Античная философия - продик
Продик
П. сыграл важную роль в становлении древнегреческой науки о языке, добиваясь точного разграничения значений синонимов (П. называл свой предмет учением «о правильности имен», ορθότης ὀνομάτων, DK84 А 11; 16), что послужило важным толчком как для филологических занятий (составление словарей, истолкование художественных произведений), так и для уточнения и развития философской терминологии (Pfeiffer, S. 60-62); крайности стремления П. зафиксировать за каждым синонимом строго определенную семантику пародируются в «Протагоре» (337а-с) и других платоновских диалогах. Согласно Александру Афродисийскому (А 19 DK), эти занятия П. предвосхищают характерные для стоиков попытки придать каждому из синонимов искусственное значение, соответствующее родо-видовой классификации понятий. Обнаруженное в сочинении Дидима Слепого положение П. о невозможности противоречия (οὐκ ἔστιν ἀντιλέγειν), сторонником которого был также Протагор, а впоследствии Антисфен, показало, что П. интересовался логикой (Binder, Leisenborghs): синонимика могла служить при этом в качестве средства демонстрации, что слова, значение которых обычно считалось идентичным, в действительности имеют различную референцию, и т. обр. противоречие оказывается мнимым. Влияние характерной для П. тенденции к точному разграничению значений в древности обнаруживали в речах, которые вложил в уста исторических персонажей Фукидид (А 9).
Надежных свидетельств того, что П. занимался также этимологией, нет; указание Галена о новшествах П. в медицинской терминологии (В 4) подразумевает лишь, что он стремился избежать терминов, этимология которых могла вести к неверному истолкованию обозначаемых ими понятий (см. Берлинский, с. 170-172). Нет оснований и приписывать П. натуралистическую теорию языка, т. е. учение о необходимой связи между словом и вещью, якобы противоположное по характеру конвенционализму Демокрита (с. 118-119).
О натурфилософских воззрениях П., содержавшихся в его сочинении «О природе человека» (В 4, упоминается также сочинение «О природе», В 3) практически ничего не известно. В «Облаках» (Aristoph. Nub. 360 = А 5) Аристофан вывел П. как «метеорософиста», возможно, намекая на его натурфилософские интересы.
Учение П. о происхождении религии является попыткой рационалистического объяснения того, что в греческой религии присутствует почитание природных явлений, однако неизменно в форме антропоморфных или зооморфных существ. Согласно свидетельству Секста Эмпирика (Sext. Adv. math. IX 18 = В 5), люди сначала стали почитать благотворные для них Солнце и Луну, реки и источники, а также обожествили хлеб в качестве Деметры, вино Диониса, огонь Гефеста, а также другие полезные предметы и явления. Согласно стоику Персею (apud Philod. De piet., PHerc. 1428, col. II—III), П. признавал наряду с более ранним обожествлением «питающих и приносящих» пользу предметов и явлений также более позднюю стадию возникновения религии: обожествление «первых изобретателей», которые принесли людям блага цивилизации (см. Nestle 1908, S. 556 слл.; Henrichs 1975, p. 115-122), тем самым предвосхищая раннеэллинистические учения Гекатея Абдерского и Евгемера. П. использовал при этом укоренившееся в традиционной религии (начиная с 7-6 вв.) представление о «богах-первооткрывателях», чтобы доказать, что само представление об антропоморфных богах возникло из поклонения людям, облагодетельствовавшим человечество, причем впоследствии их земная природа оказалась забытой.
По-видимому, обожествление благ цивилизации играло у П. роль промежуточного звена между поклонением природным силам и верой в антропоморфных богов, объясняя, как вера в божественность природных сил, основанная на чувстве благодарности, была перенесена на блага, проистекающие от природы, но освоенные человеком лишь по мере развития цивилизации (огонь, виноградная лоза, хлеб), а затем на открывателей этих благ. Сохранившиеся примеры (обожествление хлеба как Деметры, вина как Диониса, огня как Гефеста, Sext. Adv. math. IX 18), подразумевают, что в качестве дополнительного объяснения веры в антропоморфных богов П. использовал распространенное в греческой поэзии метонимическое употребление имен этих божеств вместо предметов, находящихся в их ведении, и ошибочно истолковал это обыкновение как реликт эпохи, когда имена богов служили апеллативами, обозначавшими хлеб и вино (Nestle 1975, 353, возражения против использования П. подобной метонимии: Henrichs 1975, 110 п. 64; 114 п. 77; 1984, 143 п. 16, объясняются неверным пониманием пассажа Секста Эмпирика о переносе названий изобретений на их изобретателей). П., вероятно, полагал, что использование названий этих предметов в качестве имен их «открывателей» было связано с забвением их первоначального значения (ср. сходную гипотезу, что слово «Зевс» некогда служило обозначением неба, а затем было неправильно истолковано как имя антропоморфного божества, у Демокрита, fr. 580; 581 Luria, см. Берлинский, с. 114-116). Затем, очевидно, были по аналогии персонифицированы и природные силы (Солнце, Луна, реки).
Эпикур относит П. вместе с Критием иДиагором к атеистам, полностью отрицающим существование богов (Philod. De piet. I, 19, 519-541 Obbink = Epic. De nat. [27. 2] Arrighetti). Согласно тенденциозному свидетельству Филодема (De piet. PHerc 1428 fr. 19, текст плохо сохранился), П., утверждая, что традиционные боги греческой религии представляют собой обожествленные плоды земли и другие полезные для жизни предметы и явления, отрицал существование богов и наличие у них знания о человеческих делах (Henrichs 1976; 1984, 140-141; ср.: Henrichs 1975, 107-109). Указание Епифания (Epiph. Panar. 507, 1-2 Holl = Dox. Gr. p. 591, 15-16 Diels), что П. называл богами 4 традиционных элемента, а также Солнце и Луну, может восходить к описанию развития религиозных представлений у П., но не исключено, что оно отражает убеждения самого П. Упоминания П. в античных «каталогах атеистов» объяснимы его отрицанием существования традиционных богов и их участия в человеческих делах. Свидетельство, согласно которому П. связывал происхождение таинств (подразумеваются Элевсинские мистерии) с благами, проистекающими от сельского хозяйства, и полагал, что отсюда происходит и само понятие о боге (Themist. Or. 30, p. 422 Dindorf = В 5), представляет собой, очевидно, резюме того же учения, рассматриваемого, однако, на этот раз в положительном свете. П., по-видимому, подчеркивал значение открытия сельскохозяйственных культур в развитии человечества от дикости к цивилизованной жизни (ср. Min. Fei. Octav. 21,2); но привлечение других источников для реконструкции подробностей этого учения (Хеп. Оес. 5, 4 sq.; Themist. Or. 30, 349В sq., см. Nestle 1936; Idem 1942, S. 355-356) покоится на ненадежных основаниях.
Толкование Деметры и Диониса как земли и вина и рационалистическое объяснение одного из сказаний о Дионисе путаницей близких по значению слов в «Вакханках» (ст. 272-297), возможно, отражает, влияние П. (Гаврилов, ср. Henrichs 1975, р. ПО п. 64). Предположение некоторых ученых (Graf 1974, S. 36-39; Henrichs 1984) о влиянии П. на элевсинские хвалы Деметры (5-4 вв.) и перечни деяний Исиды в эллинистическом Египте («ареталогии», 2-1 вв.) сомнительно: совпадение «изобретений» Деметры и Исиды с тем, что известно об учении П., тривиально; напротив, само религиозно окрашенное представление о божестве-первооткрывателе не имеет, по существу, ничего общего с учением П., отрицающего божественность древних благодетелей человечества. Учение о двух стадиях развития религии было заимствовано у П. стоиком Персеем (Min. Fei. Octav. 21,2, ср. Philod. De piet. PHerc. 1428, col. II—III = DK84 В 5 = S VF 1448), который, вероятно, принимал последовательность, противоположную П.: вначале обожествление «первых изобретателей», а затем полезных для жизни явлений (Cic. Nat. D. I 38; Min. Fei. Octav. 21,2).
