Краткие содержания произведений - уильям фолкнер - свет в августе

на попутных повозках добраться от захолустного поселка при лесопилке в Алабамедо города Джефферсон, штат Миссисипи, где, как она почему-то полагала, устроился на работуЛукас Берч, от которого она понесла и которого, как стал подходить срок родить, онаотправилась разыскивать, так и не дождавшись обещанного им при расставании с полгоданазад письма с известием о том, где он обосновался, и с деньгами на дорогу.

На самом подходе к Джефферсону Лине сказали, что фамилия того парня, что работает в городена деревообделочной фабрике, на самом деле не Берч, а Банч,

но не поворачивать же теперь было обратно. Этот самый Байрон Банч действительно работална фабрике; несмотря на молодость, он чурался обычных развлечений белой швали, жил скромнои замкнуто, а по выходным, пока товарищи его немногими доступными им способамипросаживали в городе недельный заработок, уезжал из Джефферсона руководить хоромв сельской негритянской церкви. Байрона Банча Лина застала на фабрике и могла расспроситьпро Лукаса Берча, и с первой же минуты, с первых же слов в его душе стало растиневедомое ему доселе чувство, не только назвать которое, но и признаться в нем самомусебе Байрона позднее заставил лишь священник Хайтауэр, единственный человек в Джефферсоне,

с кем он частенько вел долгие беседы.Гейл Хайтауэр жил в гордом уединении изгоя с тех пор, как вынужден был оставить кафедрупосле скандальной гибели жены, — которой город и до того не верил, что в концепочти каждой недели она уезжает не куда-нибудь, а проведать родственников, — в одномиз сомнительных заведений Мемфиса. Как ни пытались горячие головы из местных вынудитьотставного священника убраться из Джефферсона, он выстоял и доказал свое право остатьсяв городе, назначения в который добивался в молодости из-за того, что именнона Джефферсонской улице пал от пули северян его дед, когда, уже в самом конце войны,

горстка всадников-конфедератов совершила мальчишески-отчаянный налет на склады генералаГранта; одержимость этим эпизодом не оставила бы Хайтауэра, сколько быон ещё ни прожил.По описанию Лины Байрон Банч понял, что отец её будущего ребенка — под именем ДжоБраун — и вправду обретается в Джефферсоне и даже какое-то время работал вместес ним на деревообделочной фабрике, но уволился, как только стал хорошо зарабатыватьпродажей подпольного виски; этим делом он занимался на пару с приятелем по имени ДжоКристмас и с ним же жил в бывшей негритянской хижине на задворках домаДжоанны Берден.Мисс Берден, женщина уже в летах, большую часть жизни прожила в своем доме в полномодиночестве: её деда и брата после войны в самом центре города застрелил полковник Сарторис,

не разделявший их убежденности в необходимости предоставления чернокожим избирательныхправ; для местных она навсегда осталась чужой и довольствовалась обществом местных негров.

От её-то дома и поднимался тот столб дыма, что Лина Гроув завидела на подходек Джефферсону. Дом был подожжен, а хозяйка лежала у себя наверху в спальнес перерезанным бритвой горлом.Убийцей мисс Берден был Джо Кристмас, как о том стало известно со слов Брауна, которыйпоначалу скрылся, но объявился, как только стало известно о телеграмме родственниканесчастной, назначившего за поимку убийцы награду в тысячу долларов. О Кристмасе, невестьоткуда появившемся в городе тремя годами раньше, никто толком ничего не знал, Браун жесмог добавить о своем напарнике немногие, но чрезвычайно значимые в глазах джефферсонцевсведения: во-первых, Кристмас был Нигером, хотя по внешности его и принимали в худшемслучае за итальяшку; во-вторых, он был любовником Джоанны Берден. Ничего удивительного, чтоза черномазым, покусившимся на постель, а потом и на жизнь белой женщины, пусть дажетрижды янки, началась форменная вдохновенная охота, которой предстояло продлиться неполнуюнеделю, до пятницы, когда злодея наконец схватили.Браун был твердо уверен, что в жилах Кристмаса течет толика негритянской крови, сам жеКристмас такой уверенности не имел, и неопределенность эта была проклятием всей его жизни,

лишь в последние часы которой он наконец узнал историю своего появления на свети убедился — хотя, возможно, это и было ему уже безразлично — в том, что все,

связанное с неграми, их запахом, особенно исходящим от женщин, неспроста и неотвязнопреследовало его с тех пор, как он себя помнил.Забегая вперед, правду о своем происхождении Кристмас узнал благодаря тому, что в соседнемс Джефферсоном городке Моттстаун, где он был схвачен, жили его дед с бабкой, старикиХайнсы, чья дочь Милли почти тридцать четыре года тому назад согрешила и хотела сбежатьс циркачом, который считался мексиканцем, а на самом деле был отчасти негром; беглецовХайнс догнал, циркача застрелил, Милли же привез домой, где она в положенный срок родиламальчика и умерла. Вскоре после появления на свет Хайнс унес младенца из дому, и бабкабольше никогда не видела внука до того самого дня, когда сердце помогло ей распознатьв пойманном убийце сына Милли. Хайнс подкинул младенца к дверям сиротского приюта; дело былопод Рождество, и подкидыш получил имя Кристмас. Сам Хайнс поступил в тот же приют сторожеми мог торжествуя наблюдать, как неотступно карает десница Божия грех омерзительного блуда:

невинные младенцы и те вдруг дружно стали называть Джо Кристмаса «Нигером». Это прозвищеКристмас запомнил.В возрасте лет пяти стараниями приютской сестры, которую он случайно застал с молодымврачом и которая по глупости боялась доноса, Кристмас был спешно пристроен в деревнюв семью Макирхенов, исповедовавших суровую безрадостную религию, почитаемую имиза христианство. Здесь от него требовали усердно работать, избегать всяческой скверны,

зубрить катехизис и нещадно наказывали за нерадивость в исполнении этих обязанностей,

чем добились лишь того, что Кристмас с годами приобрел стойкую ненависть к религии,

а скверна и порок, олицетворением которых являлись для старого Макирхена городские,

с их табаком, выпивкой и расточительностью, а ещё того пуще — женщины, напротив,

мало-помалу стали для него чем-то вполне привычным. Ещё за несколько лет до первой женщины,

проститутки из соседнего городка, Кристмас с такими же, как он сам, подросткамис соседних ферм отправился как-то к амбару, в котором молодая негритянка обучалаих азам, но когда настала его очередь, что-то темное поднялось в нем в ответ на тотсамый запах негра, и он просто принялся жестоко избивать её. Проститутку Кристмас долгои простодушно считал официанткой; Макирхен как-то ночью отправился на поиски греховодников,

которых и нашел на загородных танцульках, но находка эта стоила ему жизни; он обрушилна голову Кристмаса страшные ветхозаветные проклятия, а Кристмас на его —подвернувшийся под руку стул.Бежав из дома приемных родителей, Кристмас исколесил континент от Канады до Мексики,

нигде подолгу не задерживаясь, перепробовал множество занятий; все эти годы он испытывали странную тягу к неграм, и часто непреодолимую ненависть, и омерзение, о собственнойпринадлежности к этой расе объявляя, лишь чтобы не платить, пусть и ценой мордобоя, денегв борделях, и то ближе к северу это уже не срабатывало.К тридцати годам он очутился в Джефферсоне, где поселился в заброшенной негритянскойлачуге на задах дома мисс Берден, которая, узнав о новом соседстве, стала оставлять дляКристмаса еду на кухне, и он принимал этот молчаливый дар, но в какой-то момент всеэти миски представились ему подаянием нищему Нигеру, и, взбешенный, он поднялся наверх и тамбезмолвно и грубо овладел белой женщиной. Эпизод этот имел неожиданное и роковое для обоихпродолжение — через месяц или около того Джоанна сама пришла в хижину к Кристмасу,

и это положило начало странным отношениям, длившимся три года, порою вопреки воле и желаниюКристмаса, которые, впрочем, мало чего в данном случае значили, ибо он подпал под власть силыиного порядка. Столь долго спавшая в мисс Берден женщина пробудилась; она становиласьто неуемно страстной, даже развратной, то в ней вдруг просыпалась тяга к изощренномулюбовному ритуалу, и она начинала общаться с Кристмасом через оставляемые в условленныхместах записки, назначать ему свидания в укромных местах, хотя ни в доме, ни вокруг негоникогда не было ни души… В один прекрасный момент, два года спустя, Джоанна сказалаКристмасу, что ждет ребенка, но по прошествии нескольких месяцев до его сознания дошло,

что никакого ребенка не предвидится, что просто Джоанна стала слишком стара и ни на чтоне годна, — он так прямо ей и сказал, после чего они долго не виделись, поканаконец она всякими ухищрениями не вытребовала его к себе. Она упрашивала Кристмаса толькопостоять рядом с ним на коленях во время молитвы, когда же он отказался, направилана него старый кремневый пистолет (в котором, как позже выяснилось, было два заряда — дляобоих). Пистолет дал осечку, а у Кристмаса случилась при себе бритва.Почти неделю он был в бегах, но при этом, ко всеобщему удивлению, не пыталсяубраться подальше, все эти дни петляя по окрестностям Джефферсона, как будто бы толькопритворялся, что ищет спасения; когда Кристмаса опознали в Моттстауне, он и не пробовалсопротивляться. Но в понедельник по дороге в суд он бросился бежать и укрылсяв доме священника Хайтауэра, где и был застрелен.Накануне Байрон Банч приводил к Хайтауэру бабку Кристмаса, которая рассказала ему историювнука, и вместе они просиди священника показать на суде, что в ночь убийства Кристмас былу него, и тот, поначалу отказавшись, когда преследователи ворвались в его дом, этимлжепризнанием тщетно пытался остановить их. Утром же этого дня в хижине, где прежде жилиКристмас с Брауном и куда Банч в отсутствие хозяев наведывался к Лине Гроув, Хайтауэрпринял роды. Миссис Хайнс в некотором помутнении от всех событий уверила себя в том, чтомладенец и есть её внучок Джо.Вопреки своему чувству к Лине, а может и в силу его, Байрон Банч попытался было датьребенку отца, а его матери — мужа, но Браун сбежал из их хижины, а когда Банч догналего и попытался вернуть силой, намял преследователю бока и скрылся на сей раз навсегда.

Лину с младенцем на руках и с Банчем видели потом на дороге в Теннесси.

Не то чтобы даже она снова пыталась разыскать отца ребенка, скорее, просто хотела ещёнемножко посмотреть белый свет, каким-то чувством понимая, что стоит ей теперь осестьна одном месте — это будет на всю жизнь.

См. также:

Сетон-томпсон Эрнест Снап, Франко Саккетти Триста Новелл, Лондон Джек Любовь К Жизни, Твен Марк Как Я Редактировал Сельскохозяйственную Газету, Георгий Владимов Три Минуты Молчания, Н В Гоголь Тарас Бульба