Энциклопедия Брокгауза и Ефрона - финский язык

(Суоми) — принадлежит к финско-угорской группе и распространен во всей Финляндии (где на нем говорят около 2200000 чел.), за исключением прибрежных полос Эстерботнии и Нюландии, а также Аландских островов, где население говорит по-шведски; кроме того, ввиду исторических условий все образованные финляндцы и теперь знают или понимают шведский язык. Вне Финляндии на Ф. языке говорят в бывшей Ингерманландии (СПб. губ.). Близкие ему наречия, из коих главное — корельское, распространены в смежных с Финляндией частях России. Вследствие переселений из Финляндии Ф. язык распространен также в некоторых местностях на крайнем севере Швеции и Норвегии, а спорадически — в шведской провинции Вермландии ("Finnskogarna", "Ф. леса"), где он, однако, ныне все более и более исчезает. Финский язык распадается на множество областных наречий, которые могут быть распределены на две главные группы, западную и восточную. Граница между этими группами обозначается приблизительно линией, проведенной от г. Фридрихсгама до г. Нюкарлебю; западная группа обнимает главным образом собственно Финляндию, Нюландию, Тавастландию и Сатакунту, восточная группа — Саволакс, Карелию и сев. часть Финляндии. Самые вост. наречия заходят, с некоторыми особенностями, также в русскую Карелию. Литературный Ф. язык и соответствующий ему разговорный язык образованных классов, который в последнее время все более и более принимает твердо установившуюся форму, развился из западно-финского языка, но на него имело также значительное влияние восточно-финское наречие, в особенности после выхода в свет составленных на этом наречии величественных произведений народной поэзии. Ф. язык чрезвычайно богат гласными и сравнительно беден согласными. Обозначение звуков и правописание последовательно и просто; один и тот же знак произносится всегда одинаковым образом, один и тот же звук всегда обозначается тем же знаком. Весьма строгое различие делается между краткими и долгими гласными; последние обозначаются в письме удвоением, напр. аа (= долгое ā), тогда как каждый гласный, обозначенный простым знаком, произносится кратко. Кроме того, имеется множество разных дифтонгов. Очень характерно строгое разделение гласных (исключая е и i) на две группы: низкие (твердые) a, o, u и высокие (мягкие) ä, ö, у. На этом основывается так наз. гармония гласных: если первый (коренной) слог слова содержит твердый гласный, то все другие гласные того же слова должны быть твердые, если же первый слог содержит мягкий гласный, то и другие гласные должны быть мягкие; все окончания, содержащие другие гласные, кроме е и i, должны, следовательно, иметь двойной вид, напр. kuolemattomuudellansa (= своею бессмертностью), väsymättömyydellänsä (= своею неутомимостью). Из согласных Ф. язык имеет лишь р, t, k, s, h, j, v, m, n, r, l, внутри слов — ng (произносится как в немецком hängen) и d, которое, однако, в народном языке всегда заменяется разными способами, принадлежащими к числу важнейших отличий отдельных диалектов. В отношении согласных также проведено строгое различие между краткими (простыми) и долгими (двойными). Ни одно Ф. слово не может начинаться двумя или несколькими согласными; если из чужих языков заимствуются слова, начинающиеся несколькими согласными, то сохраняется лишь последний из них (за исключением диалектов, на которые имели сильное влияние шведский или русский язык), напр. tuoli стул, шведск. stol; ruuvi винт, шведск. skruf, risti, русск. крест; raamatti, библия, от русск. грамота. Внутри слов весьма редко допускается сочетание более двух согласных (напр. kerskata, хвастаться), а в конце слов встречаются вообще только известные согласные (n, s, t и своеобразное, не обозначенное особо в письме конечное придыхание, редко r, l), и притом всегда лишь один согласный; огромное большинство слов оканчивается гласными. Ударение лежит неизменно на первом слоге; прочие нечетные слоги, кроме последнего, имеют обыкновенно слабое второстепенное ударение, напр. Kă-lĕ-vă-lă. Своеобразный метрический принцип проведен в старинных, первоначально предназначенных лишь для пения народных поэмах (runot, руны). Состоящий из четырех трохеев стих построен — за исключением первого слога, который всегда anceps, — на количестве ударяемых слогов: долгий ударяемый слог может, по правилу, употребляться только в arsis, краткий — в thesis; все неударяемые или слабоударяемые слоги могут употребляться безразлично во всех положениях; наприм. Arve | lee a | jatte | levi, Pitkin | päätän | sä pi | tavi. В новейшей искусственной поэзии строгое проведение этого принципа, в особенности в отношении кратких слогов, показалось бы неестественным; здесь главным образом принимается в соображение ударение, а количество имеет второстепенное значение, хотя и в различной степени у разных писателей и в разных родах стиха. Образование и флексия слов всегда происходят помощью окончаний, а не помощью приставок; даже сочетание с предлогами, играющее столь важную роль в индоевропейских языках, чуждо Ф. языку. Флексионные окончания почти всегда одинаковые; различия замечаются лишь при изменениях, которые на основании особых звуковых законов происходят в основе слова или при соединении окончаний с основой. Никакого различия между родами не существует; даже местоимение hän, он, обозначает и мужской, и женский род. Что касается склонения, то Ф. язык, кроме именительного, не имеющего особого окончания, имеет большое количество падежей (15); падежами здесь выражаются многие отношения, которые в большинстве других языков обозначаются помощью предлогов, напр. järvi (основа järve) озеро; genetivus (с которым совпал и винительный) järven, озера; partitivus järveä (часть) озера; essivus järvenä, как озеро, в качестве озера; translativus järveksi (сделаться) озером; inessivus järvessä, в озере; elativus järvestä, из озера; illativus järveen, в озеро; adessivus järvellä, на озере; ablativus järveltä, с (поверхности) озера; allativus järvelle, на озеро и т. д. Именительный множественного числа имеет окончание t, напр. järvet, озёра; окончания других падежей вообще те же, как в единственном числе, но после основы вставляется i (j), напр. ruusu, роза; partitivus ruusuja (несколько) роз; adessivus ruusuilla, на розах и т. д. К этим формам могут еще быть прибавляемы местоименные суффиксы, напр. järve-nsä, его озеро; järvella-ni, на моем озере; järvestä-mme, из нашего озера, и т. д. Есть множество обстоятельственных слов, которые, по крайней мере в большинстве случаев, сами суть особые падежи бывших самостоятельных слов; они обыкновенно ставятся после управляющего слова, напр. pöytä, стол; pöydän alla, под столом; pöydän alle, под стол; pöydän alta, из-под стола. Число времен и наклонений не особенно велико; зато от глагола образуется множество форм неопределенного наклонения и причастий, которые склоняются в нескольких падежах и часто выражают понятия, обозначаемые во многих других языках целыми предложениями, напр. tullessansa, приходя (когда он приходит); tultuani, пришедши (когда я пришел). С другой стороны, от глагола с помощью суффиксов образуется множество производных глаголов, обозначающих разные оттенки действия, напр. istun, сижу, сажусь; istuilen, istuskelen, сиживаю, саживаюсь; istahdan, сажусь на мгновение (= присесть); istahtelen, сажусь несколько раз на мгновение; istutan, заставляю (другого) сесть, сажаю; istututan, заставляю сажать и т. д. Отрицание выражается весьма своеобразным способом: отрицательное слово спрягается по лицам, тогда как глагол остается в этом отношении неизмененным, напр. istun, сижу; istut, сидишь; istuu, сидит; en istu, не сижу; et istu, не сидишь, ei istu, не сидит, и т. д. Благодаря своему богатому развитию и своей весьма древней форме, Ф. язык занимает самое выдающееся место среди финско-угорских языков, из которых лишь венгерский может соперничать с ним в качестве культурного языка. Правда, старейшие памятники Ф. языка относятся лишь к XVI стол.; но мы все-таки имеем возможность составить себе довольно ясное понятие о его развитии до этого времени, частью путем сравнения с родственными ему языками, частью изучением многочисленных слов, заимствованных им от некот. индо-европейских народов, с которыми финны в разное время сталкивались, и для изучения которых в Ф. языке можно в свою очередь почерпать важные сведения. По форме, в которой такого рода старинные заимствованные слова до сих пор сохранились в Ф. яз. (и близких ему языках), можно заключить, как мало этот язык изменился в течение нескольких с лишком тысячелетий. Весьма важное значение в этом отношении имеет, прежде всего, множество слов латышско-литовского происхождения, которые по всей вероятности перешли в Ф. яз. еще до начала христианской эры или по крайней мере непосредственно после нее, в период времени, когда финны, надо полагать, еще не поселились в Финляндии, а вероятно жили южнее, в близком соседстве с своими ближайшими соплеменниками (эстонцами, ливами и т. д.). Таковы, напр., tytär, дочь, от литовск. dukté, dukter; kirves, топор, от лит. kirvis; silta, мост, от лит. tiltas (в финском первоначальное t перед i впоследствии перешло в s); tuohi, береста, от лит. tószis; слово это заимствовано в то время, когда Ф. язык еще имел звук š (русск. ш), который впоследствии перешел в h (Вильг. Томсен, "Beröringer mellem de finske og de baltiske [littauisk-lettiske] Sprog", Копенгаген, 1890). Столь же важное значение имеет обнаруженное в многочисленных заимствованных словах влияние древнего готского, отчасти, быть может, скандинавского наречия, имевшее место, вероятно, в первых столетиях христианской эры при таких же приблизительно условиях, как указанное выше явление; напр. hartiot, плечи, от древнескандин. herdar (более древняя форма — *hardioz); kaunis, красивый, от готск. (IV стол.) skauns (вместо более древней формы *skauniz); ansas, бревно, готск. ans, древнескандинавск. áss (вместо прежней формы *ansaz) и т. д. (Вильг. Томсен, "Den gotiske Sprogklasses Indflydelse paa den finske", Копенгаген, 1869; "Ueber den Einfluss der germanischen Sprachen auf die finnisch-lappischen", Галле, 1870). Несколько позже замечается влияние славянского (русского) наречия, получившее впоследствии громадное значение для распространенных в России Ф. диалектов. Первые славянские слова были заимствованы Ф. яз. некоторыми столетиями раньше того времени, к которому относятся древнейшие письменные памятники русского языка; слова эти часто сохраняли следы весьма древних звуковых особенностей. Вот несколько примеров: suntio, sontio, церковный сторож, от судья; kuontalo = кудель эст. und(a) = уда (это единственные примеры сохранения носового звука; вообще финские слова происходят от форм с исчезнувшим носовым звуком, например luokka, дуга, от лук); turku, рынок от торг < търг; lusikka = ложка, < др.-русск. лъжька; saapas (водск. sappaga), с сохранением долгого гласного — от сапог; tappara, бёрдыш, от русск. топор, katitsa = котцы < др.-слав. котьць (русскому о почти всегда соответствует краткое а, что указывает на открытое произношение о в прарусском). Особый интерес с культурно-исторической точки зрения представляют некоторые встречающиеся в Ф. языке и родственных ему наречиях церковные термины древнерусского происхождения: kuoma = русск. кум, pakana, язычник, от русск. поганый; pappi, священник = русск. поп; raamattu, библия, от русск. грамота; risti = крест; эстонск. nädal = русск. неделя (I. Миккола, "Berührungen zwischen den westfinnischen und slavischen Sprachen", Гельсингфорс, 1894). Наконец, гораздо позже, чем упомянутое выше готско-скандинавское влияние, замечается сильное влияние скандинавского (шведского) наречия, обнаруживающееся главным образом только в Ф. яз. Финляндии и почти совсем отсутствующее в соседних наречиях; явление это находится в близкой связи с шведской колонизацией на финляндском прибрежье и с политическим соединением Финляндии с Швецией. Начиная, вероятно, приблизительно с периода викингов, влияние это продолжалось до новейшего времени и особенно в самых западных наречиях, напр. в г. Або и его окрестностях, достигло чрезвычайно больших размеров. Примерами более древних заимствований указанного рода могут служить: sunnuntai, воскресенье, maanantai, понедельник, lauvantai, суббота, от древних форм sunnudagr, manadagr, laugardagr; kaupunki, город, от древней формы kaupungr (готландск.), ныне шведск. köping; leikki, игра, от древней формы leik. В период шведского владычества шведский язык был официальным языком и языком образованных классов, тогда как Ф. язык вообще занимал второстепенное положение, как язык сельского населения. Все, что в то время писалось на Ф. языке, предназначалось главным образом для простонародья и писалось почти всегда на языке, на котором в высшей степени отражается влияние шведского. Интерес к Ф. языку пробудился в последние десятилетия XVIII стол. и с тех пор сторонники Ф. национальности (так наз. "фенноманы") с неутомимой энергией трудились и трудятся над развитием и очищением Ф. яз. Ныне он не только достиг полного признания и равноправности с шведским, но вместе с тем приобрел чистоту, прочную форму и богатство. В 1851 г. при Гельсингфорсском университете назначен был первый профессор Ф. языка (М. А. Кастрен). В 1893 г. кафедра Ф. языка разделена была на две: по Ф. языку и литературе и по финско-угорскому языкознанию. Первый до некоторой степени удавшийся опыт составления Ф. грамматики сделан был в 1649 г. шведским профессором в Або, Эскилем Петреусом. Из позднейших трудов главнейшие: "Grammatica fennica" Бартольда Ваэля (Barthold Vhael, 1733); грамматики P. фон Беккера (1824), Г. Ренваля (1840), Фаб. Коллана (1847), Г. Э. Эурепа (1849, сокращенное издание 1866), А. Генеца (1881) и Э. Н. Сетеле (1898, новейшая). Особые труды по синтаксису издали Ирье-Коскинен (1860), Корандер (1861), А. В. Янсон (1871) и Э. Н. Сетеле (1880 и позже). Обширный труд на Ф. яз. "О строении Ф. яз." (Suomen kielen rakennus) начат был А. Альквистом в 1877 г. Финские грамматики на русском языке, кроме устарелой "Грамматики Ф. языка" Г. Окулова (1837): русское издание вышеупомянутой грамматики Генеца, составленное Майновым и Ернефельтом в 1884 г., и практический "Учебник Ф. языка" Фримана (1886). На иностранных яз. вышли, между прочим: Wellewill, "Praktische Grammatik der finnischen Sprache", и Eliot, "A Finnish Grammar" (Оксфорд, 1890). Первый словарь, в котором наряду с латинским, шведским и немецким яз. встречается финский, составлен Э. Шродерусом (1637). Первый финский словарь в настоящем смысле слова издан в 1745 г. Д. Юслениусом. В 1826 г. вышел выдающийся труд Ренваля "Lexicon linguae fennicae" (с переводом слов на латинский и немецкий яз.), изданный на счет гр. Румянцева, и в 1866—1880 гг. — обширный финско-шведский словарь Лёнрота "Finskt-Svenskt Lexikon", с дополнением Каллио (1886). Имеются еще довольно обширный шведско-финский словарь Хансона, Каллио, Пасонена и Каннелина (1899), финско-русский словарь Паландера (1900), более обширный такой же Рингваля и Киянена (1902), русско-финский словарь Мёрмана (1895), финско-немецкий Эрваста (1888), финско-французский Э. С. Ирье-Коскинена (1900). Первый труд о Ф. диалектах издан Портаном. Целый ряд описаний отдельных диалектов встречается в издаваемом Ф. литературным обществом журнале "Suomi" (с 1841 г. вышло около 60 томов этого журнала). Учрежденное позже общество ревнителей родного языка "Kotikielen Seura" издает журнал "Virittäjä", содержащий краткие статьи о Ф. языке. По литературе Ф. языкознания: Альквист, "Bidrag till finska språkforskningens historia före Porthan" (1854); О. Доннер, "Öfversikt af den finsk-ugriska sprakforskningens historia" (1872); годовые отчеты в "Journal de la société finno-ougrienne"; Э. Н. Сетеле в книге "Финляндия в XIX-м стол."; библиографические обозрения во вновь основанном журнале "Finnisch-ugrische Forschungen" (под редакцией проф. Э. Н. Сетеле и К. Крона).

Т. Я. С.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон

1890—1907