm. Gesch.", III, 519 и сл. Неправильность мнения Савиньи, от которого под конец жизни отказался и Моммзен, доказана находкой фрагмента Тарентинского муниципального устава (см. De Petra, "Monumenti dei Lincei", VI, 435 и сл.; Hackel, "Wiener Studien", 1902; Mommsen, "Ephemeris epigraphica", IX, 5 и сл.).

Та же объединительная общеиталийская тенденция сказывается и в том, что уже в 49 г. по закону Ю. Цезаря всем жителям Транспаданской Галлии даровано было гражданство и, следовательно, распространен на эту часть римского мира общеиталийский муниципальный строй. Это было первым случаем распространения римского гражданства на целую провинцию, и на этом Цезарь остановиться не собирался. Старейшая римская провинция Сицилия и одна из наиболее романизованных, Нарбонская Галлия, приобщаются при нем к италийскому строю путем дарования их городам латинского права. Другие провинции, в особенности западные (Гельвеция, Галлия, Испания, Африка), получают колонии римских граждан — ячейки, из которых должен был распространиться городской строй по всей провинции, проводники правосознания в среде провинциалов и залог лучшего для них будущего. Цезарь первый из великих вождей демократии окончательно вынес в провинции римскую колонизацию и положил прочное основание романизации, т. е. объединению Запада в одной культуре. В его колониях нашли себе обеспечение более 80000 римских граждан, как служивших в его войске, так и не служивших. На Востоке его колонизаторская деятельность была гораздо слабее. Восстановление Коринфа и высылка туда колонии была не мерой романизации Греции, что доказывается уже посылкой туда исключительно отпущенников, а таким же актом справедливости и разумной экономической политики, как и восстановление Карфагена. Основание Синопа доказывает уже отмеченное стремление объединить в одном государстве все земли между Дунаем и Парфией (о колониях Ю. Цезаря см. Kromayer, в "Hermes", 31, 1 и сл.; Kornemaun, в Pauly-Wissowa "Realencyclopoedie", IV, 563, где указания на другие работы). Основание колоний сопровождалось широкой раздачей права римского гражданства провинциалам, причем Цезарь не стеснялся и признанием за новыми гражданами ins honorum и зачислением их в состав сената. Та же всесословная тенденция сказывается и в том, что в колониях, им основанных, отпущенники могли быть декурионами.

Мерами объединительного характера были и две крупные реформы Ю. Цезаря — монетная и календарная. Уже давно напрашивалось в Риме введение, рядом с серебряной, золотой валюты: ей жил весь Восток; золото давно уже курсировало рядом с серебром; не было только официального его признания и специально римской золотой монетной единицы. Уступая потребностям мирового государства, Цезарь вводит римский aureus определенного веса и устанавливает раз и навсегда его отношение к серебряному денарию. Мера эта для последующего времени имеет почти такое же значение, как введение в 269 г. серебряной монеты в Риме; благодаря ей все римское государство получило одну общую монету, низвело старые царские и городские чеканы на степень товара. Не менее важен был и календарь. Римский календарь, ввиду его запутанности и отсталости сравнительно с научно-проверенными календарями эллинистического Востока, не мог с ними конкурировать и претендовать на общегосударственное значение. В 47 г. Ю. Цезарь, в своем звании главного понтифика, при помощи комиссии специалистов, реформирует календарь согласно наиболее точным вычислениям того времени. Новый календарь, в силу его превосходства, можно было