Античная философия - филеб
Филеб
Раннее платоновское учение о благе и удовольствии (см. Prot. 35 lb-357e, Gorg. 501а, Resp. IX, 580d-588a) основывалось на следующих положениях: 1) различие удовольствий; представление об особом «измерительном искусстве», позволяющим их оценивать; признание только удовольствий разума благами и их первенства над прочими удовольствиями; 2) высшее благо как предмет этики; метод этического исследования частный случай универсального подхода к рассмотрению сущего: схватить сущее само по себе, т. е. его идею (отсюда важность онтологического введения в этику и стремление к математизации ее методов). Эти основоположения этики среди учеников Платона считались, по-видимому, чем-то само собой разумеющимся до тех пор, пока в Академию ок. 360 не прибыл Евдокс Книдский, высказавший свое мнение о том, что «благом для всех живых существ является удовольствие» (Arist. Ε. Ν. Χ, 1172b). Содержание этого тезиса противоречило основам платоновского учения, что спровоцировало внутриакадемическую дискуссию о природе блага, удовольствия и предмете этики (см. материалы «Топики»). Спевсипп попытался опровергнуть аргументацию Евдокса чисто логическими средствами (ср. аристотелевское соч. «О противоположностях») и выстроил свое учение о благе как некоем состоянии «безмятежности», среднем между двумя противоположностями удовольствием и страданием, которые благом не являются, и, тем самым, отчасти развил платоновскую точку зрения (ср. «Государство»). Аристотель критикует подход Спевсиппа как поверхностный (VII, 1153b) и поддерживает Евдокса в том, что касается предмета этики. Платон был вынужден вмешаться в ход дискуссии: он читает лекцию «О благе», из разрозненных свидетельств о которой можно сделать вывод о том, что она представляла собой методологическое введение в этику как науку о высшем благе (см. Arist. M. M. I, I, 1; Aristox. Harm. 39, 4). Эта лекция не достигла ожидаемых целей, и Платон постепенно приходит к мысли о возможности построения этического учения, предметом которого будет не высшее благо, а «благо для нас», которое и обсуждается в «Ф.».
Подчеркнуто главной линией рассуждения в «Ф.» является ответ на вопрос, что в большей степени является благом «для живых существ» удовольствие (ηδονή) или разум (φρόνησις). Однако большую часть диалога занимают несколько второстепенных рассуждений: 1) «Диалектический раздел» (Phileb. 19a-23b) в контексте основного рассуждения представляет собой очевидный логический круг, однако в более широком контексте академической дискуссии это демонстрация Платоном важности учета общих онтологических проблем при рассмотрении частных проблем этики; 2) «Четырехчастное деление сущего» (23с—31Ь) на предел, беспредельное, смесь предела и беспредельного и причину смеси оснащает собеседников инструментом, с помощью которого будет разрешен основной вопрос: «жизнь удовольствия» относится к роду беспредельного сущего, «жизнь, смешанная из удовольствия и разумности» к роду смешанного сущего, а «жизнь разума» к роду причины. Понятие смешанного рода сущего играет в диалоге и в поздней онтологии Платона важнейшую роль. «Ф.» здесь составляет своеобразную пару к «Тимею», предметом которого было описание сущего с учетом онтологического преимущества вечно сущего (мира идей, бытия) перед преходящим. Кругозор «Ф.» по отношению к «Тимею» намеренно сужен: мир идей обходится молчанием, но для того, чтобы построить науку о «ныне сущем» (23с), необходимо найти ему замену и найти в сфере становления вещи с особым онтологическим статусом. Ими оказываются вещи смешанного рода сущего, которые определяются как «достигшее полноценности существование» (27с). Понятие смешанного рода сущего, по-видимому, возникло в результате внутриакадемической дискуссии о гармонии («предел» и «беспредельное» в платоновском диалоге имеют явно пифагорейское происхождение, самым показательным примером смешанного класса оказывается гармония, наряду со здоровьем, музыкой, красотой, силой), другим результатом которой следует признать аристотелевское понятие образцовых типов сущего (см. Arist. Ε. Ε. 1241Ь27 сл.); 3) Рассуждение о видах и происхождении удовольствия и страдания (31Ь-55с) занимает значительную часть диалога. Удовольствие и страдание определяются как восстановление и разрушение естественного состояния тела (смешанный род сущего), что предопределяет собой итог дискуссии: удовольствие всегда смешано со страданием, поэтому большинство удовольствий будут ложными. Чистое удовольствие возникает лишь в том редком случае, когда парное к нему страдание оказывается незаметным для души. Чистыми называются удовольствия, получаемые от созерцания, обоняния и от занятий науками (51-52). 4) Рассуждение о видах и иерархии наук (55c-59d), в ходе которого выясняется, что прикладное использование наук оказывается менее чистым и истинным, чем занятия философа, направленные на познание бытия. Итогом всего диалога оказывается вывод о том, что первенство нужно отдать смешанной жизни, разум удостаивается третьего места, а удовольствие только пятого.
Рус. пер.: В. Н. Карпова (1879), Н. В. Самсонова (1929, 1971).
Лит.: Gadamer H.-G. Piatos Dialektische Ethik: Phänomenologische Interpretation zum «Philebos». Lpz., 1931; Dies A. (ed.) Platon, Philèbe. P, 1941 (BL); Hackforth R. Plato's Examination of Pleasure. Camb., 1945; Gosling 1 С. В. Plato, Philebus. Oxf., 1975; GUTHRIE, HistGrPhilos V. The Later Plato and the Academy. Camb., 1978; ThesleffH. Studies in Platonic chronology. Helsinki, 1982; Frede D. Plato, Philebus. Indnp.; Camb., 1993; La Fêlure du Plaisir. Etudes sur le Philebe de Platon. Vol. I IL Ed. M. Dixsaut. P., 1999-2000.
A. A. ГЛУХОВ
Античная философия: Энциклопедический словарь. — М.: Прогресс-Традиция
П. П. Гайденко, М. А. Солопова, С. В. Месяц, А. В. Серегин, А. А. Столяров, Ю. А. Шичалин
2008
Вопрос-ответ:
