Словарь средневековой культуры - инсигнии

(знаки власти, должностные отличия). Средневековый человек полагал, что за всякой видимой, чувственной, осязаемой реальностью скрывается реальность высшего порядка, которая определяет суть вещей и должна быть тем или иным способом отображена в условных символических понятиях и образах. Эта общая ориентация сознания имеет отношение и к такой, бесспорно, важнейшей стороне социальной жизни средневековья, как власть правителя, политическое верховенство и т.д. И в наши дни можно констатировать, что право на осуществление должностных полномочий зафиксировано в знаковой системе, например, в полицейской униформе. Знаки политического верховенства в средние века приобретали особое трансцендентное символическое значение, так как в эту эпоху «государство, говоря словами П.Э. Шрамма, гораздо более глубоко, нежели современное, было укоренено в сфере религиозного, и на правителя падал истинный свет, перед которым блекнет театральная мишура эпохи барокко». История, значимость И.й и порядок наделения ими могут и должны быть рассмотрены только в этом ментальном контексте.

С точки зрения формальной систематизации, И.й могут быть разделены по их происхождению (зачастую легендарному), формам и функциям.

Ряд И.й, таких, в частности, как посох или меч, ведут свою историю из языческого прошлого, когда сформировалось их восприятие в качестве знаков «должностного отличия». Некоторые имеют античное происхождение, например, лавровый венок, копье, пурпурное одеяние. Отдельные И.и стали функционировать в качестве таковых в подражание библейско-христианским прообразам, как например, помазание или трон. Зачастую, однако, бывает трудно четко разделить И.и в соответствии с их происхождением. Взаимоналожение и переплетение исходных традиций хорошо видно на примере происхождения практики использования трона в качестве знака власти: средневековому восприятию, с одной стороны, предшествовала германская языческая традиция восседания главы дома на особом, «почетном» возвышении, с другой стороны — библейский образ трона царя Соломона и курульное кресло римских магистратов. В качестве иного примера можно привести корону средневековых государей: ее предшественником был символизирующий могущество и богатство золотой шлем языческих военных вождей (отдаленным аналогом которого можно считать и головной убор сибирских шаманов), вместе с тем средневековую традицию украшать корону (например, лилиями) можно связать с ветхозаветным обычаем торжественного убранства храма Соломона (in modum lilii). Наименование corona или diadema было позаимствовано у триумфальных венков римских императоров, которые в свою очередь можно считать продолжением более древней восточной практики, в частности, украшения венками статуй египетских богов. Смысловые ассоциации короны определялись также ее символическим соотнесением с христианским понятием «корона мученичества» и иудейско-христианским представлением о «короне праведных». Этот смысловой ряд привел к возникновению концепции «истинной короны», которую праведный христианский правитель получает от владыки небесного в качестве его соправителя на земле. Необходимо добавить также, что в эпоху высокого средневековья понятие «корона короля» (или «корона королевства») служило смысловым аналогом понятия «государство», для которого в эту эпоху не было выработано адекватного абстрактного обозначения.

Некоторые средневековые И.и появляются только в иконографии государей (как, например, воображаемая держава на парадных изображениях византийских императоров, в отличие от реально существовавшей с 1030 г. державы западных государей). Большинство И.й, однако, существовало в качестве реальных предметов меч, плащ, корона и т.д. Несмотря на свое происхождение из обыденных, связанных с повседневным практическим употреблением вещей, они создавались из драгоценных материалов и были роскошно украшены, что символизировало богатство и могущество их обладателей. Сохраняя свои формальные признаки, И.и переходили из одного контекста в другой, что являлось отражением характерной для средневековой практики «подражания» (imitatio). Например, некоторые предметы византийского (позднеантичного) политического обихода (пурпурное облачение, держава) были заимствованы в Западной Европе как отражение подражания имперской традиции и ее воспроизведения. Заодно существовала тенденция imitatio imperii со стороны королевской власти и папства. Ментальный контекст средневековья обуславливал также наличие более широкой системы «заимствований» и «подражаний», которая устанавливала аналогии между земными государями и царем небесным. Например, знаки власти самодержавного правителя становились атрибутами Христа, изображаемого в качестве владыки мира, знаки достоинства высших должностных лиц использовались в иконографии в качестве атрибутов архангелов и т.д.

С функциональной точки зрения некоторые И.и использовались исключительно в качестве знаков власти (корона, скипетр, держава), другие совмещали знаковую и практическую, т.е. связанную с бытовым употреблением, функции в частности, это относится к одеянию и вооружению правителя. Вместе с тем и эта градация не является абсолютной. Например, «имперский меч» имел исключительно знаковую функцию и отличался от использовавшегося правителями (германскими королями и императорами) в сражениях или суде меча. В некоторых странах вслед за возникновением королевской власти появлялись исключительные по своей значимости И.и, которые, как правило, связывались (иногда это отражало историческую реальность, иногда — только устойчивое предание) с неким выдающимся правителем, основателем королевства, как-то Карл Великий, или легендарный первопредок чешской княжеской династии Пржемысл, или первый король и христианский правитель Венгрии Стефан. Иногда И.и ассоциировались со святым патроном государства в их числе можно назвать копье св. Маврикия, ставшее одним из главных символов власти в Германской империи, корона св. Вацлава, первого святого и «вечного правителя» средневековой Чехии, трон одного из самых популярных святых королей Англии — Эдуарда. Во всех указанных случаях И.и не были реальными реликвиями святых, однако традиция это утверждала. В случае наличия таких «исключительных И.й», обладание ими было важнейшим элементом всей процедуры легитимного наследования власти тем или иным государем — например, вдова последнего представителя германской династии Л юдольфин-гов Генриха II отослала имперские И.и Конраду, избранному правителем представителю новой, Франконской династии.

С точки зрения их функций И.и также могут быть классифицированы как «конституирующие» и «репрезентативные». В первом случае речь идет об И.ях, которые использовались в процедуре введения во власть или наделения духовным саном (пап, прелатов). Их вручение было важнейшим элементом торжественной церемонии коронации), за которой стояла соответствующая религиозно-идеологическая, моральная и политическая программа, облаченная в соответствующие символические и аллегорические формы. К числу «конституирующих» И.й принадлежали прежде всего корона, скипетр, держава, имперский меч, королевский плащ (мантия), иногда также и соответствующая обувь.

Номенклатура «репрезентативных» И.й, которые сопровождали торжественные или праздничные публичные появления королей и пап, была весьма вариативна и потенциально открыта к ним могли принадлежать лошадь для торжественного выезда, герольды, боевые знамена и многое другое в зависимости от традиции и обстоятельств. В известном смысле, все, что принадлежало правителю, рассматривалось как атрибут его могущества. В таком качестве могли восприниматься, например, и коллекции редких или ценных предметов (предшественники «кунсткамер» правителей Нового времени), и экзотические животные. Сокровищницы средневековых государей и сами по себе, и как хранилище публично демонстрируемых знаков власти были свидетельством могущества их владельцев, наглядным подтверждением их исключительного положения среди смертных. Следует отметить, что такое восприятие генетически связано с системой архаических представлений об органическом единстве могущества, судьбы и богатства.

Некоторые исследователи (П.Э. Шрамм) склонны бесконечно расширять номенклатуру И.й, включая в этот ряд политическую ти-тулатуру, ритуальное поведение правителей и их подданных, литургические восхваления (laudes). Это, однако, приводит в конечном счете к размыванию границ самого понятия. В целом необходимо констатировать, что с течением времени, по мере усложнения социальной структуры, эволюции политических институтов и политического сознания, И.и последовательно теряют свою конституирующую функцию. Непосредственная легитимация власти рее менее ассоциируется с ними и ритуалами, сопровождающими их вручение, таковая постепенно переходит в сферу политико-правовых, письменных и корпоративных актов. И.и в ходе этого процесса вытесняются в сферу формальной репрезентации и пропагандистского прославления.

Несмотря на, казалось бы, исключительную значимость средневековых И.й, до наших дней дошли лишь фрагментарные и малочисленные свидетельства о конкретных особенностях их внешнего облика, способа использования и восприятия. Наиболее многочисленными свидетельствами являются изображения правителей. Необходимо учитывать, однако, что от них зачастую нельзя ожидать аутентичного отображения реальных И.й и украшений. Портреты средневековых государей должны были представлять идеально-типический образ и использовать устойчивые, общепризнанные изобразительные шаблоны, что отражает общую закономерность средневековой культуры. Например, причудливые фантастические головные уборы на изображениях правителей каролингской и более поздних эпох символизируют корону, однако, очевидно, не имеют ничего общего с реальными коронами того времени.

В качестве реальных объектов до нас дошли весьма малочисленные средневековые И.и. В значительной степени это связано с тем, что в течение долгого времени отсутствовала устойчивая формальная практика использования тех или иных предметов специально в качестве И.й. Средневековые государи стремились по возможности увеличить число используемых или потенциальных И.й, пополняли ими свои сокровищницы, рассматривали их в качестве ценностей, которые могли быть пущены в ход как объекты личных пожалований и разного рода дарений. Неудивительно, что древнейшие средневековые короны дошли до нас в составе церковных ризниц, куда они попали в качестве даров государей соответствующим церковным институциям. Среди них можно назвать древнейшую корону германских государей, принадлежавшую Людольфингам и Салиям (XI в.), венгерскую «корону св. Стефана» (ок. 1200 г.), корону Штауфенов.

Как древнейшие, так и более поздние, неоднократно обновлявшиеся английские и французские короны имеют, как правило, сложную символическую структуру. Их украшением, наряду с упомянутыми выше цветами лилий, могли служить изображения ветхозаветных царей, святых патронов страны или династии, аллегорические фигуры, представляющие добродетели истинного христианского государя. Драгоценности, использованные в их убранстве, также могли иметь сложное символическое значение: например, налобные пластины с эмалями, украшающими имперскую корону, изображали 12 эфодов ветхозаветных первосвященников, которые в свою очередь символизировали 12 колен Израиля. Значимой была и символика чисел (восьмиугольная форма, число камней или жемчужин). Нередко И.й давали толчок поэтической фантазии и вымыслу. Белый камень на одной из налобных пластин имперской короны упоминается в эпическом цикле о «Герцоге Эрнсте». Чудесная история была связана и с венгерской короной св. Стефана: ок. 1320 г. появилась легенда о том, что однажды она была потеряна на дороге одним из неудачливых претендентов на престол, но стала невидимой для прохожих и на следующее утро была вновь чудесным образом обнаружена. Здесь нетрудно заметить прямые заимствования из сюжетов народных сказок и историй о магических предметах.

Ни в средние века, ни в Новое время не существовало какой-либо устойчивой формальной иерархии И.й, однако ряд официальных текстов, например, фиксирующие порядок коронационных церемоний т.н. коронационные чины, последовательно упоминают сразу после короны скипетр. Скипетр, которому предшествовали нормальный, а затем укороченный посох, генетически восходит к архаическим фаллическим символам. Впрочем в средние века этот смысл уже либо вовсе позабылся, либо утратил всякую актуальность. Найденный в одном из наиболее известных раннесредневековых захоронений Саттон-Ху (Англия) «родовой посох» имел отношение уже к символической легитимации. Большинство средневековых скипетров так или иначе приравнивались к вооружению (боевая дубина, англ. mace), нередко они сочетались с иными символами: во Франции -с лилиями или изображением поднятой руки, в Венгрии горным хрусталем, украшенным львиной головой, происхождение которого уходит в эпоху св. Стефана, в англосаксонской Британии это, вероятно, т.н. Jewel короля Альфреда. Примечательно, что с течением времени скипетр стал атрибутом не только правителя, но и иных высокопоставленных лиц, как, например, университетских канцлеров. В некоторых государствах сохранялась традиция использования в качестве И.й, наряду со скипетром, и посоха (baculus).

Если происхождение посоха или скипетра с большой вероятностью может быть отнесено к архаической символике сакральных королей и атрибутам носителей судебной власти, то меч изначально был знаком военных вождей (Heerkönige). В число И.й меч мог быть включен по разным причинам и имел разнообразные функции. В некоторых случаях его считали оружием легендарного предшественника (например, меч Карла Великого), иногда он даже выступал в качестве важнейшей королевской И.й. (меч польских королей Щербец). Во время коронации правителю вручался обнаженный меч (иногда его брали непосредственно с алтаря), что символизировало меч истинной веры. Часто правителей препоясывали мечом (нередко это был иной меч, чем тот, который использовался во время коронаций) в рамках ритуала, напоминавшего обряд вручения меча при посвящении в рыцари. Во время торжественных церемоний меч несли перед правителем, что символизировало высшие судейские полномочия государя, его права распоряжаться жизнью и смертью подданных. В ходе других церемоний правитель взмахивал мечом на четыре стороны света, что означало его готовность защищать свою страну от любых врагов. Во время чтения императором Евангелия на рождественской мессе стоявший рядом с ним пфальцграф держал обнаженный меч.

Серьезную проблему для интерпретации представляет держава. Еще со времен античности шар в руках императора рассматривался как символ мирового господства, однако в византийской традиции он воспринимался как условный символ власти вообще (как-то нимб у головы святого) и встречался только в изображениях и скульптуре. На миниатюрах каролингской и оттоновской эпохи присутствует неумело выполненное изображение круглой «тарелки» с крестом или монограммой, которую правитель держит в руке, что указывает на непонимание авторами рисунков изначального смысла этого символа власти. Первым известным нам объектом круглой формы, выполнявшим функции символа власти, было, как его называли современники, «яблоко», врученное папой Бенедиктом VIII императору Генриху II, которое последний, в свою очередь, подарил клюнийским монахам. Вскоре, однако, «имперское яблоко», как правило, украшенное крестом, стало непременным элементом парадных И.й западных монархов и получило аллегорическое истолкование. Согласно одной из версий, внутри державы находится пепел, служащий напоминанием о бренности мира. Держава в качестве парадного знака власти, выполненная из золота и украшенная драгоценными камнями, получила распространение во всех европейских государствах, однако известные нам примеры относятся ко времени не ранее XII в. Для исследователей остается проблемой время и конкретные обстоятельства трансформации державы из изобразительного символа в реальный объект. По мнению П.Э. Шрамма, это впервые произошло в Риме в 1014 г. Бесспорным, вместе с тем, представляется истолкование символического смысла державы. Ее можно считать одним из наиболее бесспорных свидетельств идеологии подражания Христу, как одного из важнейших обоснований светской власти: изображаемый в качестве Пантократора Христос обычно был представлен с земным шаром в руках, а иконография Христа-младенца нередко помещала ему в руки яблоко.

К числу И.й относились и разнообразные штандарты, флаги, копья и копья с флагами. Они, однако, как правило, не принадлежали к кругу «конституирующих» И.й и не рассматривались как необходимый элемент церемонии введения во власть. Хорошо известно, что у германских народов копье играло важную символическую и культовую роль (например, копье Одина). В античном Риме копье было знаком военного предводителя, как и штандарты легионов и правителей. На изображениях (печати, монеты, миниатюры) копье было непременным атрибутом правителя на протяжении всего раннего средневековья. Однако в числе значимых И.й копье фигурирует относительно недолго и главным образом в Германии в X-XI вв. В 930 г. германский правитель Генрих I получил от бургундского короля Рудольфа т.н. «св. Копье» в подтверждение отказа последнего от притязаний на имперскую Италию (север Апеннинского полуострова). В 955 г. оно было залогом решительной победы над венграми, одержанной Отгоном I под Ауг-сбургом. В 1000 г. в Гнезно, резиденции польского правителя, дубликат этого копья был вручен императором Отгоном III князю Болеславу Храброму в залог взаимной дружбы и повышения политического статуса польского государя. Это копье, в действительности изготовленное в VIII или IX в., издавна почиталось как христианская реликвия, поскольку в нем был заключен гвоздь из креста, на котором был распят Христос. С течением времени оно было отождествлено одновременно и с копьем имперского патрона св. Маврикия, и с копьем Л онгина, пронзившим бок распятого Христа, а происхождение содержащейся в нем реликвии связывалось с императором Константином. Утратив свою принципиальную значимость в качестве атрибута власти, «св. Копье» в последующем почиталось как религиозная реликвия. В других государствах копья также в течение некоторого времени имели значение атрибута высшей политической власти (например, в Англии, Венгрии).

Трон или иное место, где восседал правитель, равно можно причислить к И.ям. Трон не мог «передаваться» или «вручаться» правителю, однако он относится к числу древнейших атрибутов правителя или сеньора, на котором тот восседал, как правило, в ходе каких-либо ритуальных церемоний. Зачастую трон был расположен в особом и, как правило, сакральном месте. Метафорически определяемый как solium regni, «трон королевства», он являлся синонимом власти и государства. Как уже упоминалось, средневековый трон был связан, с одной стороны, с германской традицией расположения на возвышении места домохозяина, с другой -с библейским образом трона царя Израиля. Своей формой трон уподоблялся епископской кафедре, которая в свою очередь воспроизводила курульное кресло в римской базилике. К числу известнейших относится каменный трон Карла Великого в придворной капелле в Ахене, имперский трон в Госларе и трон Эдуарда Исповедника в Вестминстере. Все эти прославленные троны выполнены из камня. Наделенные магическими свойствами каменные объекты с древнейших времен были связаны с дохристианскими ритуалами власти (например, Morasten в Уппсале). Эта магическая функция камня была отчасти переосмыслена, отчасти оттеснена на периферию христианской символикой. Например, трон Карла Великого был освящен и защищен христианскими реликвиями, которые были вмонтированы в его сидение. Трон, подаренный Карлом Лысым папе, в настоящее время известный под названием «Кафедра св. Петра», представляет собой пример небольшого, пригодного для перемещений трона.

Завершающим конституирующим актом процедуры введения во власть было возведение правителя на престол (интронизация), которое сопровождалось получившей общеевропейское распространение молитвой Sta et retine. Трон и помещение, в котором он находился (тронный зал), были богато декорированы, особой популярностью пользовались зооморфные изображения головы львов и пантер, например; они отсылали, с одной стороны, к образу трона царя Соломона, с другой — к языческим зооморфным орнаментам. Трон и тронный зал были основным атрибутом могущества государя; им отводилось значительное место в торжественных официальных церемониях, таких, как прием посольств или подданных.

Одеяние правителя, в тех случаях, когда оно специально функционировало в ряду И.й, в значительной степени являло собой подражание (imitatio) византийскому императору, чье облачение в свою очередь продолжало традицию парадных одежд римских правителей и персидских владык. «Римскими» по своему происхождению были, в частности, длинная туника, надеваемое поверх нее облачение (эфод) со столой; они изготовлялись, как правило, из белой, иногда пурпурной ткани или золотой парчи. Многие из этих предметов были специфически священническим облачением, что служило дополнительным аргументом для восприятия правителя в качестве «божьего помазанника» (christus domini). Уже в X в. одеяние Оттона I, т.н. «небесный плащ» (Himmelsmantel), было украшено расположенными по кромке колокольчиками (tintinnabula) и нагрудной пластиной, и воспроизводило эфод ветхозаветного первосвященника, что символически указывало на наследование германскими правителями статуса древнего библейского царя-жреца из линии преемников Мельхиседека. Аналогичные облачения правителей существовали и в XI в., образцы в настоящее время хранятся в Бамберге и Вене. Венгерский коронационный плащ (ок.1030 г.), равно как и другие королевские плащи, является прямым заимствованием литургического облачения. Имперский плащ из сицилийской сокровищницы Штауфенов создан под сильным влиянием арабской и византийской традиций. Таинственный, состоящий из куфических знаков, орнамент этого одеяния подчеркивал исключительность императора и особую значимость его явления перед подданными. Особое конституирующее значение в рамках ритуала введения во власть плащ (мантия) имел при процедуре избрания папы (например, в ходе александрийской схизмы).

Помимо засвидетельствования права правителя И.и могли выполнять и иные функции. В частности, обязанность нести те или иные королевские И.и во время различных праздничных церемоний могла превратиться в почетное право высших должностных лиц и порой (например, во Франции) становилось наследственной привилегией аристократического рода. Это право могло дать толчок к формированию соответствующих символов данного должностного лица: меч был символом королевского судьи, знамя — символом маршала. Ношение И.й могло подразумевать притязания на династическую преемственность или на наследование престола со стороны отдельных претендентов. И.й служили также почетным подарком и были предназначены для упрочения союзнических и дружественных отношений, в том числе и с церковными институциями. Нередко они были и объектом купли и продажи. Ценность И.й в этих ситуациях была безусловно выше реальной стоимости драгоценных материалов, из которых они были изготовлены, так как за ними стоял авторитет символа власти и уникальность самого предмета.

Владение И.ями имело бесспорную значимость для легитимации власти, в связи с чем особой правовой проблемой становилось определение места их хранения. Право на хранение И.й фиксировалось либо правовым актом, либо традицией. Нередко его получала институция, находящаяся под прямым контролем правящей династии. Во Франции, например, местом хранения королевского знамени (орифламмы) стал королевский монастырь Сен-Дени, куда в последующем были перенесены и другие королевские И.й. Имперские И.й в течение долгого времени содержались в выстроенном специально с этой целью замке Трифельс, затем они были перенесены в хранилище имперского города Нюрнберга, где ежегодно выставлялись на всеобщее обозрение, подобнотому, как это делалось с реликвиями святых. В Венгрии охрана королевских И.й после событий 1440 г., во время которых «корона св. Стефана» была похищена из Вышеградского замка и затем возвращена императором Фридрихом III за большой выкуп, регулировалась сословным представительным органом, собранием знати. На нем избирались представители от высшей аристократии (баронов) и рыцарства, на которых возлагалась ответственность за сохранение И.й. Таким образом, И.й доверялись равным образом и монарху, и сословиям. Условия хранения И.й могли служить индикатором того, имел ли монарх единоличное право распоряжения государственными символами или же должен был делить его с кем-либо еще.

Литература: Бак Я. Магическая и династическая легитимация // Другие средние века. К 75-летию А.Я. Гу-ревича. М., СПб., 2000. С. 43-52; Во иге au A., Ingerflom CS. (dir.). La royauté sacrée dans le monde chrétien. P., 1992; Lombard-Jourdain A. Fleurs de lis et oriflamme. Signes célestes du royaume de France. P., 1991; Schramm P. E. Herrschaftszeichen und Staatssymbolik. Stuttgart, 1954-1956. T.l-3 (MGH Schriften. Bd.13).

Я. Бак

Словарь средневековой культуры. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН)

Под ред. А. Я. Гуревича

2003