Античная философия - движение
Движение
Проблематичность понятия «движение» была осознана еще античными философами. Парменид, основатель Элейской школы, отрицал существование движения 1) на том основании, что в процессе изменения вещь переходит из небытия чем-то в бытие чем-то, иными словами, из небытия в бытие. Однако такой переход невозможен, поскольку небытия нет. Следовательно, движение невозможно. 2) Поскольку из ничего не может возникнуть что-либо, то бытие не возникает и не уничтожается, оно никогда не было и не будет, но есть нераздельно и всецело в настоящем. Отсюда следует, что если бы движение относилось к числу сущих вещей, оно в каждый момент своего существования было бы дано все целиком, т. е., не успев начаться, сразу завершилось бы. В поддержку позиции Парменида его ученик Зенон Элеиский выдвинул несколько аргументов, получивших название Зеноновых апорий, в которых доказывалось, что всякая попытка мыслить движение по необходимости заходит в тупик (апорию) и, следовательно, движение не мыслимо и не существует. Известно четыре апории Зенона о Д. — «Дихотомия», «Ахиллес», «Стрела» и «Стадий». В них философ показывает, что: 1) поскольку движение всегда происходит по непрерывной величине, а всякая непрерывная величина делима до бесконечности, то движущемуся телу за конечное время приходится проходить бесконечное число отрезков, что делает движение невозможным; 2) в каждый отдельно взятый момент времени движущееся тело занимает определенное положение в пространстве и, следовательно, покоится; а раз оно покоится в каждый момент своего движения, то значит и во все время движения. Т. обр., свидетельства чувств, убеждающие нас в существовании движения, явным образом расходятся с доводами разума. По мнению Парменида и Зенона, это означает, что чувства сообщают нам ложное представление о мире, заставляя считать существующим то, чего нет. Гераклит и его последователи, напротив, считали, что «все есть движение и помимо движения нет ничего». Свой тезис они обосновывали тем, что в существовании любой вещи нас убеждает ее движение, тогда как покой делает все неподвижным и мертвым. Кроме того, никакая вещь не есть нечто одно, но принимает разные характеристики в зависимости от того, кто ее воспринимает: с точки зрения одного наблюдателя она может оказаться большой, с точки зрения другого — малой. Это происходит от того, что размер, цвет, вкус и другие чувственно воспринимаемые свойства вещи не принадлежат ей самой по себе, но возникают только в процессе ощущения. Ощущение же есть движение, которое сближает друг с другом орган ощущения и соответствующий ему предмет и делает первый ощущающим, а второй ощущаемым. В результате оказывается, что ничто в мире не есть, но все всегда становится, становление же обеспечивается движением.
Обе эти позиции были подвергнуты критике Платоном. Он показал, что отрицая существование движения и делая бытие единым и неподвижным, элейские философы тем самым отрицали возможность познания бытия. Ведь познавать и быть познаваемым значит действовать и испытывать воздействие, но действие и страдание суть виды движения, следовательно, если бытие неподвижно, то оно непознаваемо, а если познаваемо, то по необходимости движется. С другой стороны, если бы бытие только двигалось и никогда не находилось в покое, как считали последователи Гераклита, то и в этом случае оно было бы непознаваемым, ведь знание предполагает некоторую устойчивость, а если вещи постоянно меняются, то и знание о них невозможно (Soph. 248a-249c). Кроме того, если бы движение не заключало в себе чего-то неподвижного, оно и само не могло бы существовать, поскольку тогда не существовало бы движущегося объекта, остающегося неизменным на протяжении всех происходящих с ним изменений. Все эти соображения привели Платона к выводу, что бытие должно одновременно и покоиться, и двигаться. Однако сначала требовалось опровергнуть тезис Парменида о невозможности движения и доказать, что переход из небытия в бытие в каком-то смысле возможен. Платон решает эту проблему, предложив понимать небытие как инобытие. Тогда движение будет переходом от существующего одним образом к существующему другим образом. Первым и подлинным сущим у Платона являются идеи, поэтому и первым движением у него оказывается познание и мысль. Такое мыслительное движение является одной из категорий идеального мира, благодаря которой все сущее в целом делается живым и познаваемым.