П. принадлежит популярное уже в древности аллегорическое повествование «Геракл на распутье»: Добродетель и Порок в виде женщин соответствующей внешности убеждают юного Геракла избрать их путь, и Геракл выбирает Добродетель (см. Хеп. Mem. II 1, 21-34). Эту притчу пародирует Аристофан в «Облаках» (889-1104).
Сохранилось пессимистическое высказывание П. о том, что человеческая жизнь неизбежно исполнена многих страданий ([Plat.] Axioch. 366c -369b) и положение о «безразличности» для счастья обладания богатством и других «внешними» благами ([Plat.] Eryx. 397c 398е). Примеры синонимов П. в значительной мере указывают на этическую тематику (в частности, различные обозначения удовольствия, А 13; 14; 17; 19).
Фрагм. и свид.: DK II, 308-319 (рус. пер. Маковелъский А. О. Софисты. Вып. 1-2. Баку, 1940-1941); I sofisti: Testimonialize е frammenti. Fase. II, ed. M. Untersteiner. Fir., 19612; Philodemus. On Piety. Pt. I. Critical text with commentary, ed. D. Obbink. Oxf., 1996.
Лит.: Nestle W. Bemerkungen zu den Vorsokratikern und Sophisten, Philol 67, 1908, 5. 531-581; Idem. Die Hören des Prodikos, Hermes 71, 1936, S. 151-170 (repr. Sophistik. Hrsg. v. С J. Classen. Darmst., 1976. S. 425-451); Idem. Vom Mythos zum Logos: Die Selbstentfaltung des griechischen Denkens. Stuttg., 1942 (19752); Fritz K. von. Prodikos von Keos, RE, Hbd. 23.1957, Sp. 85-89; Binder G., Leisenborghs L. Eine Zuweisung der Sentenz οὐκ ἔστιν ἀντιλέγειν an Prodikos von Keos, MusHelv 23, 1966, p. 37-43 (repr. Sophistik. Hrsg. v. C. J. Classen, S. 452-462); Graf F. Eleusis und orphische Dichtung Athens in vorhellenistischer Zeit. В., 1974; Henrichs A. Two Doxographical Notes: Democritus and Prodicus on Religion, HSCP 79, 1975, p. 93-123; Henrichs A. The Atheism of Prodicus, CronErc 6,1976, p. 15-21; Pfeiffer R. Geschichte der klassischen Philologie: Von den Anfängen bis zum Ende des Hellenismus. Münch., 1978. 19903; Willink С. W. Prodikos, «Meteorosophists» and the «Tantalos» Paradigm, CQ n.s. 33, 1, 1983, p. 25-33; Henrichs A. The Sophists and Hellenistic Religion: Prodicus as the Spiritual Father of the Isis-Aretalogies, HSCP 88,1984, p. 139-158; Kuntz M. The Prodikean «Choice of Herakles» a Reshaping of Myth, CJ 89, 2, 1994, p. 163-181; Kerferd G. В., Flashar H. Die Sophistik, GGPh, Antike 2. 1, 1998,S. 58-63, 128-129 (лит.); Берлинский А. Л. Античные учения о возникновении языка. СПб., 2006; Гаврилов А. К. Рождение Диониса и рационалистическая апологетика (Eurip. Bacch. 286-297), Язык и стиль памятников античной литературы (Philologia classica. Вып. 3).Л., 1987, с. 18-31.
А. Л. БЕРЛИНСКИЙ
Античная философия: Энциклопедический словарь. — М.: Прогресс-Традиция
П. П. Гайденко, М. А. Солопова, С. В. Месяц, А. В. Серегин, А. А. Столяров, Ю. А. Шичалин
2008
Вопрос-ответ:
