Словарь средневековой культуры - гостеприимство

Прием у себя, в своем доме, чужого с целью предоставления ему крова, пищи, содействия и защиты. В качестве частного случая отношений дарообмена (Дар, обмен дарами), Г.о является, по определению М.Мосса, «всеобъемлющим социальным фактом». Структуры Г.а не только стоят в прямой связи с культурными, хозяйственными и политическими реалиями меняющихся средневековых обществ, но и оказываются важным элементом их динамического потенциала — формами созидания и осмысления актуальных общественных отношений. Разные нормы и функции отношений Г.а на средневековом Западе в различные исторические периоды и в разных регионах имеют неодинаковый вес. С долей условности допустимо различать: 1 ) дружеское Г.о; 2) христианское Г.о церковных учреждений; 3) королевский и сеньориальный постой; 4) обезличенное платное Г.о постоялых дворов.

Дружеское гостеприимство

Г.о от случая к случаю, без прямого возмещения, в строгом следовании ритуалу, которое ведет к установлению тесных личных отношений между гостем и домохозяином, можно назвать дружеским Г.ом (нем. Gastfreundschaft). В архаической предыстории Г.а чужеземец воспринимается как носитель сверхъестественной силы, нейтрализовать угрозу со стороны которой возможно предоставлением Г.а. С другой стороны, он объективно находится вне общества и вне сферы права; домохозяин, принимая на себя ответственность за его содержание, контакты с соплеменниками, защиту жизни, имущества и интересов, в свою очередь рассчитывает найти в будущем Г.о в доме гостя.

Два аспекта архаики Г.а как сакрального и как общественно полезного установления — в разной мере сказываются в традициях Г.а, которые были восприняты на средневековом Западе. Первая связана своим происхождением с Ближним Востоком и насаждалась в средние века церковью и христианским образованием. В Ветхом Завете Бог вступает в контакт с людьми; принимая обличье гостя и вознаграждая гостеприимцев, подобных Аврааму и Лоту (Быт. 18, 1-8; 19, 1-3). Актуальность этих текстов в Новом Завете удостоверяет апостол Павел: «Страннолю-бия не забывайте; ибо через него некоторые, не зная того, оказали Г.о ангелам» (Евр. 13,2). В бедном, нуждающемся в помощи страннике христианская мысль видела Христа. В спи-ритуальном смысле, на этой земле все люди — странники на пути в небесный Иерусалим. Христианское Г.о благая, общеобязательная, далекая от мирской корысти, богоугодная помощь лишенным защиты чужакам, бедным, больным, вдовам, сиротам. Церковь проповедовала Г.о как душеспасительное дело. Возможно, идеология Г.а оказывалась удачной формой, в которой христианская теория искупления грехов посредством любви к ближнему могла быть усвоена широким народным сознанием. Так или иначе, скандинавские материалы заставляют усомниться в реальности созданного античной этнографией хрестоматийного образа священного древ-негерманского Г.а. В германской мифологии Один под видом гостя нередко посещает людей, и оказавший ему дурной прием рискует навлечь на себя несчастье. Между тем у германцев, по-видимому, отсутствовало представление о Г.е как об угодном богам и обязательном для всех установлении. Никто не мог заставить скандинава оказать Г.о против его воли, даже если пришедшему отказывается без веских причин, из одной скупости или эгоизма. Г.о на европейском севере менее всего напоминает религиозный институт и в наибольшей степени служит воспроизводству в обществе дружеских связей и выгодной репутации душевного благородства. Столкновение двух столь не похожих традиций оказания Г.а рисует агиографическая легенда о Германе Осерском (VII—IX вв.). Некий король бриттов отказал заезжему святому проповеднику и его спутникам в приюте. Заночевав у гостеприимного королевского пастуха, наутро Герман якобы низложил короля и поставил на его место своего гостеприимца.

Северная версия архаического дружеского Г.а, преобладавшего в Скандинавии до рубежа позднего средневековья, нам наилучшим образом известна. Настоящее Г.о может оказать лишь сам домохозяин. Никогда не зная, кто и с какими намерениями у порога, он выходит с оружием и до предоставления Г.а расспрашивает пожаловавшего о его имени и происхождении. Приглашение выражается в предложении войти и/или занять почетное место у очага или за столом. Иногда в непогоду в дом могут пустить и врага, однако его усаживают за отдельный стол, угощают подчеркнуто скупо и отказывают в огне очага. Гостю дают свежую одежду, что, помимо удобства, символизирует вхождение в сферу господства домохозяина. Разговор за едой касается личности гостя и того нового, что делается в мире. Совместная трапеза является решающим моментом установления отношений дружеского Г.а. Она уничтожает всякую враждебность, и желающие враждовать ее избегают. Домохозяин мстит за гостя и наследует ему, если тот умирает без завещания и невозможно установить или дождаться иных наследников. Как правило, Г.о оказывается в продолжение одних, двух или трех суток. «Рыба и гость воняют на третий день», гласит датская пословица, а разные версии германского правового положения «два дня — гость, на третий домочадец» демонстрируют перспективу для задержавшегося в гостях попасть в зависимость от домохозяина. При расставании гость получает назад свою высушенную одежду, пожелания удачи, иногда провожатого, лошадей, повозку; подарок — если желают сохранить и упрочить завязавшиеся дружеские отношения. Близкие нормы отношений Г.а широко распространены в Европе раннего средневековья. Однако, в отличие от Скандинавии, на континенте над архаическим хлебосольством изначально получает преобладание даровой кров без пропитания. В высокое средневековье, с развитием денежных отношений, обезличивающих человеческие связи, и политической власти, дарующей мир, на место дружеского Г.а мало-помалу приходят более свободные формы отношений и возникает -сначала эпизодически, а затем как ремесло — платное Г.о, главным образом в отношении купцов и паломников (Паломничество), которых в это время стало слишком много на дорогах Европы. Коммерциализация Г.а скорее происходит в городах и на больших дорогах -что, однако, не мешает длительному сохранению архаического облика собственно корпоративного купеческого Г.а; еще в «Декамероне» отпетый мошенник мессер Чеппарел-ло из Прато, умирая и не желая повредить репутации своих гостеприимцев ни отказом от исповеди, ни тем более чистосердечным раскаянием в своих поистине неисчислимых прегрешениях, лукаво исповедуется таким образом, что после смерти почитается как святой к барышу приютивших его. Дружеское Г.о доминирует там, где мало ездят, но также — в высших слоях общества. Г.о неизменно получает высокую общественную оценку, и та же тема служит для развенчания самого черного злодейства. С Г.ом связываются представления о благородстве и благородном образе жизни. Обнаруживая величие души, главы аристократических домов, от короля до последнего сеньора, кормят и предоставляют кров десяткам и сотням проезжающих и побродяжек. Восходящий к архаическому хлебосольству литературный образ куртуазного Г.а возвращается из книг в виде возвышенной и праздничной игры и стремления победить всех в щедрости.

Гостеприимство церковных учреждений

Церковные странноприимные дома (xenodochium, позднее hospitale, hospitium) на Западе, первоначально в Италии, стали появляться с IV в. при монастырях, епископских кафедрах или как самостоятельные богоугодные заведения госпитали. Они предоставляли бесплатный кров и стол для путешествующих христиан, а также сирых и убогих, к которым приравниваются лишенные помощи и защиты чужестранцы. В монастырском уставе, известном под названием Regula Magistri (VI в.), в описании Г.а акцент делается на практической стороне дела в частности, за гостем следует присматривать и на ночь запирать на замок, дабы тот ничего не стянул; по прошествии двух дней на третий гость должен работать наравне с монахами. Не оспаривая конкретные детали организации монастырского Г.а, св. Бенедикт(VI в.), напротив, склонен подчеркивать его сверхъестественную сущность и соответственно этому настаивает на всеобщем и равном для всех христиан Г.е, в пику существующим социальным дифференциациям. В Уставе Бенедикта прием гостя рассматривается как нерядовое событие. Аббат с братией выходят навстречу гостю, творят молитву, одаривают того поцелуем мира и бросаются пред ним ниц. По совершении еще одной молитвы и божественных чтений в рефектории следует трапеза. Нарушить пост ради гостя позволено аббату, но не монахам. Непосредственно после встречи или перед тем, как идти спать, в присутствии всего монастыря аббат торжественно омывает гостю руки и ноги. Два брата отвечают за кухню для гостей, в ведении третьего находится гостевой дом. В нем должно наличествовать достаточное количество кроватей, дабы принимать всех пришедших без исключения. Ни тогда, ни позднее свойственных архаическому Г.у устойчивых личных отношений не возникало.

В раннее средневековье церковное Г.о на Западе развивалось главным образом при монастырях и под определяющим влиянием Устава св. Бенедикта. Масштабы монастырского Г.а или озабоченность ими возрастают в каролингскую эпоху. Предписание бенедиктинского устава принимать всех комментатор IX в. объясняет тем обстоятельством, что во времена Бенедикта, «наверное, не было столько гостей», и в подтверждение приводит слова некоего аббата: «Когда бы св. Бенедикт был теперь здесь, ей-богу, он повелел бы запереть ворота!». Г.о делается дифференцированным, а подчас и избирательным. По сообщению того же источника, разных гостей приветствуют разным образом: пред королем, епископом или аббатом бросаются наземь; завидя королеву, преклоняют колени и голову; графов, монахов, священников и прочих гостей встречают поклоном; нищим без лишних церемоний указывают, где именно они могут найти искомое пристанище. В сер. XII в. аббат Клюни Петр Достопочтенный в ответ на упреки главы цистерцианцев Бернара Клервоского, указывавшего на отход клюнийского монашества от первоначальной бенедиктинской модели Г.а, формулирует тезис о congruus honor, «подобающей чести» и оправдывает менее формальное Г.о желанием принять и разместить всех или многих, не разрушив при этом внутренней жизни обители. В самом деле, практика широкого монастырского Г.а вступала в очевидное противоречие с пониманием жизни в монастыре как ухода из мира; и монастырская реформа вела к ее свертыванию. В XIII в. наблюдается отказ многих монастырей даже от этой ограниченной формы Г.а.

. С X-XI вв. Европа стала покрываться сетью госпиталей сначала на путях паломников и купцов в Италии и Испании. К XIII-XIV вв. госпитали имелись практически во всех городах и многих деревнях Запада. Так, на пути в Сантьяго-де-Компостела ок. 1200 г. паломников обслуживали от 100 до 300 госпиталей. Найти госпиталь путнику помогали указатели, а также люди, специально назначенные разыскивать по окрестностям убогих. Если персонал госпиталя был достаточен, гостям мыли руки и ноги. В большинстве случаев здоровый пилигрим мог остановиться в госпитале на одну ночь. По обычаю того времени, кровати были рассчитаны на двух или более гостей. Из соображений благочестия еды паломникам давали подчас ровно столько, чтобы те не умерли с голоду. Зато в госпитале можно было найти духовную помощь и составить завещание. Иногда имелись отдельные помещения для больных, а также помещение и стол для благородных. По образу двенадцати апостолов очень многие госпитали были рассчитаны на 12 пилигримов или были ненамного больше. Парижский Отель-Дьё, принимавший в позднее средневековье одновременно св. 400 больных, представлялся чем-то совершенно исключительным. С сер. XIII в. можно говорить о постепенном свертывании институтов церковного Г.а. Многие госпитали приобретают более узкую специализацию, превращаясь в больницы и богадельни. Мало-помалу и они переходят под контроль гражданских властей, и новые госпитали в позднее средневековье основываются почти исключительно как коммунальные приюты для нищих, больных, а также брошенных детей.

Королевский и сеньориальный постой

Господское гостевание право господина, короля или сеньора, лично или через своего представителя получить у подвластных кров и пропитание или же их эквивалент.

Из Г.а, оказываемого, по примеру эллинистических правителей, римским императорам, а вслед за ними — высшим военным и государственным сановникам империи, возникает практика расквартирования римских войск. С ней в свою очередь генетически связана модель расселения в пределах Западной империи ряда варварских военных конфедераций, впоследствии развившихся в поздне-антично-варварские королевства. Суть подобных договоренностей между римлянами и варварами заключалась прежде всего в предоставлении последним установленной части дохода римского фиска. Между тем само обозначение складывающихся при этом взаимоотношений понятием hospitalitas, «Г.о», выдает стремление сторон найти в традициях Г.а институциональную базу для concordia, мирного и дружеского сосуществования римлян и варваров, и действенного определения возникающих социальных ролей и долженствований. По сообщению Павлина из Пеллы, покидая в 414 г. окрестности Бордо, готы в самом деле оберегают от грабежей и бесчинств соплеменников дома своих гостеприимцев. На протяжении первых столетий средневековья в той или иной мере сохранялись, смешиваясь с местными обычаями, реликты римской государственной почты, cursus publiais, которая функционировала за счет повинностей окрестного населения.

Примером незамутненных германских традиций королевского гостевания могут служить известные нам из Григория Турского и Фредегара объезды владений, конституирующие власть франкских королей меровингско-го времени (лат. circuitio, circuire). Очевидно, в прямой связи с таковыми стоит рассматривать пиры-вейилы, устраиваемые норвежскими бондами для своих конунгов. По сравнению с подобными практиками, развитие королевского гостевания вне Скандинавии обнаруживает существенное своеобразие в ощутимо меньшей мере подчинено идее воспроизведения отношений между правителем и подданными и скорее решает саму по себе задачу обеспечения передвижений властителя. Обусловленные моделью политического господства (небюрократизированного, зачастую требующего непосредственного участия в делах высших лиц), состоянием системы коммуникаций (когда проще оказывалось потреблять ресурсы на месте, нежели свозить их к месту потребления), почти непрерывные перемещения больших и мелких властителей являлись правилом в средневековую эпоху. Франкские короли из династий Меровингов и Каролингов еще обнаруживают стремление иметь если не столицу, то по крайней мере более или менее постоянную резиденцию, чего не скажешь о германских императорах начиная с Людольфингов. Обычная свита средневекового правителя достигала десятков и сотен человек, не говоря уже о лошадях, собаках или слоне Абу-аль-Аббасе, делившем тяготы кочевой жизни с императором Карлом Великим. Как правило, королевский поезд останавливался в поместьях фиска, где имелись специально для этой цели построенные «дворцы». С сер. IX в. во Франции и с нач. XI в. в Германии это бремя все чаще перекладывается на плечи церковных учреждений, позднее на города. Почти повсеместно светские аристократии кажутся избавленными от этого — хотя с нач. XI в. в Германии возрождается древняя франкская практика объездов, венчающих процедуру обретения королевской власти. В Германии королевское гостевание часто фигурирует под именем servitiiim regis, во Франции gistum regis. В Италии яснее, чем где-либо, делалось различие между собственно приемом германского императора и обеспечением пришедшего с ним войска т. н. fodrum, первоначально побор фуражом, с X-XI в. приобретший характер денежного налога, которым облагались церковные учреждения, знать и города. Уже на исходе X в. устоявшиеся институты королевского гостевания вошли в видимое противоречие с растущим самосознанием и волей к хозяйственной защищенности североитальянских городов. Периодические восстания горожан во время наездов императоров в Италию вынуждали тех останавливаться в пригородных монастырях, а то и в чистом поле, каков знаменитый лагерь Фридриха Барбароссы Ронкалья под Пьячен-цой. Сами гостевые платежи фиксируются и переводятся в денежный эквивалент в Италии в кон. Х-ХН в., во Франции главным образом в XII в., в Германии в XII-XIV вв.

Наряду с правителями, постоем пользуются князья, сеньоры, церковные иерархи (в последнем случае долг Г.а носит название procuratio canonica). Небывалое распространение Г.а по отношению к сильным мира сего и бесконечное множество прав и притязаний на постой наблюдаются в источниках Х-ХН вв., что связано с новым фазисом истории средневековой сеньории. Так новые центры власти, сеньориальные замки, втягивают окрестное население в сферу своего господства и эксплуатации. Право постоя — способ содержания разросшихся военныхдружин и одна из основных повинностей, налагаемых баналитетной (т.е. основанной на бане, политическом лидерстве) сеньорией. В сеньориальном постое порой угадывается состоявшаяся приватизация некогда публичных прерогатив, как, например, в южнофранцузской альберге или норвежской вейцле, однако, помимо всех пожалований или же узурпации неких прав, постой зиждется на праве сильного, вошедшем в обычай, т. н. «дурной обычай». Оформление многообразных притязаний на постой сменяется в XIV-XVIII вв. их постепенным свертыванием в обстановке общей коммерциализации отношений Г.а. Heribergum в Германии и Северной Франции, albergum в Южной Европе, изначально технические термины для обозначения всякой формы господского постоя, претерпевают примечательную семантическую эволюцию: с XII в. они уже прило-жимы к более широкому спектру отношений Г.а., а в новых языках за этим корнем закрепляется значение «постоялый двор».

Постоялый двор

Развитое в римское время, в период раннего средневековья гостиничное дело пришло в явный упадок. Редкие таверны сохранялись зачастую лишь в городах, причем в большей мере как харчевни, места встреч своих и пришлых купцов, центры розничной торговли (от лат. саиро, «трактирщик» гот. kaupon, др.-в.-нем. koufen, совр. нем. kaufen, «купить», «покупать»; русский глагол того же корня), а в представлениях людей того времени, еще и как бордели и разбойничьи притоны. Для людей благородного звания посещение таверны было делом предосудительным, а клирикам воспрещалось. Если кров и предоставлялся, особой присущей архаическому Г.у связи между хозяином таверны и постояльцем не возникало. Еще во времена римской республики Плавт и Цицерон иронизировали над тем, что трактирщики и сводники называют себя hospites, «гостепри-имцами», а свои услуги hospitium, «Г.ом»; тем не менее с начала империи такое расширительное словоупотребление утвердилось, чтобы затем просуществовать все средневековье.

В XI—XII вв., в условиях увеличения то-варопотоков и общей мобильности населения, число таверн и значение их «гостиничной» функции заметно возрастает, особенно на путях паломников и купцов. Выдвижение на первый план до сих пор не востребованных форм обезличенного профессионального Г.а сопровождается быстрой трансформацией и распадом его традиционных институтов. Так, денежный расчет замещает архаическую подоснову корпоративного купеческого Г.а в частных домах и специальных учреждениях, гостиных дворах, подобных венецианскому Fondaco dei Tedeschi или новгородскому Готскому двору. На место тесной личной связи между хозяином и гостем приходят психологически нейтральные отношения. Отпадает функция хозяина обеспечить контакт гостя с чуждой ему средой, проистекающая отсюда ответственность за гостя и его имущество, обязанность мстить за него и право ему наследовать. С XIII в. ясно обнаруживается борьба городских властей и особенно цехов против таверн и традиции купеческого Г.а с целью защиты городского рынка от неуправляемого наплыва пришлых купцов и товаров, неконтролируемой коммерческой деятельности в частных домах. Эти усилия приводят к подавлению таверн в окрестностях города и запрету частного Г.а горожан. Г.о — например, во Флоренции, Лук-ке или Страсбурге — ограничивается гостиницами, а торговля и хранение товаров -рынками и торговыми домами.

Так во второй половине XIII в. в Италии, Южной Франции и Испании, а с XIV в. в большинстве регионов Европы возникает собственно гостиница. Ее содержатель официально имеет право и обязан принимать за вознаграждение всех, кто к нему обращается, оказывать hospitium publicum как представитель общины. Hospitium honestum — завлекать гостей воспрещается. Официальный статус хозяина гостиницы выражался и в том, что ежедневно он должен сообщать властям имена своих постояльцев, а равно доносить о подозрительных. По внешнему виду гостиницы не отличались от городских и сельских домов, обычных для той или иной местности, однако их всегда можно было узнать по вывеске либо иным знакам зеленым веткам, венкам и т.д. С ХП-ХШ вв. гостиницы приобретают названия и гербы. Постоялец получает только самую простую пищу (хлеб, вино, сыр или же рыбу) и место в общей кровати. Гостиницу в 2-6 мест считали маленькой, в 15-20 — большой. Гостиница такого типа как доминирующая форма Г.а просуществовала в Европе до рубежа XVIII-XIX вв.

Литература: Гуревич А.Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М., 1967. С. 117-149: «Древ-ненорвежская вейцла»; Brühl С. Fodrum, gistum, servitium regis. Studien zu den wirtschaftlichen Grundlagen des Königtums im Frankenreich und in den fränkischen Nachfolgestaaten Deutschland, Frankreich und Italien vom 6. bis 14. Jahrhundert. 2 Bd. Köln, Graz, 1968; Hellmuth L. Gastfreundschaft und Gastrecht bei den Germanen. Wien, 1984; Peyer H. С. (Hrsg.) Gastfreundschaft, Taberne und Gasthaus im Mittelalter. München, Wien, 1983; Idem. Von der Gastfreundschaft zum Gasthaus. Studien zur Gastlichkeit im Mittelalter. Hannover, 1987; Vogué A. «Honorer tous les hommes». Le sens de l'hospitalité bénédictine // Revue d'ascétique et de mystique. 40 (1964). P. 129-138.

И. В. Дубровский

Словарь средневековой культуры. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН)

Под ред. А. Я. Гуревича

2003