История философии - гностицизм

ГНОСТИЦИЗМ (греч. gnosis познание, знание) эклектическое религиозно-философское течение поздней античности, выступившее одной из культурных форм связи оформившегося христианства с мифо-философским эллинистическим фоном и вероучениями иудаизма, зороастризма, вавилонских мистериальных культов. Основные источники изучения гностические сочинения из архива Haг-Хаммади (обнаружены в 1945), а также фрагменты гностиков в трудах христианских критиков и текстах раннехристианских и средневековых ересей.

Г. возникает в 1 в. и проходит в своем развитии три этапа: 1) ранний Г., противоречиво сочетающий в себе несистематизированные разнородные элементы античных мифов и библейских сюжетов (например, культ змия у офитов, восходящий, с одной стороны, к архаической мифологеме крылатого змея, олицетворявшего собой единство земли и неба как космогонических прародителей, а с другой к символу библейского змия, разрушившего райскую гармонию): 2) зрелый Г. 1-2 вв. классические гностические системы Валентина (Египет) и Василида (Сирия), а также Карпократа Александрийского, Сатурнина Сирийского и Маркиона Понтийского; иногда к Г. относят и так называемый 3) поздний Г. христианские дуалистические ереси средневековья (павликанство, богомильство, альбигойские ереси катаров и вальденсов).

Концепция знания ('гнозиса') задает основную проблематику Г., центрирующуюся вокруг вопроса о сущности человека и его духовного предназначения. По формулировке Феодота, роль гнозиса заключается в способности дать ответ на извечные человеческие вопросы: 'Кто мы? Кем стали? Где мы? Куда заброшены? Куда стремимся? Как освобождаемся? Что такое рождение и что возрождение?'.

Однако это ценностно-семантическое ядро гностического учения вытекает из общей космологической проблемы, унаследованной Г. от античной философской классики (см. Античная философия) и опосредовано от мифологии, а именно проблемы бинарной мировой оппозиции, понимаемой как напряженное противостояние и связь материального (земного, материнского) и небесного начал (см.

Бинаризм). В космологии мифа их связь понималась как сакральный брак, имеющий креационную семантику (см, Любовь). Эта парадигма созидательного взаимопроникновения космических структур сохранена и в античной философии, хотя решена в совершенно новом смысловом ключе. Так, у Платона единство материального и идеального миров обеспечивается двумя каналами: от мира идей к миру вещей (вектор 'вниз') воплощение, и от мира сотворенного к миру совершенства ('вверх') познание.

Первый канал ('вниз') фактически является креационным, второй ('вверх') оформляется Платоном как узнавание ('припоминание') абсолютного образца в совершенном творении ('любовь к узренной красоте') и последующее восхождение по лестнице любви и красоты 'к самому прекрасному вверх' вплоть до постижения истины в абсолютной идее совершенства (см.

Платон, Эйдос, Красота). В неоплатонизме (см. НЕОПЛАТОНИЗМ) креационный вектор сохраняет свою интегрирующую семантику, что же касается вектора 'вверх', то он наполняется новым смыслом: восхождение от земного бренного мира к единосущему возможно на пути экстатической сыновней любви к творцу, разрешающейся в созерцании источника сущего. Запутавшись в тенетах земных соблазнов, ослепшая душа отвращается от Бога (типичная метафора у Плотина: дева 'ослепляется браком' и забывает отца, ибо дочерняя любовь небесная, земная же 'низменна, подобно блуднице'). Разрыв земного и небесного (в новом понимании) начал практически намечен.

В христианской интерпретации бинарная оппозиция космических структур оказалась аксиологически нагруженной и переосмыслена как дуальность 'дольнего' и 'горнего'; накладываясь на традиционную космологическую парадигму, христианство обусловливает интерпретацию соединительной вертикали от Бога к миру уже не как космогенез, и даже не как эманацию Бога в мир, но как творение.

Актуальной для христианства оказывается и философская проблематика, касающаяся вектора 'снизу вверх', однако, под воздействием новых мировоззренческих смыслов от платоновской лестницы любви и красоты осталась лишь первая ступень любви к ближнему и последняя любовь к Творцу: в модели мироздания сохранена идея двух миров, но разрушено связующее их звено. Принцип антикосмического дуализма и выступает основой гностической модели мира: мир есть антипод божий. Переосмысление античной идеи эманации (см. ЭМАНАЦИЯ) первоначала также сдвинуло акценты в сторону антикосмизма: мир остается иерархично организованным, но эманирующие сущности служат не единению, а изоляции Бога и мира. Сущность первоначала, порождающего эманации, посредством познания последних не постигается и остается сокровенной. Количество этих промежуточных звеньев в гностических концепциях, как правило, достаточно велико: от 33 у Валентина до 365 у Василида. Так, в системе Валентина лежит идея абсолютной полноты Плеромы, проявляющей себя в серии эонов (см. ЭОН). Плерома, в сущности, выступает типологическим аналогом античного апейрона: из нее происходит и в нее возвращается все, способное к становлению. 'На незримых и несказанных высотах' (которые удобно было бы описать в терминологии трансцендентализма) пребывает Глубина совершенный эон первоначала. Непостижимое содержание Глубины конституируется в Молчание (ср. с основоположением мистики: божественное откровение 'несказанно', т.е. неинтерсубъективно и невыразимо вербально). 'Постижение же становится началом всего', порождая Ум и его объективацию Истину (типологическая параллель будущего кантианского разрыва 'вещи-в-себе' и априорных форм как начала познания см. КАНТ). Оплодотворяя друг друга, Ум и Истина порождают Смысл и Жизнь, которые, в свою очередь, порождают Человека и Церковь (т.е. общество). Названные четыре пары эонов составляют священную огдоаду. Затем Смысл и Жизнь порождают еще десять эонов (священная декада), а Человек и Церковь еще двенадцать (священная додекада). Все 30 эонов составляют выраженную полноту бытия Плерому. Круг, казалось бы, замкнулся. Однако последним из 30 эонов выступает женский эон София, возгорающийся пламенным желанием непосредственно созерцать Первоотца Глубину ('супруга своего желанного'), т.

е. постичь истину (ср. мифологическую параллель сакрального брака, неоплатоническую концепцию возврата к отцу на путях познания и сыновней любви). Принципиальная асимптотичность этого порыва повергает Софию в состояние 'недоумения, печали, страха и изменения'. Последнее чревато возникновением Ахамот, которая есть объективированное желание познания, бесформенное детище неудовлетворенного алкания истины.

Кроме того, страстная устремленность Софии задает для нее самой опасную перспективу растворения во всеобщей субстанции, однако безграничная векторность встречает Предел, возвращающий Софию на ее место в структурной иерархии эонов. Интерпретация гностиками Предела носит фактически христианский характер: он понимается как Очиститель (Искупитель) и символизируется фигурой креста; с его искупительной ролью связано появление двух новых эонов Христа и Духа Святого.

Упорядочивание (со встречей мятежной Софией Предела) эонов инспирирует у них вспышку творческого потенциала в акте откровения и единения эоны порождают особый эон ('совокупный плод Плеромы'), причастный генетически и содержательно ко всем эонам и потому именуемый Все (гностический тезис 'все в каждом и каждый во всем' как семантическая параллель античного преформизма и идеи всеединства в христианстве).

Однако гармония неполна, ибо Ахамот, будучи исторгнутой из Плеромы, пребывает во мраке (ср. идентификация мрака и хаоса в античной культуре, символика света в христианстве). Во спасение Христос вкладывает в нее бессознательную идею Плеромы (аналог античных 'врожденных идей'), дабы избавить ее от безысходности скалярного покоя, дав ей ощутить скорбь разлуки с Плеромой и 'светлое предощущение вечной жизни'.

Этот заданный Христом вектор устремляет Ахамот вслед за Христом в Плерому, но Предел-Крест удерживает ее. Ахамот повергается в состояние 'смятенной страсти', сама будучи объективацией страстного порыва Софии к знанию. Таким образом, если первый акт гностико-космологической трагедии был связан с неудовлетворенным желанием Софией истины, то героиней второго ее акта является Ахамот в ее стремлении к выразителю этой истины.

Ее неудовлетворенная страсть материализуется в объективный мир: вода есть слезы Ахамот по утраченному Христу, свет сияние ее улыбки при воспоминании о нем, ее окаменевшая скорбь твердь земная, etc. A когда в ответ на мольбы Ахамот из Плеромы ей был послан Утешитель (Параклет), то от созерцания его и сопровождающих его ангелов она произвела свое высшее порождение духовное начало.

Именно из этих материального и духовного порождений Ахамот Демиург творит земной мир, противостоящий миру эонов. В этом контексте и оформляется акцентированное в Г. учение о человеке как средоточии мирового процесса: с одной стороны, он сотворен и тварен, а потому укоренен в мире темных сил, с другой же душа его есть производное от умопостигаемого мира эонов, она надприродна и несет в себе свет божественной полноты Плеромы.

Человек причастен всех начал, а потому занимает исключительное положение в мире, имея высшее предначертание. Г. задает трихотомию плотских, душевных и духовных людей, т.е. соответственно тех, в ком реализуется только плотское начало (материальное порождение Ахамот); тех, в ком реализуется полученная от Демиурга способность к различению и выбору добра и зла; и наконец тех, в ком реализуется духовное порождение Ахамот, воплощающее ее порыв к истине.

Это духовное начало, вложенное в душу духовного человека, и есть гнозис знание, проявляющееся в устремлении, зовущее к избавлению от уз греховной материальности и указующее путь к спасению. С конституированием христианской ортодоксии (см. Ортодоксия) Г. оттесняется на идеологическую периферию, и в средние века проявляет себя лишь в качестве семантического аспекта ересей.

Так, например, концепция катаров ('чистых') основывается на принципе радикального дуализма: материя объявляется абсолютным злом, а плотский грех максимальным из грехов, беременная женщина мыслится как находящаяся на особом попечении дьявола, и именно он творит плоть от плоти и дух от духа в утробе ее.

Трактовка в таком аксиологическом контексте феномена непорочного зачатия приобретает рафинированно спекулятивный смысл: Христос ('слово Божье') входит в ухо Марии и сходит с уст ее (парафраз текста 44 псалма: 'Слыши... и приклони ухо твое...'). Вошедший в классический христианский обиход термин 'апокриф' исходно был введен для обозначения эзотерических текстов Г.

Развитие Г. оказало серьезное влияние на эволюцию альтернативных христианских течений западноевропейской культуры; мандеизм как оформившееся во 2-3 вв. на семитско-вавилонской культовой основе ответвление Г. (арамейское manda знание) сохранилось в контексте восточной культуры (ныне в Иране) до наших дней. (см. также София, Эон.) .