Большая Советская энциклопедия - толстой лев николаевич

Толстой Лев Николаевич [28.8(9.9).1828, Ясная Поляна, ныне Щёкинского района Тульской области, — 7(20).11.1910, станция Астапово Рязано-Уральской железной дороги, ныне станция Лев Толстой Липецкой области; похоронен в Ясной Поляне], граф, русский писатель. Отец Т. — граф Николай Ильич Толстой (1794—1837), участник Отечественной войны 1812; мать — Мария Николаевна (1790—1830), урожденная Волконская. Т. получил домашнее образование; в 1844—47 учился в Казанском университете (не окончил курса). В 1851 отправился на Кавказ в станицу Старогладковскую — к месту военной службы старшего брата Н. Н. Толстого. В дневнике 1851 отмечены его первые литературные замыслы («История вчерашнего дня» и др.). Дневник, который Т. вёл с 1847 до конца жизни, был первой его литературной школой — школой скрупулёзного самоизучения, уловления тайных движений души, строгости предписываемых себе правил морали. Характерная для Т. автобиографичность также идёт от дневника.

Два года уединённой жизни на Кавказе Т. считал необыкновенно значительными для своего духовного развития. Написанная здесь повесть «Детство» — первое печатное произведение Т. (опубликовал под инициалами Л. Н. в «Современнике», 1852, № 9) — вместе с появившимися позднее повестями «Отрочество» (1852—54) и «Юность» (1855—57) входила в обширный замысел автобиографического романа «Четыре эпохи развития», последняя часть которого — «Молодость» — так и не была написана. В первых повестях Т. как бы перенёс реалистические принципы натуральной школы 40-х гг. — предметность, точность и детальность описаний — в область исследования психологии, внутреннего мира ребёнка, подростка, затем юноши. Он заявляет себя исследователем человеческой природы, желающим понять сокровенные законы, по каким движется сознание. Уже в «Детстве» Николенька Иртеньев учится преследовать всякую тень фальши, неискренности в чувстве (своём и чужом). В следующих повестях трилогии нарастают недовольство героя самим собой, рефлексия и самоанализ, смутное ощущение острых противоречий жизни, жажда нравственного совершенствования. Психология ребёнка для Т. — первый повод к исследованию «естественного человека», чуждого сословным привилегиям.

В 1851—53 Т. на Кавказе участвует в военных действиях (сначала в качестве волонтёра, затем — артилеристского офицера), а в 1854 отправляется в Дунайскую армию. Вскоре после начала Крымской войны его по личной просьбе переводят в Севастополь (в осажденном городе он сражается на знаменитом 4-м бастионе). Армейский быт и эпизоды войны дали Т. материал для рассказов «Набег» (1853), «Рубка леса» (1853—55), а также для художественных очерков «Севастополь в декабре месяце», «Севастополь в мае», «Севастополь в августе 1855 года» (все опубликовано в «Современнике» в 1855—56). Эти очерки, получившие по традиции название «Севастопольские рассказы», смело объединили документ, репортаж и сюжетное повествование; они произвели огромное впечатление на русское общество. Война предстала в них безобразной кровавой бойней, противной человеческой природе. Заключительные слова одного из очерков, что единственным его героем является правда, стали девизом всей дальнейшей литературной деятельности писателя. Пытаясь определить своеобразие этой правды, Н. Г. Чернышевский проницательно указал на две характерные черты таланта Т. — «диалектику души» как особую форму психологического анализа и «¼непосредственную чистоту нравственного чувства¼» (Полн. собр. соч., т. 3, 1947, с. 423, 428).

В 1855 Т. приехал в Петербург, сблизился с сотрудниками «Современника», познакомился с Н. А. Некрасовым, И. С. Тургеневым, И. А. Гончаровым, Чернышевским и др. Годы 1856—59 ознаменованы попытками Т. найти себя в незнакомой литературной среде, освоиться в кругу профессионалов, утвердить свою творческую позицию; это — и пора поисков, проб, ошибок, творческих экспериментов. В рассказе «Утро помещика» (1856, фрагмент неосуществленного «Романа русского помещика») Чернышевский впервые отметил у автора «мужицкий» взгляд на вещи (см. там же, т. 4, 1948, с. 682). Написанная под влиянием кружка А. В. Дружинина повесть «Альберт» (1857—58) выражала идею «избранничества», священного огня, вложенного в художника свыше. В рассказе «Люцерн» (1857), навеянном впечатлениями первой поездки в Западную Европу (1857), общественный темперамент Т., яростно атакующего буржуазное лицемерие, бессердечие, социальную несправедливость, предвещает автора «Воскресения» и поздних публицистических трактатов. Роман «Семейное счастье» (1858—59) призван был показать крушение идеала уединённого «счастливого мирка». В финале романа зарождалась будущая толстовская концепция семейного долга женщины, её добродетели и самопожертвования в браке. Роман, опубликованный в «Русском вестнике» М. Н. Каткова (что ознаменовало отход Т. от «Современника»), заметного успеха у читателей не имел.

Тяготение к народной теме, широкому эпосу вызревало у Т. уже в повести «Казаки» (1853—63). На Кавказе, среди величавой природы и простых, чистых сердцем людей герой повести полнее сознаёт фальш светского общества и отрекается от лжи, в какой жил прежде. Критерием правды социального поведения для Т. становится природа и сознание человека, близкого природе, почти сливающегося с ней.

Неудовлетворённый своим творчеством, разочарованный в светском и литературном кругах, Т. на рубеже 60-х гг. решил оставить литературу и обосноваться в деревне. В 1859—1862 он много сил отдаёт основанной им в Ясной Поляне школе для крестьянских детей, изучает постановку педагогического дела в России и за границей (путешествие 1860—61), издаёт педагогический журнал «Ясная Поляна» (1862), проповедуя свободную, лишённую строгой программности и казённой дисциплины систему образования и воспитания.

В 1862 Т. женится на Софье Андреевне Берс (1844—1919) и начинает жить патриархально и уединенно в своей усадьбе как глава большой и всё увеличивающейся семьи. В годы крестьянской реформы Т. исполняет обязанности мирового посредника Крапивенского уезда, разрешая тяжбы помещиков с крестьянами, как правило, в пользу последних. В его мировоззрении в эту пору причудливо соединяются верность духу старой родовой аристократии, далёкой от двора и живущей понятиями сословной чести, и демократические устремления. «Совестливое дворянство» как бы подаёт руку мужику через голову буржуазии, бюрократии и городского мещанства.

Аристократ по воспитанию и семейной традиции, Т. нашёл выход из духовного кризиса конца 50-х гг. в сближении с народом, его интересами, нуждами. Вся логика идейных и творческих исканий писателя начала 60-х гг. — стремление к изображению народных характеров (рассказ «Поликушка», 1861—63), эпический тон повествования («Казаки»), попытки обратиться к истории для понимания современности (начало романа «Декабристы», 1860—61, опубликован 1884) — вела его к замыслу романа-эпопеи «Война и мир».

60-е гг. — пора расцвета художественного гения Т. Позади остались «годы учения» и «годы странствий». Живя оседлой, размеренной жизнью, он нашёл себя в интенсивном, сосредоточенном духовном творчестве. Самобытные пути, освоенные Т., при всей его видимой литературной одинокости, привели к новому взлёту национальной культуры.

«Война и мир» (1863—69, начало публикации 1865) стала уникальным явлением в русской и мировой литературе, сочетавшим глубину и сокровенность психологического романа с размахом и многофигурностыо эпической фрески. Своим романом писатель отвечал на насущное стремление литературы 60-х гг. понять ход исторического развития, роль народа в решающие эпохи национальной жизни. Обращение к особому состоянию народного сознания в героическую пору 1812 года, когда люди из разных слоев населения объединились в сопротивлении иноземному нашествию, создало почву для эпопеи. В свою очередь, поэзия национальной общности находила себе поддержку в утопическом взгляде писателя, с любовью воссоздавшего жизнь поместного дворянства начала века. В отчуждённости от своего народа в пору грозных испытаний Т. видит главный порок «призрачной» жизни петербургского придворного и светского общества. И, напротив, патриотизм Ростовых предстаёт частью общей стихии народной жизни. Роман пронизывает важнейшая мысль-чувство художника, организующая и его сюжет. Первый этап осознания человеком себя как личности — высвобождение его из пут сословия, касты, кружка (так выделяются и отдаляются от придворного круга, салона Шерер Андрей Волконский и Пьер Безухов). Второй этап — слияние личного сознания с огромным внеличным миром, с народной правдой, обогащение ею и растворение себя в ней. При всей противоречивости духовных исканий Волконского и Безухова главным итогом в движении их судеб остаётся преодоление эгоизма и сословной замкнутости: от гордой единичности, субъективности герои приходят к сознанию своей сопричастности другим людям, народу (сходный путь пройдут Левин, Нехлюдов — герои позднейших произведений Т.). Националные русские черты автор «Войны и мира» видит в «скрытой теплоте патриотизма» (Собр. соч., т. 6, 1951, с. 214), в отвращении к показной героике, в спокойной вере в справедливость, в скромном достоинстве и мужестве (образы простых солдат, Тимохина, капитана Тушина). Народная мудрость Кутузова выступает ещё ярче в сравнении с декоративным величием Наполеона, облик которого сатирически снижен. При всей художественной свободе в изображении исторических лиц Т. не выдвигает их в центр своей эпопеи. Он тяготеет к признанию объективных движущих сил истории, слагающих судьбу народа, нации. Война России с наполеоновскими войсками изображена как война всенародная. Русские, по словам Т., подняли «¼дубину народной войны¼», которая «¼гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие» (Полн. собр. соч., т. 12, 1933, с. 120—21).

Полнота и пластичность изображения, разветвлённость и перекрещение судеб, несравненные картины русской природы — черты эпического стиля «Войны и мира». Характерные для классического эпоса понятия рока, судьбы заменяются у Т. понятием жизни в её стихийном течении и разливе. Т. отвергает традиционные представление о «герое». Его героем в романе как бы становится сама жизнь (частная и общая, «роевая»), её неторопливый ход, её радости и горе, победы и неудачи, простые и вечные её моменты (рождение, любовь, смерть), торжество её постоянного обновления. Мысль, психология не менее, чем «жизнь» в её действиях и свершениях, занимают автора романа. Сложная внутренняя борьба, неожиданные разочарования и открытия, новые постижения мысли и новые сомнения — вот что неизменно сопутствует исканиям толстовских героев. Автор создаёт иллюзию непрерывно текущего психического процесса, «ядро» которого состоит в стремлении к правде, к справедливости, пробивающих себе путь сквозь инерцию жизни, обычаи среды, настроения минуты.

В романе сказались и очевидные противоречия мысли Т., его недоверие к теоретическому знанию, идеализация патриархального рассудка, особенно наглядная в художественном типе Платона Каратаева. Философские рассуждения автора о свободе и необходимости, о движущих силах исторического процесса отмечены чертами фатализма. Понятие свободы Т. рассматривает как инстинктивную силу жизни, не подвластную разуму. Но в самой попытке объяснить процессы жизни, учитывая диалектические соотношение свободы и необходимости, суммируя проявление (направление) воли бесчисленных индивидуумов, Т. стоит несравненно выше современных ему буржуазных историков (таких, как А. Тьер), зачастую считавших «свободные» действия выдающейся личности главной пружиной движения истории.

В начале 70-х гг. писателя снова захватывают педагогические интересы; он пишет «Азбуку» (1871—72) и позже «Новую азбуку» (1874—75), для которых сочиняет оригинальные рассказы и переложения сказок и басен, составившие четыре «Русские книги для чтения». На время Т. возвращается к преподаванию в яснополянской школе. Однако вскоре начинают проявляться симптомы душевного кризиса. При слабой власти над Т. традиционной церковной веры, с юных лет подтачиваемой в нём скептическим анализом, грозила рухнуть и его надежда на личное бессмертие. Острое ощущение симптомов социального перелома в 70-е гг., связанных с переходом России на буржуазный путь развития, усиливало кризис нравственно-филосфского мировоззрения Т.

Духом скорбного раздумья, безрадостного взгляда на современность веет от многих страниц центрального произведения Т. 70-х гг. — романа «Анна Каренина» (1873—77, опубликован 1876—77). Подобно романам И. С. Тургенева и Ф. М. Достоевского, написанным в ту же пору, «Анна Каренина» — это остропроблемное произведение, насыщенное приметами времени, вплоть до газетной «злобы дня». Т. всё очевиднее терял надежду на возможность примирения интересов крестьянства и «совестливого» дворянства. Разочарование в буржуазных реформах 60-х гг., не принесших ожидаемого социального мира, успокоения и благоденствия, Т. воспринял как доказательство тщеты крутых перемен вообще. Он с тревогой следит за тем, как рушатся остатки патриархального уклада под натиском буржуазного прогресса, как падают нравы, ослабевают семейные устои, вырождается аристократия, как непрактичные чудаки Облонские по дешёвке распродают родовые леса и угодья толстосумам Рябининым. Расшатан исторический оптимизм Т., но с тем большей силой ищет он опору и последнее прибежище в патриархальных нравах, в семье. Все попытки Константина Левина, ищущего смысл жизни, разобраться в основах хозяйства и общественного устройства заводят его в тупик, и единственно несомненным благом после всех кризисов личного чувства остаются семейное счастье и наивная вера старика-крестьянина Фоканыча, который «по душе живёт, бога помнит».

История Левина сложным композиционным «замком» сцеплена с историей Анны. Анна Каренина отдалась чувству жизни, презрела узы брака и оттого должна предстать перед высшим судом, на который автор указует эпиграфом: «Мне отмщение и аз воздам». Однако при разбирательстве на этом суде должны быть приняты во внимание и свойства натуры героини, и социальные условия, в которых она жила. Юридические и церковные законы, тысячи неписаных условий светской морали охраняют «святость» брака и часто идут наперекор живому чувству. «Живая жизнь», бьющаяся в Анне, не находит себе естественного выхода, наталкивается на общественное лицемерие, и это накладывает на образ героини сначала едва различимую, а потом всё более густую тень трагической обречённости.

В романе «Анна Каренина» уже эпические горизонты, меньше той простоты и ясности душевных движений, какие были свойственны героям «Войны и мира», и больше обострённой чуткости, внутренней насторожённости и тревоги, отражающих общую атмосферу зыбкости, неустойчивости жизни. Характеры, изображенные в романе, требовали от автора едва ли не ещё более утончённого и сложного, чем в «Войне и мире», психологического письма. Внутренний монолог, спор двух голосов в душе героя, передача психологического состояния с помощью нейтральной подробности — приёмы, разрабатывающиеся ещё в раннем творчестве Т., в «Анне Карениной» использованы для воплощения тончайших нюансов любви, разочарования, ревности, отчаяния, духовного просветления. «Анна Каренина» была во многом романом автобиографическим, романом-исканием, работая над которым, Т. сам уяснял себе взгляд на современность и свою собств. жизнь. Проблематика романа непосредственно подводила Т. к идейному «перелому» конца 70-х гг., к окончательному переходу на позиции патриархального крестьянства.

Новое миросозерцание Т. (см. Толстовство) широко и полно выразилось в его произведениях «Исповедь» (1879—80, опубликована 1884) и «В чём моя вера?» (1882—84). Т. приходит к выводу, что всё существование высших слоев общества, с которыми он был связан происхождением, воспитанием и жизненным опытом, построено на ложных основах. Сознание тщеты жизни вообще и в особенности перед лицом неизбежной смерти приводит к усилению религиозных настроений Т. Социальные выводы, сделанные Т., были столь же решительны. К характерной для него и прежде критике материалистических и позитивистских теорий прогресса, к апологии наивного сознания добавляется теперь резкий протест против государства и казённой церкви, против привилегий и образа жизни своего класса, вскормленного крепостническими традициями, развращённого буржуазностью и бюрократией. Свои новые социальные взгляды Т. ставил в связь с нравственно-религиозной философией. Труды «Исследование догматического богословия» (1879—80) и «Соединение и перевод четырёх евангелий» (1880—81) положили основу религиозной стороне толстовского учения. Очищенное от вековых искажений и грубой церковной обрядности, христианское учение в его обновленном виде должно было, по мысли Т., объединить людей идеями любви и всепрощения. Сторонник самой резкой и сокрушительной социальной критики, Т. вместе с тем выступил с проповедью непротивления злу насилием, считая единственно разумными средствами борьбы со злом его публичное обличение и пассивное неповиновение властям. Путь к грядущему обновлению человека и человечества он видел в индивидуальной духовной работе, нравственном усовершенствовании личности и отвергал значение политической борьбы и революционных взрывов.

В 80-е гг. Т. заметно охладевает к художественной работе и даже осуждает как барскую «забаву» свои прежние романы и повести. Он увлекается простым физическим трудом, пашет, шьёт себе сапоги, переходит на вегетарианскую пищу. В то же время растет его недовольство привычным образом жизни близких. В его публицистических работах «Так что же нам делать?» (1882—86) и «Рабство нашего времени» (1899—1900) дана резкая критика пороков современной цивилизации, но выход из противоречий Т. видит по преимуществу в утопичных призывах к нравственно-религиозному самовоспитанию. Собственно художественное творчество писателя пропитывается публицистикой, прямыми обличениями неправого суда и современного брака, землевладения и церкви, страстными обращениями к совести, разуму и достоинству людей. В повести «Смерть Ивана Ильича» (1884—86) Т. рассказывает историю обыкновенного человека, на пороге смерти ощутившего бессмысленность своей жизни. Просветление души умирающего, символичный «свет», возникающий в последние минуты в его сознании, должны были, по мысли Т., воплощать идею религиозного «спасения». Но эти иллюзии были побеждены трезвым психологическим реализмом повести. Повесть «Крейцерова соната» (1887—1889, опубликована 1891) и примыкающую к ней по проблематике повесть «Дьявол» (1889—90, опубликована 1911) Т. посвятил теме чувственной любви, борьбы с плотью, которую призвано победить христианское начало любви, лишённой всякого своекорыстия.

В то же время Т. начинает проявлять серьёзный интерес к драматическим жанрам. Драма «Власть тьмы» (1886) и комедия «Плоды просвещения» (1886—90, опубликована 1891) представляют как бы дилогию, две стороны единой мысли автора. Драма изобличает тлетворное влияние городской цивилизации на деревню. «Власть тьмы» замечательна своим народным языком, суровым реализмом в изображении деревенского быта. В комедии «Плоды просвещения» с блестящей художественной фантазией изображена другая сторона социального конфликта: нравы большого барского дома, причуды его хозяев, пустые затеи праздности, нелепые и оскорбительные в свете мужицкой нужды и беды. Т. приходит к мысли, что необходимо писать иначе, проще, доступнее, адресуясь к народному читателю. Этим настроением вызваны к жизни так называемые «народные рассказы» 80-х гг. («Чем люди живы», «Свечка», «Два старика», «Много ли человеку земли нужно» и др.), написанные в жанре притчи. Особняком стоит близкий к этому циклу по теме большой рассказ «Хозяин и работник» (1894—95).

В 90-е гг. Т. пытается теоретически обосновать свои взгляды на искусство. Искусство содержательное, посвящённое высоким нравственно-религиозным целям, Т. противопоставляет искусству упадочному, декадентскому. В трактате «Что такое искусство?» (1897—98) он выдвигает теорию «заражения» искусством (то есть закрепления и передачи раз испытанного чувства посредством линий, красок, звуков, образов) и в этом видит основу эмоционального переживания читателя, зрителя, слушателя. «Главное значение искусства», — по Т., — «значение объединения» (Полн. собр. соч., т. 57, 1952, с. 132).

Т. деятельно поддерживает возникшее в 1884 издательство «Посредник», руководимое его последователями и друзьями В. Г. Чертковым и И. И. Горбуновым-Посадовым и ставившее своей целью распространение в народе книг, служащих делу просвещения и близких толстовскому учению. Многие произведения Т. по цензурным условиям печатались сначала в Женеве, затем в Лондоне, где по инициативе Черткова было основано издательство «Свободное слово». В 1891, 1893 и 1898 Т. участвует в помощи крестьянам голодающих губерний, выступает с воззваниями и статьями о мерах борьбы с голодом; во 2-й половине 90-х гг. он много сил отдаёт защите религиозных сектантов — молокан и духоборов, содействует переезду духоборов в Канаду. В письмах к Александру III и позднее к Николаю II он протестует против репрессий, произвола самодержавия. Ясная Поляна (в особенности в 1890-е гг.) становится местом паломничества людей из самых дальних уголков России и из др. стран, одним из крупнейших центров притяжения живых сил мировой культуры.

Главной художественной работой Т. 90-х гг. явился роман «Воскресение» (1889—99), сюжет которого возник на основе подлинного судебного дела. В поразительном стечении обстоятельств (молодой аристократ, виновный некогда в соблазнении девушки-крестьянки, воспитанной в барском доме, должен теперь как присяжный заседатель решать в суде её судьбу) выразился для Т. весь алогизм жизни, построенной на социальной несправедливости. Художественно значительна и принципиально нова для Т. история «воскресения», духовного пробуждения Катюши Масловой. Нравственное возрождение переживает и князь Нехлюдов. Новый тип романа — социальной панорамы — давал возможность писателю провести перед читателем вереницу лиц, принадлежащих к различным социальным сферам, — от петербургских придворных покоев и роскошных особняков до нищих деревень и пересыльных тюрем. Всю силу своего обличения Т. направляет против общественных узаконений и институтов — государственной власти, суда, церкви, привилегий дворянства, земельной собственности, денег, тюрем, проституции. Горячий протест вылился в романе в прямую проповедь, сатирическое изображение людей богатых и властвующих соединилось с симпатией к трудовым низам. Художественно исследуя судьбы людей из народной среды — ссыльных, крестьян, революционеров, Т. подчёркивал общее для всех них положение бесправия и угнетения, сковывающее духовные силы народа. Резкая критика церковных обрядов в «Воскресении» была одной из причин отлучения Т. святейшим Синодом от православной церкви (1901).

В этот период отчуждение, наблюдаемое Т. в современном ему обществе, делает необычайно важной для него проблему личной нравственной ответственности с неизбежными при этом муками совести, просветлением, моральным переворотом и, наконец, разрывом со своей средой. В художественной структуре его произведений возникает тенденция к жанру обозрения, цепочке событий, соединяющей разнородные области жизни, захватывающей всё новых и новых героев. Крепкая причинная взаимосвязь людей и событий даже при слабой сюжетной связи позволяет рассматривать все последствия действия или поступка. Так построены «Воскресение», «Хаджи-Мурат» (1896—1904, опубликован 1912), «Фальшивый купон» (1902—04, опубликован 1911), неоконченная повесть «Нет в мире виноватых» (опубликована 1911). Типичным становится сюжет «ухода», резкого и коренного перелома в жизни, обращения к новой жизненной вере («Отец Сергий», 1890—98, опубликован 1912; «Живой труп», 1900, опубликован 1911; «После бала», 1903, опубликован 1911; «Посмертные записки старца Федора Кузмича...», 1905, опубликован 1912). На склоне лет Т. проявляет интерес к жанру рассказа. Наивысшими достижениями этого периода деятельности Т. были повесть «Хаджи-Мурат» и драма «Живой труп». Обличая в «Хаджи-Мурате» в равной мере деспотизм Шамиля и Николая I, Т., словно бы вернувшись к воспоминаниям молодости поры «Казаков», воспел чистоту естественного, цельного человека и, вопреки непротивленческой философии, прославил мужество борьбы, силу сопротивления и любви к жизни. В пьесе «Живой труп» внимание писателя приковано к проблеме «ухода» от семьи и от среды, в которой «стыдно» жить Феде Протасову. Пьеса — свидетельство новых художественных исканий Т., объективно близких чеховской драме (психологический «второй план», многоголосие диалога и т.п.).

В последнее десятилетие жизни Т. — признанный глава русской литературы, защитник реалистического направления от модных декадентских влияний. Он поддерживает личные отношения и сочувственно относится к таким писателям, как В. Г. Короленко, А. П. Чехов, М. Горький. Продолжается и общественно-публицистическая деятельность Т. (воззвания, статьи, работа над книгой «Круг чтения»). Однако как раз в то время, когда толстовство получает широкую известность в качестве идейной доктрины, сам Т. испытывает колебания и сомнения в правоте своего учения. Ход событий в преддверии Революции 1905—07 ставит перед серьёзным испытанием его патриархальные идеалы. Всемирно известными выступлениями Т. стали его горячие протесты против смертной казни (статья «Не могу молчать», 1908).

Последние годы жизни Т. провёл в Ясной Поляне в непрестанных душевных страданиях, в атмосфере интриг и раздоров между толстовцами, с одной стороны, и С. А. Толстой — с другой. Пытаясь привести свой образ жизни в согласие с убеждениями и тяготясь бытом помещичьей усадьбы, 28 октября (10 ноября) 1910 Т. тайно ушёл из Ясной Поляны, по дороге простудился и скончался на станции Астапово. Смерть Т. потрясла Россию. В своём отклике на это событие Ленин отметил, что писатель «¼сумел поставить в своих работах столько великих вопросов, сумел подняться до такой художественной силы, что его произведения заняли одно из первых мест в мировой художественной литературе» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 20, с. 19).

Творчество Т. знаменовало новый этап в развитии русского и мирового реализма, перебросило мост между традициями классического романа 19 в. и литературой 20 в. Реализму Т. свойственны особая откровенность тона, прямота и вследствие этого сокрушит, сила и резкость в обнажении социальных противоречий. Непосредственная эмоциональная заразительность, умение воссоздать саму «плоть жизни» сочетаются в толстовском творчестве с гибкой и острой мыслью, глубоким, предельно искренним психологическим анализом. Здоровый, полнокровный реализм Т. стремится к сочетанию анализа и синтеза, тяготеет к целостному осмыслению мира, осознанию законов, по которым движется жизнь человека. Не доверяя сложившимся мнениям и предрассудкам, Т. на всё хочет взглянуть заново и по-своему; отбрасывая разные виды литературных штампов, он строит своё искусство лишь на том, что сам видел, понял и угадал. Т. захватывают духовное бытие личности, напряжение ищущей мысли, тревоги совести. Но его реализму свойственны и пластическая лепка характеров, яркая словесная живопись в картинах быта, исторических и жанровых сценах.

Реализм Т., тесно связанный с национальной русской традицией, развивший и закрепивший её, несёт в себе и огромное общечеловеческое содержание. Традиции реализма Т. были восприняты и усвоены молодой советской литературой. Они до сих пор остаются для советских писателей одними из наиболее важных и жизнеспособных традиций классического наследия.

Т. оказал огромное влияние на эволюцию европейского гуманизма, на развитие реалистических традиций в мировой литературе. Во Франции Ромен Роллан, Ф. Мориак и Р. Мартен дю Гар, в США Э. Хемингуэй и Т. Вулф, в Англии Дж. Голсуорси и Б. Шоу, в Германии Т. Манн и А. Зегерс, в Швеции А. Стриндберг и А. Лундквист, в Австрии Р. М. Рильке, в Польше Э. Ожешко, Б. Прус, Я. Ивашкевич, в Чехословакии М. Пуйманова, в Китае Лао Шэ, в Японии Токутоми Рока — каждый по-своему испытал на себе влияние творчества Т. Велико было воздействие Т. на культуру Индии и на деятельность М. Ганди. Произведения Т. бесчисленное количество раз экранизировались и инсценировались в СССР и за рубежом. Пьесы Т. многократно ставились на сценах всего мира.

Изучение творчества Т. в отечественном и мировом литературоведении началось ещё при жизни писателя. Существенное значение для изучения Т. имели статьи о нём Г. В. Плеханова, В. Г. Короленко, очерк М. Горького «Лев Толстой» (1919). После Октябрьской революции 1917 интерес к наследию Т. заметно усилился.

Статьи В. И. Ленина о Т. (1908—11), впервые собранные воедино в 1924, оказали решающее влияние на изучение его наследия в СССР. Ленин раскрыл теснейшую связь противоречий в учении и творчестве Т. с противоречивой психологией русского пореформенного крестьянства, пробудившегося к исторической деятельности, и в этом смысле определил его значение как «зеркала русской революции». По словам Ленина, «¼противоречия во взглядах и учениях Толстого не случайность, а выражение тех противоречивых условий, в которые поставлена была русская жизнь последней трети XIX века¼ Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 17, с. 210); и далее: «эпоха подготовки революции в одной из стран, придавленных крепостниками, выступила, благодаря гениальному освещению Толстого, как шаг вперед в художественном развитии всего человечества» (там же, т. 20, с. 19). Теория отражения, получившая обоснование в ленинском анализе творчества писателя, марксистский взгляд на источник противоречий в мировоззрении Т. стали методологической основой исследований советских учёных.

Этапным для литературной науки было издание Полного (юбилейного) собрания сочинений Т. в 90 тт. (1928—58), включившего много новых художественных текстов, писем и дневников Т. Советское литературоведение, имеющее за плечами богатый опыт рассмотрения различных аспектов и конкретных проблем в изучении Т., приступает к созданию больших обобщающих работ о его жизни и творчестве.

Толстовские места: в Ясной Поляне Т. родился и жил до 1837, с 1849 возвращался сюда периодически, с 1862 жил постоянно. Бывал часто в ближайшем губернском городе Туле. В Москву приехал впервые в 1837, жил здесь до 1841, потом бывал неоднократно и жил подолгу. В 1882 купил дом в Долгохамовническом переулке, где с той поры его семья обычно проводила зиму. Последний приезд Т. в Москву — в сентябре 1909. В 1841—48 жил в Казани, позднее бывал здесь проездом в 1862 и 1876. В феврале— мае 1849 впервые посетил Петербург, жил здесь зимой 1855—56, бывал ежегодно в 1857—61, приезжал сюда в 1878, последний раз был в Петербурге в 1897. Поездку на Кавказ совершил в 1851, спустившись по Волге до Астрахани и проездом через Кизляр добравшись до станицы Старогладковской. В октябре 1851 Т. предпринял поездку через Владикавказ в Тбилиси по Военно-Грузинской дороге. В 1852—53 навещал крепость Грозную, лечился в Пятигорске, бывал в Железноводске, Кисловодске, Ессентуках. В 1854 служил в Дунайской армии в Бухаресте, по пути посетил Курск, Полтаву и Кишинев. В 1854 воевал в Севастополе, который вновь навестил в старости, в 1901—02. В 1855 побывал в Бахчисарае и Симферополе. В 1862 Т. ездил лечиться кумысом в Башкирию (местечко Каралык), посетив по дороге Тверь, Самару, Уральск. В 1869 ездил в Пензенскую губернию через Нижний Новгород, Арзамас, Саранск. В 1876 ездил в Самару и Оренбург для покупки лошадей. В 1879 побывал в Киеве. Ездил в Оптину Пустынь (под г. Козельском) через Калугу в 1877 и 1890; последний раз был в монастырях в Оптиной Пустыни и Шамордине в 1910, незадолго до своей кончины на станции Астапово. Работая над «Войной и миром», Т. в 1867 посетил Можайск и Бородино, в 1898 осматривал тюрьму в Орле (для романа «Воскресение»). В 1891—93 подолгу жил в Бегичёвке Рязанской губернии, осуществляя помощь голодающим. С сентября 1901 по июнь 1902 жил в Гаспре и посетил Ялту, Алупку, Симеиз, Ореанду и др. места Крымского побережья.

Маршрут двух путешествий Т. за границу: в 1857 — Варшава — Берлин — Париж — Женева — Кларан — Веве — Монтрё — Турин — Люцерн — Цюрих — Штутгарт — Баден-Баден — Франкфурт — Эйзенах — Дрезден — Штеттин; в 1860—61 — Штеттин — Берлин — Лейпциг — Киссинген — Зоден — Франкфурт — Гиер (близ Ниццы) — Париж — Марсель — Флоренция — Ливорно — Неаполь — Рим — Лондон — Брюссель — Антверпен — Веймар — Йена — Дрезден.

Музеи Т.: Ясная Поляна — Государственный музей-усадьба в Щёкинском районе Тульской области; Государственный музей в Москве (Кропоткинская ул., 11); Музей-усадьба в Москве (дом, в котором Т. с семьей жил зимой с 1882 по 1901; Долгохамовнический пер., ныне улица Льва Толстого, 21); Музей на станции Лев Толстой (бывшая станция Астапово).

Соч.: Полн. собр. соч., т. 1—90 (юбилейное издание), М. — Л., 1928—58; Собр. соч., т. 1—20, М., 1960—65.

═

Лит.: Ленин В. И., О Л. Н. Толстом, 2 изд., М., 1972; Чернышевский Н. Г., Полн. собр. соч., т. 3, 4, 10, М., 1947—51; Писарев Д. И., Соч., т. 1, 3, 4, М., 1955—56; Плеханов и Толстой. [Сб. ст. Г. В. Плеханова о Т.], М., 1928; Луначарский А. В., О Толстом, М. — Л., 1928; Страхов Н. Н., Критические статьи об И. С. Тургеневе и Л. Н. Толстом, т. 1, СПБ, 1885; Зелинский В. А., Русская критическая литература о произведениях Л. Н. Толстого, 2 изд., ч. 1—8, М., 1898—1912; Маковицкий Д. П., Яснополянские записки. 1904—1910, в. 1—2, М., 1922—23; Чертков В. Г., Уход Толстого, М., 1922; Бирюков П. И., Биография Л. Н. Толстого, т. 1—4, М. — П., 1922—23; Толстая С. А., Дневники, ч. 1—4, М., 1928—36; Эйхенбаум Б. М., Л. Толстой, кн. 1—2, Л. — М., 1928—31; его же, Л. Толстой. Семидесятые годы, Л., 1974; Шкловский В. Б., Лев Толстой, 2 изд., М., 1967; Квитко Д. Ю., Философия Толстого, 2 изд., М., 1930; Вересаев В. В., Живая жизнь, Соч., т. 2, М., 1947; Литературное наследство, т. 35—36, 37—38, 69 (кн. 1—2), 75 (кн. 1—2), М., 1939—65; Гусев Н. Н., Л. Н. Толстой. Материалы к биографии. 1828—1855, М., 1954; то же, 1855—1869, М., 1957; то же, 1870—1881, М., 1963; то же, 1881—1885, М., 1970; Роллан Р., Жизнь Толстого, Собр. соч., т. 2, М., 1954; Яснополянский сборник, в. 1—10, Тула, 1955—74; Л. Н. Толстой. Сб. ст. [Под ред. Н. К. Гудзия], в. 1—2, М., 1956—59; Мотылева Т. Л., О мировом значении Л. Н. Толстого, М., 1957; Булгаков В. Ф., Л. Н. Толстой в последний год его жизни, М., 1957; Чичерин А. В., Возникновение романа—эпопеи, М., 1958; Билинкис Я. С., О творчестве Л. Н. Толстого, Л., 1959; Прянишников Н. Е., Проза Л. Толстого, Оренбург, 1959; Сабуров А. А., «Война и мир» Л. Н. Толстого, М., 1959; Гольденвейзер А. Б., Вблизи Толстого, М., 1959; Кузминская Т. А., Моя жизнь дома и в Ясной Поляне, 3 изд., Тула, 1960: Гудзий Н. К., Лев Толстой, 3 изд., М., 1960; Л. Н. Толстой в русской критике, 3 изд., М., 1960; Бурсов Б. И., Лев Толстой. Идейные искания и творческий метод. 1847—1862, М., 1960; его же, Лев Толстой и русский роман, М. — Л., 1963; Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников, 2 изд., т. 1—2, М., 1960; Шифман А. И., Лев Толстой и Восток, М., 1960; Арденс Н. Н., Творческий путь Л. Н. Толстого, М., 1962; Бочаров С. Г., Роман Л. Толстого «Война и мир», М., 1963; Краснов Г. В., Герой и народ. О романе Л. Толстого «Война и мир», М., 1964; Зайденшнур Э. Е., «Война и мир» Л. Н. Толстого, М., 1966; Купреянова Е. Н., Эстетика Л. Н. Толстого, М. — Л., 1966; Храпченко М. Б., Лев Толстой как художник, 3 изд., М., 1971; Громов П., О стиле Льва Толстого, Л., 1971; Ломунов К., Эстетика Льва Толстого, М., 1972; Лакшин В., Толстой и Чехов, 2 изд., М., 1975; Бабаев Э. Г., Роман и время. «Анна Каренина» Л. Н. Толстого, Тула, 1975; Vogüе Е. М. de, Le roman russe, 4 еd., P., 1897; Markovitch M., J. J. Rousseau et Tolstoï, P., 1928; Maude A,, The life of Tolstoy, v. I, L., 1930; Gourfinkel N., Tolstoï sans tolstoïsme, P., 1946; Lindstrom Thaïs S., Tolstoï en France, P., 1952; Gillеs D., Tolstoï, P., 1959; Ludwig N., L. N. Tolstoi, Halle/Saale, 1960; Zohlasov L. N. Tolstеho na slovensku, Brat.,1960; Seghers A., Über Tolstoi, über Dostojewskij, B., 1963; Du Bos Ch., Approximations, P., 1965; Redpath Т., Tolstoy, 2 ed., L., 1969; Балухатый С. Д., Писемская О. А., Справочник по Толстому, М.—Л., 1928; Гусев Н. Н., Летопись жизни и творчества Л. Н. Толстого. 1828—1890, М., 1958; то же, [т. 2], 1891—1910, М., 1960; Художественные произведения Л. Н. Толстого в переводах на иностранные языки, М., 1961; Библиография литературы о Л. Н. Толстом. 1917—1958. [Сост. Н. Г. Шеляпина и др.], М., 1960; тоже, 1959—1961, М., 1965; то же, 1962—1967, М., 1972; Бурсов Б. И., Л. Н. Толстой. Семинарий, Л., 1963.

В. Я. Лакшин.

Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия

1969—1978