Энциклопедия эпистемологии и философии науки - материализм и эмпириокритицизм
Материализм и эмпириокритицизм
Прежде всего, он решительно подчеркивает, что философия марксизма есть материализм, т.е. она исходит из положения о том, что вне и независимо от человеческого сознания существует внешний мир, что субстанцией этого мира является движущаяся материя, что сознание есть продукт материи. Ленин показывает, что учение Маха о «нейтральных элементах» мира, представляющих собой соединение физического и психического, есть одна из форм субъективного идеализма, родственная идеализму Дж. Беркли и И. Г. Фихте. Таким образом, те марксисты, которые пытаются соединить марксизм с махизмом, отказываются от материализма и встают на идеалистические позиции в философии. Ленин подчеркивает близость идеализма религиозным воззрениям, а поскольку в религии он — вполне в духе франц. просветителей 18 в. — видит только реакционную силу, направленную на поддержание и сохранение эксплуататорского общественного строя, то отказ от материализма он рассматривает как уступку буржуазии и предательство интересов пролетариата.
Три первые главы книги Ленина посвящены теории познания. В них он стремится показать, что материалистическое решение вопроса об отношении материи и сознания неразрывно связано с признанием познаваемости внешнего мира. Внешний мир воздействует на органы чувств человека, и результаты этого воздействия — ощущения и восприятия — дают верную картину окружающей реальности. Позитивизм Маха и Авенариуса исходил из того постулата, что ощущения — это и есть последняя реальность, что именно из них человек создает предметы окружающего мира. Мы не имеем права говорить о том, что лежит за ощущениями (через 20 лет логические позитивисты точно так же отвергнут все разговоры о внешнем мире как бессмысленную «метафизику»). Напротив, Ленин настаивает на том, что наши чувственные восприятия являются отражением свойств воздействующих на нас вещей. Для него это важно, ибо если ничего нельзя сказать о том, чем обусловлены наши ощущения, то различие между материализмом и идеализмом стирается. Поэтому материализм в онтологии требует признания познаваемости внешнего мира в гносеологии: «Мы спрашиваем: дана ли человеку, когда он видит красное, ощущает твердое и т.п., объективная реальность или нет?.. Если не дана, то вы неизбежно скатываетесь вместе с Махом в субъективизм и агностицизм... Если дана, то нужно философское понятие для этой объективной реальности, и это понятие давно, очень давно выработано, это понятие и есть материя. Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них» (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 18. С. 131). В своей книге Ленин развил так называемую «теорию отражения», согласно которой наши чувственные восприятия и теории дают картину внешнего мира, похожую на сам этот мир.
Высказывания Ленина о «снимках», «слепках», «копиях» предметов внешнего мира, доставляемых органами чувств, содержали, конечно, чрезмерное упрощение. Как показали последующие исследования в области психологии и психолингвистики, отношение чувственных впечатлений к внешнему миру является гораздо более сложным. Однако основная идея теории отражения — мысль о том, что признание познаваемости внешнего мира неразрывно связано с принципом отражения, — по-видимому, сохранила свою актуальность до наших дней.
В работе Ленина получила также дальнейшее развитие марксистская теория истины. Марксизм принимает классическую концепцию истины, согласно которой истина есть соответствие мысли действительности. Однако эту концепцию Ленин дополняет учением о соотношении абсолютной и относительной истины. В каждую конкретную историческую эпоху наши теории, наши представления о реальности лишь приблизительно истинны; они неточны, поверхностны, содержат в себе элементы заблуждения. Таким образом, они являются лишь относительно истинными. В процессе развития человеческого познания наши относительные истины становятся все более глубокими и полными, содержат все меньше ошибочного. Они постепенно приближаются к абсолютной истине — к полному, глубокому, абсолютно точному знанию о мире. Но элементы этого абсолютно истинного знания содержатся уже в наших относительно истинных теориях: «Человеческое мышление по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину, которая складывается из суммы относительных истин. Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины, но пределы истины каждого научного положения относительны...» (Там же. С. 137). Ленин решительно выступает против релятивизма, который в то время защищали некоторые социал-демократы. Релятивизм настаивал на полной относительности всех наших знаний и отвергал наличие в них элементов абсолютно истинного знания. Но если наши картины мира только релятивны, то как можем мы считать одну из них лучше др.? Мы лишаемся объективной основы для выбора более верной, более истинной картины. В таком случае процесс познания утрачивает смысл.
Рассуждения Ленина сейчас могут показаться излишне прямолинейными и порой чрезмерно метафоричными. Советские философы в свое время немало копий сломали по поводу этих пресловутых «зерен» абсолютной истины. Однако его основная мысль и сегодня кажется вполне здравой: да, наши теории лишь приблизительно верны, но с течением времени они становятся все более верными, дают нам все более адекватное знание о мире. Через полвека эту же мысль, хотя и несколько в иной форме, развил К. Поппер в своем учении о возрастании степени правдоподобности сменяющих друг друга теорий. Это, конечно, чистый кумулятивизм в понимании истории человеческого познания. Однако если в развитии познания мы хотим видеть какой-то прогресс, то от элементов кумулятивизма чрезвычайно трудно отказаться.
В полном соответствии со своими исходными положениями, Ленин в своей книге критикует и так называемую «теорию символов», одним из защитников которой был крупный физик и физиолог Г. Гельмгольц. Согласно этой теории, наши ощущения представляют собой не образы, не аналоги внешних явлений, а лишь их символы, обозначения, помогающие нам действовать в мире и получать желаемый результат. (Сейчас это назвали бы «инструменталистским» истолкованием знания.) Ленин справедливо усматривает в этой теории проявление агностицизма: «Бесспорно, что изображение никогда не может всецело сравняться с моделью, но одно дело изображение, другое дело символ, условный знак. Изображение необходимо и неизбежно предполагает объективную реальность того, что «отображается». «Условный знак», символ, иероглиф — суть понятия, вносящие совершенно ненужный элемент агностицизма» (Там же. С. 248).
Наконец, Ленин с диалектико-материалистических позиций стремится осмыслить «кризис физики», обусловленный революционными открытиями конца 19 — начала 20 вв., и выступает против так называемого «физического идеализма». В 1895 были открыты рентгеновские лучи, в 1896 — явление радиоактивности, в 1897 — электрон; обнаружив что атом обладает сложным строением. Оказалось, что масса покоя электрона равна нулю, т.е. его масса является всецело электродинамической. Отсюда некоторые физики и философы сделали вывод о том, что субстанцией мира является не материя, а энергия, которая, якобы, не имеет материального характера; следовательно, сама наука опровергает материализм. Критикуя этот «физический идеализм», Ленин еще раз подчеркивает, что «единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания» (Там же. С. 275). Таким образом, если электромагнитные поля, волны, элементарные частицы и т.п. обладают свойством быть объективной реальностью, существовать вне и независимо от нашего сознания, то они материальны, и материализм отнюдь не поколеблен новейшими открытиями.
Здесь же Ленин высказывает еще одно важное положение; «Сущность» вещей или «субстанция» тоже относительны; они выражают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня — дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека. Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна...» (Там же. С. 277).
К сожалению, в советский период отечественной истории книга Ленина была канонизирована, каждое слово в ней считалось непогрешимым, ее нельзя было критиковать, а можно было лишь разъяснять и комментировать.Еепублицистическийстильиявнаяполитическая направленность, вполне уместные в споре с политическими противниками, были усвоены многими советскими философами. Проходили годы и десятилетия, возникали и развивались новые философские школы, изменялся философский язык. Книга Ленина постепенно стала вызывать скептическое, ироническое отношение — именно вследствие ее канонизации. С началом так называемой «перестройки» ее вообще постарались забыть. Но именно теперь, по прошествии ста лет с момента ее написания, можно непредвзято оценить ее подлинные достоинства.
Книга Ленина, хотя и была написана сравнительно молодым человеком (ему не было еще и 40 лет), находилась вполне на уровне мировой философской мысли своего времени. Не будучи профессиональным философом, Ленин сумел разобраться в существе философских дискуссий сложного исторического периода, освоил громадный массив философской литературы и менее чем за год сумел написать книгу, в которой высказал немало собственных идей и дал основательную критику чуждых ему воззрений. Его критика идеализма и агностицизма вполне отвечала духу времени. В 1900 на Втором математическом конгрессе в Париже Д. Гильберт выступил с докладом о математических проблемах, в котором решительно отверг популярный в то время тезис Э. Дюбуа-Раймонда о том, что «мы не знаем и не будем знать». В Англии в 1903 г. Дж. Мур опубликовал статью под названием «Опровержение идеализма». Ленин был знаком и с важнейшими научными результатами, полученными физикой на рубеже веков, он внимательно изучал труды ведущих физиков и математиков того времени — Маха, Пуанкаре, Больцмана, Гельмгольца, Герца и др. В своей работе «М. и э.» Ленин дал образец философского исследования, который, кажется, так и не был превзойден советскими философами-марксистами.
У этой книги есть еще одна примечательная особенность. Ленин полемизирует в ней, в основном, со своими соратниками из социал-демократического лагеря и со своими политическими противниками из др. партий. И он умеет за политическими разногласиями увидеть глубокий философский смысл, а за расхождениями по абстрактным философским вопросам — столкновение политических интересов. Не так уж много политиков в 20 в. поднималось до философских рассуждений при обосновании своих политических программ и действий. Сейчас термины «материализм» и «идеализм» как-то вышли из моды, но, быть может, это лишь свидетельство мелочности и эклектизма современной философии? Во всяком случае, книга Ленина «М. и э.» все еще сохраняет свое философское значение и дает хорошее представление о философской атмосфере начала 20 столетия.
АЛ. Никифоров
Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация»
И.Т. Касавин
2009
Вопрос-ответ:
