История философии - основные понятия метафизики
Основные понятия метафизики
Отсюда вытекала основная задача мыслителя: исследовать не предметное бытие, представленное в сознании человека, а найти тот онтологичекий фундамент человеческого бытия, который не зависим ни от сознания, ни от бессознательного 'бытие сознания'. Он называет его Dasein, 'здесь-бытие' как данное в форме потенциальной открытости индивиду и рассматривает его в качестве человеческой экзистенции (см.
DASEIN). В связи с этим не случайно и название первой главы данной работы, где Хайдеггер, интерпретируя понятие философии, уже подспудно дает ответ, т.е. позволяет открыться понятию метафизики не в традиционно-натуралистическом плане, 'овнешненно', но 'изнутри' в своем изначальном смысле: 'Обходные пути к определению существа философии (метафизики) и необходимость увидеть метафизику в лицо'.
'Увидеть метафизику в лицо' и выражает основную интенцию Хайдеггера обосновать метафизику посредством вопрошания о человеке или точнее способе существования человека как лица. Характерным является указание Хайдеггера на двусмысленность философии в обосновании ее как науки или мировоззренческой проповеди. Философия не может быть сравнима ни с чем, и никакими окольными путями (через искусство или религию) ее невозможно постичь.
Она постоянно ускользает 'как человеческое дело в темноту существования человека'; она есть философствование, проявляющее себя в экзистенциально-ностальгической форме вопрошания, как желания 'быть повсюду дома', 'присутствовать в мире'. Метафизическое вопрошание 'что есть мир?' оборачивается постановкой подвопроса: 'Что такое человек?', когда каждый в ответе за себя, как единственный, стоит перед целым и представляется в человеческом существовании темпорально как проектация себя в нечто большее, чем он есть в данный момент 'быть-всегда-уже-впереди-себя-в-мире-при-внутри-мировом-сущем'.
Хотя Хайдеггер и оставляет для философии возможность быть чем-то вроде науки и мировоззрения, он подчеркивает присутствие человека в ней, называя ее 'мышлением бытия': 'Само мышление есть путь. Мы соответствуем этому пути только тогда, когда остаемся на пути'. Таким образом, философия по Хайдеггеру это метафизика как философствование и является фундаментальнейшим событием в человеческом бытии, усилием увидеть себя и мир в ее лице. Но усилие это действование, и если философия доступна каждому и касается каждого, то открывается она лишь, опираясь на внутреннюю субстанцию человека. Смысл философии как человеческого дела выражается в поступке: 'Философия имеет смысл только как человеческий поступок. Не истина есть, по сути, истина человеческого присутствия. Истина философствования укоренена в судьбе человеческого присутствия'. Новоевропейская традиция, подвергнувшая сомнению знание не могла поставить под вопрос человеческое присутствие, да это и невозможно, считает Хайдеггер, так как философия обнаруживает себя до появления наук. Он исследует этимологию слова 'метафизика', которая восходит к более первичному слову 'фюсис' и в переводе означает, не столько природу в узком новоевропейском звучании в противоположность истории, но в более широком, преднаучном, объемлющем не только природу и историю, но также и божественное сущее. Хайдеггер артикулирует значение 'фюсис' как 'рост', 'растущее', 'самообразующее владычество сущего в целом', к которому принадлежит и сам человек. 'Фюсис' как полновластие владычествующего изъявляет свое правило, закон сущего, явленный в человеке посредством его речи 'логосе', понимаемом как 'извлечение из утаенности'.Хайдеггер цитирует Гераклита, подтверждая свою мысль: 'Владычеству вещей присуще стремление утаиться'. Наделенный высшим даром сказать неутаенное, открыть истину, человек вступает в противоборство с самим сущим в целом, экзистирует в качестве человека и, тем самым, сообщает сущему свою истину 'как судьбу человеческой конечности'.
Но, возвращаясь к исследованию понятия 'метафизика' и, в частности, к 'фюсис', следует отметить, что постепенно его первоначальный смысл как 'нечто постоянно себя образующее и разрушающее' утрачивается, или скорее затвердевает в 'нечто' как отделенном от всего остального, некоей собственной области, отличной, например, от 'техне' и одновременно обретает смысл внутренний сущности определенной вещи, закона вещи.
Развертывание этих двух значений 'фюсис' получило свое закрепление в философии Аристотеля и выражает, с одной стороны, вопрошание о сущем в целом, сущее вообще, а с другой вопрошание о бытии, собственно сущем, где сущее берется в своем бытии как 'усия'. По мнению Хайдеггера, со смертью Аристотеля философия распадается, живое вопрошание отмирает и набирает силу намеченное еще Платоном разделение философии на логику, 'фюсику', этику и превращение ее в 'эпистему' науку, дисциплину, дающую знания. Аристотелевское наследие почти забывается. Но в 1 в. н.э. начинается систематизация аристотелевских сочинений и перед собирателями встает задача распределить материал Аристотеля по вышеуказанным трем дисциплинам. Систематизаторы сталкиваются с определенной трудностью, не зная, куда включить то, что Аристотель называет 'первой философией'.Ее невозможно поместить в физику и тогда она располагается под рубрикой 'мета та фюсика', что и определяет технический характер значения метафизики: 'мета' означает 'за', 'после'. В процессе слияния этих двух греческих слов в латинское выражение metaphisica, приставка 'мета' меняет свое значение, и 'метафизикой' теперь называется особый характер мышления, познание сверхчувственного.
Термин 'метафизика' наполняется содержательным значением, которое в своей исторической судьбе, как считает Хайдеггер, выявляет три недостатка. Одним из них явилось 'овнешнение' понятия метафизики как результата доминирующего отношения к сверхчувственному в христианской догматике Западной Европы. Она сконцентрировала свое внимание на двух наименованиях составляющих содержание потустороннего: Боге и бессмертии души. Хотя Аристотель и включает в первую философию кроме вопроса о сущем как таковом, т.е. о том, что свойственно сущему как сущему, также вопрос о сущем в целом как о высшем и последнем 'божественном', 'тейон'; все же последующие интерпретаторы Аристотеля свели 'первую философию' к теологии разума.Предметом последней становится определенное сверхчувственное сущее. Метафизическое, указывает Хайдеггер, выступает как сущее, пусть и высшее, но равно наличествующее с другим сущим. Более того, важным мыслитель считает то, что сверхчувственный характер сущего в своем понятийном значении объединяется с нечувственными бытийными характеристиками последнего, тем, что недоступно чувствам, тем самым уничтожая проблематику 'первой философии'.
Овнешненность, запутанность и беспроблемность традиционного понятия метафизики ярко прозвучала у Фомы Аквинского, который отождествил первую философию, метафизику и теологию. Объявляя метафизику нормативной наукой, он выделяет ее три основные характеристики, три рода познания: 1. Познание высших причин, de prima causis; 2. Познание того, что обще всему, что мы можем познать с помощью интеллекта, de ente.
3. Познание того, менее всего определяется отдельным, нечто существующее само по себе, de Deus. Хайдеггер подмечает двойственность определения метафизики у Фомы Аквинского в зависимости от ее соотнесенности: относительно Бога и относительно того, что обще каждому сущему, подтверждая еще раз видоизменение этого понятия в истории философии.
В эпоху Нового времени метафизика, по Хайдеггеру, рассматривается как научное знание, и ее основным содержанием становится проблема абсолютной достоверности метафизического познания. 'Я', сознание, не ставится под вопрос и выступает фундаментом метафизического познания. Таким образом, прослеживая путь метафизики как движение вопроса о сущем, Хайдеггер приходит к выводу, что вопрос о сущем как таковом должен через вопрос 'что есть бытие?' вернуться к вопросу сущности понимания бытия вообще. А так как понимание это не только способ познавания, но момент экзистирования, то проблема обоснования метафизики находит свой исток в метафизике Dasein, которая открывается с пробуждением метафизики в самом Dasein.Вопрошание о бытии фундируется внутренней возможностью Dasein разумением бытия, как выявления его конечности, и в то же время открытостью (Da), свершающейся в прорыве в сущее. Выявление внутренней возможности того, чем является Dasein, происходит в плане наброска, конструкции. Хайдеггер артикулирует этот процесс как 'воспоминание', при котором вырывается из забытости конечность Dasein.
Но подлинное воспоминание, по мысли Хайдеггера, это зов, повторение воспоминаемого, постоянное в присутствии. Метафизика не есть то, что создается в учениях или системах, но выявляет себя как трансценденция Dasein. Отсюда мысль Хайдеггера о том, что мышлению должен быть придан 'путевой' характер в отличие от современного 'господствующего', который мог бы гарантировать опыт забытости бытия. Человек как некое сущее, брошенное в него и зависимое от него, должен быть ответственным за себя, как некое сущее, что и притягивает его к разумению бытия. В одной из последних своих работ 'Положения об основании' Хайдеггер пишет: 'Не остается ли сущность человека, не остается ли его принадлежность бытию, не остается ли сущность бытия, все более нас озадачивая, все еще чем-то достойным мышления? Смеем ли мы, если уже дело должно состоять таким образом, оставить на произвол судьбы это достойное мышление в угоду неистовству исключительно считающего мышления и его гигантских успехов? Или мы обязаны найти путь, на котором мышление способно было бы соответствовать этому достойному мышлению, околдованные считающим мышлением, мы прошли в мысли мимо чего-то достойного мышления? Это вопрос. Это мировой вопрос мышления и в ответе на него решается, что станет с Землей и что станет с Dasein человека на этой Земле'. .
Вопрос-ответ:
