Словарь средневековой культуры - страшный суд

«Великая эсхатология»

Согласно христианским верованиям, С.ый С. завершающий момент в истории человечества. Он состоится после второго пришествия Христа и воскрешения мертвых. Произойдет он над долиной Иосафата близ Иерусалима. Время Coro Ca никому не ведомо, ибо сроки известны одному лишь Богу, что, впрочем, не мешало хилиастам и другим сектантам на всем протяжении средневековья предрекать скорейшее наступление Судного дня и торопить его.

На Сом Се будут рассмотрены и оценены все добрые и злые поступки каждого человека (Грехи и добродетели), и каждый получит по заслугам приговор, согласно которому его душа либо удостоится райского блаженства, либо будет обречена на вечные адские муки. В иконографии оценка дел и помыслов человека производится обычно посредством взвешивания его души на весах архангелом Михаилом, стоящим близ престола высшего Судии. Исполнителями приговора над осужденными выступают бесы, которые утаскивают их души в геенну огненную. Такова была официальная версия, принятая церковью.

С.ый С, будучи завершающим моментом истории человечества, соотнесен с ее началом сотворением первого человека. Отдельные представители средневековой исторической мысли, традиционно начиная изложение истории со времен, описанных в Книге Бытия, считали нужным изображать исторический процесс вплоть до его предустановленного завершения в будущем: Отгон Фрайзингский не заканчивает своего изложения событиями 40-х 50-х гг. XII в., но доводит его до «конца времен». (Историография). С.ый С. отбрасывает свою тень на всю историю рода человеческого, придавая ей завершенность и высший смысл. Христианство — «судебная религия» (Н.А.Бердяев). Это его свойство отвечает установкам общества, в котором право расценивалось в качестве универсальной основы миропорядка и регулятора социальных отношений, а судопроизводство -реализации этого принципа. «Судебное сознание» распространялось на оба мира — земной и потусторонний. С.ый С. расценивался как торжество высшей справедливости.

С.ый С. состоится в неведомом будущем и над всем родом человеческим одновременно, но вместе с тем он является фактом биографии каждого индивида, ощущающего себя составной частью исторического процесса. Сцены Coro Ca постоянно обсуждаются в теологической и дидактической литературе средневековья и изображаются в живописи и скульптурных рельефах на западных порталах соборов. Таким образом, идея Coro С.а внушалась всем верующим, в том числе и неграмотным.

«Малая эсхатология»

Однако наряду с вышеописанной идеей Coro Ca существовала другая его версия, противоречившая первой. Эта концепция может быть названа «малой эсхатологией». В ее центре не род человеческий, а индивид. Согласно этому представлению, суд происходит в момент смерти каждого отдельного человека. К его смертному одру являются ангелы и демоны. В руках первых небольшая книга, содержащая перечень добрых дел умершего. Черти же притаскивают огромный, испещренный отвратительными письменами реестр его грехов. Происходит тяжба между ангелами и бесами из-за души индивида, и в зависимости от исхода дела она немедленно отправляется в ад или в рай.

Иными словами, суд не откладывается до «конца времен» и приобретает индивидуальный характер. Описания такого индивидуального суда над душою умирающего содержатся в «видениях» (visiones) и нравоучительных «примерах» (exempta). В одном из «примеров» описана сцена смерти некоего юриста. Вокруг умирающего столпились его коллеги, они с изумлением и ужасом слышат его ответы на обвинения, предъявляемые Христом-Судией. Из этих ответов становится понятным, что умирающий юрист находится на Сом Се. Внезапно он обращается к коллегам с просьбой немедленно подать апелляцию, т.е. прибегнуть к юридической уловке, которая позволила бы отложить процесс. Те в растерянности. Затем умирающий восклицает: «Увы, вы слишком долго медлили, я уже осужден», и испускает дух. Здесь как бы пересекаются вечность и время, пространство потустороннего мира с пространством земным, и эта встреча обоих миров не могла не потрясать средневековую аудиторию.

В отдельных «видениях» упоминается мост над адским потоком; по этому мосту перебираются души умерших, но благополучно перейти его удается только тем, кто не обременен тяжкими грехами, грешники же низвергаются в поток, где ими завладевают демоны. В любом случае, С.ый С предполагает испытание, которому подвергается каждая душа непосредственно после смерти человека. Человеческая жизнь протекает в ожидании неминуемой судебной расплаты, и для того, чтобы избежать худшего, необходимо регулярно участвовать в церковной службе, мессе, ходить на исповедь, подавать милостыню бедным — заступникам пред Богом, совершать паломничества и творить другие «добрые дела».

Смысл противоречия между «великой» и «малой» эсхатологиями

Каким образом были соотнесены между собой «великая» и «малая» (индивидуальная) эсхатологии? По мысли Ф.Арьеса, одна версия сменяет другую в течение средневековья: коллективный С.ый С, по его мнению, вытесняется судом индивидуальным. Арьес прав, подчеркивая, что в представлении о «малой эсхатологии» иначе, нежели в «великой», осознается человеческая биография. Согласно представлению о «великой эсхатологии», личность получает свое завершение, т.е. окончательную оценку, лишь на Сом Се; моменты смерти и вынесения приговора разделены временем неопределенной длительности, и биография разорвана. Напротив, «малая эсхатология» предполагает вынесение приговора в момент смерти человека, так что все части его биографии смыкаются воедино. Арьес выстраивает эволюционное развитие индивидуального сознания, которое, по его мнению, делает успехи в XV в. (к этому периоду относятся гравюры, изображающие индивидуальный С.ый С). Но он ошибается, считая, что идея «великой эсхатологии» относилась к более раннему периоду средневековья, нежели идея эсхатологии «малой». На самом деле, обе версии предполагаются уже Евангелиями: Христос, возвещая свое второе пришествие, вместе с тем говорит умирающему Лазарю, что тот нынче же будет у престола Господа, тогда как отказавший ему в милосердии богач угодит в геенну огненную. При этом нужно иметь в виду, что, поскольку ранние христиане жили в ожидании скорого второго пришествия, между обеими версиями не было разительного противоречия. Расхождение углубилось в средние века, когда новое явление Христа воспринималось как событие, отнесенное в неопределенное будущее. Идея «великой эсхатологии» оставалась официально господствующей, между тем как сцены, рисующие индивидуальный С.ый С, упоминаются в жанрах церковной литературы, которые были адресованы пастве и, по-видимому, отвечали ее надеждам и представлениям.

Неправ Арьес и тогда, когда утверждает, будто в раннее средневековье вообще отсутствовала идея Coro Ca и, согласно тогдашним верованиям, душа после смерти ее обладателя погружалась в сон. Арьес полагает, что сцены Coro Ca впервые появляются на церковных порталах в XII—XIII вв. Однако легко убедиться в том, что эти сцены были предметом иконографии начиная с раннехристианского периода. Такова тема изображений «Доброго пастыря» Христа, отделяющего овец от козлищ. Эти изображения символически трактуют его суд над праведными и грешниками. Сцены Coro Ca неоднократно изображались в период раннего средневековья. Готическая скульптура не вводит эту тему, но разрабатывает ее более детально и наглядно. Что касается «малой эсхатологии», то хотя ее живописное изображение относится главным образом к XV в., описания сцен суда над умирающим датируются уже VI в. (см., например, «Диалоги» папы Григория Великого). Представления об обеих версиях Coro Ca сосуществовали в средневековой религиозности с самого начала.

Соприсутствие в одном культурном сознании обеих эсхатологии выражает существенный парадокс средневековой религиозности. Верующий знал, что С.ый С завершит историю рода человеческого, но вместе с тем сознание индивидуальной ответственности за грехи и добрые дела склоняло его к мысли о суде над его душой, который состоится уже в самый момент его кончины. В «примере» XIII в. рассказывается, что статуя Богоматери, стоявшая в одной из церквей, внезапно покрылась потом, капли которого заботливо собирали изумленные благочестивые прихожанки. В чем причина этого чудесного явления? Оказывается, в этот момент Христос приказал ангелу протрубить в трубу, возглашая начало Coro С.а, и уже собирался повелеть ему трубить вторично. Но здесь вмешалась Дева Мария милосердная заступница за грешников, и схватила Сына за руку, предотвратив конец света.

Безразличие к противоречию и игнорирование линейного течения времени характерны для коллективного бессознательного. Как правило, мысль о «великой» и «малой» эсха-тологиях не возникала в одном и том же тексте. Суд над душой индивида в момент его смерти изображался преимущественно в «видениях» и «примерах», но не в теологической литературе эзотерического содержания. Когда же обе эсхатологические версии встречаются в одном и том же тексте, противоречие остается неразрешенным. В другом «примере» рассказывается о договоре между двумя священнослужителями: тот, кто умрет первым, обещает возвратиться с того света к своему другу, дабы поведать ему о собственной участи. Канцлер Филипп скончался и через некоторое время явился своему приятелю, сообщив ему, что он в аду. «В день, когда я умер, сказал он, состоялся С.ый С». Приятель возразил: «Ты был при жизни весьма начитанным человеком, как же ты, Филипп, можешь говорить такие несообразные вещи?». Этот приятель оставался в живых, следовательно, по его убеждению, С.ый С еще не наступил. Ответ Филиппа: «Мало помогла мне вся моя книжная ученость», -должен был указывать на то, что в мире ином ему открылись такие тайны, о каких не ведают образованные люди.

Любопытно, что идея замкнутой в себе биографии легче прослеживается не на уровне теологии, которая сохраняет отмеченный Арьесом временной разрыв между смертью индивида и окончательной его оценкой на Сом Се, а на уровне народной религиозности, запечатленной в «видениях» и «примерах».

«Судебная религия»

В приведенной выше сцене смерти юриста тот предпринимает тщетную попытку обмануть Судию, прибегнув к судейскому крючкотворству. Но Бог всевидящ и всеведущ. Когда в кон. XI в. в Англии проводилась всеобщая перепись земельных владений и их населения, собственники должны были отвечать на вопросы королевских чиновников так же правдиво, как если бы они находились на Сом Се; эта перепись и получила название «Книга Страшного суда» (Domesday Book).

Мысль о Сом Се, в той или иной версии, постоянно присутствовала в сознании средневекового человека, оказывая воздействие на его поведение и релятивируя ценность земного бытия. Стремясь спасти свою душу, многие отрекались от богатств и иных мирских привязанностей, которые, согласно тогдашним воззрениям, отвращали душу от ее истинного предназначения достижения загробного блаженства. Даже обогащаясь, человек знал, что для спасения души бедность предпочтительнее.

Время от времени ожидания приближающегося Судного дня становились особенно лихорадочными и порождали напряженные психические состояния масс населения. В эти периоды учащались случаи отказа богатых от своего имущества, уход в отшельничество и в монастыри, коллективные паломничества, эпидемии самобичеваний. Проповедь нищенствующих монахов интенсифицировала страхи и возбужденные ожидания конца света.

В идее Coro Ca церковь находила мощное средство религиозного воспитания паствы. К концу средних веков мрачные и угрожающие тона в проповеди делаются преобладающими. Благоприятный исход Coro Ca ожидает лишь немногих; большинство же будет осуждено на адские муки. Церковь воспитывала в верующих чувство глубокой греховности. Страх перед вечной погибелью был легко возбуждаемым чувством в XIV-XVIH вв. « Все человеческое существование заключено в словах: жить, умереть и быть судимым. Мы рождаемся для того, чтобы умереть, и умираем для того, чтобы быть судимыми». В этих словах французского проповедника XVIII в. Шевассю с предельной отчетливостью формулируется значение Coro Ca в системе религиозного воспитания на протяжении нескольких предшествующих столетий.

Литература: Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1993; Гуревич А.Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М., 1989; он же. Смерть как проблема исторической антропологии: о новом направлении зарубежной историографии // Одиссей. Человек в истории. 1989. М, 1989; Вrenk В. Tradition und Neuerung in der christlichen Kunst des ersten Jahrtausends: Studien zur Geschichte des Weltgerichtsbildes. Wien, 1966; Delumeau J. La Peur en Occident (XIVe-XVIIIe siècles): Une cité assiégée. P., 1978; Idem. Le péché et la peur. La culpabilisation en Occident (XIIIe—XVIIIe siècles). P., 1983.

Л. Я. Гуревич

Словарь средневековой культуры. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН)

Под ред. А. Я. Гуревича

2003