постепенно вводить во все провинции и добиваться не только официального, но и действительного единства во времясчислении. Нетрудно представить себе, как облегчили обе названные реформы чисто эллинского образца (вспомним монетную реформу Александра Великого) экономическую жизнь огромного государства и торговое общение одних частей его с другими; это, в свою очередь, должно было сгладить противоречия между Западом и Востоком и способствовать еще более сильному притоку эллинства на почву романизовавшегося Запада. Важны были также статистические работы, предпринятые Цезарем. Прежде всего им была произведена на эллинистический, египетский лад перепись населения города Рима. Этот факт показывает лишний раз, что Цезарь видел в Риме лишь свою резиденцию, а отнюдь не сливал город Рим и римское государство в одно неразделимое целое, как то было основным принципом римской государственности до него. Одновременно урегулирована была статистическая работа во всей Италии; ценз произведен повсеместно во всех населенных центрах, и результаты его сводились в Риме. Этим население Италии слито было с Римом; до общего голосования по всем городам Италии оставался только один шаг. Еще важнее был не приведенный в исполнение план общего государственного земельного кадастра. План этот возник явно под влиянием Египта, где такой кадастр давно уже существовал; он указывает на намерение провести одно общее земельное обложение во всех провинциях, начало чему уже было положено Цезарем в провинции Азии, где, несомненно, подобный кадастр существовал и раньше. Такая общеподатная реформа, уничтожая в корне финансовую мощь всадничества, низводя его на степень служилых людей нового режима, помимо своего общего значения имела несомненный нивелирующий и объединяющий характер. План одного общего гражданского уложения, также навеянный Востоком с его общеэллинистическим правом, был только задуман в самых общих формах.

По отношению к войску (об этом см. Mommsen, в "Hermes", XIX, 1 и сл.; Domaszewski, в "Neue Heidelberger Jahrbücher", 1894, 157 и сл.) мы не видим какой-либо коренной и основной реформы. При Цезаре продолжается начавшаяся уже задолго до него эволюция военного строя, превращавшая войско из гражданского в наемное и из временного в постоянное. Как и Сулла, Помпей и Ю. Цезарь держали войско в своих руках личным обаянием и материальной выгодой — подарками, наделами землей и т. п. Крупным шагом на пути превращения в наемников было удвоение жалованья солдатам, легшее тяжелым бременем на бюджет государства. В личных отношениях к войску Ю. Цезарь проводил ту же идею, что и во всей своей деятельности. Он выдвигал простых солдат в ущерб знатным офицерам и не стеснялся вводить в состав легионов жителей провинций (например, весь V легион Alaudae — жаворонок — состоял из галлов), которым только после окончания срока службы даровано было римское гражданство. И здесь, таким образом, проявляется тенденция, стремившаяся сгладить различия между сословиями и отдельными составными частями государства. Для своего постоянного войска Цезарь наметил и ряд мест постоянной стоянки, совпадавших с местами Августовского времени, за исключением Сицилии и Сардинии, Италии и Понта. Наиболее сильные гарнизоны стояли в Испании, Галлии, Иллирике, Африке, Египте, Сирии; армия, предназначенная для Парфянского похода, находилась в Македонии. Общее число Цезаревых легионов превышало 40; но мы почти ничего не знаем о войсках вспомогательных, которые играли такую важную роль в войске Помпея и затем в армии Августа.

Второй основной идеей Цезаря было, как сказано, создание прочной и регулярно функционирующей административной машины, под руководством сильной центральной власти. Для этого прежде всего увеличено было число провинций, т. е. уменьшена компетенция каждого отдельного промагистрата (см. Mommsen, "Hermes", XXVIII, 599 и сл.). Число преторов увеличено с 8 до 16 и соответственно этому увеличено число квесторов; этим одновременно сильно подрывалось значение этих магистратур, так как отныне каждый претор имел в Риме только очень узкую судебную компетенцию. Пребывание проконсулов в провинции ограничено было двумя годами, пропреторов — одним годом. Если принять во внимание, что Ю. Цезарю предоставлено было право, во-первых, рекомендовать магистратов, во-вторых, решать без помощи сената, кто из бывших магистратов в какой провинции должен функционировать как промагистрат, то приведенные выше меры получат особый смысл. Откупщики-публиканы из большей части провинций были изгнаны и взимание налогов отдано в руки общин, причем за взиманием с городов наблюдали личные агенты Цезаря — его рабы. Вся провинциальная администрация, введенная в определенные, законные нормы, была, таким образом, сконцентрирована в руках одного руководителя — Ю. Цезаря, имевшего к тому же в лице своих легатов и своих личных агентов могучие средства контроля. Усилены были наказания за преступления по отношению к провинциям: лица, осужденные по этим делам, удалялись из сенаторского сословия (реформа эта стоит в связи с общей судебной реформой Цезаря, мало нам известной и не имевшей принципиального значения). Наконец, существовал особый закон Цезаря (еще 59 г.), усиливавший строгость контроля сумм провинциального управления и требовавший оставления отчета в провинции, помимо представления его в Риме. В системе прямого обложения Азии вновь выдвинут был эллинистический принцип самоуправляющегося и самооблагающегося города, только контролируемого государством, взамен принципа, игнорировавшего город как таковой и видевшего в провинции одно большое поместье римского народа, сдаваемое на откуп. То же стремление сказывалось и в постоянной поддержке городского хозяйства, в заботе о благоустройстве в красоте городов. Рядом с этими основными реформами идет ряд мер экономического характера, вызванных постоянными язвами экономической жизни Рима: страшной задолженностью и богатых, и бедных, ростом крупных поместий в ущерб мелкой собственности, быстрым увеличением количества рабов, все более и более вытеснявших свободный труд. Коренного тут ничего предпринять было нельзя, но были моменты особого обострения отношений, когда не вмешаться было невозможно. Таков был момент после революции Целия Руфа и Долабеллы, когда Ю. Цезарь принужден был зачесть проценты в счет уплаты капитала и сложить часть квартирной платы с наиболее бедных квартиронанимателей. Борьба против латифундий шла так же, как и раньше, т. е. путем надела бедных граждан землей. Аграрный закон Ю. Цезаря 59 г. представляет собой одновременно борьбу с убылью населения в Италии, даруя особые права тем, кто имел более 3 детей. Надел ветеранов землей в Италии, наряду с его политическим значением, также имел определенный экономический смысл. Для борьбы с рабством Ю. Цезарь опять-таки воспользовался старым трибунским арсеналом, потребовав сокращения числа рабов в крупных поместьях, установив обязательный процент свободных рабочих. Новее была мера, которой определенным категориям лиц запрещался выезд из Италии. Впрочем, в этом запрещении надо видеть скорее меру военного характера, облегчавшую набор (за время с 49 по 44 г. было набрано в Италии более 200000 рекрутов), чем меру экономическую. В связи с экономическими реформами Ю. Цезаря стоят и его реформы как praefectus morum, а именно воздействие на роскошь путем так называемых leges sumptuariae, ограничивавшими, между прочим, роскошь стола. В связи с этим находится и установление таможенных пошлин на заморский привоз, главным образом на предметы роскоши. Остается еще сказать несколько слов об отношениях Цезаря к Риму как городу. Уже выше отмечено было, что Рим для Ю. Цезаря — не синоним римского государства, а резиденция главы государства, население Рима — не римское гражданство, а столичная чернь. Последнее ярче всего проявляется в регулировке Цезарем фрументаций — хлебных раздач. Отныне не все граждане имеют право на получение дарового хлеба, а только 150000 избранных, пополняемых жеребьевкой из числа остальных кандидатов. То, что было правом всех граждан, делается милостью по отношению к населению резиденции. Официально, однако, фрументациями продолжают заведовать республиканские магистраты; Цезарем специально для этой цели создаются особые плебейские эдилы, под именем Ceriales. Всю строительную жизнь Рима Ю. Цезарь стремится сосредоточить в своих руках; всякая крупная постройка должна напоминать населению щедрого строителя; новое место для голосования народа (saepta Julia), новая курия для собраний сената (curia Julia), новая трибуна для беседы магистрата с народом (rostra Julia), наконец, даже новая площадь с храмом родоначальницы Юлиева рода — Venus Genetrix (forum Julium) знаменуют, что Рим превращается в резиденцию рода Юлиев. Колоссальные работы на пользу населения Рима и Италии — урегулирование русла Тибра, осушение Понтинских болот и Фуцинского озера — должны были поразить воображение современников и сделать из их создателя нечто большее обыкновенного политического деятеля. Из всего сказанного ясно, что Ю. Цезарь сознательно стремился к монархии, и притом монархии не на староримский, давно отживший лад, а к монархии эллинистического образца. В сущности весь он, с его воспитанием, вкусами, индивидуализмом, ярко выраженным фатализмом (см. Fowler, в "Classical Review", 1903, 153 и сл.), был типичным эллинистическим монархом вроде Димитрия Полиоркета, Пирра и других: то же изящество обращения, та же физическая сила, ловкость и неутомимость, то же мастерство в политической интриге, те же сильные страсти, сдерживаемые только честолюбием, то же рыцарство по отношению к женщинам, та же забота о своей наружности и одежде, та же высокая культурность, любовь к интеллектуальным занятиям, к научной и литературной работе. Естественно, что Цезаря всегда тянуло к Востоку; его прельщала идея стать монархом в римском государстве, как некогда Александр был монархом всего греческого и варварского мира. Что такая идея у Цезаря действительно была, доказывает ряд фактов, и прежде всего то отношение, в которое Цезарь встал по вопросу об его обоготворении. Не говоря уже о том, что в провинциях Востока он фигурирует совершенно так же, как Селевкиды, т. е. как θεός έπιφανής, сын Арея и Афродиты, он и в Риме постоянно указывает на свое божественное происхождение от Венеры и принимает ряд если не божеских, то геройских почестей. Не раз указывает он на свою связь с богом Ромулом, первым царем Рима, принимает одежду римских царей, ставит свою статую в храме Квирина, другую — в числе статуй альбанских царей на Капитолии. Во всем этом проявляется не столько тенденция монархическая, сколько определенная претензия на божественность происхождения. Чисто эллинистическая манера праздновать религиозными обрядами дни своих побед, а также день своего рождения, с обязательством такого празднования для всех, принимать устройство в свою честь агонов, допускать клятву своим именем, соглашаться на постройку себе храмов совместно с божествами, на устройство особых жреческих коллегий, названных его именем (luperci Julii) — все это явно говорит за то, что Цезарь добивался божественности на эллинистический манер. В связи с этим стоит и ряд мер политического характера: чеканка в Риме монеты с его изображением (что раньше терпимо было только в провинциях) и указанием его титула (причем чеканкой этой монеты заведовали личные рабы Цезаря), почетная стража из всадников и сенаторов на манер такой же стражи при эллинистических дворах, учреждение должности заведующего печатью, как при дворе Птолемеев и Селевкидов (ср. статью ab epistulis в "Realencylopaedie" Pauly-Wissowa, т. V), поручение своему отпущеннику командования войском в Египте, присяга на верность сенаторов и всадников, наконец, введение принципа наследственности, сказывающееся в принятии для сына, который мог у него родиться, звания понтифика, и в усыновлении своего племянника Октавиана. Клеопатру, приехавшую в Рим, Цезарь принимает как царь царя, в своем доме. Когда сенат подносил ему высшие почести, он не встал со своего золоченого кресла. К тому же порядку явлений относятся и вполне достоверные попытки Антония венчать его торжественно диадемой — специальным знаком отличия эллинистических царей. В Риме в то время твердо были убеждены, что окончательно наступила монархия, и ряд слухов клонился именно к тому, что монархия эта будет восточного образца: говорили, что Цезарь собирается перенести резиденцию в Илион (см. Nissen, "Italische Landeskunde", II, 2; Mommsen, "Sitzungsberichte der Berl. Akad.", 1889), что так как парфян может победить только царь, то Цезарь на Востоке примет этот титул, и т. д. Все вышесказанное, в связи с эллинистическим характером реформ Цезаря и его восточными симпатиями, говорит за то, что слухи эти имели серьезное основание.

Смерть Ю. Цезаря. Наиболее убежденные и решительные из носителей республиканских и национальных традиций вошли в соглашение друг с другом и решили умертвить Ю. Цезаря. Воспитанное на греческий лад римское общество, проникнутое идеей, что хорош только тот государственный строй, где гармонично слиты элементы аристократии, демократии и монархии, что власть одного есть нарушение этой гармонии, что худшая из форм государственности — тирания, что убить тирана, нарушившего основы общественного строя, почетно и обязательно для всякого честного гражданина, — римское общество, верившее в свою анналистику и восхищавшееся подвигами мифического Брута, устранившего царей, и Сервилия Агалы, покончившего с тираном, привыкшее с именем царя соединять представление о восточном рабстве, вполне естественно выставило лучших своих представителей для устранения тирана. Душой заговора был энергичный и талантливый Кассий, но главой его, ввиду своего имени и своих предков, считался Юний Брут, потомок как мифического Брута, так и Сервилия Агалы, теоретик и философ, несомненно, одушевленный не личным честолюбием, а привязанностью к республиканскому идеалу. Около 80 человек объединилось около Брута и Кассия. Доверчивость Цезаря, вполне рассчитанная, бывшая одним из пунктов его политической программы, отдала его безоружным и ничего не подозревавшим на убой заговорщикам. 15 марта 44 г. в помещении для заседаний сената, около театра Помпея, Цезарь был убит. Версии о подробностях многочисленны и по существу безразличны; важно только то, что заговор никем из участников не был выдан и что все-таки он мог быть предупрежден, если бы этому не помешал целый ряд случайностей и полный фатализм Ю. Цезаря (о настроении общества см., например, Porzio, в "Rivista di storia antica", VI, 1901, 103 и сл.; о событиях 44 г. и о заговоре — Krüger, "De rebus inde a bello Hispaniensi usque ad Caesaris necem gestis", Бонн, 1895; O. E. Schmidt, "Der Briefwechsel des M. Tullius Cicero", Лейпциг, 1893, особенно стр. 64 и сл.; Bynum, "Das Leben des M. Junius Brutus", Галле, 1898).

Литература. Общие работы, посвященные специально Ю. Цезарю: Drumann, "Geschichte Roms in seinem Uebergange von der republikanischen zur monarchischen Verfassung" (Кенигсберг, 1837); Napoléon III, "Histoire de Jules César" (П., 1865—66); J. A. Froude, "Caesar" (Лондон, 1879); W. Warde Fowler, "Julius.Caesar" (Лондон, 1895). Из общих работ по римской истории подробно и самостоятельно трактуют эпоху Цезаря: Hoeckh, "Römische Geschichte vom Verfalle der Republik bis zur Vollendung der Monarchie unter Constantin" (т. I, 1 и частью 2, 1841, 1843); Long, "Decline of the roman republic" (т. IV и V, Лондон, 1874); Ch. Merivale, "History of the Romans under the empire" (т. I—II, Лондон, 1850 и сл.); Ranke, "Weltgeschichte" (II, 2). Впервые общая концепция деятельности и личности Ю. Цезаря дана Моммзеном в его "Römische Geschichte" (III). Подробно говорит о Цезаре Ihne, "Römische Geschichte" (т. VI, 1886; т. VII, 1890). Бойко написана, но ненаучна трактовка G. Ferrero, "La grandezza e decadenza di Roma" (Рим, 1902—1903, с попытками психологического анализа). О реформах Ю. Цезаря см. Herzog, "Geschichte und System der römischen Staatsverfassung" (II, 1887, 1 и сл.) и Lange, "Römische Alterthümer" (III). "Leges Juliae" сопоставил в последний раз E. Cuq, "Lex", в Daremberg et Saglio "Dict. d. antiquités" (вып. 29, стр. 1146—1148). Для хронологии важно сочинение E. Fourer, "Ephemerides Caesarianae" (Бонн, 1889). Портреты Ю. Цезаря сопоставлены у Fr. J. Scott, "The portraitures of Julius Caesar" (Л., 1903).

Гай Юлий Цезарь как писатель. Широкое образование, грамматическое и литературное, давало Цезарю возможность, как и большинству тогдашних образованных людей, быть деятельным не только в политике, но и в литературе. Литературная деятельность Цезаря, в зрелые его годы, была, однако, для него не целью, а средством чисто политического характера. Два сохранившихся до нашего времени его литературных произведения, "Commentarii de bello civili" и "De bello gallico", вторые в 7-ми, первые в 3-х книгах, являются ничем иным, как политическими орудиями воздействия на общественное мнение. "Commentarii de bello gallico" написаны после окончания борьбы с Верцингеториксом, но до разрыва с Помпеем, вероятно в 51 г. Они характеризуют весь ход галльской войны вплоть до решительных действий 52 г. включительно. Целью их было, очевидно, показать Риму, как много Цезарь сделал за 8 лет своего проконсульства, как многого добился и как не правы были те, которые говорили, что он искал войны. Комментарии определенно проводят мысль, что все галльские походы были результатом агрессивных действий самих галлов и германцев. Герой рассказа прежде всего он сам (о нем говорится в третьем лице), но еще более его войско, сильное, храброе, закаленное, преданное своему вождю до самозабвения. Рассказ Цезаря был в этом отношении демонстрацией по адресу сената и памятником войску, ветеранам Цезаря. Древние критики ясно сознавали, что перед ними только материал для историка, а не цельное историческое произведение; ясно указывал на это и сам Цезарь, дав своему произведению название комментариев (записки, протокол). Еще в большей мере проникнуты политическими тенденциями книги "De bello civili", говорящие о событиях с 1 января 49 г. до Александрийской войны, которую они обещают рассказать. Не приведение этого обещания в исполнение с одной стороны, ряд указаний на то, что комментарии написаны по окончании гражданских войн дают право заключить, что Цезарю не удалось закончить своего труда. Цезарь всячески старается показать, что он был вынужден к войне не столько Помпеем, сколько сенатом. Вражды к Помпею не чувствуется; по отношению к нему имеется только ряд тонких критических замечаний, не лишенных язвительности, — но тем сильнее достается сенату и отдельным представителям сенатской партии. Наиболее ядовитые стрелы направлены на второстепенных деятелей. "Сципион (тесть Помпея), потерпев (в Сирии) у горы Амана несколько поражений, провозгласил себя императором" (надо знать, что титул императора давался за победы и войском). Лентул при приближении Ю. Цезаря к Риму успевает только открыть запасную казну, но бежит, не успев захватить оттуда деньги, и т. д. Нападки на помпеянцев служат только для более яркого освещения законности и необходимости действий Ю. Цезаря. Через все произведение проходит повторное указание, во-первых, на постоянное стремление Цезаря кончить дело миром и на то, что все его попытки гордо и неразумно отвергались Помпеем; во-вторых, на то, что во всех сражениях он щадил войска противников и стремился, где возможно, кончить дело с наименьшим кровопролитием или вовсе без него; рядом с этим он щадит и отдельных лиц, вождей помпеянской партии, между тем как лагерь Помпея только и думает, что о казнях, мести и проскрипциях (последнее вполне подтверждается и помпеянцем Цицероном в ряде его писем); наконец, только Цезарь опирается на истинное сочувствие италийских муниципиев и провинций. Тщательно и подробно отмечает Цезарь, как один город за другим выгонял из своих стен помпеянцев и с восторгом впускал войска Ю. Цезаря. Рядом с доброй волей (voluntas) Италии выдвигается на первый план геройство и самоотверженность войска, в лице, главным образом, солдат и низших офицеров; уже из "De bello civili" ясно, что новый режим собирается опереться на Италию, провинции и в особенности войско. Об исторической достоверности комментариев была уже речь. Превосходную литературную их характеристику дает Цицерон ("Brutus", 75, 262), правда, не без некоторой лести: "они наги, прямы и красивы, с них сняты всякие украшения речи, как одежда. Желая приготовить другим, которые возьмутся писать историю, материал для пользования, Цезарь может быть и оказал услугу более глупым из них, которые могут пожелать подвить (его изложение) горячими щипцами; разумных людей он отпугнул от трактовки той же темы; нет ничего приятнее для истории, как чистая и блестящая краткость". Действительно, основное литературное достоинство комментариев — ясность и простота изложения и стиля, не лишенная в моменты подъема и некоторого пафоса, конкретность образов и тонкая характеристика не только отдельных личностей, но и целых народностей, особенно галлов. Из не дошедших до нас произведений Ю. Цезаря наиболее объемисты были, вероятно, сборники его речей и писем. Чисто политического характера были два его памфлета, озаглавленные "Auticatones". Памфлеты эти были ответами на литературу, порожденную смертью Катона Утического — литературу, в которой первым выступил Цицерон. Цезарь стремился доказать, что панегирики Катону преувеличены. Написаны были эти памфлеты в 45 г., в лагере при Мунде. Чисто литературными произведениями были стихотворные работы Цезаря: "Похвала Геркулесу", трагедия "Эдип", поэма "Iter", где описано его путешествие из Рима в Испанию в 46 г. Имеем мы сведения и об одном научном его произведении, в 2-х книгах — "De analogia", грамматическом трактате, где разбирался знаменитый грамматический спор между аналогистами и аномалистами и разрешался в пользу первых, т. е. в пользу принципа закономерности. К комментариям Ю. Цезаря присоединены были после его смерти несколько добавлений, долго считавшихся за произведения самого Цезаря. Это — 8-ая книга комментариев о галльской войне, говорящая о событиях 51 и 50 гг., написанная несомненно Гиртием; далее bellum Alexndrinum, где, кроме событий в Александрии, рассматриваются события в Азии, Иллирике и Испании, bellum Africanum — события африканской войны, и bellum Hispanicum — вторая испанская война. Кто авторы последних трех дополнений — сказать трудно. Несомненно, что войны испанская и африканская описаны их участником, может быть, лицом, близко стоявшим к 5-му легиону. Относительно bellum Alexandrinum возможно, что и здесь автором является Гиртий. Дополнения к комментариям сохранились вместе с ними в целом ряде рукописей одного корня (издатели обозначают этот извод β); только комментарии о галльской войне сохранились и в другой редакции, как кажется — лучшей (α).

Вопрос о рукописях разобран в полных критических изданиях Ю. Цезаря — Nipperdey'a (Лейпциг, 1847) и Kübler'a (Лейпциг, 1893—1897), также в критическом издании "Bellum Gallicum" Meusel'я (Берлин, 1894). Комментированные издания "Bellum Gallicum" дал Doberenz-Dinter (Лейпциг, 9 изд., 1890), "Bellum Civile" — Kraner-Hofmann (Берлин, 10 изд., 1890). Много других изданий, по большей части школьных. Порядочного научного комментария нет. Хороши специальные словари к произведениям Ю. Цезаря: Menge и Preuss, "Lexicon Caesarianum" (Лейпциг, 1885), и Meusel (Берлин, 1884). Merguet (Йена, 1884) и Preuss составили словари к дополнениям Гиртия и др. (Эрланген, 1884). О спорных вопросах историко-литературного характера см. Schanz, "Gesch. der röm. Litteratur" (I, 2 изд., 202 и сл.).

M. Ростовцев.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907