Античная философия - аристобул
Аристобул
Сочинение Α., по-видимому, представляло собой диалог между автором и Птолемеем, в котором А. отвечал на предполагаемые вопросы монарха о значении отдельных мест «Бытия», «Исхода», «Второзакония» и, возможно, других книг Септуагинты. Ответы носят характер философской апологии, разъясняющей пункты, неприемлемые с точки зрения греческой богословской традиции академического происхождения. А. разъясняет, как надо понимать библейский антропоморфизм: упоминания о «руке», «стоянии», «схождении» Бога лишь метафоры, указывающие на проявления божественной силы (fr. 2 Walter = Eus. Pr. Εν. VIII 9, 38-10, 18), «упокоение» Бога в субботу не означает его последующего бездействия, но лишь то, что порядок сотворенных вещей с того дня пребывает незыблемым на веки (fr. 5 = Pr. Εν. XIII 12, 11), особый статус субботы обосновывается ссылкой на значение седмицы в пифагорейской числовой символике (Ibid.).
А. призывает понимать Писание «физически» (fr. 2 = Pr. Εν. VIII 10, 2), а не буквально. Моисей, как автор Пятикнижия, с помощью разных образов и выражений обозначает (σημαίνει, ἐπισημαίνεται) великие тайны природы, которые проницательный ум должен усмотреть в его сочинениях. Под «физическим» смыслом А. понимает теологию, что ставит его особняком по отношению к стоической аллегорезе (Гераклит, Корнут). Прямое влияние стоиков он вряд ли мог испытать и в силу исторических причин: аллегорический комментарий к Гомеру становится у стоиков популярен не ранее времени А. (к тому же в грамматической школе Пергама, которая полемизировала в этот период с александрийской школой).
Теологические трактовки А. близки философии, представленной в трактате «О мире», приписываемом Аристотелю. С этим трактатом экзегезу А. сближает представление о Боге, как имеющем имманентную миру силу (δύναμις), которая, будучи все проникающей связью сущего, может в своих проявлениях (ἐνέργεια) созерцаться (θεωρέω) человеком. К ней, по мысли Α., относятся такие выражения Писания как «рука Господня», «нисхождение Бога» (на Синай), «божественный глас» (fr. 2 = Eus. Pr. Εν. VIII 10, 7; 12-17; fr. 4 = Eus. Pr. Εν. XIII 3). Сам же Бог творец, находящийся «над всем» и «повсюду», и вне «проявления» «силы» не видим.
Другая линия связи с Аристотелем проходит через неопифагорейские псевдоэпиграфы. Так, рассуждения А. о мудрости как источнике света, в котором все созерцается (fr. 5 = Eus. Pr. Εν. XIII 12, 10), находят соответствие в трактате Периктионы «О мудрости» (apud Stob. Ill 1, 120), опирающемся на 11-ю кн. «Метафизики».
В целом, мысль А. близка тем течениям эллинистической философии, которые претендовали на авторитет Аристотеля, что объясняет, почему источники называют его «перипатетиком», а его философию «перипатетической» (Т 2 Walter = Clem. Strom. I 15, 72. 4; Τ 4 = Clem. Strom. V 14, 97. 7; Τ 14 = Pr. Εν. XIII 12; Τ 12 = Pr. Εν. VIII 9, 38).
В то же время связь А. с неопифагорейскими эпиграфами не сводится к их общей ориентации на Аристотеля, но проявляется и в обращении к собственно пифагорейскому материалу. Так, «физически» трактуя субботу (седьмой день) как «первое рождение света» (fr. 5 Walter = Eus. Pr. Εν. XIII 12, 10), свет же на самом деле был сотворен Богом в первый день, А. опирается на пифагорейскую числовую философию, в которой единица рассматривалась как тождественная семерке (ср. Philo. Deus imm. 5-11; Procl. Th. Plat. 5, 14, 10-12). Зачин «Бытия» «и сказал Господь...» перетолковывается им в смысле пифагорейского учения о гласе (φωνή), пронизывающем Вселенную (fr. 3 = Eus. Pr. Εν. XIII 12, 3-4). Α. выстраивает определенную доксографическую перспективу, в которой преемниками Моисея выступают Пифагор, Сократ, Платон, а также Орфей и перипатетики. Это преемство также находится в согласии с неопифагорейской доксографией.
В своем сочинении А. обильно цитировал греческих поэтов. В его фрагментах сохранилась пифагорейская поэтическая антология, посвященная значению числа 7, а также ранняя редакция орфической поэмы, известной из других источников под названием «Завещание Орфея». Это стихотворение обнаруживает знакомство с Ветхим Заветом, и приведено А. в подтверждение мысли о том, что орфики зависят от иудейского Завета, равно как и о том, что ветхозаветная и орфическая доктрины схожи.
Фрагм.: Fragments from Hellenistic Jewish Authors. Vol. III. Aristobulos. Ed. by C. R. Holladay. Atlanta (Georgia), 1995; Kraus Reggiani C. I frammenti di Aristoboulo, es-egeta biblico, BollClass 3, 1982, p. 87-134; Angelino C, Valesini D., Salvaneschi E. (edd.). I frammenti di Aristobulo, Σύγκρυσι,ς. Testi e studi di storia e filosofia del linguaggio reli-gioso. T. II. Genova, 1982, p. 41-82; Waiter N. Fragmente jüdisch-hellenistischen Exegeten -Aristobulos, Demetrios, Aristeas. 1975; Denis A. Fragmenta Pseudepigraphorum quae super-sunt graeca una cum historicorum et auctorum Judaeorum hellenistarum fragmentis. Leiden, 1970, p. 217-228.
Лит.: Walter N. Der Thoraausleger Aristobulos: Untersuchungen zu seinen Fragmenten und zu pseuepigraphischen Resten der jüdisch-hellenistischen Literatur. В., 1964; Radice R. La Filosofia di Aristobulo e I suoi nessi con il «De Mundo». Pref. di A. A. Bos. Mil., 1994; Мату сова Е. Д. Философская экзегеза Ветхого Завета у Филона Александрийского: истоки и традиция. (Дисс.) М., 2000; Она же. Филон Александрийский и греческая доксо-графия, ВДИ, 2001, 1, с. 40-52.
Е. Д. МАТУСОВА
Античная философия: Энциклопедический словарь. — М.: Прогресс-Традиция
П. П. Гайденко, М. А. Солопова, С. В. Месяц, А. В. Серегин, А. А. Столяров, Ю. А. Шичалин
2008
Вопрос-ответ:
