Краткие содержания произведений - а. п. чехов - дядя ваня

У самовара — старая нянька Марина. «Кушай, батюшка», — предлагает она чаю доктору Астрову.

«Что-то не хочется», — отвечает тот.Появляется Телегин, обедневший помещик по прозвищу Вафля, живущий в имении на положенииприживала: «Погода очаровательная, птички поют, живем мы все в мире и согласии — чего ещенам?» Но как раз согласия-то и мира и нет в усадьбе. «Неблагополучно в этомдоме», — дважды произнесет Елена Андреевна, жена профессора Серебрякова, приехавшегов имение.Эти отрывочные, внешне не адресованные друг другу реплики, вступают, перекликаясь,

в диалогический спор и высвечивают смысл напряженной драмы, переживаемой действующимилицами пьесы.Заработался за десять лет, прожитых в уезде, Астров. «Ничего я не хочу, ничего мнене нужно, никого не люблю», — жалуется он няньке. Изменился, надломился Войницкий. Раньшеон, управляя имением, не знал свободной минуты. А теперь? «Я […] стал хуже, таккак обленился, ничего не делаю и только ворчу, как старый хрен…»Войницкий не скрывает своей зависти к профессору в отставке, особенно его успехуу женщин. Мать Войницкого, Мария Васильевна, просто обожает своего зятя, мужа её покойнойдочери. Войницкий презирает ученые занятия Серебрякова: «Человек […] читает и пишетоб искусстве, ровно ничего не понимая в искусстве». Наконец, он ненавидит Серебрякова,

хотя его ненависть может показаться весьма пристрастной: ведь он влюбился в его красавицу жену.

И Елена Андреевна резонно выговаривает Войницкому: «Ненавидеть Александра не за что, онтакой же, как все».Тогда Войницкий выставляет более глубокие и, как ему представляется, неотразимые основаниясвоего нетерпимого, непримиримого отношения к экс-профессору — он считает себя жестокообманутым: «Я обожал этого профессора… я работал на него как вол… Я гордился ими его наукой, я жил и дышал им! Боже, а теперь? …он ничто! Мыльный пузырь!»Вокруг Серебрякова сгущается атмосфера нетерпимости, ненависти, вражды. Он раздражает Астрова,

и даже жена с трудом его выносит. Все как-то прослушали высказанный диагноз болезни,

поразившей и героев пьесы, да и всех их современников: «…мир погибаетне от разбойников, не от пожаров, а от ненависти, вражды, от всех этих мелкихдрязг». Они, включая и саму Елену Андреевну, как-то забыли, что Серебряков — «такой же,

как все» и, как все, может рассчитывать на снисхождение, на милосердное к себеотношение, тем более что он страдает подагрой, мучается бессонницей, боится смерти. «Неужелиже, — спрашивает он свою жену, — я не имею права на покойную старость, на вниманиек себе людей?» Да, надо быть милосердным, твердит Соня, дочь Серебрякова от первого брака.

Но услышит этот призыв и проявит к Серебрякову неподдельное, задушевное участие толькостарая нянька: «Что, батюшка? Больно? […] Старые, что малые, хочется, чтобы пожалел кто,

а старых-то никому не жалко. (Целует Серебрякова в плечо.) Пойдем, батюшка, в постель…Пойдем, светик… Я тебя липовым чаем напою, ножки твои согрею… Богу за тебя помолюсь…»Но одна старая нянька не могла и не смогла, конечно, разрядить гнетущую, чреватуюбедой атмосферу. Конфликтный узел так туго завязан, что происходит кульминационный взрыв.

Серебряков собирает всех в гостиной, чтобы предложить для обсуждения придуманную им «меру»:

малодоходное имение продать, вырученные деньги обратить в процентные бумаги,

что позволило бы приобрести в Финляндии дачу.Войницкий в негодовании: Серебряков позволяет себе распорядиться имением, котороефактически и юридически принадлежит Соне; он не подумал о судьбе Войницкого, которыйдвадцать лет управлял имением, получая за то нищенские деньги; не задумалсяи о судьбе Марии Васильевны, столь беззаветно преданной профессору!Возмущенный, взбешенный Войницкий стреляет в Серебрякова, стреляет дважды и оба разапромахивается.Напуганный смертельной опасностью, лишь случайно его миновавшей, Серебряков решает вернутьсяв Харьков. Уезжает в свое небольшое именьице Астров, чтобы, как прежде, лечить мужиков,

заниматься садом и лесным питомником. Затухают любовные интриги. Елене Андреевне не хватаетсмелости ответить на страстное увлечение ею Астрова. При расставании она, правда, признается,

что увлеклась доктором, но «немножко». Она обнимает его «порывисто», но с оглядкой.

А Соня окончательно убеждается, что её, такую некрасивую, Астров полюбить не сможет.Жизнь в усадьбе возвращается на круги своя. «Опять заживем, как было, по-старому», —мечтает нянька. Без последствий остается и конфликт между Войницким и Серебряковым.

«Ты будешь аккуратно получать то же, что и получал, — обнадеживает профессорВойницкого. — Все будет по-старому». И не успели отбыть Астров, Серебряковы, как Соняторопит Войницкого: «Ну, дядя Ваня, давай делать что-нибудь». Зажигается лампа, наполняетсячернильница, Соня перелистывает конторскую книгу, дядя Ваня пишет один счет, другой: «Второгофевраля масла постного двадцать фунтов…» Нянька садится в кресло и вяжет, Мария Васильевнапогружается в чтение очередной брошюры…Казалось бы, сбылись ожидания старой няньки: все стало по-старому. Но пьеса так строится,

что она постоянно — и в большом и в малом — обманывает ожидания и её героев,

и читателей. Ждешь, к примеру, музыки от Елены Андреевны, выпускницы консерватории («Мнехочется играть… Давно уже я не играла. Буду играть и плакать…»), а играет на гитареВафля… Действующие лица расставлены так, ход сюжетных событий принимает такое направление,

диалоги и реплики спаяны такими смысловыми, часто подтекстовыми перекличками,

что с авансцены оттесняется на периферию традиционный вопрос «Кто виноват?», уступая еёвопросу «Что виновато?». Это Войницкому кажется, что его жизнь погубил Серебряков. Оннадеется начать «новую жизнь». Но Астров рассеивает этот «возвышающий обман»: «Наше положение,

твое и мое, безнадежно. […] Во всем уезде было только два порядочных, интеллигентных человека:

я да ты. На какие-нибудь десять лет жизнь обывательская, жизнь презренная затянула нас; онасвоими гнилыми испарениями отравила нашу кровь, и мы стали такими же пошляками,

как все».В финале пьесы, правда, Войницкий и Соня мечтают о будущем, но от заключительногомонолога Сони веет безысходной печалью и ощущением бесцельно прожитой жизни: «Мы, дядя Ваня,

будем жить, […] будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; […] мы покорно умреми там, за гробом, мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько,

и Бог сжалится над нами. […] Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах… Мы отдохнем!

(Стучит сторож. Телегин тихо наигрывает; Мария Васильевна пишет на полях брошюры; Марина вяжетчулок.) Мы отдохнем! (Занавес медленно опускается.)»

См. также:

Андрей Битов Улетающий Монахов, Ф М Достоевский Идиот, А С Пушкин Повести Белкина, Пушкинас Повести Белкина: Метель, Пушкин Александр Сергеевич Жуковский, Герман Брох Невиновные