Аристотель, как и Платон, отказывается понимать движение как переход от чистого небытия к чистому бытию. Возражая элеатам, он замечает, что если бы движение представляло собой переход из одной противоположности в другую, оно действительно было бы невозможно, так как противоположности полностью исключают друг друга и не допускают опосредования. Однако движение есть результат воздействия противоположностей на нечто третье, что выступает по отношению к ним в качестве субстрата, последовательно принимающего на себя противоположные определения. Этот лежащий в основе субстрат Аристотель называет материей, а противоположные определения, между которыми осуществляется его переход, — формой и лишенностью формы. При этом форму Аристотель отождествляет с сущим, лишенность — с не сущим, а материю со средним между тем и другим, т. е. с «возможностью». Введение понятия «возможность» и коррелирующего с ним понятия «действительность» позволило Аристотелю впервые сформулировать определение движения: «действительность (энтелехия) существующего в возможности, поскольку оно возможно» (Phys. Ill, I, 201al0). Из этого определения видно, что всякое движение является целесообразным, причем его целью является та самая действительность, которую в виде возможности содержит в себе движущееся. Еще одной причиной движения наряду с целевой, материальной, формальной является то, что привносит форму в материю и заставляет вещь двигаться путем непосредственного соприкосновения с ней. Аристотель называет ее «двигатель» или «движущее». Для естественных вещей таким двигателем является природа, поэтому наука о природе (физика) сводится у Аристотеля к учению о движении, его видах, условиях, законах и причинах. Видами естественного движения Аристотель считает возникновение и уничтожение, качественное и количественное изменения тел и их перемещение в пространстве. При этом первым и несводимым к остальным видом движения он полагает именно пространственное, а из пространственных круговое, потому что только круговое движение может продолжаться до бесконечности, оставаясь непрерывным; поскольку же перводвигатель мира есть бытие вечное и единое, то и первое вызываемое им движение должно быть непрерывным и вечным. Невозможность бесконечного прямолинейного движения Аристотель обосновывает конечностью мира и наличием в мире т. н. «естественных мест», достигнув которых, тела по необходимости останавливаются. Необходимыми условиями существования движения философ считает пространство и время, утверждая, что движение всегда осуществляется по некоей пространственной величине и в течение определенного промежутка времени. Поскольку же всякая величина непрерывна, то движение тоже является непрерывным, т. е. делимым до бесконечности. Используя тезис о непрерывности движения, Аристотель предлагает решение апорий Зенона, утверждая тем самым возможность существования и познания движения.
В эллинистический период представитель Мегарской школы Диодор Крон выдвинул аргументацию против движения, сопоставимую с апориями Зенона Элейского. Аргументы Диодора подкрепляли правильность усвоенной мегариками элейской картины вечного неподвижного бытия (называемого двумя именами «единым» или «благом»).
Диодор утверждал, что ничто само не движется, но только бывает подвинуто (Stob. I 19, 1 = Aët. I 23, 5). Доказательства этого тезиса: 1) тело, не имеющее частей (амера), должно находиться в не имеющем частей месте и поэтому не должно двигаться ни в нем (поскольку оно заполняет его, а движущееся должно иметь место, большее себя), ни в том месте, в котором оно не находится (поскольку оно уже не находится в том месте, чтобы в нем двигаться) (Sext. Adv. math. X 85-102); 2) движимое движется в настоящем «теперь», т. е. в неделимое время (ибо если настоящее разделится, то разделится на прошлое и будущее и перестанет быть настоящим). Но движущееся в неделимом времени проходит по неделимым местам; но если оно проходит по неделимым местам, оно не движется: когда оно находится в первом неделимом месте, оно еще не движется, когда же находится во втором неделимом месте, оно опять не движется, но подвинуто. Получается, что о движении можно судить только как о свершившемся факте, поэтому мыслить его как процесс невозможно (X 119-120).
Важное значение для разработки теории физического движения имела т. н. теория «импетуса», разработанная в 6 в. н. э. Иоанном Филопоном. Согласно этой теории, двигатель передает движимому телу движущую силу (κινητικὴ δύναμις, лат. virtus motiva, y средневековых авторов принятый термин impetus), которая и позволяет телу самостоятельно двигаться после отделения от двигателя (основные положения теории движущей силы были разработаны во 2 в. до н. э. астрономом Гиппархом в книге «О телах, движущихся вниз под действием их тяжести», см. цит.: Simpl. In De Caelo, 264, 25-265, 30). Вытекающая из теории «импетуса» концепция движения в корне отлична от аристотелевской, основанной на идее естественных мест (с которой были связаны его представления о легкости и тяжести) и идее близкодействия (с которой был связан закон соотношения силы и скорости при насильственном движении). Поскольку вызываемое импетусом движение не является естественным, оно не может рассматриваться как процесс актуализации чего-то возможного. Такое движение мыслится как имманентное свойство или состояние движущегося тела, заключенное в нем наподобие теплоты или цвета и сохраняющееся до тех пор, пока «импетус» за счет сопротивления среды не ослабнет. Некоторые сторонники динамики «импетуса» (Буридан, Николай Орем) делали отсюда вывод, что если тело не будет встречать никакого внешнего сопротивления, как это имеет место при движении в пустоте, то его «импетус» останется неизменным, а значит и движение будет продолжаться вечно.
Лит.: AckrillJ. L. Aristotle's Distinction between Energeia and Kinesis, Bambrough R. (hrsg.). New Essays on Plato and Aristotle. L., 1965, p. 121-141; Skemp J. B. The Theory of Motion in Plato's Later Dialogues. Amst., 19672; Herold N. Bewegung, Handbuch philosophischer Begriffe. Münch., 1973, S. 209-220; Кто.автор?. Bewegung, HWPh, hrsg. von J. Ritter. Bd. 1. 1971, S. 864-879; SorabjiR. Matter, Space, and Motion: Theories in Antiquity and Their Sequel. Ithaca, 1988; Gill M. L., Lennox J. G. (edd.). Self-Motion: From Aristotle to Newton. Princ, 1994; Гайденко 77. 77. Физика Аристотеля и механика Галилея, Научная рациональность и философский разум, М. 2003, с. 219-264; Койре А. Очерки истории философской мысли. М., 1985.
С. В. МЕСЯЦ
Античная философия: Энциклопедический словарь. — М.: Прогресс-Традиция
П. П. Гайденко, М. А. Солопова, С. В. Месяц, А. В. Серегин, А. А. Столяров, Ю. А. Шичалин
2008
Вопрос-ответ:
