Античная философия - аристон хиосский

А. учился у Зенона вместе с Клеанфом, впоследствии некоторое время слушал платоника Полемона, а затем, вероятно, попытался открыть собственную школу и читал лекции в Киносарге (SVF I 333 = D. L. VII 160 ел.; ср. 171); при А. сложился кружок последователей («аристоновцы» VII 161; Athen. VII 28led): Мильтиад, Дифил, астроном и географ Эратосфен Киренский и Аполлофан.

Среди по меньшей мере 16 известных сочинений А. (см. фрг. 333; сравнительно немногочисленные фрагменты по большей части не соотносятся с конкретными трактатами) концептуально важными были, по-видимому, «Об учении Зенона» (Περὶ τῶν Ζήνωνος δογμάτων), «Рассуждения» (Διάλογοι), «Беседы о мудрости» (Περὶ σοφίας διατριβαί) в 7-ми кн., «Чтения» (Σχολαί) в 6-ти кн., «Против диалектиков» (Πρός τοὺς διαλεκτικούς) в 3-х кн. Однако чаще всего цитируются «Уподобления» (Ὁμοιώματα), сборник суждений и изречений разнообразного содержания (ок. 20 фрагментов, в основном у Стобея). Панетий считал (ошибочно), что А. принадлежат только «Письма» (или «Письма к Клеанфу») в 4-х кн.

Новизна позиции А. по сравнению с общешкольной состояла в стремлении ограничить философию только сферой морали. Физику и логику А. объявил ненужными (вероятно, под влиянием сократической в частности, кинической традиции и Полемона): логика нас «не касается», ибо не способствует исправлению жизни, физика «выше нас», ее предмет непознаваем и не приносит нам никакой пользы (fr. 351-353). Однако, несомненно, что А. интересовался теорией познания и логикой (ср. D. L. VII 162; Eus. Рг. Εν. XV 62, 7), известны сочинения А. неэтического характера («Против возражений Алексина», «Записки об ошибках суждения» и др.). Кроме того, он разработал отличавшуюся от учения Зенона психологию: душа состоит из двух частей (вместо восьми), разумной (ведущее начало) и чувственно-воспринимающей, которая объединяет все неразумные способности (fr. 377 = Porph. ар. Stob. 149, 24).

Ограничив свою доктрину этикой, А. утверждал, что все лежащее «между» добродетелью и пороком безразлично во всех отношениях и не может быть поделено на предпочитаемое и непредпочитаемое по природе (D. L. VII 160; Cic. De fin. II 43; IV 79; V 73; Acad. II 130 и др.), поскольку предпочтение (πρόκρισις) основывается не на естественных свойствах вещей, а на ситуативных обстоятельствах: «здоровье не всегда предпочтительно, а болезнь не всегда не предпочтительна» (Sext. Adv. math. XI 67; Cic. De fin. II 43); и родины «по природе» не бывает (см. Plut. De exil. 5, 600 е), -этим последним тезисом Α., вероятно, обосновывал типичный для учения Стой космополитизм. Объявив конечной целью безразличное отношение к вещам, безразличным для добродетели, А. ввел собственный термин ἀδιαφορία, «безразличие» (fr. 360, 362 = Cic. Acad. II 130).

Добродетель (знание блага и зла) А. считал единственным благом, единой по сути и получающей различные названия в зависимости от областей своего применения (Galen. PHP VII 2). Различие между А. и Зеноном в понимании добродетели вряд ли было принципиальным, но А. заметно акцентировал ситуативный момент проявления видов добродетели, утверждая, что они являются лишь различными состояниями (σχέσεις) одной единственной добродетели (Plut. St. rep. 8, 1034d). T. обр., А. гипертрофировал одну тенденцию школьной этики (только благо может служить объектом нравственного целеполагания), но совершенно пренебрег другой и не менее важной желанием выводить само стремление к благу из естественных природных задатков.

Строго формальный подход делал паренетическую часть этики ненужной (в лучшем случае А. признавал за ней педагогическое значение Sen. Ер. 89,13; Sext. Adv. math. VII12), при этом А. все же считал необходимым «упражнение», ἄσκησις, ср. fr. 370 = Clem. Strom. II 20, 108: для преодоления «четвероструния» (τετράχορδον), образуемого наслаждением, скорбью, страхом и вожделением, «нужно много упражняться в добродетели и много бороться».

Позиция А. немедленно подверглась внутришкольной критике: Персей выступил против концепции «безразличия» (D. L. VII 162), а Хрисипп написал полемическое сочинение против понимания добродетели у А. (Galen. PHP VII2). Хотя отрицание практической этики резко отличает позицию А. от моралистической платформы Поздней Стой, абсолютизация этики в его учении стала первым концептуальным выражением основной тенденции развития стоической доктрины.

Фрагм.: SVF I 333-403; рус. пер.: СТОЛЯРОВ, Фрагменты, I, с. 116-139.

Лит.: F esta N. Studi critici sullo stoicismo: Aristone, Archivio di Filosofia 3, 1933, p. 72-94; Gottschalk H. B. Varro and Ariston of Chios, Mnemosyne 33, 1980, p. 359-362; Moreau J. Ariston et le Stoïcisme, REA 50, 1948: 27-48; Tsekourakis D. Zwei Probleme der Aristonfrage, RhM 123, 1980: 238-257; Ioppolo A. M. Aristone di Chio e lo stoicismo antico. Nap., 1981; Schofield M. Ariston of Chios and the unity of virtue, AncPhil 4, 1984, p. 83-95; Porter J. I. The Philosophy of Aristo of Chios, The Cynics: The Cynic Movement in Antiquity and its Legasy. Ed. B. Branham, M.-O. Goulet-Caze. Berk., 1997, p. 156-189.

А. А. СТОЛЯРОВ

Античная философия: Энциклопедический словарь. — М.: Прогресс-Традиция

П. П. Гайденко, М. А. Солопова, С. В. Месяц, А. В. Серегин, А. А. Столяров, Ю. А. Шичалин

2008