Советская историческая энциклопедия - историография

(от история и греч. grapo пишу, букв. описание истории) 1) История ист. науки, являющейся одной из важнейших форм самопознания человеческого общества. И. наз. также совокупность исследований, посвященных определенной теме или исторической эпохе (напр., И. чартизма, И. Великой Отечественной войны Советского Союза), или совокупность ист. работ, обладающих внутренним единством в социально-классовом, теоретико-методологич. или нац. отношении (франц. И., нем. бурж.-юнкерская И., марксистская И.). 2) Науч. дисциплина, изучающая историю ист. науки. 3) В наиболее широком (и менее употребляемом в совр. яз.) значении И. называется сама ист. наука (отсюда историограф то же, что историк) см. История.-***-***-***-

История исторической науки

Основные этапы развития. В доклас. рабовладельч. и феод. обществах, когда господствующим было религ. мировоззрение, ист. мышление почти не выходило за рамки простого описания ист. фактов, в осн. шло лишь накопление ист. знаний и развитие ист. представлений. Процесс превращения ист. знаний в науку, становления истории как науки занял значительный ист. период. Еще отдельными античными историками, а затем в эпоху Возрождения гуманистической И. были сделаны самые первые шаги в этом направлении (зарождение науч. методов исследования, критич. отношения к источн., элементов рационалистич. объяснения ист. событий). Но важнейшей вехой начала науч. изучения истории является эпоха ранних бурж. революций в Зап. Европе, ознаменованная переворотом в ист. мышлении понимание истории окончательно освобождается от церк. пут, возникает более или менее развитое представление о законах развития истории, в ист. представления входит идея историзма, происходит выделение исторических знаний в особую отрасль гуманитарных наук. К сер. 19 в. завершается процесс становления бурж. ист. науки, быстро развивающейся во 2-й пол. 19 в. С конца 19 в. начинается новый ее этап, связанный с переходом капитализма в стадию империализма и характеризующийся началом кризиса бурж. И.; дальнейшая эволюция бурж. И. эпохи империализма связана с процессами, происходящими в бурж. идеологии в период общего кризиса капитализма. Однако эволюция бурж. И. является лишь одной из сторон процесса развития ист. науки. Другой, определяющей, стороной его стало появление и развитие марксистской И. Важнейшими вехами в развитии марксистской ист. науки являются: возникновение марксизма, в результате чего история впервые получила последовательно науч. методологич. основу; дальнейшее развитие марксистской методологии истории и марксистских ист. концепций В. И. Лениным, развитие марксистского направления И. (в условиях, когда господствующим направлением оставалась бурж. ист. наука); превращение марксистской И. после победы Окт. революции в господствующее направление ист. науки в СССР, а после создания мировой системы социализма и в др. социалистич. странах, усиление в этих условиях марксистского направления в И. капиталистич. стран. Важным явлением в общемировом процессе развития И. стало развитие И. в странах Востока, освобождающихся и освободившихся от колониального господства (процесс, ставший всеобщим в условиях распада колониальной системы империализма после 2-й мировой войны).

Накопление исторических знаний и развитие исторических представлений в доклассовом, рабовладельческом и феодальном обществах. Еще до появления письменности ист. представления и нек-рые элементы ист. знаний существовали у всех народов в изустно передаваемых сказаниях, преданиях и т. д. Являясь продуктом синтетического мышления и отражая представления человеческого коллектива о самом себе, о крупных ист. событиях, об отношении человека к природе, эпос часто в мифологической, художественно-обобщенной форме отражал ист. факты. Сам отбор фактов является показателем того, что представлялось существенным для первых зачатков ист. сознания (трудовые процессы, борьба за овладение силами природы, взаимоотношение человеч. коллективов, изменения в их внутр. структуре и др.). Историко-критич. анализ позволяет обнаружить следы ист. представлений доклас. эпохи в дошедших до нас редакциях древнеинд. эпоса "Махабхарата", "Рамаяна", древнекит. "Книге песен" ("Ши цзин"), во мн. древнегреч. мифах и эпосе "Илиада", "Одиссея", в нек-рых рус. былинах и т. д.

Переход от доклас. общества к классовому, возникновение гос-ва расширили потребность в ист. знаниях и в связи с появлением письменности (см. Письмо) позволили приступить к их накоплению. Об этом свидетельствуют ист. надписи царей Шумера и Аккада, кит. надписи эпохи Шан-Инь, древнейшие погодные записи событий (летописи) раннерабовладельч. гос-в в Египте, а также появление гос., храмовых и частных архивов. Возникают классово целенаправленный отбор и интерпретация ист. фактов (надписи эпохи Древнего и Среднего царства в Египте, прославлявшие завоеват. походы фараонов, надписи о реформе Урукагины в Лагаше, др.-перс. Бехистунская надпись и др.). Огромное влияние на описание и истолкование ист. событий оказывали др.-вост. религ. системы; все ист. события объяснялись "волей богов". Ист. книги Библии ("Кн. царств" и др.) оказали сильное влияние и на последующую феод.-церк. И. Вместе с тем в рабовладельч. гос-вах Древнего Востока были подготовлены нек-рые условия для развития ист. познания (создание и разработка различных систем летоисчисления см. Календарь), хронологич. систем и т. д. Происходит становление нек-рых форм ист. соч.: анналистики (летописания), биографич. и автобиографич. соч., наблюдается усложнение и смена форм ист. соч. (напр., в Др. Китае от лаконичных надписей к летописанию в форме сухого перечня событий и дат (1-я кит. летопись "Чуньцю", 8 в. до н. э.), а затем к комментированному летописанию).

Важным этапом в прогрессивном развитии ист. познания были ист. представления, возникшие в античном мире и связанные прежде всего с деятельностью древнегреч. историков Геродота и Фукидида. Хотя у Геродота ист. повествование в собственном смысле слова еще не выделено из рассказа, содержащего сведения по естествознанию, географии, этнографии, лит-ре, однако в центре его внимания находится именно изложение ист. событий, объединенное общим замыслом (дать описание предыстории и истории греко-перс. войн) и содержащее определенную концепцию (она характеризуется освещением ист. событий в духе идеологии афинской рабовладельч. демократии и пониманием истории, основанным на представлении о решающей роли в жизни людей неумолимого рока Немезиды). В соч. Геродота появляются элементы ист. критики, попытка отделить достоверные факты от вымысла. Внимание к документ. обоснованности повествования, отказ от объяснения истории вмешательством божеств. сил, стремление проникнуть во внутр. причинно-следственную связь событий и на этой основе установить общие черты в истории разных народов сделали труд Фукидида "История Пелопоннесской войны" важным этапом в прогрессе ист. познания. Освещая прежде всего политич. историю, соперничество между греч. гос-вами, но отчасти и клас. борьбу внутри этих гос-в, а также нек-рые элементы истории соц.-экономич. отношений, труд Фукидида во многом явился вершиной ист. мысли древнего мира, оказав большое влияние не только на античную И., но и на историков нового времени. Ист. лит-ра Др. Греции 4-2 вв. до н. э., значительная по объему, по своему исследоват. уровню в целом не пошла дальше Фукидида. Наиболее крупным явлением в ней была "Всеобщая история" Полибия (2 в. до н. э.), в к-рой впервые изложена история не одной страны, а всех важнейших стран Средиземноморья, завоеванных Римом, впервые зарождается понятие всемирной истории. Существенное значение в античной И. в плане развития форм ист. повествований имели соч. Саллюстия, Тацита и Плутарха, к-рым было свойственно стремление к объяснению событий психологией участвовавших в них лиц, использование портретных характеристик как средства изображения ист. эпох. Особое место среди историков времен Рим. империи занимает Аппиан (2 в.). "Из древних историков, которые описывали борьбу, происходившую в недрах Римской республики, указывал Ф. Энгельс, только Аппиан говорит нам ясно и отчетливо, из-за чего она в конечном счете велась: из-за земельной собственности" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 312). Стремление "...докопаться до материальной основы этих гражданских войн" было соединено у Аппиана, как отмечал К. Маркс, с изображением Спартака "...самым великолепным парнем во всей античной истории" (там же, т. 30, с. 126). Значит. ист. соч., созданным в древности, были "Ист. записки" ("Ши цзи") кит. историка Сыма Цяня (рубеж 2-1 вв. до н. э.) первый обобщающий труд по истории Китая.

С возникновением феод. общества и вплоть до появления предпосылок разложения феодализма феод.-религиозная идеология была силой, определяющей ист. мышление, что тормозило развитие ист. познания. Пронизанные идеями укрепления феод. общественных отношений, возвеличивания политич. и религ. деятелей, ист. соч. того времени оценивали ист. события как результат вмешательства небесных сил в жизнь людей, считали, что ход истории предопределен божеств. волей (провиденциализм). Первоначально наиболее распространенной формой ист. сочинений феод. И. у большинства народов были анналы, затем гл. значение получили хроники (на Руси анналам и хроникам соответствовали летописи). Появляются также "истории" (соч. Иордана, Григория Турского, Павла Диакона и др.), ист. биографии (напр., написанные араб. историком 8 в. Ибн Исхаком, франкскими авторами 8-9 вв. Эйнгардом и Теганом), житийная лит-ра (см. Жития святых). Возрождается (но уже на феод.-религ. основе) идея всеобщей, всемирной истории ("История пророков и царей" багдад. историка 9 1-й четв. 10 вв. Табари), возникает характерная для христианско-феод. И. ср.-век. Европы периодизация истории по "четырем монархиям", лежащая, напр., в основе соч. нем. хрониста 12 в. Оттока Фрейзингенского. В силу ограниченности религ. мировоззрения авторы хроник и летописей могли, как правило, выделять лишь внеш. связи явлений в виде их хронологич. последовательности; отсюда форма погодной записи событий ("летопись"); у их авторов, как правило, отсутствовало критич. отношение к источнику. Ср.-век. хроники и летописи нередко содержали в переработанном виде произв. фольклора и лит-ры, являясь синтезированными памятниками культуры и обществ.-политич. мысли. Важным культурно-историческим памятником Др. Руси является Повесть временных лет (нач. 12 в.), оказавшая большое влияние на всю последующую феод. И. ср.-век. Руси. Одним из характерных видов феод. И. Китая (а также нек-рых др. стран Д. Востока) были (вплоть до 19 в.) т. н. династийные истории. Усложнение структуры ср.-век. общества, рост городов, обострение клас. борьбы, процесс централизации феод. гос-ва все это расширило круг ист. явлений, освещавшихся в хрониках (летописях). Увеличивается число хроник, возникают различные их типы, усложняются принципы отбора и истолкования фактич. материала, усиливается политич. тенденциозность описания. Развиваются такие жанры ист. соч., как мемуары, значит. распространение получают учебники и хрестоматии по истории. Гор. хроники, оставаясь на почве феод. И., носят, однако, в большей степени светский характер (как и вся гор. культура). Нек-рые из гор. хронистов, в отличие от большинства ср.-век. историков, с сочувствием описывали нар. движения. В этом плане повествует о Жакерии парижанин Жан де Венет; демократич. настроения проявились в новгородском и псковском летописании. Процесс ликвидации феод. раздробленности приводит к появлению общегос. летописных сводов, обосновывавших необходимость гос. единства и сильной центр. власти. Таковы "Большие французские хроники" (13-15 вв.), "Всеобщая испанская хроника" (13-14 вв.), Московские летописи 15-16 вв. и т. д. Эти же идеи находят яркое выражение и в др. формах ист. соч. (напр., "Мемуары" Ф. де Комина, оказавшие значит. влияние на франц. политич. лит-ру 16-17 вв.).

Обострение социальных противоречий феод. общества находит отражение в различном понимании смысла истории. Если феод.-католич. И. Зап. Европы, руководствовавшаяся идеями Августина, рассматривала будущее человечества в плане неизбежного конца его земной истории, за к-рым последует "успокоение праведников" в "царстве небесном", то, выражая идеологию масс, борющихся против феод. гнета, Иоахим Флорский выдвинул в 12 в. концепцию ист. развития человечества от рабства к свободе (облеченную в мистич. форму). Эта концепция содержала утверждение о неизбежности гибели и католич. церкви, и феод. гос-ва задолго до завершения земной истории человечества. Подобное понимание хода истории характерно для многих идеологов крестьянско-плебейской оппозиции феодализму, выражавшейся в ср.-век. ересях. Позднее, в условиях резкого обострения антифеодальной борьбы в Чехии 15 в. и Германии 16 в., возникают социально-ист. теории, последовательно враждебные феодализму. Их вершиной явилась концепция Томаса Мюнцера, выдвинувшего идею о революц. уничтожении клас. неравенства и частной собственности.

Поворотным пунктом развития ист. познания по пути преодоления феод.-религ. концепций и феод. методологич. принципов понимания истории было возникновение гуманистич. И. эпохи Возрождения, связанное с зарождением раннекапиталистич. отношений в Зап. Европе. Созданная итал. философами и историками конца 14-16 вв. гуманистич. И. имела, однако, своих предшественников далеко за пределами Италии. Крупнейший араб. историк 14 в. Ибн Хальдун во "Введении" к обширному ист. труду "Книга примеров по истории арабов, персов, берберов и народов, живших с ними на земле" развивал философско-исторические идеи, стоявшие во многом на уровне взглядов передовых представителей гуманистической И. в Италии. Отвергая объяснения истории с позиций религиозной идеологии, Ибн Хальдун рассматривал историю как постоянное изменение быта и нравов людей, как непрерывный процесс возвышения и падения государств. Полагая, что он "проник в изучение частных явлений через врата общих причин", Ибн Хальдун придавал особое значение влиянию географич. среды на историю общества.

Гуманистич. И. в Италии, представленная именами Л. Бруни, Ф. Бьондо, Н. Макиавелли, Ф. Гвиччардини и др., решительно порвала с феод.-теологич. трактовкой ист. развития. Она искала объяснение истории в ней самой, поставив вопрос о ее внутр. законах и считая, что они определяются природой человека. Обратившись к человеку, к его интересам и мотивам его деятельности, наиболее выдающиеся представители гуманистич. И. (Макиавелли, Гвиччардини) увидели движущую силу ист. процесса в политич. борьбе партий и социальных групп, сменявших друг друга у руля гос. власти. Хотя историки-гуманисты чрезвычайно преувеличивали роль личности в истории, почти не уделяли внимания действиям масс и ограничивались почти исключительно политич. историей, однако такой светский подход к ист. событиям был огромным прогрессивным шагом в развитии И. Для историков-гуманистов достоверность ист. знаний определялась их доказательностью, а также возможностью рационального объяснения ист. событий. Из этого проистекало большое внимание к вопросам критики ист. источников, к-рая в руках историков-гуманистов была мощным оружием преодоления концепций и представлений, выработанных феод. И. Внимание к доказательности породило возникновение науч. аппарата в соч. ряда историков-гуманистов. Было положено начало филологич. критике (Л. Валла), возникают зачатки археологии, ист. топографии (Ф. Бьондо). Огромную роль в развитии гуманистич. И. и И. последующего времени сыграло изобретение (сер. 15 в.) и распространение книгопечатания. Показав несостоятельность господствовавшей в ср. века идеи о "непрерывности" существования Рим. гос-ва, представители гуманистич. И. доказывали качественное своеобразие античности по сравнению с последующим периодом (господство феодализма), к-рому они противопоставляли совр. им эпоху. Тем самым были заложены основы новой трехчленной периодизации истории (древняя, средняя и новая история); эта периодизация получила окончат. признание лишь в 18 в. Новое понимание истории историками-гуманистами было бы невозможным без достижений гуманистич. филос. и политич. мысли, без успехов в области языкознания, без глубокого изучения античной культуры, а главное без изучения совр. им ист. опыта, впервые обнаружившего в Италии преходящий характер феодализма и порожденных им политич. и идеологич. систем. Гуманистич. И. имела общеевроп. характер. Ее видными представителями вне Италии были У. Кемден, Ф. Бэкон в Англии, Я. Вимфелинг, С. Франк и др. в Германии. Франц. политич. мыслитель Ж. Боден предпринял попытку вскрыть законы ист. развития и связать их с более общими законами, к-рым подчинен мир; он впервые систематизировал вопрос о влиянии природы на историю (к-рый ставился уже антич. писателями).

Гуманистич. И., подорвав монополию феодальной И., не смогла полностью преодолеть последнюю, т. к. в 16-17 вв. в большинстве стран сохранялась ее социальная база, опираясь на к-рую феод. И. вела ожесточенную борьбу с новым пониманием истории. В этой борьбе представители феод.-абсолютистской И. для нового оснащения фактич. материалом своих взглядов использовали нек-рые методич. принципы, выдвинутые историками-гуманистами. Представители феод.-абсолютистской И. обратили большое внимание на собирание, систематизацию и обработку источников в соответствии со своими ист. представлениями. Это привело к появлению в 17 в. вспомогательных исторических дисциплин, таких, как дипломатика, палеография и др., к созданию обширных публикаций документов (издания, предпринятые болландистами, мавристами, Балюзом и др.). Эта деятельность ставила реакционные задачи защиту и прославление католицизма, но она объективно имела определенное научное значение, т. к. способствовала совершенствованию частных методик источниковедческого анализа и сделала доступным для изучения огромную массу средневековых документов.

Становление истории как науки. В длительном процессе становления истории как науки огромная роль принадлежит идейным течениям 17-18 вв., возникшим в эпоху ранних бурж. революций в Европе и связанным с дальнейшим развитием бурж. идеологии. 17 и особенно 18 вв. характеризуются решит. борьбой с феод.-религ. мировоззрением, настойчивыми исканиями в области общих законов развития человеческого общества попытками науч. подхода к истории. В преодолении феод.-религ. мировоззрения как методологич. основы ист. мышления огромное значение имела просветительская И. Несмотря на то, что в различных странах эта И. имела существенные особенности, ей были присущи определенные общие черты. Она являлась частью широкого идейно-политич. и филос. течения в обществ. мысли эпохи подымающегося капитализма, когда фокусом всей социальной жизни была борьба против феод.-абсолютистского строя во всех его проявлениях, расчистка путей для бурж. развития. В условиях неразвитости противоречий бурж. обществ.-экономич. отношений борьба за освобождение от ср.-векового, феодального по своей сущности, мировоззрения, против феод. обществ. и политич. строя определяла общую идейную основу взглядов историковпросветителей, при всех их нередко весьма существенных теоретико-методологич. расхождениях. Решающее значение для формирования ист. воззрений просветителей имела острейшая социально-политич. борьба эпохи ранних бурж. революций. Теоретич. осмысление просветителями достижений в области совр. им естествознания и техники оплодотворило ист. мышление философскими выводами, сделанными на этой основе. Деятели франц. Просвещения 18 в., являвшегося классич. формой зап. Просвещения в целом, поставили с неизвестной до того времени отчетливостью вопрос о законах в истории. Их предшественниками были голландские и англ. мыслители 17 в. (Г. Гроций, Т. Гоббс), предпринимавшие попытки создать теории обществ. развития на основе т. н. "социальной физики", теории естественного права и др. рационалистич. теорий. Итал. мыслитель Дж. Вико сделал первую глубокую попытку охватить всю историю человечества как процесс, определяемый строгой закономерностью, и выдвинул идею круговорота в истории. Франц. просветители, подойдя к проблемам истории с позиций рационализма, искали законы истории или в разумной сущности человека, или во взаимодействии человеческого общества с природой, или же механически уподобляли законы истории законам природы. При всей их метафизич. и идеалистич. ограниченности изыскания просветителей в области ист. закономерностей имели огромное значение для становления истории как науки. Просветители выдвинули требование создания всеобщей истории человечества, исходящее из признания единства судеб человеческого рода, и связанный с этим принцип сравнительного изучения истории всех народов (Вольтер); теорию "естественного состояния", утверждающую, что в начале ист. развития человек являлся только частью природы (Руссо); идею непрерывного прогресса, утверждающую в качестве сущности ист. процесса движение человечества по восходящей линии от низших к высшим формам общественной жизни (нашла наиболее полное воплощение у Кондорсе); учение о влиянии на общественное развитие естественно-географич. среды (Монтескье). Непосредственно с опытом революций были связаны первые б. или м. определенные попытки дать И. материалистич. основу, в частности появление идеи о зависимости форм гос-ва и его учреждений от распределения собственности в гос-ве (Дж. Гаррингтон на опыте англ. революции, А. Барнав на опыте франц. революции). Отвергнув в качестве единственного объекта изучения политич. историю, представители просветительской И. считали, что основным предметом занятия историков должна являться история культуры, охватывающая все стороны жизни общества и включающая историю науки, просвещения, литературы, хозяйства и т. д. Англ. просветительская И., развивавшаяся уже после англ. бурж. революции и в целом отличавшаяся политич. умеренностью, дала в трудах своих наиболее выдающихся представителей У. Робертсона и Э. Гиббона обстоятельное освещение с антиклерикальных и антифеод. позиций важных периодов истории средневековья. Виднейший деятель просветительской философии истории в Германии И. Г. Гердер развивал идеи единства и закономерности ист. развития, характеризующегося противоречивостью, но идущего к высшему состоянию гуманности. Идеалистическое в целом понимание истории Гердера включало в себя, однако, нек-рые стихийно-материалистич. моменты. Новые тенденции в развитии И. своеобразно проявлялись в России, продолжавшей в 18 в. оставаться дворянско-крепостнич. страной. Освобождение от религ. взгляда на историю, рационализм, понимание истории как политич. истории государства характерны для В. H. Татищева, одного из крупнейших представителей рус. дворянской И.; он попытался дать целостную схему рус. истории, служившую у него идеям обоснования прогрессивности рус. самодержавия. Стремление исследовать нац. историю в рамках всемирно-ист. процесса, в к-ром чередуются периоды упадка и расцвета, обнаруживается повторяемость этапов в развитии разных народов; взгляд на историю как на средство воспитания гражданских и патриотич. качеств в рус. народе характерны для ист. взглядов М. В. Ломоносова. Дальнейшая разработка рус. истории дворянской И. связана с именами М. М. Щербатова, И. Н. Болтина и др., причем Болтиным были выдвинуты идеи сравнительно-ист. метода изучения истории и причинно-следственной связи ист. явлений. В 18 в. в России было положено начало собиранию и публ. ист. источников (Татищев, Н. И. Новиков и др.-см. в ст. Археография). Революц.просветительское понимание истории нашло яркое выражение во взглядах А. Н. Радищева, подходившего к вопросам истории с точки зрения революц. борьбы против самодержавия и крепостничества. Это позволило ему подойти к истории как к циклически развивающейся борьбе свободы и деспотизма и тем самым обосновать закономерность революц. переворотов в истории. В противовес революц. пониманию истории Радищевым, дворянско-монархич. И. в России (H. M. Карамзин, М. П. Погодин и др.) отстаивала тезис о якобы решающей роли самодержавия в рус. истории. В условиях роста бурж. революц. движений в Зап. Европе и назревания кризиса крепостнич. строя в России рус. дворянская И. развивала идею самобытности рус. истории как якобы исключающей возможность революции в России. С решительной критикой монархич. концепций Карамзина выступили дворянские революционеры декабристы.

Тл. противником просветительской И. в Европе в конце 18 нач. 19 вв. стал реакц. романтизм, зародившийся и оформившийся как идеология дворянской реакции на франц. бурж. революцию, просветительскую философию и идеологию. В выработке реакционной по своей сущности идейно-политич. основы романтич. И. решающую роль сыграли Э. Бёрк, Ж. де Местр, Ф. Шатобриан, Ф. Шлегель, К. Л. Галлер, А. Мюллер. Поставив своей целью реабилитацию средневековья, присущих ему обществ.-политич. строя и идеологии, историки-романтики решительно отвергали идею переворота, революции в истории (эта идея была ими отчетливо поставлена и решена в реакц.-негативном плане). Они отвергали рационалистич. объяснение истории просветителями, отказывались усматривать в естеств. законах человеческой природы законы истории. Выступив против просветит. И. с реакц. политич. позиций, они в то же время справедливо указывали на антиист. отношение просветителей к средним векам и настаивали на наличии внутр. связи во всех ист. эпохах. Они полагали, что совр. состояние каждого народа является продуктом медленного и длит. ист. развития (идея т. н. "органического развития"), в к-ром воплощен "дух народа". В связи с этим романтики выдвигали в качестве первоочередной задачи ист. исследования изучение качественного своеобразия истории различных народов, выяснение индивидуальных особенностей ист. явлений. Наибольшее распространение идеи романтизма получили в Германии, где они оказали влияние на изучение истории гос-ва и права (историческая школа права Савиньи, Эйхгорн и их последователи). Ист. школа права придавала исключит. значение изучению ист. источников и критике их. Огромную роль в разработке критич. методов исследования в ист. науке сыграла также разработка их в филологии (Ф. А. Вольф) и особенно науч. деятельность в области антич. истории А. Бёка и прежде всего Б. Г. Нибура. Это позволило, в частности, приступить к созданию серийных публикаций источников по истории античности (Corpus inscriptionum Graecarum) и средних веков (Monumenta Germaniae Historica), являющихся во многом образцовыми. Руководствовавшиеся теоретико-методологич. принципами романтизма братья Я. Гримм и В. Гримм проделали огромную работу по изучению истории герм. языков, мифологии, фольклора, обычного права. С романтич. направлением было связано складывание школы Л. Ранке в Германии. Ист. концепция Ранке со свойственным ей провиденциализмом в истолковании ист. процесса, представлением о решающей роли идей (прежде всего религиозных) в развитии общества, культом сильного гос-ва, апологией войны, утверждением о примате внеш. политики над внутренней, крайним национализмом оказала существенное влияние на юнкерско-бурж. герм. И.

Если романтич. направление И. при всей реакционности своих политич. идей сделало в первые десятилетия 19 в. определенный шаг вперед в развитии ист. познания, то еще большее значение для создания ист. науки имели философско-ист. концепции утопич. социализма, философия Гегеля и работы представителей бурж.-либеральных ист. школ 1-й пол. 19 в. (особенно во Франции). Основополагающие идеи философии истории утопич. социализма были выдвинуты А. К. Сен-Симоном. Среди них: необходимость и относительная прогрессивность каждой ист. эпохи и порожденных ею обществ.-политич. институтов, зависящих от отношений собственности; противоречивость и неравномерность ист. процесса, приводящая к закономерной смене всех социальных и гос. форм; признание экономики и клас. борьбы наряду с человеческим разумом и философией движущими силами истории; ист. неизбежность перехода к социалистич. организации общества. Идея Сен-Симона о клас. борьбе, возникшая из обобщения им ист. опыта франц. бурж. революции, была воспринята франц. бурж.-либеральными историками эпохи Реставрации О. Тьерри, Ф. Минье, Ф. Гизо, А. Тьером. "Со времени великой французской революции европейская история с особой наглядностью вскрывала в ряде стран эту действительную подкладку событий, борьбу классов. И уже эпоха Реставрации во Франции выдвинула ряд историков (Тьерри, Гизо, Минье, Тьер), которые, обобщая происходящее, не могли не признать борьбы классов ключом к пониманию всей французской истории" (Ленин В. И., Соч., т. 21, с. 42). Эти историки еще не могли дать науч. ответа на вопрос о происхождении классов (напр., Тьерри объяснял происхождение классов из завоеваний), отождествляли борьбу классов с борьбой разных народностей. Кроме того, в изображении либерально-бурж. историков закономерной выступала лишь клас. борьба в феод. обществе, борьба "третьего сословия" во главе с зарождающейся буржуазией против феод. аристократии, борьба, находящая свое завершение в переходе политич. власти к буржуазии, а клас. борьбы пролетариата против буржуазии они не замечали или считали ее нарушением нормального, естественного порядка. Однако, несмотря на все это, разработка конкретной истории Франции и Англии как истории клас. борьбы привела к науч. результатам первостепенной важности. Произошло также расширение источниковедч. базы ист. исследований, появились многочисл. публикации по социально-политич. истории.

В рамках идеалистич. философии истории наиболее плодотворная попытка раскрыть внутр. связь беспрерывного движения, изменения и преобразования, присущих истории человечества, была предпринята Ф. В. Гегелем. В своей картине развития человеческого общества Гегель как бы объединил идею всемирно-ист. прогресса, выдвинутую просветителями, и принцип "органического развития", выдвинутый романтиками. Но главным было то, что Гегель внес в концепцию всемирно-ист. процесса диалектич. принцип развития ист. развитие предстало как борьба противоположных начал. Это привело к существенному обогащению методологии ист. исследования. Однако у Гегеля принцип диалектич. развития был применен не по отношению к материальному развитию общества, а по отношению к развитию идеи "абсолютного духа"; в силу идеализма своей системы Гегель истолковывал внутреннюю связь ист. событий как неизменное стремление к осуществлению абсолютной идеи. Предложенная Гегелем схема всемирной истории, в основе к-рой лежало представление о ее сущности как прогрессе сознания свободы, оказалась по своему содержанию искажающей подлинный процесс обществ. развития (деление народов на историч. и неисторич., исключение из ист. процесса большей части народов Востока, провозглашение истории герм. народов вершиной истории человечества, апофеоз прус. милитаристского гос-ва и т. д.). Именно эта сторона взглядов Гегеля оказала наибольшее влияние на реакц. направление бурж. И., особенно в Германии. В то же время часть историков восприняла прогрессивные стороны учения Гегеля. "Левогегельянцы" Д. Штраус, Б. Бауэр внесли большой вклад в разработку проблем истории христианства. Однако подлинными наследниками всего революционного в учении Гегеля стали Маркс и Энгельс. Взгляды Гегеля оказали большое влияние на формирование к середине 19 в. либерально-бурж. И. в России, представленной в области всеобщей истории Т. Н. Грановским, в области отечественной истории С. М. Соловьевым и др. Для ист. концепции Соловьева были характерны представления о внутр., "органич." закономерности ист. процесса, обусловленного объективными (преим. географическими) факторами, о надклассовом характере гос-ва, как высшем воплощении истории народа, отрицат. отношение к нар. выступлениям и к революции вообще, понимание борьбы противоположностей в истории как борьбы "родового" и "государственного" начал. Соловьев считал, что с реформ Петра Россия пошла по пути "европеизации". Идеи противоположности ист. закономерностей на Западе, где развитие общества шло "снизу", и в России, где якобы "организатором" общества, сословий и их отношений между собой выступило самодержавное гос-во, были развиты историками государственной школы (К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин и др.) и получили у них теоретич. обоснование.

Домарксистская научно-ист. мысль получила высшее развитие в революц.-демократич. концепции истории. В наиболее последовательной форме она была разработана рус. революционными демократами на основе революц. идеологии борьбы против самодержавно-крепостнич. строя, критики социальных антагонизмов капиталистич. строя в Зап. Европе. В ист. взглядах В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. А. Добролюбова, Н. Г. Чернышевского нашло выражение приближение ист. познания к материалистич. пониманию истории. Освоив достижения домарксистской философской, ист. и социологич. мысли в Зап. Европе, опираясь на прогрессивные традиции рус. философии и науки, революционные демократы увидели ограниченность либерально-бурж. теории клас. борьбы, философии истории Гегеля, отвергли представления о возможности социалистич. преобразований в результате мирной эволюции (свойственные зап.-европ. социалистамутопистам), подвергли развернутой критике дворянскую и бурж. И. в России (теорию официальной народности, историческую концепцию славянофилов, государственную школу). Стержнем революционнодемократической концепции явилась идея о решающей роли нар. масс в обществ. развитии, в ходе к-рого определяющее значение имеет революц. борьба угнетенных против угнетателей. Социально-политич. выводом из этой концепции был тезис о неизбежности в результате революц. движения нар. масс освобождения от всех видов социального угнетения. Оставаясь в конечном счете на позициях идеализма в области методологии обществ. наук, революционные демократы вместе с тем при постановке вопроса об объективных законах истории, к-рые они считали общими для всех народов, придавали особое значение развитию экономич. быта, изменениям в социально-экономич. положении нар. масс. Показав социальную обусловленность истолкования истории дворянскими и бурж. историками, революционные демократы в то же время были убеждены в объективности результатов научно-ист. познания. Они полагали при этом, что наибольшую объективную истинность познания обеспечивает рассмотрение истории с т. зр. народных выгод. Революц.-демократич. концепция истории во многом содействовала подготовке условий для распространения в России материалистич. понимания ист. процесса.

Возникновение марксистской историографии. Несмотря на значит. прогресс ист. познания, для всей домарксистской И. было характерно идеалистич. истолкование основных причин развития общества. С открытием К. Марксом и Ф. Энгельсом материалистич. понимания истории, последовательным распространением ими материализма на область обществ. явлений история впервые получила последовательно науч. методологич. основу. Будучи переломным этапом в развитии познания обществ. жизни, открытие материалистич. понимания истории базировалось на всей совокупности объективно истинных результатов познавательной деятельности многих поколений историков, философов и экономистов (представителей классич. бурж. политич. экономии А. Смита, Д. Рикардо и др.). Говоря о связи между развитием обществ. науки до Маркса и возникновением марксизма, В. И. Ленин писал: "Так как эту науку строили, во-первых, экономисты-классики, открывая закон стоимости и основное деление общества на классы, так как эту науку обогащали далее, в связи с ними, просветители XVIII века борьбой с феодализмом и поповщиной, так как эту науку двигали вперед, несмотря на свои реакционные взгляды, историки и философы начала XIX века, разъясняя еще дальше вопрос о классовой борьбе, развивая диалектический метод и применяя или начиная применять его к общественной жизни, то марксизм, сделавший ряд громадных шагов вперед именно по этому пути, есть высшее развитие всей исторической и экономической и философской науки Европы" (Соч., т. 20, с. 184). Возникнув и развиваясь как научное обобщение "...совокупности революционного опыта и революционной мысли всех стран света" (там же, т. 21, с. 321), марксизм доказал, что движущие силы истории определяются материальным производством, возникновением, развитием и гибелью различных способов производства, порождающих всю обществ. структуру и все формы взаимоотношения людей. В законах развития способов производства был найден ключ к исследованию самодвижения человеческого общества. Тем самым был указан путь "...к научному изучению истории, как единого, закономерного во всей своей громадной разносторонности и противоречивости, процесса" (там же, с. 41). Применение в качестве руководящего методологич. принципа учения об общественно-экономических формациях к анализу конкретных обществ. явлений давало возможность "...правильно и точно изобразить действительный исторический процесс..." (там же, т. 1, с. 147). На этой основе Маркс и Энгельс показали, что сам объективный ход истории ведет к победе пролетариата над буржуазией, к ликвидации в результате социалистич. революции капиталистич. способа производства, к победе коммунизма. Выявление Марксом и Энгельсом в их классич. трудах значения клас. борьбы и революций в истории, всемирно-ист. миссии рабочего класса, роли диктатуры пролетариата, пролет. партии вооружало ист. науку пониманием гл. и решающих вопросов обществ. развития. Гигантским шагом вперед в развитии ист. познания явились выдвижение и обоснование Марксом и Энгельсом принципа материалистич. историзма, практич. преодоление идеалистич. историзма, присущего предшествующей И. Материалистич. историзм предполагал постановку всех социальных проблем на ист. почву "...не в смысле одного только объяснения прошлого, но и в смысле безбоязненного предвидения будущего и смелой практической деятельности, направленной к его осуществлению..." (там же, т. 21, с. 56). Тем самым ист. познание было органически соединено с практикой революц. борьбы пролетариата. Свойственное марксизму, подчеркивал Ленин, соединение "...полной научной трезвости в анализе объективного положения вещей и объективного хода эволюции с самым решительным признанием значения революционной энергии, революционного творчества, революционной инициативы масс..." вытекает из всей совокупности ист. взглядов Маркса, согласно которым именно в революционные периоды разрешаются социальные противоречия (там же, т. 13, с. 21-22). Присущее всем работам Маркса и Энгельса на ист. темы последовательное рассмотрение всех фактов и явлений с позиций революц. пролетариата вытекает из самого существа материалистич. диалектики, о к-рой Маркс писал, что "...в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно также и с ее преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 22) (см. также ст. Исторический материализм, Марксизм-ленинизм, Маркс К., Энгельс Ф.).

Буржуазная историография 2-й половины 19 в. Открытие Марксом и Энгельсом диалектико-материалистич. понимания истории означало полный революц. переворот в И. Использование в ходе науч.-ист. исследования всей системы категорий материалистич. диалектики и материалистич. понимания истории впервые давало возможность историкам воспроизводить объективно истинную картину обществ. явлений в их взаимной связи и развитии, позволяло познавать единство прошлого, настоящего и будущего. Однако революц. выводы, неизбежно вытекающие из науч. марксистской интерпретации ист. процесса, были неприемлемы для бурж. ист. науки по самой ее клас. сущности. Поэтому, хотя с распространением марксизма в ист. науке возникает марксистское направление, однако в условиях господства бурж. идеологии бурж. ист. наука, базировавшаяся на идеалистич. методологии, продолжала прочно удерживать свою монополию в кругах профессиональных историков, в научных учреждениях и учебных заведениях. Развитие буржуазной И. продолжалось и после возникновения марксизма, становясь, однако, все более сложным и противоречивым. Марксистское понимание ист. процесса уже не могло не оказывать существенного и все возрастающего влияния на все дальнейшее развитие И. Отрицая марксизм и борясь с ним, отождествляя его с экономическим материализмом и объявляя о своем стремлении подняться "выше" материалистич. "крайностей", бурж. ист. наука тем не менее оказывалась вынужденной подойти вплотную к кардинальным проблемам истории, на к-рые дал ответ ист. материализм, к проблемам развития и оценки места социально-экономич. отношений в истории. К этому бурж. ист. науку толкала и сама ист. действительность, новая социально-экономич. обстановка (развитие капитализма с его бурным прогрессом производит. сил и резким обострением клас. борьбы), и логика развития самой ист. науки, освоение фактич. материала многовековой истории человечества. Эти идеи развития и признания значимости "экономики" действительно оплодотворяют ист. науку 2-й пол. 19 в. Однако они входят в бурж. И. в обедненных (но единственно приемлемых для буржуазии) формах идея развития не в форме развития диалектич. и революционного, а в форме признания медленных и постепенных эволюц. изменений, признание "экономики" в форме эклектической, не дающей ключа к пониманию исторического процесса, "теории факторов".

Ко 2-й пол. 19 в. бурж. ист. наука имела крупные успехи в области накопления фактов и первоначальной обработки собранного материала, серьезного повышения уровня исследоват. работы, ее техники, быстрого развития таких вспомогат. ист. дисциплин, как палеография, археография, нумизматика, эпиграфика, источниковедение и др., массовой публикации ист. источников. Крупных успехов достигает организация ист. науки и ист. образования повсеместно создаются кафедры истории и ист. семинары в ун-тах, спец. ин-ты истории (при академиях наук или как особые учреждения), исторические общества; быстро увеличивается число ист. журналов, к-рые нередко становятся важными центрами ист. науки (см. Историческая периодика). Ведущее положение в организации ист. науки занимала Германия. Устанавливается общение между историками различных гос-в, а в 1900 созывается первый Международный конгресс историков. Это было время громадного хронологич. расширения периодов истории, ставших предметом науч. изучения в результате археологич. раскопок в Египте и Месопотамии, не говоря уже о начавшемся изучении археологами и антропологами тех десятков и сотен тысяч лет человеческой истории, к-рые предшествовали появлению первых гос. образований. Крупным и прогрессивным явлением был сдвиг в изучении ранних этапов развития человеческого общества, связанный прежде всего с именами Г. Л. Маурера и Л. Г. Моргана. В трудах Моргана впервые получила широкое истолкование проблема рода, представшего как осн. форма организации первобытного общества; была доказана универсальность развития человеческого общества от матриархата к патриархату (чем был нанесен сокрушительный удар господствовавшей в течение веков патриархальной теории, постулировавшей извечность патриархальной семьи как зародыша и осн. ячейки общества). Трудами Маурера, основателя общинной теории, было доказано, что частная собственность на землю не являлась исходным пунктом ист. развития у герм. племен, а что ей предшествовали общинные формы землевладения (вывод, распространенный затем и на раннюю историю др. народов). Значит. вклад в изучение родового строя и общины был внесен англ. ученым Г. С. Мэном, рус. ученым М. M. Ковалевским. Происходит расширение проблематики, изучаемой ист. наукой. Несмотря на то, что, начиная еще с Вольтера и других деятелей Просвещения, историки эпизодически обращались к истории культуры, прежде всего духовной, главное внимание было сосредоточено на изучении политич. истории. И. 2-й пол. 19 в., хотя история политич. событий по-прежнему занимала в ней доминирующее положение, приступила к широкому исследованию истории не только духовной, но и материальной культуры, истории социально-экономич. быта, пром-сти, торговли и несколько позднее истории социальных движений; усиливается внимание к изучению ист. процессов. Устанавливаются связи И. с социологией, политэкономией и демографией, появляются примеры использования статистики в ист. исследовании.

Господствующие позиции примерно со 2-й пол. 19 в. и вплоть до империалистич. эпохи в ведущих странах Европы (кроме Германии) и в США завоевала позитивистская И. (см. Позитивизм), являвшаяся проявлением идеологии бурж. либерализма в ист. науке. Позитивистской И. были лишь отчасти свойственны мн. слабости и схематизм, характерные для позитивистской социологии и ее признанных теоретиков (О. Конт, Дж. С. Милль, Г. Спенсер). Труды видных историков-позитивистов Г. Бокля, Дж. У. Дрейпера, Г. Ч. Ли, Дж. Грина, К. Лампрехта и мн. др. (см. ниже) были серьезным вкладом в развитие ист. науки. Проведение идеи развития, отказ от сведйния науки к повествованию об отдельных ист. деятелях и внимание к истории экономики, социальной жизни и культуры, вера в существование объективных закономерностей развития общества и в возможность их науч. познания с помощью особо разработанных методов ист. исследования (статистический метод, сравнительно-исторический метод), в обществ. прогресс были сильными сторонами историков-позитивистов. Однако характерной чертой позитивистской методологии истории стал эволюционизм, понимание ист. развития как процесса, по существу лишенного внутр. противоречивости, а потому не знающего перерывов и скачков. В этом сказалась эволюция самого класса буржуазии, превращавшегося из революц. класса эпохи борьбы с феодализмом во все более консервативную и даже контрреволюц. силу. Серьезное влияние на выработку эволюц. представлений оказало развитие естеств. наук, прежде всего учение Дарвина, к-рое частью историков-позитивистов механически распространялось на историю человечества. Слабостью позитивистской методологии было и то, что она пыталась втиснуть ист. процесс в искусственные рамки абстрактных "вечных" законов, часто конструировавшихся по механич. аналогии с законами естествознания, что по существу приводило к игнорированию специфических задач ист. исследования.

Одним из наиболее важных явлений в развитии бурж. И. 2-й пол. 19 в. было зарождение т. н. экономич. направления. Его формирование повсеместно совершалось прежде всего под влиянием совр. обществ. практики бурного экономич. прогресса, роста рабочего движения и распространения марксизма в этих условиях игнорирование социально-экономич. тематики не могло удовлетворить запросам, к-рые бурж. идеология в целом предъявляла к бурж. историкам.

Возникновение "экономич. направления" в англ. бурж. И. (с 60-х гг.; наивысший расцвет в 80-90-х гг.) связано с именем Т. Роджерса (другие представители У. Эшли, У. Кеннингем, А. Тойнби Старший). У таких историков, как Г. Галлам, Дж. Кембл, Т. В. Маколей, позднее Дж. Фруд, Э. Фримен, факты экономич. и социальной истории не рассматривались еще как сколько-нибудь важные для ист. развития; Г. С. Мэн, У. Стебс уделяли большее внимание социально-экономич. проблемам, но и у них политико-юридич. толкование истории оставалось преобладающим.

В Германии господствующие позиции в И. занимали историки, вышедшие из школы Л. Ранке, к-рая сосредоточивала внимание на политич. истории и истории права. Но если Ранке под маской объективности заявлял о недопустимости связи ист. науки с политикой, то "малогерманцы" откровенно провозглашали необходимость такой связи (И. Г. Дройзен, Г. Зибель, Г. Трейчке). Все эти историки проповедовали реакц. политич. воззрения, видели движущую силу ист. развития в государстве, обожествляя прусское гос-во, проповедуя "культ силы", национализм. В нем. И. нашли отражение два направления среди сторонников объединения Германии "сверху" (полемика между "малогерманцами" Г. Зибель, Г. Трейчке и др., и "великогерманцами" Ю. Фиккер и др.). Господствовавшие в герм. И. реакц. политич. тенденции проявлялись не только в работах, посвященных политич. истории ср.-век. "Священной Рим. империи", прус. гос-ва, Герм. империи, в прославлении прус. королей и гос. деятелей (особенно Фридриха II, Бисмарка), но и в трудах по истории античности Дройзена, Т. Моммзена. В то же время эти ученые, особенно Моммзен, внесли значительный вкладе ист. науку. Наиболее крупным представителем позитивистской И. в Германии был К. Лампрехт, противопоставивший описательной политич. истории школы Ранке изучение истории культуры (в широком смысле слова) и большое внимание уделявший экономич. истории. Хотя первые серьезные исследования в области социально-экономич. истории в нем. И. были даны уже в 1-й пол. 19 в. (Г. Л. Маурером, представителями т. н. старой исторической школы в политической экономии), однако поворот к изучению социально-экономич. отношений произошел в Германии в 70-90-х гг. и был связан с деятельностью историков и экономистов т. н. новой ист. школы в политэкономии и историков, примыкавших к ней (Г. Шмоллер, К. Т. Инама-Штернегг, К. Бюхер, А. Дорен и др.).

Рус. И. 2-й пол. 19 в. отличалась известными особенностями, определявшимися спецификой социально-экономич. и политич. развития России в этот период. Рус. бурж.-дворян. ист. наука еще не исчерпала своих прогрессивных возможностей и переживала подъем. Хотя господств. направлением рус. И. пореформенного периода была государственная школа, считавшая определяющей силой рус. ист. процесса гос-во, однако все большее значение приобретает деятельность историков, обращающихся к социально-экономич. проблематике. Крупнейшим представителем этого направления был В. О. Ключевский. Гл. темами исследования рус. историков становятся история крестьянства, проблемы крепостного права, общины, истории нар. движений, что было непосредственно связано с рус. ист. действительностью. Эти проблемы находили различное освещение у таких разных историков, как И. Д. Беляев, Н. И. Костомаров, В. О. Ключевский, В. И. Семевский (крупнейший представитель народнич. И.). Освещение истории крестьянства отличалось у историков-народников (см. Народническая школа в историографии) сочувственным отношением к народу, крест. вопрос в их работах (как иногда и в исследованиях историков-либералов) выступал не только как чисто экономич., но и как вопрос крест. борьбы. Те же проблемы (агр. истории, общины) разрабатывались рус. историками на мат-ле зарубежных стран, прежде всего Франции и Англии (П. Г. Виноградов, М. М. Ковалевский, И. В. Лучицкий, Н. И. Кареев, позднее Д. М. Петрушевский, А. Н. Савин и др.), Византии (В. Г. Васильевский, Ф. И. Успенский). "Рус. школа" агр. истории приобрела мировую известность. Неск. позднее к разработке соц.-экономич. проблематики приступили и рус. востоковеды (В. В. Бартольд), хотя преобладающим в рус. востоковедении было направление, продолжавшее исследование политич. истории, вопросы культуры, религии в отрыве от экономич. истории (крупнейший представитель Б. A. Тураев).

Во Франции Г. Фаньез впервые сосредоточивает внимание на экономич. истории ср.-век. Франции; в Италии в конце 19 нач. 20 вв. "экономич. направление" было представлено такими историками, как Г. Сальвемини, Дж. Вольпе, позднее Н. Родолико и др. В Польше консервативной краковской исторической школе противостояла бурж.-либеральная позитивистская варшавская историческая школа, к-рая стала уделять значит. внимание вопросам экономич. истории. Возникновение "экономич. направления" в США относится к нач. 20 в., оно связано с именами Ф. Тёрнера, Ч. Бирда (это направление, впервые попытавшееся вскрыть экономич. причины борьбы англ. колоний в Сев. Америке за независимость, Гражд. войны 1861-65 и др. важнейших событий в истории США, стало ведущим в амер. бурж. И. после 1-й мировой войны, особенно в 30-х гг. 20 в.). Деятельность мн. историков "экономич. направления" способствовала интенсивной разработке социально-экономич. проблематики. Однако бурж. историки-"экономисты" при всем интересе к экономич. истории остались чужды пониманию законов смены обществ.-экономич. формаций. Для них стало характерным внимание не столько к взаимоотношениям людей в процессе производства, сколько к проблемам обмена, представление об "экономике" (под к-рой они обычно понимали рост населения, развитие техники и обмена вне зависимости от господствующих в обществе производств. отношений) лишь как об одном из "факторов", отрицание закономерности клас. борьбы и революций в истории, стремление смягчить социальные противоречия. "Экономич. направление" не вышло за рамки идеалистич. методологии истории и представляло собой по существу одну из гл. и наиболее тонких форм борьбы с марксизмом в бурж. И.

Бурж.-либеральная И. была крайне неоднородна. В то же время во 2-й пол. 19 в. она сохраняла еще некоторые общие черты либеральной интерпретации истории. Так, напр., ей были свойственны: идеализация и преклонение перед др.-греч. демократией (получившие наиболее яркое воплощение у Дж. Грота, англ. историка бурж.-радикального направления); представление о ведущей роли рабского труда в антич. экономике в сочетании с внеист. оценкой рабства как "абсолютного зла" и противопоставлением его бурж. "свободе" (франц. историк А. Валлон); разоблачение реакц. роли католич. церкви (Ли и др.); представление об эпохе Возрождения как о прогрессивном, по сравнению со средневековьем, этапе в развитии европ. культуры (трактовка эпохи Возрождения, данная Я. Буркхардтом, стала на долгое время господствующей в бурж. И.). Для освещения агр. истории средневековья было характерно сочетание элементов общинной теории и вотчинной теории (Инама-Штернегг, Лампрехт, Виноградов и др.).

В бурж. лит-ре господствовала идущая еще от историков Реставрации либеральная интерпретация истории капиталистич. общества, приобретшая ярко выраженные апологетич. черты. Ее гл. отличительными признаками были антиист. изображение пром. капитализма естественным строем, за к-рый веками боролись поборники свободы против тирании, вера в бесконечный прогресс этого строя, изображение роста капиталистич. богатства в виде общенар. процветания.

В нар. движениях прошлого либеральная И. все больше видела лишь "печальное явление", не заслуживающее внимания, отклонение от "нормального", эволюционного пути. Во Франции ярким и ранним симптомом политич. эволюции буржуазии явилась вышедшая после революции 1848 книга аристократа А. Токвиля, пытавшегося доказать ненужность франц. бурж. революции конца 18 в. и отрицать революц. скачки в истории. Непосредств. реакцией на события Парижской Коммуны стало соч. И. Тэна злобный контрреволюц. памфлет против франц. революции и особенно якобинской диктатуры. Но такое освещение революции в условиях 3-й республики, рассматривавшей себя как "наследницу идей 1789", встречало резкую оппозицию бурж.-либер. и радикальной И. В 80-е гг. во Франции оформилась и стала господствующей школа историков бурж.-либер. направления во главе с А. Оларом (подвергшим резкой критике реакц. писания Тэна), к-рая внесла большой вклад в изучение политич. истории революции. Растущая консервативность англ. буржуазии отчетливо проявилась в противопоставлении (вслед за Маколеем) бескровной "славной революции" т. е. переворота 1688-1689 "крайностям" революц. событий 40-х гг. 17 в. и особенно в создании концепций англ. революции как чисто религ., "пуританской" революции, революции без клас. борьбы (С. Р. Гардинер). Так, уже в этот период развития бурж. И. отчетливо проявилась ее клас. ограниченность и наметилась тенденция к ее эволюции вправо (хотя это сказалось, как видно на примере России, не во всех странах). Демократич. крыло историков (Ж. Мишле, В. Циммерман, Л. Блан, Г. Тридон и др., рус. народнич. И.) в противовес историкам-либералам демонстрировало симпатии и интерес к народу, но оно было неспособно создать науч. концепции, правильно оценивающие роль нар. масс и клас. борьбы в истории.

Историография периода империализма (до 1917). Начало кризиса буржуазной исторической науки. Начало ленинского этапа в марксистской историографи и. Превращение домонополистич. капитализма в империализм, а буржуазии развитых капиталистич. стран в реакционную и контрреволюц. силу привело к глубоким изменениям в бурж. идеологии. Эти изменения определили вступление бурж. И. в новый этап ее развития, характеризующийся началом кризиса бурж. ист. науки и прежде всего ее теоретико-методологич. основ. Классовые интересы буржуазии толкали бурж. И. на путь отрицания объективных ист. законов и прогресса в истории, на путь отрицания объективности ист. знания и возможности познания ист. явлений, на путь все более изощренной борьбы с марксизмом и марксистским пониманием ист. процесса, вскрывающим преходящий характер капиталистич. строя. В своей методологич. переориентации бурж. И. опиралась на различные идеалистич. филос. и социологич. теории, возникающие в этот период. Большое влияние на методологию истории приобретает неокантианство и родственные ему филос. направления; В. Виндельбанд и Г. Риккерт пытаются доказать принципиальное различие между методологией естеств. и обществ. наук, утверждая, что в обществ. науках невозможно установление общих законов, что цель их лишь описание отдельных неповторяющихся событий (этим методологически обосновывались описательство, эмпиризм бурж. И.); М. Вебер своей теорией "идеальных типов" отрицал объективное существование таких общих понятий социальных наук, как обществ.-экономич. формации, государство и т. д., объявляя их лишь чисто умственными конструкциями, не имеющими прообраза в пестрой эмпирич. действительности. Делаются попытки подвести филос. основу под субъективизм бурж. ист. науки, под произвольность в "организации" и оценке ист. материала (В. Дильтей). Происходит проникновение в мировоззрение бурж. историков субъективного идеализма Маха и Авенариуса, агностицизма, прагматизма с его отрицанием объективной истины, социологич. теорий Ф. Ницше с его культом "сверхчеловека" и др. реакц. социологич. теорий.

Новые методологич. установки бурж. ист. науки делали для нее неприемлемыми методологич. принципы старого позитивизма с его признанием закономерностей ист. развития (хотя бы и в идеалистич. форме), идеи развития (даже путем эволюции), прогресса, признанием роли экономики в ист. развитии (даже в числе одного из равнозначных "факторов") и т. д. Все эти положения рассматривались как "уступка" материалистич. пониманию истории и начали с конца 19 в. подвергаться систематич. нападкам. С др. стороны, кризис позитивистской И. был связан с методологич. несостоятельностью самого позитивизма (положенные в его основу принципы механич. детерминизма и вульгарного эволюционизма опровергались самой жизнью) в условиях резко обострившихся социальных противоречий, роста рабочего движения; они не соответствовали и достигнутому уровню конкретно-ист. исследований. Интенсивная исследоват. работа в разл. областях ист. науки, совершенствовавшаяся техника ист. исследования, развитие вспомогат. ист. дисциплин, успехи смежных наук, продолжавших с нарастающим успехом изучение истории доклас. об-ва, Др. Востока, Греции и Рима, более углубленное обращение к локальной истории, к узкоспециальным темам, вводившее в науч. оборот огромную массу фактич. материала, ставили бурж. ист. науку в тупик (сложность и эмпирич. пестрота конкретного фактич. материала не укладывались в искусственные рамки позитивистских схем и общих, отличающихся стройностью построений историков-позитивистов, сосредоточивавших обычно внимание на общем и типическом и игнорировавших местные и индивидуальные особенности). Единств. выход из возникшего тупика переход на позиции диалектич. материализма отвергался бурж. учеными. Кризис позитивистской И., являвшийся частью кризиса идеологии бурж. либерализма, был связан с усилением реакционности буржуазии в наступившую империалистич. эпоху. Этот кризис находил различные конкретные проявления. С ним связана эволюция теоретико-методологич. позиций ряда крупнейших историков (напр., В. Зомбарта, усвоившего мн. положения неокантианства, Д. М. Петрушевского, испытавшего влияние неокантианства, Я. Буркхардта, перешедшего на позиции иррационализма). Мн. крупные бурж. историки объявили себя последоват. сторонниками неокантианской методологии (Г. Белов, Э. Мейер, A. C. Лаппо-Данилевский); усилился эклектизм бурж. ист. науки. Кризис проявлялся и в отказе от постановки общих проблем бурж. ист. наука все более уходила в область специальных, локальных исследований, в изучение индивидуального, а не общего. Ярким проявлением методологич. переориентации бурж. И. явилась методологич. дискуссия 90-х гг. среди нем. историков в связи с выходом в свет трудов Лампрехта, показавшая, что большинство ее участников (Г. Белов, Ф. Мейнеке и др.) отвергало идею ист. закономерности, даже истолкованной в идеалистически-позитивистском духе, ставило под сомнение принцип прогресса в истории. Ввод в оборот нового науч. мат-ла при методологич. ограниченности позитивистских схем породил в бурж. И. скептицизм, гиперкритицизм (в отношении ранней антич. истории К. Ю. Белох, Э. Пайс и др.). В бурж. ист. науке надолго преобладающим стало "критическое направление", подвергшее пересмотру прежние строго установившиеся понятия бурж.-либеральной И. 19 в. При этом критика велась с реакц. методологич. позиций. Так, Ф. Мейтленд, основатель и крупнейший представитель "критич. направления" в англ. И., подверг критике классич. представления Виноградова и др. историков-позитивистов об англ. маноре, представление Стебса о парламенте как органе "нар. свободы". "Критич. направление" в нем. медиевистике 90 нач. 900-х гг. (Г. Белов, Г. Зелигер, т. н. Страсбургская школа историков, позднее А. Допш) встало на путь пересмотра представлений об общинном строе, основывавшемся на коллективной собственности на землю, как об исходной форме социально-экономич. развития раннего средневековья и др. научно плодотворные положения бурж. И. 19 в. Во Франции с отрицанием коллективного характера первонач. зем. собственности и революц. характера перехода от античного мира к средним векам выступил уже ранее Н. Д. Фюстель де Куланж (поддержанный в Англии Ф. Сибомом). В этот период получила широкое распространение модернизация в освещении докапиталистич. формаций, связанная в конечном счете с попытками утверждения "извечности капитализма" (Э. Мейер, Р. Пёльман). Э. Мейер выступил с реакц. теорией цикличности (см. Цикличности теория). В противовес господствовавшей концепции о большой роли рабства в античности, у Э. Мейера рабство как база антич. экономики не только затушевывалось, но модернизаторски представлялось в виде отношений наемного труда.

В России кризис бурж. И. принял отчетливые формы в работах П. Н. Милюкова, А. С. Лаппо-Данилевского и др. Сторонники гос. школы открыто противопоставляли себя марксизму, отрицая единство и закономерность всемирноист. процесса, резко противопоставляя ист. развитие России развитию Зап. Европы. В плане борьбы с представлением о полной "самобытности" ист. развития России была заострена концепция Н. П. Павлова-Сильванского, доказывавшего наличие феодализма в ср.-век. России. Характерным и своеобразным явлением было распространение в России "легального марксизма" (М. И. Туган-Барановский, П. Струве), пытавшегося использовать марксистское учение (без революц. выводов) для доказательства неизбежности и прогрессивности развития в России капитализма. Важнейшей вехой в углублении и развитии кризиса рус. либерально-бурж. И. была революция 1905-07, когда рус. либеральная буржуазия открыто проявила себя как контрреволюц. сила. Одновременно усилилось размежевание в среде бурж. историков.

Идейный кризис бурж. И. не был равнозначен общему упадку бурж. ист. науки. Продолжалась интенсивная исследоват. работа в разл. обл. истории, крупный прогресс был достигнут в технике ист. исследования. Многие историки добивались положительных результатов в области конкретных исследований, давая более верное, чем в предшествующий период, изображение отдельных явлений и сторон ист. процесса.

В эпоху империализма постепенно усиливался кризис традиционно-либеральной концепции капиталистич. строя, относит. живучесть к-рой отражала сравнит. устойчивость бурж. общества в 19 в. Подрыв прочности капиталистич. системы заставлял буржуазию все чаще выступать, вместо прежней открытой борьбы против социализма, с защитой политики социальных реформ против идеи социалистич. революции. Это требовало и соответствующих сдвигов в освещении истории пром. капитализма, признания его частных недостатков, уверений, что только после ряда реформ он может стать тем воплощением вечных идеалов и венцом ист. развития, каким его объявили историки-либералы 19 в. Усвоить накопленный наукой материал (опровергавший представления о гармонии интересов и сотрудничестве классов бурж. общества 19 в.), не порывая с задачами апологии, можно было лишь путем проведения все более резкого различия между капиталистич. строем в 19 и в 20 вв. Показательны поиски бурж. И. и прежде всего историками, проповедовавшими пересмотр ее методологич. основ, новых путей в интерпретации проблемы возникновения капиталистич. общества (теория В. Зомбарта о возникновении капитала из накопленной землевладельцами феод. ренты, ссылки М. Вебера на "этику протестантизма" и т. д.). Здесь явственно обнаруживалось намерение "преодолеть" как наивно-апологетич. объяснение вульгарной политэкономией и либеральной И. 19 в. "тайны первоначального накопления" объяснение, уничтожающе раскритикованное К. Марксом в "Капитале", так и научную марксистскую концепцию перехода от феодализма к капитализму.

С начала империалистич. эпохи зарождается спец. отрасль бурж. И. т. н. "деловая история", или "И. бизнеса", поставившая своей задачей изображение якобы благотворной роли монополий. Раньше всего она получила развитие в США, где существовала значит. лит-ра, содержащая мелкобурж. критику империализма. Главные усилия "историки бизнеса" направляли на "моральную" реабилитацию "бароновразбойников", как именовали в критич. лит-ре магнатов финанс. капитала. В бурж. И. появилось открыто колониалистское крыло, проповедовавшее "миссию" белого человека, якобы предназначенного к господству над "цветными народами" (англ. историки Дж. А. Фруд, Дж. Сили, Ч. Дилк, Д. Крэмб); амер. реакционеры Дж. Фиске, Дж. Бёрджесс, А. Мэхэн и др. призывали к утверждению мирового господства "высшей" англо-саксонской расы и к широким империалистич. захватам. Европоцентризм бурж. европ. И., первоначально в значит. степени являвшийся наследием сравнительно слабого знакомства с историей и культурой народов др. континентов, но уже в процессе формирования бурж. И. содержавший в зародыше идею исключительности и превосходства Европы, ее мнимого права на господство над др. народами и континентами (у О. Конта и Т. Бокля, не говоря о Ранке и его школе), в конце 19 нач. 20 вв. приобрел б. или м. откровенно расистский и колониалистский характер. Полностью в духе европоцентризма были написаны осн. бурж. сводные труды по всемирной истории (см. в ст. Всемирная история).

Рост рабочего движения заставляет бурж. И. обращаться к освещению этой проблемы. Первоначально в бурж. И. рабочего движения (возникшей во 2-й пол. 19 в.) преобладало изображение революц. движения в виде "преступного заговора", а марксизма как какой-то "зловредной секты", стоящей в стороне от общеист. развития. Публиковались работы (О. Тестю, Э. Вильтар и др.), носившие открыто реакц. характер и содержавшие множество тенденциозных измышлений о революц. борьбе пролетариата; исследования, в к-рых давалась бурж.-реформистская трактовка "рабочего вопроса" (Я. Венедей, Р. Мейер и др.); позднее появляется нек-рое число как либеральных, так и открыто реакц. работ, основанных на более широком круге источников (В. Зомбарт, Э. Левассёр, Ж. Вейль). С последней четв. 19 в. возникает также социал-реформистская и анархистская И. рабочего движения (супруги Вебб, Э. Бернштейн, М. Беер, П. Луи, А. Тома, Дж. Гильом, Б. Малон, М. Хилкуит и др.). Однако в целом бурж. и реформистская лит-ра по рабочему движению в этот период не оказывала существенного влияния на "академич." ист. науку, в к-рой революц. движению пролетариата по-прежнему отводилось незначит. место. Бурж. и оппортунистич. И. противостояла молодая марксистская И., основание к-рой было заложено трудами К. Маркса и Ф. Энгельса. С последней трети 19 в., в условиях, когда науч. коммунизм одерживает победу над домарксовым социализмом в рабочем движении, марксистское направление в ист. науке усиливается, демонстрируя необходимость теории ист. материализма для успешного развития И. Работы А. Бебеля, Ф. Меринга, К. Каутского (в ранний период деятельности), Ж. Геда, П. Лафарга, Г. В. Плеханова, Ю. Мархлевского, Р. Люксембург, А. Лабриолы, Д. Благоева и др. (хотя и не свободные от ошибочных взглядов) были серьезным вкладом в научную разработку истории рабочего движения, капитализма, крестьянства и крестьянских движений, революции, обществ. мысли и др. проблем. Однако в работах ряда идеологов 2-го Интернационала (К. Каутский, Э. Бернштейн, Г. Кунов, Б. Бакс, О. Бауэр и др.) высказывание марксистских положений со временем все более обесценивалось защитой оппортунистич. взглядов на важнейшие проблемы истории капитализма, междунар. рабочего движения, колониальной политики и тесно связанных с этими взглядами теоретич. отступлений от ист. материализма (особенно подмена его экономич. материализмом). Серьезную науч. ценность представляли работы Ж. Жореса, в к-рых он выступал скорее не как сторонник реформизма, а как последовательный и искренний бурж. демократ. В 80-х гг. зарождается марксистская И. в России, первым представителем которой был Г. В. Плеханов. Он положил начало разработке с марксистских позиций русского революц.освободит. движения, истории рус. обществ. мысли, истории рабочего класса и рабочего движения в России.

Новый этап в марксистской И. связан с развитием революц. борьбы в России, куда переместился к нач. 20 в. центр мирового революц. движения, с героич. борьбой росс. рабочего класса, с деятельностью большевистской партии и ее основателя В. И. Ленина. Развитие в этих условиях Лениным теории диалектич. и ист. материализма, усовершенствование марксистского диалектич. метода создали основу для дальнейшего прогресса ист. науки. Ленинская теория империализма заложила единственно научную базу для изучения истории человечества в 20 в. Ленинское учение о социалистич. революции, показавшее возможность победы социализма первоначально в одной, отдельно взятой капиталистич. стране, осветило ярким светом смысл и ист. значение рабочего движения в новую ист. эпоху. Ленинизм представлял собой дальнейшее развитие и поднятие на новую, высшую ступень марксистского учения о всемирно-ист. роли пролетариата и революц. рабочей партии, о клас. борьбе и диктатуре пролетариата, о роли нар. масс в истории, о значении бурж.-демократич. революций, о нац. и крест. вопросе и др. узловых проблемах истории человеческого общества. Огромное значение для дальнейшего развития ист. науки имело решение Лениным ряда центральных методологич. вопросов (проблема партийности в ист. науке, создание науч. периодизации истории, характеристика природы и законов развития социально-экономич. формаций). Труды Ленина содержат глубокую критику и вскрывают науч. несостоятельность философско-ист., гносеологич., методологич. и логич. основ буржуазной и реформистской И. и освещения ею многих важнейших конкретно-ист. проблем. Ленин разработал методы конкретно-ист. исследования, поднявшие на качественно новую ступень технику науч. изучения истории развития общества экономики, политич. жизни, обществ. мысли, культуры и науки, в т. ч. самой И. Наконец, в трудах Ленина были исследованы и разрешены с марксистских позиций многие проблемы рус. ист. процесса, такие, как периодизация истории России, развитие революц. движения, генезис капитализма, история рус. революций и мн. др. Все гигантское идейное наследие политич., филос, ист., экономич. и проч. работ Ленина имеет богатейшее ист. содержание и в своей совокупности составляет основу ленинского этапа в развитии марксистской исторической науки (см. также статьи Марксизм-ленинизм, Ленин В. И.).

В сложных условиях царской России, в легальной и подпольной большевистской печати выходило немало ист. работ большевиков и близко примыкавших к большевистской партии авторов; в этих работах освещалась с позиций марксизма актуальная ист. тематика. К этому периоду относится серьезная попытка применить марксизм к разработке общей концепции всего рус. ист. процесса, принадлежащая М. H. Покровскому. Эта попытка, несмотря на ряд серьезных ошибок, являлась важным шагом в борьбе за построение марксистской концепции рус. ист. процесса. Вся эта работа подготовила развитие и победу марксистской ист. науки в России после Вел. Окт. социалистич. революции 1917.

Историография в эпоху общего кризиса капитализма и утверждения коммунизма. Победа Вел. Окт. социалистич. революции в России положила начало новому этапу в развитии мировой И. Характерными особенностями его стали: развитие и укрепление марксистской ист. науки, ставшей безраздельно господствующим направлением И. в СССР, а затем и в др. социалистич. странах, рост ее влияния в капиталистич. странах; развитие нац. И. в странах, добившихся освобождения от колон. господства; углубление кризиса бурж. И., усиление ее общей реакционности при все большем размежевании в рядах бурж. историков в условиях изменения соотношения сил в мире.

Марксистская историография (с 1917). С победой Вел. Окт. социалистич. революции создалась возможность для утверждения марксизма-ленинизма как господствующей идеологии и марксистского направления в И.(сначала в одной стране в СССР). Формирование сов. ист. науки проходило в ожесточенной идейной борьбе против бурж.-помещичьих и меньшевистских ист. концепций, завершившейся победой марксистско-ленинской методологии. Советская историческая наука опиралась на основополагающие труды Маркса, Энгельса, Ленина. Огромное значение имело развитие марксистской концепции ист. процесса Лениным основателем сов. ист. науки. Если его труды дооктябрьского периода подготовили возникновение сов. ист. науки, то в работах, созданных после победы Октября, ленинская ист. концепция получила дальнейшее развитие на новом материале. Ленин глубоко осветил вопросы подготовки и проведения пролет. революции, истории первых лет Сов. власти, междунар. рабочего движения и др. Сов. историки использовали и то, что было создано трудами рус. и зарубежных историков-марксистов в предшествующие десятилетия. Развиваясь в упорной борьбе с бурж. И. и ее методологией, сохранявшей определенное время свои позиции, сов. ист. наука в то же время усваивала и все лучшее из наследия дореволюц. рус. и зарубежной бурж. ист. науки. Коммунистич. партия, пролет. гос-во уделяли большое внимание развитию марксистской ист. науки и пропаганде ист. знаний; ист. наука заняла важное место в ряду обществ. наук, призванных служить коммунистич. воспитанию трудящихся. Были приняты меры, обеспечивавшие развертывание ист. исследований: открыт доступ к новым архивным мат-лам, созданы новые науч. учреждения (в 1918 Социалистич. академия, в 1920 Комиссия по изучению истории РКП(б) и Окт. революции Истпарт, в 1921 Институт красной профессуры (ИКП), в 1921-23 Ин-т Маркса-Энгельса и Ин-т Ленина, Ин-т истории Российской ассоциации научно-исследовательских институтов обществ. наук (РАНИОН)), стали выходить такие ист. журя., как "Пролетарская революция", "Красная летопись", "Историк-марксист" и др. В первые годы Сов. власти кадры историков-марксистов были немногочисленны. Большую роль в становлении марксистской ист. науки сыграли М. H. Покровский, Н. М. Лукин, Е. М. Ярославский, В. И. Невский, В. А. Быстрянский, В. А. Карпинский, А. С. Бубнов, В. П. Волгин, А. Д. Удальцов и др. историки, многие из к-рых были и видными парт. деятелями. В ходе идейной борьбы 20 нач. 30-х гг. кадры историковмарксистов выросли и закалились, в 30-х гг. окончательно определился переход на сторону марксизма-ленинизма лучшей части старых специалистов-историков (Е. В. Тарле, С. В. Бахрушин, Ю. В. Готье, Б. Д. Греков, А. Е. Пресняков, П. Г. Любомиров, И. А. Джавахишвили и др.). Уже в первые полтора десятилетия своего существования сов. И. обогатилась значит. марксистскими трудами по истории рус. революц. движения (о трех рус. революциях и др.), истории рабочего класса и крестьянства в России, истории франц. бурж. революции конца 18 в., домарксистского социализма и др. важных проблем. Широко развернулась публикация источников по истории клас. борьбы, революц. движения и междунар. отношений 19 нач. 20 вв. Тогда же были предприняты первые попытки создать обобщающие труды, противостоящие концепциям бурж. И. Вышедшая в 1920 кн. M. H. Покровского "Русская история в самом сжатом очерке", несмотря на существенные недостатки, явилась крупным достижением советской ист. науки. М. Н. Покровский раскрыл рус. ист. процесс как историю клас. борьбы, показав, что трудящиеся массы являются гл. двигателем ист. процесса. В то же время отсутствие конкретно-ист. марксистских исследований по большинству важнейших ист. проблем в соединении с недостаточной марксистской подготовкой науч. кадров породили распространение вульгарного социологизма. В нек-рых работах отражались еще немарксистские концепции.

К сер. 30-х гг. марксистско-ленинская ист. наука заняла безраздельно господствующее положение в СССР. Преодоление вульгарного социологизма и др. форм вульгаризации ист. материализма способствовало росту профессионального мастерства сов. историков и марксистскому решению ряда важнейших проблем истории народов СССР и всеобщей истории на основе конкретно-ист. исследований и анализа накопленного фактич. материала. Началась интенсивная монографич. разработка проблем экономич. развития (слабо представленная в 20 нач. 30-х гг.). Одним из свидетельств успешного развития сов. ист. науки явилось становление марксистской И. в нац. республиках (о развитии И. в нац. республиках см. историографич. очерки к ст. об отдельных республиках). Быстрому прогрессу сов. ист. науки, однако, во многом помешал сложившийся ко 2-й пол. 30-х гг. культ личности Сталина. Культ личности покушался на методологич. основы марксистской И. (вульгарное противопоставление партийности и объективности ист. науки, волюнтаризм в оценке ряда ист. событий и т. д.), внедрял догматизм и начетничество, препятствовавшие теоретич. осмыслению собранного наукой конкретного материала, порождал упрощенчество, попытки втиснуть сложный и диалектич. процесс ист. развития в рамки примитивных схем, извращал ист. истину ради возвеличивания Сталина и т. д. Мн. видные историки стали жертвами репрессий. Большой ущерб ист. науке нанесла также подмена товарищеских дискуссий голым администрированием, нетерпимым при решении науч. вопросов. Отрицат. воздействие культа личности сказалось наиболее сильно на истории сов. общества и истории партии, однако он не мог изменить ее марксистско-ленинскую основу и остановить поступат. движение.

Образование мировой социалистич. системы создало предпосылки для победы марксистсколенинского направления в И. уже в большой группе гос-в. Становление марксистской И. сопровождалось в молодых социалистич. странах, как некогда в СССР, острой идейной борьбой историков-марксистов при активной помощи коммунистич. партий с господствовавшими ранее бурж. направлениями в И. Переход историков на позиции марксизма-ленинизма был здесь значительно облегчен опытом сов. науки, возможностью использовать при разработке различных проблем исследования сов. историков (широко переводившиеся в др. социалистич. странах). Большую роль играли и непосредств. контакты сов. историков с историками социалистич. стран (совм. разработка ряда кардинальных проблем истории, общие науч. конференции, дискуссии), подготовка кадров марксистов-историков из др. социалистич. стран в вузах СССР и т. д. Марксистское направление стало господствующим во всех социалистич. странах. Однако культ личности оказывал пагубное воздействие на ист. науку не только в CCCR, но и в др. социалистич. странах.

Решения XX съезда КПСС (1956), творческое развитие в них марксистско-ленинской революц. теории, разоблачение партией культа личности Сталина положили начало новому периоду в развитии сов. ист. науки; они явились началом нового этапа марксистской И. в целом. Партией, коллективом историков была проделана огромная работа по ликвидации тяжелого наследия культа личности. Это дало положит. результаты. Годы после XX съезда КПСС ознаменовались количеств. и качеств. ростом исследоват. работы историков-марксистов. Решения XXII съезда КПСС (1961) и принятая им Программа КПСС вооружили историков-марксистов новыми важнейшими теоретич. положениями и способствовали дальнейшему развитию марксистской И. (О сов. И. в ее ист. развитии см. также в ст. СССР, в разделе Историография; там же см. об ист. науч. учреждениях и ист. журналах в СССР; см. также ст. Историческая периодика).

Марксистская И. с первых же своих шагов противопоставила буржуазной И. свое понимание истории. Признание исторических закономерностей, ист. прогресса, познаваемости явлений прошлого стало неотъемлемыми чертами марксистской И. Показать в науч. исследованиях историю как закономерную и прогрессивную смену социально-экономических формаций, диалектический, противоречивый характер ист. прогресса, клас. борьбу не как "случайное" и "печальное" явление истории, а как ее главную движущую силу, нар. массы как гл. творца истории, рассмотреть развитие гос., правовых учреждений, идеологии и культуры как обусловленное в конечном счете социальноэкономич. развитием все эти задачи встали перед марксистской И. При этом было необходимо не просто усвоить марксистскую социологич. схему развития общества, но и овладеть всеми науч. приемами и методами, выработанными в процессе развития ист. науки, освоить и творчески осмыслить огромный и бесконечно разнообразный материал конкретной истории, использовать все ценное в наследии бурж. И., ведя в то же время непримиримую борьбу со всякого рода фальсификациями истории и бурж. методологией истории.

Само понятие "социально-экономич. формация" осн. понятие ист. материализма далеко не сразу (применительно к конкретной истории) вошло в ист. науку. Большую роль здесь сыграла серия дискуссий, проходивших в конце 20-30-х гг. в СССР (напр., об "Азиатском способе производства"). Для становления марксистской И. Др. Востока большое значение имело преодоление широкораспространенной "теории цикличности" Э. Мейера, представления о феод. характере др.-вост. обществ и утверждение точки зрения об обществах Древнего Востока как рабовладельческих, выдвинутой (на основе марксистско-ленинского учения о социально-экономических формациях) В. В. Струве (1933) и поддержанной Ю. П. Францевым, Ю. Я. Перепелкиным, А. Б. Рановичем и рядом др. историков. Работы последующих лет были направлены на доказательство, что социально-экономические отношения Др. Востока это одна из разновидностей рабовладельческого строя. Было установлено принципиальное единство путей обществ. развития Др. Востока и античного мира, преодолена ненауч. бурж. концепция "вечного феодализма" на Востоке. В то же время в процессе исследований в первоначальные, иногда еще схематичные, представления вносились уточнения, выявлялась специфика рабовладельч. обществ Др. Востока по сравнению с антич. обществами, в частности большая роль общины. Исследования в этом направлении ведутся не только применительно к р-нам Бл. Востока (прежде всего работы В. В. Струве, А. И. Тюменева, И. М. Дьяконова), но и Д. Востока (напр., работы молодых историков Л. С. Васильева и Л. С. Переломова о Др. Китае). Археологич. работы, развернувшиеся под рук. С. П. Толстова, M. E. Массона, А. Ю. Якубовского, M. M. Дьяконова, Б. Б. Пиотровского и др. в Ср. Азии и Закавказье позволили установить особенности развития здесь рабовладения (об исследованиях сов. археологов, проследивших древнюю историю СССР начиная с первого появления человека на его терр., см. в ст. Археология). К выводу о существовании на Др. Востоке рабовладельч. строя пришли ученые и др. стран. Представление о наличии рабовладельч. формации в Др. Китае стало у кит. историков общепризнанным, хотя в конкретном понимании этого вопроса еще много неясностей и расхождений.

Важное значение для выработки представлений о социально-экономич. формациях, о различных ист. вариантах складывания клас. общества и гос-ва и, наконец, для создания марксистской концепции рус. истории имели дискуссии (30-е гг.) об обществ. строе Киевской Руси. В их ходе утвердилась точка зрения о феод. характере Киевской Руси (представление о ее рабовладельческом характере было отвергнуто); большую роль в утверждении этой точки зрения сыграл Б. Д. Греков. Последующие исторические исследования и материалы археологич. раскопок (А. В. Арциховского, Б. А. Рыбакова, П. Н. Третьякова и др.), широко привлекавшиеся для решения проблемы становления клас. общества и гос-ва у вост. славян, конкретизировали представление о переходе вост. славян от первобытнообщинного строя к феодализму, минуя рабовладельч. формацию. Сов. ученые сумели проследить процесс генезиса феодализма у славян и зарождения у них гос-ва в результате внутр. развития, показав, в частности, полную науч. несостоятельность т. н. норманской теории, утверждавшей, что Киевское гос-во было создано пришлыми варягами. В разработку проблем генезиса и развития феодализма у слав. народов и исследование др. общих проблем славяноведения большой вклад внесли В. И. Пичета, Б. Д. Греков, M. H. Тихомиров, С. А. Никитин, чеш. ученый З. Неедлы др. ученые. Изучение древнейших периодов истории славян ведется многими историками зарубежных социалистических стран (чеш. ученые Я. Бем, Я. Филип, югосл. историк Б. Графенауэр, польск. историк Г. Ловмяньский и др.). Дискуссии о характере обществ. строя Великоморавской державы заняли одно из центр. мест в тематике чеш. медиевистов; в Польше особый размах исследования по формированию клас. общества и государственности у славян приобрели в связи с тысячелетием польск. гос-ва. Достижением марксистской И. явилось доказательство феод. характера обществ. отношений в Византии (хотя о времени перехода к феодализму до сих пор ведутся науч. споры) и разработка сов. византинистами (М. В. Левченко, Н. В. Пигулевской, З. В. Удальцовой, М. Я. Сюзюмовым, Е. Э. Липшиц, А. П. Кажданом и др.) и византинистами др. социалистич. стран широкого круга проблем, связанных с исследованием визант. феодализма (см. в ст. Византиноведение). Историкимарксисты воссоздают историю генезиса феодализма в его различных вариантах от народов, не переживавших, как и славяне, стадии развитого рабовладения (преждевсего работы А. И. Неусыхина и его учеников), до народов, у к-рых переход к феодализму совершался путем синтеза разлагавшихся рабовладельческих и первобытнообщинных отношений (З. В. Удальцова, А. Р. Корсунский и др.). Сов. востоковеды (Б. Я. Владимирцов, Н. И. Конрад, А. Ю. Якубовский, Н. В. Пигулевская и др.) показали, что в развитии феод. отношений в странах Азии проявлялись общие закономерности, свойственные феодализму как социально-экономич. формации в целом. Проблема генезиса феодализма ставится в работах совр. кит. историков.

Проблемы социально-экономич. истории, изучение базиса общества заняли центр. место в исследованиях историков-марксистов. При этом марксистской И. свойствен новый подход к освещению экономики. Во-первых, она рассматривается не в юридическом, а в социально-экономич. плане, во-вторых, в центре внимания марксистской И. находится судьба непосредств. производителя. Так, для историков, занимающихся историей рабовладельч. обществ, такой центр. проблемой является проблема рабства, его роль в социально-экономич. жизни рабовладельч. обществ. Это проявилось уже в общих работах сов. историков по истории античности С. И. Ковалева, В. С. Сергеева, Н. А. Машкина и др., а затем стало предметом спец. исследований. Интенсивно разрабатываются проблемы рабства применительно к истории Греции (К. М. Колобова, Я. А. Ленцман и др.) и Рима (М. Е. Сергеенко, Е. М. Штаерман, С. Л. Утченко и др.). Историки античности коллективными усилиями создают марксистскую историю рабства, опровергая ложность бурж. теорий, принижающих роль рабства в антич. мире. Принципиальное значение имеет также разработка вопроса о роли товарного произ-ва в антич. мире (К. К. Зельин и др.).

Особое внимание марксистских историков феодализма привлекает история крестьянства осн. производящего класса феод. общества. Б. Д. Греков в обобщающем труде раскрыл судьбы рус. крестьян с 9 по 17 вв.; в монографиях Н. М. Дружинина, А. А. Новосельского, К. В. Сивкова, А. Г. Манькова, В. И. Шункова и др. исследуется история рус. крестьянства с 17 по 19 вв. Сов. ученые отказались от созданной бурж. наукой легенды о "свободе" рус. крестьян до конца 16 в., вскрыли несостоятельность бурж. концепций о закрепощении крестьян в общегос. нуждах и показали, что оно диктовалось ростом феод. х-ва и отвечало потребностям господств. класса феодалов, интересы к-рого защищало гос-во. Медиевисты специалисты по зарубежной истории исследуют социально-экономич. историю эпохи феодализма во мн. европ. странах (А. Д. Удальцов, Н. П. Грацианский, С. Д. Сказкин, Е. А. Косминский, А. И. Неусыхин, М. А. Барг, А. Я. Гуревич и мн. др.), в странах Востока (А. Али-Заде, И. П. Петрушевский, Л. И. Думан, Б. Н. Заходер и др.). В изучение агр. отношений феод. общества и, в частности, истории крестьянства марксистская И. вносит много принципиально нового. Она ставит в центр исследования проблему феод. ренты, смены форм эксплуатации в деревне; марксистская И. считает, что основой с.-х. произ-ва при феодализме является не помещичье (как утверждала бурж. вотчинная теория), а мелкокрест. х-во, в к-ром в первую очередь происходит прогресс развития производит. сил; все "движение" феод. общества она рассматривает через клас. борьбу прежде всего крест. масс.

Важной темой марксистской И. стало изучение истории феод. города, ремесла как существ. фактора феод. экономики. Оно проводилось применительно к Др. Руси историками в содружестве с археологами (А. В. Арциховским, Б. А. Рыбаковым, Б. А. Колчиным и др.). Были выяснены материальные предпосылки гор. развития, чего не сделали бурж. ученые, занимавшиеся в осн. правовыми вопросами гор. устройства. В трудах М. H. Тихомирова, П. П. Смирнова и др. поставлены крупные проблемы истории феод. города, раскрыты общие закономерности гор. развития России и др. европ. стран (хотя общий уровень развития рус. ср.-век. городов оценивается по-разному). Принципиально новый, по сравнению с буржуазной И., подход марксистской И. к проблеме ср.-век. города можно проследить и в работах историковмедиевистов (В. В. Стоклицкой-Терешкович, Я. А. Левицкого) и специалистов по истории вост. города (Н. В. Пигулевской и др.).

Историки-марксисты уделяют огромное внимание истории клас. борьбы, показывая, что она действительно пронизывает всю историю антагонистич. формаций. В этом вопросе марксистская И. выступила подлинным новатором, ибо замалчивание (или преуменьшение) роли клас. борьбы трудящихся масс или ее извращение одна из наиболее характерных черт буржуазной И. Сов. историки развернули интенсивную работу по изучению клас. борьбы в древности (С. А. Жебелев, А. В. Мишулин и др.) и в средние века (монографии о крест. и гор. движениях в Киевской Руси и в феод. княжествах до татаро-монг. нашествия, о гор. восстаниях 16-17 вв., восстании Болотникова (M. H. Тихомиров, И. И. Смирнов и др.), публикации док-тов о восстании С. Т. Разина и т. д.; о нар. восстаниях в др. странах Европы и Азии (Б. Ф. Поршнев, М. М. Смирин, И. П. Петрушевский, Г. С. Кара-Мурза, Л. В. Симоновская и мн. др.)). Большое внимание истории клас. борьбы уделяют и историки др. социалистич. стран. Так, напр., одной из центр. тем чеш. медиевистики стала проблема гуситского революц. движения (Й. Мацек, Ф. Граус и др.); рум. историки изучают многочисл. крест. восстания, особенно восстание Т. Владимиреску (работы А. Оцетя, Н. Адэнилоае, ценные публикации источников). Кит. историками поднят значит. материал о крест. восстаниях в феод. Китае (в частности, в работах о тайпинах). Появляются обобщающие труды, ставящие задачу теоретического освещения и осмысления роли народных масс в эпоху феодализма в целом (Б. Ф. Поршнев). В марксистских исследованиях клас. борьба учитывается как важнейший фактор, влияющий на все стороны обществ. жизни. Однако на освещение в конкретных ист. исследованиях роли нар. масс и личности в истории и клас. борьбы пагубно сказалось влияние культа личности Сталина, в условиях к-рого нередко идеализировалась роль царей и полководцев в истории и по существу принижалась роль народных масс, умалялось значение классовой борьбы.

Исходя из представления об обусловленности в конечном счете всех осн. проявлений обществ. жизни социально-экономич. отношениями и клас. борьбой, марксистская И. подошла к освещению истории надстроечных явлений гос-ва, права, идеологии и т. д. Так, H. A. Машкин вопрос о принципате Августа поставил в связь с осн. закономерностями рабовладельческого общества и показал, что Рим. республика, как определ. форма политич. надстройки, не могла уже в тот период эффективно защищать интересы господств. класса. Новый подход марксистской И. к проблемам феод. гос-ва проявился, напр., в работе Л. В. Черепнина об образовании рус. централизованного государства в 14-15 вв., в работе Е. В. Гутновой о возникновении англ. парламента. Для сов. И. характерен принципиально иной, по сравнению с буржуазной И., подход к истории культуры и обществ. мысли. Историки-марксисты показывают социально-экономич. обусловленность этих ист. явлений и в то же время их влияние на обществ. жизнь; их интересует прежде всего материальная и духовная культура трудового народа (напр., работы Е. М. Штаерман, Н. А. Сидоровой). Как проявление идеологии нар. масс, как форма антифеод. борьбы рассматриваются нар. еретич. движения средневековья; при этом гл. причину распространения той или иной ереси историки-марксисты усматривают не во внешних влияниях (что так характерно для бурж. И.), а прежде всего в конкретных социально-экономич. условиях (работы Н. А. Бортника, болг. ученого Д. Ангелова о богомильстве и мн. др.). По-новому поставлены вопросы истории общественной мысли в ср.-век. России А. И. Клибановым, А. А. Зиминым, Н. А. Казаковой, Я. С. Лурье и др. Социальные корни религии Востока вскрываются в работах Е. А. Беляева, Н. А. Смирнова и др. Проблемы происхождения религии освещены в работах Ю. П. Францева.

Большое место уделяет марксистская И. изучению социально-экономич. предпосылок перехода от феодализма к капиталистич. обществ. строю. Особенно интенсивно сов. И. исследуются проблемы разложения феод. отношений и становления капитализма в России. Появился ряд монографий, посвященных истории пром-сти 17-18 вв. (С. Г. Струмилин, Б. Б. Кафенгауз, Н. В. Устюгов, Н. И. Павленко, Е. И. Заозерская и др.). Сов. исследователи опровергли тезис бурж. И. о якобы "искусственном" характере рус. пром-сти, насаждаемой "сверху", гос-вом. Дискутируется вопрос о характере и особенностях рус. мануфактур, этапах генезиса капитализма в пром-сти России, проблемы разложения феодализма и зарождения капиталистич. отношений в с. х-ве России (Н. М. Дружинин, Н. Л. Рубинштейн, П. Г. Рындзюнский, И. Д. Ковальченко и др.). Разложение феод. отношений в с. х-ве и пром-сти и генезис капитализма исследуются применительно к широкому кругу стран: Англии (В. Ф. Семенов, С. И. Архангельский, В. М. Лавровский и др.), Италии (В. И. Рутенбург), Германии (M. M. Смирин), Франции (А. Д. Люблинская), Нидерландам (А. Н. Чистозвонов) и т. д. В противовес идиллическим картинам возникновения капиталистич. отношений, нередко рисовавшимся бурж. И., историкимарксисты, следуя за Марксом, воссоздают истинную картину истории "первоначального накопления" как истории экспроприации непосредств. производителей и ограбления колон. стран. Последняя сторона проблемы наиболее обстоятельно исследована применительно к истории Индии (И. М. Рейснер, К. А. Антонова и др.). Агр. история позднего средневековья стран Вост. Европы, в частности оценка сущности "Второго издания крепостничества", находится в числе проблем, в тесном сотрудничестве изучающихся многими историками социалистич. стран. В результате дискуссий в осн. была отброшена мысль о том, что эти процессы следует рассматривать как подготовку капиталистич. произ-ва в деревне. Большой вклад в изучение пром. истории стран Европы позднего средневековья вносят работы польск. историка М. Маловиста; переходом от феодализма к капитализму занимаются И. Штрейзанд, Г. Шильферт, Г. Шелль (ГДР), А. Клима (Чехословакия) и др., а также историки-марксисты капиталистич. стран (напр., англ. историк М. Добб). Работы историков-востоковедов по проблемам генезиса капитализма в странах Востока (напр., сб. "О генезисе капитализма в странах Востока", (M., 1962) показывают, как колониальная экспансия зап.-европ. держав затормозила и исказила естеств. развитие социально-экономич. строя этих стран.

Принципиально новое вносит марксистская И. в разработку такой кардинальной проблемы, как бурж. революция. Она вскрывает социальную, клас. основу политич. и религ. борьбы, протекавшей в период революций, особый интерес проявляет к участию в бурж. революциях трудящихся масс, доказывая, что они играли важную, как правило, решающую роль в развитии революц. событий; марксистский подход позволяет также более глубоко и разносторонне вскрыть роль в революциях буржуазии. Изучаются Реформация и Крестьянская война 1524-25 в Германии (M. M. Смирин, ученые ГДР Л. Штерн, А. Мейзель и др.), нидерл. бурж. революция 16 в. (А. Н. Чистозвонов), англ. бурж. революция 17 в. (итоги работы подведены в коллективном труде сов. историков, вышедшем в 1954), франц. бурж. революция кон. 18 в. (Н. М. Лукин, Я. М. Захер, И. Г. Фридлянд, К. П. Добролюбский, А. З. Манфред и др., в 1941 вышел коллективный труд сов. историков; франц. историки А. Собуль, К. Мазорик и др.), революция 1848-49 (в 1952 вышел обобщающий труд сов. историков); ведется разработка проблем, связанных с капиталистич. развитием и бурж. революциями в США (А. В. Ефимов и др.; амер. историки Дж. Аллен, Дж. Харди, Г. Морейс и др.). Итал. марксисты большое внимание уделяют истории Рисорджименто (Дж. Берти, Ф. Делла Перута и др.). Характерно, что в наст. время именно марксистская И. подчеркивает прогрессивное значение во всемирно-ист. процессе бурж. революций, Возрождения, Просвещения, в то время как значит. часть бурж. историков ныне отрицает такое прогрессивное значение.

Для историков-марксистов гл. содержание эпохи всемирной истории между франц. бурж. революцией кон. 18 в. и Парижской Коммуной 1871 состоит в том, что это была эпоха бурж.-демократич. движений вообще и бурж.-национальных в частности (В. И. Ленин). При изучении этой эпохи историки-марксисты раскрывают историю утверждения бурж. общества в разнообразии ее нац. вариантов. Они показывают, что и в тех странах, в к-рых еще не совершились бурж. революции, происходили в эту эпоху огромной силы антифеод., антиабсолютистские, нац.-освободит. движения, носившие глубоко прогрессивный характер. Так, большой темой исследования стало изучение первого этапа освободит. движения в России (в частности, движения декабристов), первой рус. революц. ситуации 1859-61, истории обществ. движения пореформенной России. Итогом многолетнего развития сов. декабристоведения явился труд М. В. Нечкиной, проложивший путь для дальнейших изысканий (С. С. Волк, С. Б. Окунь и др.). Много сделано по изучению нар. движений и передовой обществ. мысли 50-60-х гг., вскрыты новые факты о деятельности нелегальных кружков и групп, раскрыто на конкретном мат-ле значение клас. борьбы и революц. движения как решающей причины падения крепостного права (Ш. М. Левин, И. А. Федосов, П. А. Зайончковский, Я. И. Линков и др.; сб-ки "Революц. ситуация в России в 1859-1861 гг.", (М., 1960-63). В годы после XX съезда КПСС ист. наука встала на путь преодоления возникшей ранее под влиянием культа личности Сталина неправильной трактовки ряда проблем обществ. движений России; особое значение имеет возвращение к научному исследованию проблемы народничества (работы Б. П. Козьмина, B. C. Итенберга и др.). Историками-марксистами изучаются демократич. и нац.-освободит. движения рассматриваемой эпохи и др. стран: освободит. движение сер. 19 в. в Чехии (сов. историк И. И. Удальцов, чеш. историк А. Клима и др.), польское демократич. и нац.-освободит. движение (С. Кеневич, Б. Лесьнодорский и др.); изучение польск. освободит. восстания 1863-64 приняло особый размах в связи с его столетием. Большое внимание и сов. и польск. ученые уделяют русско-польск. революц. связям. Примером сотрудничества между историками социалистич. стран является подготовленная сов. и польск. историками фундаментальная публикация док-тов по истории польск. освободит. восстания 1863-64, проводимая сов. и болг. историками работа по публикации док-тов о нац.-освободит. движении юж. славян в 70-х гг. 19 в. и роли России в освобождении Болгарии от тур. ига и др.

Из методологич. указаний Маркса и Ленина, впервые позволивших раскрыть закономерности и существо капиталистич. способа произ-ва, исходят историки-марксисты в освещении эпохи капитализма. Уже в 30-х гг. были сделаны первые шаги в исследовании пром. переворота, напр. во Франции (Ф. В. Потемкин), разрабатываются проблемы пром. переворота и капиталистич. развития России 19 в. (В. К. Яцунский, К. А. Пажитнов, П. Г. Рындзюнский, М. К. Рожкова и др.). Вопросы истории капиталистич. пром-сти и положения рабочего класса разрабатывают Ю. Кучинский (ГДР), Н. Гонсёровская-Грабовская (Польша) и мн. др.

В свете общих закономерностей поступат. развития всемирной истории историкимарксисты особое значение придают исследованию истории рабочего класса и не только как гл. непосредственного производителя капиталистич. общества, но в первую очередь как класса, с к-рым связан весь дальнейший прогресс истории. Историки-марксисты обращаются к истории клас. борьбы пролетариата, как гл. силы ист. движения человечества от капитализма к социализму. Исходя из этого, они изучают его идеологию, возникновение его политич. партий, показывают его возрастающую и решающую роль в дальнейшем ходе истории. Исследуются первые шаги истории пролетариата, зарождение рабочего движения (работы о восстании силезских ткачей С. Б. Кан, лионских ткачей Ф. В. Потемкин; особенно много работ посвящено разработке рабочего движения в Англии, начало к-рой в сов. И. положено Ф. А. Ротштейном). Значит. вклад в изучение истории рус. рабочего класса и рабочего движения в России внесла А. М. Панкратова. Опубликован фундаментальный сб. док-тов и мат-лов "Рабочее движение в России в XIX в." (т. 1-4, М., 1955-63). Наибольшее внимание исследователей рабочего движения в России привлекало революц. движение пролетариата от первых стихийных выступлений до массовой политич. борьбы против самодержавия и буржуазии. Раскрываются ист. причины, обусловившие высокую революционность рабочего класса России. Стали появляться работы, посвященные возникновению пролетариата, источникам его формирования (А. Г. Рашин, Л. М. Иванов, Ф. Е. Лось и др.).

Крупных успехов добилась марксистская И. в освещении социалистич. учений, домарксистского социализма. Разработка этой проблемы в СССР связана прежде всего с науч. деятельностью В. П. Волгина. В его многочисл. трудах выявлена роль нар. масс как коллективного автора начальных программ обществ. переустройства и выразителя социалистич. идеалов. Под рук. Волгина началось издание серии "Предшественники науч. социализма", создающей картину развития идеологии социализма от утопич. мечтаний к науч. социализму. Историей социалистич. учений занимаются многие сов. исследователи (В. М. Далин, А. Р. Иоаннисян, Б. Ф. Поршнев, H. E. Застенкер и др.). Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС осуществил издание Соч. Маркса, Энгельса, Ленина, что имело огромное значение для развития марксистской И. Завершается 2-е издание Соч. Маркса и Энгельса и Полное собрание соч. Ленина. В исследованиях, посвященных истории марксизма, раскрывается закономерность его возникновения, марксизм предстает как великое учение, оказавшее могучее воздействие на весь дальнейший ход ист. развития. Истории марксизма, 1-го Интернационала посвящены исследования Д. Б. Рязанова, В. В. Адоратского, Ю. М. Стеклова, М. С. Зоркого, позднее Е. А. Степановой и др.; сотрудниками Ин-та марксизма-ленинизма подготовлена серия сб. ст. из истории марксизма и междунар. рабочего движения, к столетию 1-го Интернационала коллективная монография, первое систематич. и всестороннее исследование его истории. Из работ зарубежных марксистов следует отметить прежде всего исследование У. Фостера, представляющее первую попытку дать обобщенную историю междунар. рабочего движения с сер. 19 в. по сер. 20 в. Издаются документальные материалы по истории рабочего движения разных стран (см. в ст. Археография). В ГДР создан "Очерк истории герм. рабочего движения", ведется подготовка 3-томного труда по истории нем. рабочего движения. Возникновению самостоят. марксистской рабочей партии в Германии посвящают свои исследования Э. Энтельберг, И. Штрейзанд, К. X. Лейдихкейт и др. историки ГДР. Разработкой истории чеш. и словацкого рабочего движения занимаются З. Шолле, М. Госиоровский, польск. рабочего движения Г. Яблоньский, Ф. Тых и др. Болг. историки издали коллективный труд о стачечной борьбе. Очерки развития рабочего движения своих стран выпустили Г. Манакорда (Италия), Ж. Брюа (Франция), Ф. Фонер (США), П. Арнот (Англия). Изучение опыта и уроков Парижской Коммуны 1871, первой в истории пролетарской революции, не могло не привлечь самого пристального внимания историков-марксистов. Неудивительно, что ее исследование не выходит из поля зрения сов. И. (И. И. Скворцов-Степанов, H. M. Лукин, П. М. Керженцев, А. И. Молок, Э. А. Желубовская и мн. др.; итогом многолетних исследований явился коллективный труд "Парижская Коммуна 1871 г.", т. 1-2, М., 1961), привлекает большое внимание франц. марксистов (Ж. Дюкло, Ж. Брюа, Ж. Дотри и Э. Терсен и др.). Показывая возрастающую роль рабочего класса в истории, ученые воплощают в конкретно-исторических исследованиях ленинскую идею о решающей роли рабочего класса в поздних буржуазных революциях, о возможности его превращения в гегемона буржуазной революции. Особое значение в этом плане имеет разработка истории революции 1905-07 в России (особенно много работ опубликовано в связи с ее 50-летием; осуществлена фундаментальная публикация док-тов). Это событие раскрывается как событие всемирно-исторического звучания. По-новому ставит марксистская И. и разработку проблем междунар. отношений и истории дипломатии. Большое значение имела публикация док-тов "Междунар. отношения в эпоху империализма", "Внеш. политика России XIX и начала XX века" (изд. Комиссией по изданию дипломатич. док-тов при МИД СССР). В "Истории дипломатии" (1 изд., т. 1-3, М., 1941-45, 2 изд., т. 1-2 (под ред. А. А. Громыко, И. Н. Земскова, В. А. Зорина, В. С. Семенова, С. Д. Сказкина и В. М. Хвостова), М., 1959-63), дающей систематическое освещение истории дипломатии на всем ее протяжении, проявился марксистский принцип подхода к освещению внешнеполитич. проблем рассмотрение внеш. политики как продолжения внутр., клас. политики. Как бы дополнением и продолжением этой работы явился др. коллективный труд "Междунар. отношения на Д. Востоке" (М., 1951, 2 изд., М., 1956). Широкую популярность приобрели блестящие работы Е. В. Тарле по проблемам международных отношений и внешней политики России. Этому посвящены также работы В. М. Хвостова, А. В. Фадеева, Л. Н. Кутакова, А. Л. Нарочницкого и др. Показ тесной связи внешней политики с борьбой классов и партий как характерная черта марксистской И. отчетливо проявился в таких монографиях сов. историков, как работа А. З. Манфреда о внеш. политике Франции 1871-91 или А. С. Ерусалимского о внеш. политике и дипломатии герм. империализма в конце 19 в. В то же время в область изучения внеш. политики (особенно внеш. политики царской России) в период культа личности Сталина проникли ложные, чуждые марксистско-ленинской методологии оценки. В ряде случаев не проводилось различия между объективно прогрессивными результатами войн и реакц. целями, к-рые ставил царизм, мн. воен. деятели идеализировались и т. д.

Принципиально новым событием в науке явилось марксистское исследование колониальной политики империалистич. держав. В числе первых монографий, разоблачающих колон. политику, были монографии Ф. А. Ротштейна о захвате и закабалении Египта Англией, А. Я. Канторовича о политике США в Китае, Б. А. Романова о политике рус. империализма на Д. Востоке и др. Обобщающий труд о колон. политике капиталистич. держав на Д. Востоке во 2-й пол. 19 в. принадлежит А. Л. Нарочницкому. Изучается история британской агрессии на Ср. Востоке (Е. Л. Штейнберг), порабощение и закабаление Филиппин амер. империализмом в конце 19 в. (А. А. Губер), политика империалистич. держав в Китае и др. странах Д. Востока (В. Я. Аварин, А. Л. Гальперин, Г. В. Ефимов) и т. д. Антинар. характер колон. политики империалистич. держав раскрывается в работах историков-марксистов капиталистич. стран (работы Р. Палм Датта о Брит. империи, франц. историка Ж. Шено по истории вьетнамского народа и др.).

Одна из отличит. особенностей марксистской ист. науки и одна из ее принципиальных позиций это большое внимание к проблемам новейшей истории. Марксистская И. с самого начала была нацелена на разработку совр. актуальных проблем, на активное участие в революц. переустройстве мира. С развитием хода мировой истории жизнь выдвинула в качестве ведущих тем марксистской И. новейшего времени раскрытие осн. содержания новейшей истории как переходного этапа от капитализма к социализму, показ огромного значения СССР и всего лагеря социализма в прогрессивном развитии всемирно-ист. процесса. Все это поставило перед марксистской И. новейшего времени особенно большие теоретич. и политич. задачи. А между тем новейшая история, особенно история сов. общества, история КПСС, оказались теми областями исторической науки, где пагубное влияние культа личности сказалось с особой силой. В 20-х гг. изучение истории партии и истории сов. общества развивалось в ожесточенной борьбе против троцкистской фальсификации истории, против правооппортунистич. извращений; важную роль в борьбе с различными видами оппортунизма, за марксистско-ленинское освещение истории большевизма и Окт. революции сыграли XIII, XIV, XV съезды партии. Но уже с 30-х гг. Сталин поставил разработку проблем истории партии под свой контроль, подчинив ее задаче возвеличения своей личности. Культом личности Сталина был проникнут "Краткий курс истории ВКП(б)" (1938), приобретший значение офиц. догмы в истолковании истории партии и важнейших вопросов истории СССР кон. 19-20 вв. В освещении послеокт. периода истории Сталин насаждал волюнтаризм, декларированное выдавалось за реально существующее; на версии о "решающей" роли Сталина была построена вся концепция гражд. войны в СССР. "Мудрому руководству" Сталина приписывались все успехи партии и народа в строительстве социализма, победа сов. народа в Вел. Отечеств. войне. Принижалась роль Ленина. Ряд крупных парт., гос. и воен. деятелей, соратников Ленина, был объявлен врагами народа. Замалчивались грубые ошибки Сталина по нац. строительству, в проведении коллективизации с. х-ва и др. Достижения сов. ист. науки 20 нач. 30-х гг. в области истории партии и истории сов. общества были перечеркнуты, многие полезные работы (В. Н. Невского, Е. М. Ярославского, А. С. Бубнова, Н. Н. Попова, В. Г. Кнорина и др.) изъяты. Большой ущерб неверные положения, выдвинутые Сталиным, нанесли и разработке кардинальных проблем новейшей истории зарубежных стран (напр., совр. империализма, нац.-освободит. движений). Разоблачение культа личности Сталина, решения XX и XXII съездов КПСС, восстановление ленинского теоретич. наследия и дальнейшее его творческое развитие в Программе КПСС, в программных док-тах междунар. коммунистич. движения существенно облегчили науч. марксистско-ленинскую разработку проблем новейшей истории. Одна из центр. проблем истории новейшего времениосвещение периода революц. перехода от капитализма к социализму, социалистич. революций и прежде всего Вел. Окт. социалистич. революции 1917, открывшей начало утверждению нового, социалистич. строя; Окт. революция, как событие всемирно-ист. значения, открывает, согласно марксистской периодизации, историю новейшего времени. Принципиально важное значение в плане исследования закономерностей перехода от капитализма к социализму имеет изучение сов. И. вопроса о материальных предпосылках Окт. революции. В результате разработки экономич. истории России периода империализма (А. Л. Сидоров, И. Ф. Гиндин, А. П. Погребинский, П. В. Волобуев, К. Н. Тарновский, М. Я. Гефтер и др.) был опровергнут тезис об особой экономич. отсталости царской России и слабости росс. монополий и доказано, что экономика России прошла через стадию гос.-монополистич. капитализма. Это явилось науч. опровержением тезиса о том, что Россия якобы экономически не созрела для пролет. революции. Изучаются история Окт. революции и гражд. войны, первые преобразования Сов. власти в области пром-сти, ее агр. политика, образование Сов. гос-ва (И. И. Минц, Е. Н. Городецкий, Э. Б. Генкина, П. Н. Соболев, Е. А. Луцкий, Ю. А. Поляков, С. И. Якубовская, Г. Н. Голиков и др.), опубл. большое количество док-тов, в т. ч. многотомная серия "Вел. Окт. социалистич. революция" (т. 1-10, М., 1957-63). Интенсивно разрабатывается история установления Сов. власти на местах. Шире, чем ранее, освещается инициатива масс в революции, роль Ленина, деятельность ЦК и местных органов партии (напр., коллективный труд "Петрогр. большевики в Окт. революции" (Л., 1957)). Наиболее фундаментальный труд сов. историков по истории гражд. войны в СССР коллективная "История гражданской войны в СССР" (т. 1-5, однако первые два тома, написанные с позиций культа личности, содержат немало ошибочных оценок). Историки показывают междунар. значение Окт. революции, то огромное революционизирующее влияние, к-рое она оказала на междунар. рабочее и нац.-освободит. движение (коллективные труды и сб. "Междунар. значение Вел. Окт. социалистич. революции", М., 1958; "Окт. революция и зарубежные славянские народы", М., 1957; "Вел. Окт. социалистич. революция и народы Востока", М., 1957, и мн. др.). Вышло немало работ, посвященных революционному подъему этого периода в отдельных странах (работы мн. советских историков, зарубежных историков Л. Штерна, П. Константинеску-Яшь и мн. др.). Большое место, в частности, заняло изучение Ноябрьской революции в Германии, определение ее характера (работа, в к-рой приняли участие парт. деятели, историки ГДР В. Ульбрихт, Г. Матерн, X. Байер, Ф. Клейн и сов. историки). XX съезд КПСС поставил перед сов. историками задачу создать фундаментальный труд по истории Окт. революции. Разработка проблемы всемирно-ист. значения Окт. революции рассматривается историками-марксистами социалистич. стран как общая задача.

Важной темой марксистских исследований является изучение ист. опыта созидательной работы по построению нового, социалистич. общества, форм и методов социалистич. строительства, выработанных творчеством масс под руководством партии. Появились работы по истории социалистич. индустриализации в СССР, о роли рабочего класса на различных этапах социалистич. строительства, при этом наиболее изучены такие проблемы, как трудовая активность рабочего класса, его участие в управлении произ-вом (рабочий контроль и производств. совещания, коммунистич. субботники и соцсоревнование). Изданы ценные сб. док-тов и мат-лов: "Политич. и трудовой подъем рабочего класса СССР (1928-1929)" (М., 1956), "Первые шаги индустриализации СССР (1926-27)" (М., 1959) и др. Возрождается (начатая с 30-х гг. и в кон. 30-х гг. прерванная) работа по созданию "Истории фабрик и заводов". Большое число работ и публикаций док-тов посвящено истории коллективизации в республиках (напр., сб. док-тов "История коллективизации с. х-ва Украинской ССР", К., 1962). Начато монографич. исследование отдельных проблем коллективизации и последующей истории сов. крестьянства (напр., работы В. П. Данилова, Ю. В. Арутюняна). Работы М. П. Кима и др. положили начало интенсивному изучению истории культурной революции. Однако науч. разработка истории социалистич. строительства в СССР еще отстает от задач современности. Всесоюзное совещание историков 1962 поставило перед сов. историками задачу создания серьезных науч. трудов, обобщающих историю рабочего класса в СССР, историю сов. крестьянства.

Конкретно-ист. раскрытие ленинского положения о том, что "некоторые основные черты нашей революции имеют не местное, не национально-особенное, не русское только, а международное значение" (Соч., т. 31, с. 5), получило новое значение в условиях образования мировой социалистич. системы. Проблемы становления строя нар. демократии в странах Центр. и Юго-Вост. Европы и строительства социализма в них нашли отражение в обобщающих трудах Ин-та славяноведения АН СССР, в спец. сборниках и монографиях (напр., "Народы Чехословакии в борьбе за социализм", М., 1957). Важные вопросы характера нар.-демократич. революций, их этапов, особенностей прохождения в разных странах стали предметом исследования и обсуждения в Чехословакии, Болгарии и др. странах. В СССР изданы сб. ст.: "Социалистич. индустриализация стран нар. демократии" (М., 1960), "Агр. преобразования в нар.-демократич. странах Азии" (М., 1957), "Социалистич. преобразования в с. х-ве европ. стран нар. демократии" (М., 1963). Поворот к более интенсивному исследованию такого рода проблем заметен в последние годы и в др. социалистич. странах.

Руководящая роль марксистско-ленинских партий в социалистич. революциях и в социалистич. строительстве определяет значение историко-парт. тематики для историковмарксистов. В СССР на основе решений XX съезда КПСС была проделана огромная работа по восстановлению ленинских принципов изучения истории партии. Развернулась широкая публикация ранее закрытых док-тов, исследования стали в большей степени строиться на архивных мат-лах. Авторским коллективом во гл. с Б. Н. Пономаревым был создан новый учебник истории КПСС (1959, 2 изд. 1962). Изданы очерки по истории компартий большинства союзных республик. Сов. историками написано много работ, показывающих руководящую роль партии в различные периоды и в различных областях социалистич. строительства, освещающих деятельность местных парт. орг-ций и т. д. В то же время, как отметило Всесоюзное совещание историков 1962, мн. важные, актуальные проблемы истории партии ждут глубокого освещения: созидательная деятельность партии в период после XX съезда КПСС, опыт борьбы партии против мелкобурж. полуанархич. революционности и проявлений догматизма и сектантства, тактика ленинизма на различных этапах борьбы и др. В 1964 начала выходить в свет многотомная "История КПСС" (гл. ред. П. Н. Поспелов (пред.) и др.), подготовляемая Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Этот фундаментальный науч. труд ставит своей задачей осветить весь ист. путь партии, на большом фактич. материале показать торжество ленинского учения о партии нового типа, обобщить многогранный опыт революц. борьбы и преобразовательной деятельности партии, ее орг. строительства в разных ист. условиях, закономерность ее развития. Историко-партийная тематика разрабатывается и в др. социалистич. странах. Созданы ист. очерки марксистско-ленинских партий в ряде социалистич. стран (напр., история КПЧ, Болг. компартии, ПОРП), а также в Италии, Франции, Испании. Работа по нек-рым вопросам истории зарубежных компартий смогла по-настоящему развернуться только после разоблачения культа личности (напр., разработка истории компартии Польши, освещение истории Венг. советской республики, таких выдающихся ее деятелей, как Бела Кун). Историки-марксисты разрабатывают важную тему пролет. интернационализма (напр., сб. "Пролетарский интернационализм", изд. в ГДР в 1961, работа болг. историка В. Хаджиниколова об интернационалистич. традициях болг. компартии и др.). Актуальные вопросы междунар. рабочего движения поставлены в работах О. В. Куусинена и Б. Н. Пономарева.

Всемирно-ист. процесс распада колон. системы империализма, образование десятков суверенных гос-в поставили перед историками-марксистами новые задачи. Многое сделано для того, чтобы воссоздать историю народов, освободившихся и освобождающихся от колон. зависимости, народов, к-рых еще недавно бурж. И. причисляла к "неисторическим", чтобы разбить европоцентристскую концепцию мирового прогресса, созданную бурж. наукой. Проблемы нац.-освободит. движения народов Востока уже в 20-х гг. заняли большое место в трудах М. Л. Павловича (Вельтмана), В. А. Гурко-Кряжина, П. П. Гриневича, А. Е. Ходорова и др. Со 2-й пол. 50-х гг. возможности для научно правильного освещения проблем нац.-освободит. движения были созданы в результате преодоления ошибочных, сектантских оценок роли нац. буржуазии колон. и зависимых стран, получивших распространение в ист. лит-ре в условиях культа личности Сталина. Сов. востоковеды исследуют особенности развития капитализма и процесса складывания новых обществ. классов нац. буржуазии и пролетариата в странах Азии (работы А. И. Левковского и др.), развитие нац.-освободит. движений (сб., посв. индийскому нар. восстанию 1857-59, деятельности Тилака, сб. "Синьхайская революция в Китае", работы А. М. Дьякова, В. Б. Луцкого, А. Ф. Миллера). Бурж.-революционное и реформаторское движение в Китае конца 19 нач. 20 вв. нашло отражение в трудах С. Л. Тихвинского. Появились работы, посвященные актуальнейшим проблемам совр. развития освободившихся стран, напр. "Агр. отношения в странах Востока" (М., 1958), "Гос. капитализм в странах Востока" (М., 1960), "Проблемы индустриализации суверенных слаборазвитых стран Азии" (М., 1960) и др. Созданы фундаментальные ист. очерки отдельных стран (напр., "Новейшая история Индии", М., 1959). Нек-рых успехов достигли и наиболее молодые отрасли марксистской ист. науки африканистика (сов. ученые Д. А. Ольдерогге, И. И. Потехин и др.) и изучение истории стран Лат. Америки (впервые создается марксистская И. этих стран, см. в ст. Латинская Америка). Ин-т этнографии опубликовал коллективные монографии "Народы Африки" (М., 1954), "Народы Америки" (т. 1-2, М., 1959); вышел 2-томный энциклопедич. справочник "Африка" (М., 1963). Опубликованы ист. очерки наиболее крупных лат.-амер. стран (Мексики, Аргентины, Бразилии). Начато интенсивное изучение войны за независимость исп. колоний в Америке (в частности, выпущена обобщающая работа на эту тему), освобождения Кубы от колон. господства, Мексиканской революции 1910-17 и др. важных вех в истории лат.-амер. народов.

Освещая новые, прогрессивные силы современности, марксистская И. исследует и противостоящие им силы империализма, не уходящие с ист. сцены без борьбы. Опираясь на ленинскую теорию империализма, ученые-марксисты (прежде всего экономисты, а также и историки) на конкретном материале раскрывают особенности последней стадии империализма, процесс возникновения и углубления общего кризиса капитализма. Актуальное значение имеет разработка темы гос.-монополистич. капитализма темы, к-рая в условиях культа личности была фактически закрыта для изучения, что наносило большой ущерб правильной оценке совр. империализма, расстановки клас. сил, перспектив антиимпериалистич. борьбы. В конкретно-ист. исследованиях по истории фашизма марксисты (итал. историк П. Алатри, историки ГДР, сов. экономист И. М. Файнгар и др.) раскрывают его сущность как диктатуры наиболее реакц. кругов финанс. капитала, разоблачают попытки бурж. И. извратить социальную сущность фашизма, замаскировать силы, к-рые привели фашизм к власти. Разрабатывается история борьбы народов против наступления фашизма (издан ряд сб. док-тов и мат-лов о междунар. пролет. солидарности в борьбе с наступлением фашизма, особое внимание привлекала нац.-революц. война исп. народа 1936-39), история рабочего движения в отдельных странах в межвоен. годы. Большой вред нанес догматич. подход к изучению социал-демократии, сложившийся отчасти под влиянием культа личности и постепенно изживаемый. Марксистско-ленинский подход к явлениям внеш. политики, к освещению дипломатич. отношений и войн позволил вскрыть клас. природу мировых войн, в частности 2-й мировой войны, показать ответственность за войну монополистич. капитализма как обществ. системы. Работы, посвященные предыстории и ходу 2-й мировой войны, ставят в центр внимания такие важные вопросы, как ее происхождение и характер, показывают решающую роль СССР в разгроме блока фашистских держав, разоблачают буржуазных фальсификаторов истории, стремящихся умалить эту роль. Проблемы международных отношений в межвоен. период и в период 2-й мировой войны освещаются в трудах ряда сов. историков (Л. Н. Иванов, В. Г. Трухановский, В. Л. Исраэлян и др.). Большую работу по изучению предыстории и истории 2-й мировой войны ведут историки ряда зарубежных стран (напр., В. Краль, автор труда о развитии Чехословакии в период войны и др.). Важные проблемы 2-й мировой войны разрабатываются совместными усилиями историков ряда социалистич. стран (напр., этой теме были посвящены конференции историков СССР и ГДР в 1957, 1959). Сов. историки из всего комплекса вопросов, связанных со 2-й мировой войной, наибольшее внимание уделяют Вел. Отечеств. войне. Коллективный труд, подводящий итоги этого исследования, многотомная "История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945" (ред. комиссия П. Н. Поспелов (пред.) и др., т. 1-5, М., 1960-63). Во мн. странах развернулось изучение Движения Сопротивления, явившегося ярким проявлением возрастающей роли нар. масс в истории. Большой вклад в изучение Движения Сопротивления внесли историки-марксисты Италии (Л. Лонго, Р. Батталья), Франции, а также Чехословакии, Польши, ГДР; в 1962 вышел сб. ст. сов. историков "Антифашистское движение Сопротивления в странах Европы в годы 2-й мировой войны".

Всемирно-ист. сдвиги, происшедшие в области междунар. отношений в условиях создания мировой системы социализма, отражены во многих монографиях и трудах. Работа "Междунар. отношения после 2-й мировой войны" (т. 1 1945-49, М., 1962, т. 2 1950-55, М., 1963) сочетает исследование междунар. отношений с экономич. анализом ист. развития, показывает, что после 2-й мировой войны междунар. отношения в огромной степени стали развиваться под воздействием крепнущих сил социализма. Важнейшим аспектам совр. междунар. отношений посвящены такие коллективные труды, как "Борьба Советского Союза за разоружение. 1946-60" (М., 1961) и др. Опубликованы спец. сборники док-тов и работ об отношениях между Сов. Союзом и странами Азии и Африки ("СССР и арабские страны" (М., 1961), "СССР и страны Африки" (т. 1-2, М., 1963) и др.), показывающие, какую огромную политич., экономич. и дипломатич. поддержку оказывает Сов. Союз гос-вам, борющимся за нац. независимость и освободившимся от колон. господства.

Значит. место в сов. И. занимает разработка проблем воен. истории. Истории воен. искусства, рус. армии, воен. мысли посвящены работы Л. Г. Бескровного, С. Н. Красильникова, Е. А. Разина и др. Серьезный вклад в изучение 1-й мировой войны был внесен воен. историками, перешедшими в Красную Армию из старой армии, А. М. Зайончковским, А. К. Коленковским, Н. Г. Корсуном, В. Ф. Новицким и др. Их труды дополнили сов. историки В. A. Меликов, Н. А. Таленский и др. Исследованию истории гражд. войны в СССР посвящен ряд коллективных многотомных трудов (работы Воен.-науч. об-ва 20-х гг., 3-томник "Гражд. война 1918-21" (М., 1928-30), названная выше 5-томная "История гражд. войны в СССР") и большое количество работ отд. авторов. Огромная работа по изучению истории Вел. Отечеств. войны 1941-45 и 2-й мировой войны 1939-45 была проведена Воен.-ист. отделом Генштаба Вооруж. Сил СССР (С. П. Платонов и др.), издавшим коллективный труд "Вторая мировая война 1939-45", и Ин-том марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, объединившим осн. силы сов. воен. историков для написания 6-томной "Истории Вел. Отечеств. войны Сов. Союза". В этой работе участвуют Е. А. Болтин, М. М. Минасян и др. Ряд отдельных монографич. работ выполнен Ин-том истории АН СССР (А. М. Самсонов, А. В. Карасев), ин-тами истории АН союзных республик.

Разработка кардинальных проблем отдельных периодов истории позволила создать обобщающие труды по истории отдельных стран, содержащие марксистскую концепцию ист. процесса той или иной страны на всем ее протяжении, марксистские учебники для средних школ и вузов по всем периодам истории (эта работа шла параллельно с монографич. исследованием отдельных проблем истории, а в нек-рых случаях вынуждена была и предварять такие исследования). Одновременно вырабатывалась науч. марксистская периодизация ист. процесса (см. в ст. Периодизация истории). Созданы девятитомные "Очерки истории СССР" (докапиталистич. периода), написаны ист. очерки союзных республик ("История Украинской ССР", "История Белорусской ССР", "История Азербайджана", "История Грузии", "История армянского народа", "История Узбекской ССР", "История таджикского народа", "История Туркменской ССР", "История Казахской ССР", "История Киргизии", "История Молдавской ССР", "История Латвийской ССР", "История Литовской ССР", "История Эстонской ССР"). Изданы монографические исследования, посвященные истории народов СССР (работы И. А. Джавахишвили, Я. Я. Зутиса, Б. Г. Гафурова и др.). Развернулась работа по созданию фундамент. "Истории СССР" с древнейших времен до наст. времени (в 12 томах). Созданы обобщающие работы по истории ряда зарубежных стран, прежде всего стран социализма. В СССР уже вышли в свет "История Польши", "История Болгарии", "История Чехословакии", "История Югославии", "Очерки новой и новейшей истории Венгрии". Историки зарубежных социалистич. стран также широко ведут подготовку ист. очерков своих стран. Вышел обобщающий труд "Обзор чехословацкой истории", неск. томов "Истории Польши", "Истории Югославии", "Истории Болгарии", "Истории венг. народа", неск. частей марксистского учебника по истории Германии и т. д. Характерной чертой подготовки таких изданий стало тесное науч. сотрудничество историков различных социалистич. стран. Ведется работа по созданию ист. очерков капиталистич. стран. В СССР изданы ист. очерки США (коллективный труд "Очерки новой и новейшей истории США", т. 1-2, М., 1960, работы А. B. Ефимова, Л. И. Зубока), Англии (В. Г. Трухановский, Н. А. Ерофеев и др.), Испании (И. М. Майский), Германии, Австрии, Турции, Ирана и ряда др. стран, коллективные труды по новой и новейшей истории стран зарубежного Востока. Важное значение имеет работа историков-марксистов зарубежных стран по созданию марксистской концепции нац. истории (У. Фостер, Г. Аптекер по истории США, А. Мортон по истории Англии, С. Райерсон по истории Канады, Дж. Канделоро по истории Италии и др.).

Первая "Всемирная история" (в 10 тт., гл. ред. Е. М. Жуков, т. 1-9, М., 1955-62), составленная на основе марксистско-ленинской методологии, содержит развернутое обоснование закономерности пережитых человечеством революц. переворотов, показывает неизбежность гибели капитализма, торжества социализма и коммунизма. Издается первое марксистское универсальное справочное издание по вопросам истории многотомная "Советская историческая энциклопедия".

Заметный перелом ощущается в 50-60-х гг. в исследовании проблем истории ист. науки. Если в предшеств. период имелось сравнительно ограниченное число трудов по истории ист. науки (Н. Л. Рубинштейна, О. Л. Вайнштейна и др.), то ныне проблемы И. разрабатываются более интенсивно. Вышло 3 т. "Очерков истории ист. науки в СССР" (М., 1955-63) под ред. М. В. Нечкиной, появились крупные историографич. труды по отдельным периодам и проблемам (напр., А. И. Данилова, Е. Б. Черняка). Над проблемами истории ист. науки работают Б. Г. Вебер, М. А. Алпатов, В. Е. Иллерицкий и др. Критика концепций бурж. историков стала более глубокой и обстоятельной.

Марксистская ист. наука развивается в борьбе не только с бурж. И. "справа", но и с догматич., антиисторич. подходом к истории "слева".

Все это ставит особенно остро перед историками-марксистами задачу глубокой разработки методологич. проблем, общетеоретич. вопросов, широких обобщений. Вопросы методологии истории, необходимости повышения теоретич. уровня ист. исследований заняли видное место на Всесоюзном совещании историков в СССР (дек. 1962), были предметом спец. обсуждения на секции обществ. наук Президиума АН СССР (янв. 1964).

Марксистско-ленинская ист. наука уже смогла прочесть заново не одну страницу истории, переосмыслить всемирно-ист. процесс, противопоставить бурж. И. более плодотворные науч. концепции, а во мн. случаях и дать их фундаментальную науч. разработку на основе анализа большого количества ист. док-тов. Значит. увеличение удельного веса марксистской И. в мировой ист. науке после 2-й мировой войны, коллективная разработка историкамимарксистами мн. стран важных проблем истории все это новые явления в развитии мировой И. в целом. Участвуя в работе Международных конгрессов историков, сов. ученые выступают ныне на междунар. трибуне вместе с историками др. стран социализма, находя поддержку прогрессивных представителей ист. науки капиталистич. стран.

Буржуазная историография (с 1917). Победа Окт. социалистич. революции 1917, мощный подъем революц. рабочего движения во всем мире, развитие общего кризиса капиталистич. системы вызвали ломку многих традиционных канонов бурж. И., связанных с уверенностью в незыблемости капиталистических порядков. О. Шпенглер в кн. "Закат Европы" (1918-22) пытался представить кризис мирового капитализма как "закат Европы" и кризис всего человечества; идее поступательного движения общества он противопоставлял теорию круговорота, повторения сменяющих друг друга культур, переживающих одинаковые циклы развития. Т. Лессинг развивал мысли о том, будто И. придание "смысла бессмысленному", т. е. хаосу ист. явлений. Все большее влияние на взгляды бурж. ученых оказывал и фрейдизм, подчинявший индивидуальное человеч. сознание (в к-ром субъективисты растворяли весь реальный мир) действию неконтролируемых инстинктов, темных, подсознательных сил, и идеи прагматизма, отождествлявшего истину с практически полезным или выгодным. Релятивизм и субъективизм, глубоко проникшие в бурж. И., фактически сводили на нет историю как науку. В этих условиях часть бурж. историков предпринимала настойчивые поиски, направл. на преодоление кризиса бурж. И. Примером могут служить методологич. искания части бурж. историков Германии страны, к-рая считалась в бурж. мире (до 1-й мировой войны) признанным лидером в развитии бурж. И. и в к-рой кризис бурж. И. сказался особенно отчетливо (в условиях воен. разгрома Германии и обострения клас. борьбы). Часть нем. бурж. историков (Э. Трёльч, Ф. Мейнеке) пыталась вывести бурж. ист. науку из тупика путем укрепления позиций крайне идеалистич. понимания истории, нем. неоидеалистич. историзма, осн. принципами к-рого были провозглашены идея индивидуальности и идея развития. Эти "новые" принципы, направл. своим острием против идеи ист. закономерности, по существу представляли эклектич. комбинацию тезисов Ранке ("неоранкианство"), В. Дильтея, Г. Риккерта. Теоретико-методологич. искания сопровождались отказом от нек-рых традиционных для школы Ранке положений, непригодных, по мнению Мейнеке, в новых ист. условиях (отказ от рассмотрения гос-ва в качестве воплощения "нравственной идеи", отказ от ортодоксальнобисмарковской интерпретации истории Германии 19 в.). Часть нем. историков считала необходимым сочетать прежние консервативные принципы школы Ранке с более утонченными, с налетом либерализма, формами защиты герм. империализма (X. Дельбрюк, Г. Онкен, Э. Бранденбург). Однако господств. позиции в послевоен. Германии продолжали занимать историки, открыто проповедовавшие империалистич. захватнич. войны, национализм и шовинизм. Множились сторонники расовой теории, к-рые возобладали в официальной герм. И. после 1933 и превратили ее в орудие неприкрытой фальсификации истории для "обоснования" гитлеровских планов завоевания мирового господства. Эти расистские измышления, наряду с "ист." писаниями фаш. проповедников геополитики, уже целиком находились вне рамок ист. науки. В итал. И. в условиях фаш. диктатуры часть ведущих бурж. историков перешла на позиции фашизма (Вольпе): либеральную оппозицию фашизму в И. наиболее отчетливо представлял Б. Кроче.

Примером методологич. исканий, предпринятых на иной, чем у герм. и итал. историков, теоретико-методологич. основе, может служить основанный еще в 1900 франц. ученым А. Бером междунар. центр историч. синтеза (в 30-х гг. вокруг него объединялись такие известные историки, как Ж. Буржен, М. Блок, П. Ренувен, Дж. М. Тревельян, А. Пиренн и др.). Бер решительно выступал против субъективистской методологии, иррационализма и агностицизма, но эта критика велась с позиций философского идеализма и фактич. возвращения к "теории факторов" позитивистской И. Поэтому предпринятое Бером издание коллективного труда "Эволюция человечества", в подготовке к-рого участвовали крупные науч. силы, не стало "синтезом" философии, социологии и истории и не привело к к.-л. коренным сдвигам в развитии ист. науки. В бурж. И. преобладали попытки "синтеза" с открыто реакц. позиций.

Борьба с марксизмом и революц. движением, различные политич. и методологич. установки, а также межимпериалистические противоречия окрашивали конкретно-исторические исследования бурж. историков. Значит. место в И. 20-30-х гг. заняла лит-ра, в к-рой бурж. историки пытались нарисовать приемлемую для правящих классов ист. картину возникновения 1-й мировой войны, публикация большого архивного мат-ла для подкрепления концепций, выдвигавшихся историками различных стран.

В бурж. лит-ре по истории войны обозначились четыре гл. направления: антантофильское (Англия, Франция и др.), возлагавшее ответственность за войну на Германию (П. Ренувен, Л. Вудворд, Г. Темперлей, Р. Сетон-Уотсон, Р. С. Бейкер, Б. Шмидт и др.); герм. националистическое, стремившееся снять вину с Германии и переложить ее на страны Антанты (Г. Онкен, Э. Бранденбург, X. Дельбрюк, А. Вегерер и др.); т. н. "ревизионистское", возникшее в США, Англии и Франции и желавшее подвести ист. базу под политику примирения с герм. империализмом и поощрения гитлеровской агрессии (Дж. Гуч, Л. Дикинсон, Г. Барнс, С. Фей и др.); мелкобурж.-пацифистское (и близкое к нему соц.-демократич.), обвинявшее пр-ва, милитаристские круги, но отрицавшее ответственность за войну монополистич. капитализма как обществ. строя (У. Ньюболд, Ф. Ноэль-Бейкер, К. Каутский и др.).

Прежняя апология крупных либеральных деятелей прошлого постепенно сменялась идеализацией таких реакционеров, как Меттерних, Каслри (Г. Р. Србик, Ч. Вебстер и др.). Происходят изменения в освещении истории рабочего движения. Значит. часть историков выступает с откровенно враждебными, клеветнич. работами против марксизма и большевизма (характерны в этом отношении работы Зомбарта, вышедшие после Окт. революции). Получает развитие бурж.-либеральная и реформистская И. рабочего движения ("социальная школа" Дж. Коммонса в США, работы А. Зеваэса, Компер-Мореля во Франции, Дж. Коула, Дж. и Б. Гаммондов в Англии и т. д.), скрыто или откровенно противопоставлявшая революц. большевизму реформистский путь рабочего движения. Усилилась борьба радикальной и реакц. линий в оценке франц. бурж. революции и других событий (по истории франц. бурж. революции конца 18 в. труды А. Матьеза и Ж. Лефевра, с одной стороны, и работы Л. Мадлена и его единомышленников с другой; по социальной истории англ. революции середины 17 в. исследования Р. Тоуни и многочисл. реакц. "переоценки" революции; по истории пром. революции в Англии труды Дж. и Б. Гаммондов и работы историков "манчестерской школы" Д. Клефема, Т. Аштона и др., пытавшихся отрицать революц. характер сдвигов и приукрасить положение рабочего класса в период пром. переворота).

Усиление прогрессивного направления среди историков Запада было связано в первую очередь с ростом влияния марксистской И. на часть зарубежных историков. Это давало возможность последним в ряде случаев по-новому подойти к освещению истории, выдвинуть новые, гораздо более плодотворные концепции. Это видно на примере А. Матьеза и его школы, обратившейся к исследованию народных движений и социально-экономич. истории Великой франц. революции, нек-рых норв. историков (X. Кут и особенно Э. Булль), впервые попытавшихся осмыслить историю ср.-век. Норвегии в категориях клас. борьбы.

В условиях начавшегося революц. перехода от капитализма к социализму большую остроту и актуальность приобрела такая проблема, как характер перехода от античности к средневековью. Именно после 1917 была наиболее полно развита концепция А. Допша о "непрерывности" всех экономич. форм от античности к средневековью, отрицающая натуральный характер произ-ва в период раннего средневековья и находившая там "вотчинный капитализм". Откровенно заостренные против марксистской теории и революц. практики взгляды Допша, пытавшегося дать ист. обоснование "вечности" капиталистич. строя, нашли много сторонников среди воинствующего антимарксистского направления в бурж. И. Часть историков во гл. с бельг. историком А. Пиренном выступила против реакц. построений Допша и его школы. В то же время позитивная концепция Пиренна, предложившего новую периодизацию начала средневековья, видевшего определяющий фактор экономич. развития в торговле, допускавшего модернизацию истории, свидетельствовала о несостоятельности бурж. методологии, о неспособности даже наиболее выдающихся бурж. историков предложить удовлетворительные решения крупных ист. проблем. Представления о торговле как гл. экономич. факторе (Ф. Рёриг), модернизация истории (М. И. Ростовцев) получили широкое распространение среди бурж. историков, занимавшихся экономич. проблемами древности и средневековья. В числе немногих трудов по медиевистике, носивших обобщающий характер и исходивших из признания ист. закономерностей, были труды франц. историка М. Блока.

После 2-й мировой войны бурж. И. заметно активизировалась, стремясь противопоставить свои теории и исследования марксистским. Количество ист. сочинений резко возрастает, при этом все значительнее становится удельный вес работ по новой и новейшей истории происходит "актуализация" ист. тематики. Особую активность проявляет бурж. И. в США, куда переместился центр бурж. ист. науки. И. США вышла за рамки "традиционных" амер. тем, выпуская обильную ист. продукцию по всем периодам и проблемам истории. Однако все усиливающийся кризис бурж. И., эклектизм методологич. позиций, прогрессирующее раздробление на множество направлений, школ и "школок", усиление размежевания в рядах бурж. исследователей в условиях изменения соотношения сил в мире, не говоря уже о растущем влиянии марксистского направления в И. капиталистич. стран, все это снижает "боеспособность" бурж. ист. науки как важного орудия в идеологич. борьбе двух систем. Поэтому в послевоен. бурж. И. усиливаются поиски новых методологич. принципов, стремление противопоставить марксистской методологии свой ист. синтез. С 1960 в Нидерландах начал выходить междунар. журнал "History and Theory", призванный освещать теоретич. проблемы И. Однако методологич. поиски носят на себе печать эпигонства и эклектизма. По существу извлекаются на свет старые теории и методологич. принципы, лишь несколько обновляющиеся и выступающие в новых, все более сложных и пестрых комбинациях; на первое место выдвигаются нек-рые новые стороны ист. исследования, в частности логика ист. объяснения. Теоретич. основу бурж. И. продолжает составлять филос. идеализм; при этом наиболее влиятельные системы философии истории (кроме неотомизма и родств. ему направлений) носят субъективно-идеалистич. характер. Это предопределяет несостоятельное решение (или просто устранение) современной бурж. И. "онтологических" проблем прежде всего вопроса о законах обществ. развития, соотношения субъективного и объективного факторов в ист. процессе. Исходные филос. позиции по существу предопределяют и решение гносеологических проблем (отрицание адекватного отражения ист. действительности), толкают к порочному решению методологич. вопросов (и к обесцениванию отдельных правильных методологич. выводов), в частности к возрождению в той или иной форме неокантианской методологии. Наиболее влиятельными филос. направлениями, оказывающими прямое воздействие на мировоззрение и практич. работу бурж. историков, являются логический позитивизм (неопозитивизм) и иррационализм (сторонники последнего такие видные историки и социологи, как Г. Риттер, Э. Ротхаккер, А. Марру и др.). Заметно усилилось влияние на бурж. И. близкой к логическому позитивизму семантической философии с ее низведением науч. теории до уровня словесных конструкций, не отражающих никакой реальной действительности. Значит. распространение получили взгляды итал. философа и историка Б. Кроче, представляющие собой непоследовательно проведенную систему объективного идеализма (неогегельянство). Весьма значительным является воздействие на совр. И. христианской философии истории; особенно неотомизма. Ее сторонники из числа философов, богословов и профессиональных историков (Маритен, Нибур, Лёвит, Баттерфилд и др.) стремятся использовать банкротство, методологич. скептицизм "светских" филос. систем неокантианства, неопозитивизма и иррационализма для отрицания притязаний науки на подлинное знание, к-рое якобы способна дать лишь религия. Увеличение удельного веса католич. (и вообще церк.) И. является одной из характерных черт послевоен. развития бурж. ист. науки.

Католич. историки пытаются утвердить монополию клерикальной интерпретации истории церкви, в частности изгнать из науки работы либеральных ученых 19 нач. 20 вв. (таких, как Д. Штраус, Б. Бауэр, А. Древс, Д. Робертсон, А. Немоевский и др.), много сделавших для воссоздания реальной картины возникновения христианства и доказавших мифичность Христа; дискредитируется "наивный позитивизм 19 в.", особенно исследования Дрейпера и Ли, открыто восхваляется инквизиция, "заслуги" миссионеров. Пытаясь утвердить господство "неоромантич." воззрений, культа средневековья, клерикальные и другие реакц. ученые создают теории "ренессанса XII в.", пытаются найти церк. корни совр. культуры и т. д. (напр., Р. Лопес, Л; Страусс, Э. Санфорд, У. Холмс, В. Наэф). Критикуя эпоху Просвещения как время "антропоцентрического гуманизма", утверждая, что секуляризация общественной жизни привела к ее "дегуманизации", клерикальные и сочувствующие им историки по существу проповедуют идеи реформирования капиталистич. строя в духе социальных принципов католицизма, являющихся на деле церк. вариантом теории "государства благосостояния". Клерикальные историки, не ограничиваясь своей традиционной тематикой, публикуют массу исследований по самым различным вопросам светской истории, как правило, освещая их с крайне реакц. позиций.

Т. о., "новые" методологич. принципы бурж. И. не могут вывести ее из тупика, из все углубляющегося кризиса, усиливают элементы релятивизма и субъективизма в ист. знании, отрицают ист. закономерность и подрывают этим самый фундамент истории как науки. Связь между теорией и практикой бурж. И. не является, однако, механической и однолинейной. Нередко релятивистские взгляды бурж. ученых находят лишь очень неполное отражение в их исследовательской практике. С другой стороны, формальное признание (особенно в полемике с марксизмом) объективности ист. знания, делаемое обычно лишь в отношении конкретного эмпирич. исследования (при умолчании о философско-ист. аспекте проблемы) вполне совмещается со скрытым использованием принципов субъективистской методологии. Это ярко проявляется, напр., у многих зап.-герм. (Г. Риттер), амер. и др. реакц. историков. Однако, даже когда субъективистские методологич. принципы, одобряемые в теории, не применяются сознательно на практике, они не могут не оказывать на нее серьезного влияния, во мн. случаях полностью подрывающего научные основы и научную ценность исследований бурж. историков. Показателен пример американского историка Ч. Бирда, начавшего с поисков социальных корней политических явлений и кончившего участием в деятельности "ревизионистской" школы историков, построенной на полном извращении фактов 2-й мировой войны.

В бурж. И. по странам существуют известные (порой весьма значительные) различия, связанные с особенностями социально-политич. развития и расстановкой клас. сил, с традициями ист. науки и т. д. На крайнем правом, реакц. фланге стоит по своей методологич. ориентации и по практике ист. исследований бурж. И. США и ФРГ. В США заметны упадок "экономического направления", усиление влияния наиболее реакц. социологич. теорий, открытое "переписывание" в апологетич. духе истории империализма и колониализма, огромный количественный рост лит-ры, специализирующейся на фальсификации истории социалистич. стран, и т. д. Для методологии реакц. И. ФРГ характерно продолжение линии, определившейся в нач. 20 в. в работах Риккерта-Дильтея (неокантианство, иррационализм). Реакц. консервативнонационалистич. направление, возглавляемое Г. Риттером, безраздельно господствовало здесь вплоть до 2-й пол. 50-х гг. (когда все больший вес стали приобретать историки, группирующиеся вокруг Х. Ротфельса, выступающие за более гибкие формы отстаивания интересов герм. империализма, а также возникла либеральная струя Ф. Фишер и др.). В англ. И., наряду со свойственным ей еще в предшеств. период преобладанием исследований по частным вопросам, значит. влиянием позитивизма и "экономич. материализма", большой вес приобрели возникшие здесь откровенно идеалистич. реакц. концепции (А. Тойнби, Г. Баттерфилд и др.), нек-рые школы неопозитивизма. Для франц. И. характерно относительно слабое влияние агностицизма и субъективизма, значительная роль направления историков, признающих ист. закономерности, большой интерес к социально-экономич. проблематике, значит. влияние марксистской И.; в то же время здесь очень сильна католич. И. (особенно в изучении культуры). Сильная прогрессивная струя имеется в И. Италии и Японии.

Общие, наиболее характерные черты совр. бурж. И. выявляются в ее сопоставлении с марксистской И. Борьба бурж. И. с материалистич. пониманием истории принимает самые разнообразные формы: наряду с заимствованием совр. бурж. И. старых приемов и методов, в новых условиях появляются новые, более тонкие. Часть бурж. историков пытается использовать отдельные, вырванные из контекста, марксистские положения в эклектич. соединении с другими теориями для борьбы против основ марксизма. Продолжаются попытки опровержения марксистского понимания социально-экономических формаций (с помощью методов, берущих начало у Риккерта и М. Вебера), преуменьшения роли экономики с помощью эклектич. "теории факторов". С походом против марксистского понятия социально-экономич. формаций тесно связана критика значительной частью бурж. историков идеи прогресса, к-рая объявляется наследием "рационализма" века Просвещения; крах фритредерских и либерально-пацифистских иллюзий, возникших в период победы и утверждения капитализма, бедствия, к-рые были обрушены империализмом на человечество, выдаются реакционной И. за крушение самой идеи обществ. прогресса (К. Беккер, С. Фей, М. Гинсберг, X. Тревор-Ропер и др.). Используется и тот факт, что успехи ист. науки и археологии подорвали упрощенное схематичное представление о пути развития общества, к-рое преобладало в старой бурж. И. Идее прогресса противопоставляются концепция круговорота в обществ. развитии, к к-рой тяготеют сторонники изображения истории в виде механич. соединения внутренне замкнутых в себе обществ (теория Ж. Пиренна о чередовании периодов "континентальной" и "морской" цивилизаций), концепции, рисующие историю бессмысленным, лишенным закономерностей нагромождением явлений. Широкую известность получила концепция А. Тойнби, попытавшегося представить историю человеч. общества как сумму "цивилизаций", переживающих одни и те же стадии возникновения, подъема и упадка.

Игнорирование решающей роли способа производства переплетается с попытками положить в основу освещения событий идею о примате надстройки. Характерным является изображение изменений в надстройке, проводимых самими господствующими классами для укрепления старого базиса, как борьбы за его ликвидацию. С этим связана показательная черта реакц. И. желание скрыть существование капиталистич. базиса в совр. эпоху, представить его ликвидированным вследствие перемен в надстроечных явлениях в бурж. странах. Отрицание примата базиса, кроме того, служит основанием для методологич. приема, красной нитью проходящего через новейшую реакц. И. отрыв сущности совр. капитализма, как социального строя, от порождаемых им отрицат. являний кризисов, нищеты масс, колониального гнета, политич. реакции, империалистич. войн.

Одна из гл. тенденций бурж. И. маскировка класс. природы ист. явлений, в частности восприятие из совр. реакц. социологии различных антинаучных представлений о классах, объединение под понятием "класс" определенных групп людей по произвольному признаку религ., нац., расовому, психологич., профессиональному и т. п. (напр., последователи Ф. Тёрнера в амер. И., ставящие на место клас. борьбы столкновение интересов различных географич. р-нов США; т. н. просопографическое направление, пытающееся подменить борьбу классов в Др. Риме столкновениями между, знатными родами и фамилиями Л. Р. Тейлор, Г. Скаллерд, Т. Броутоп, Г. Хилл и др.). Характерным является также выдвижение на первый план борьбы между имущими классами (напр., между дворянством и буржуазией в период абсолютизма в работах Р. Мунье, Ф. Гартунга и др.). Усиливается тенденция отрицания серьезного значения клас. борьбы в истории. Показательно в этом отношении возникновение новой школы амер. историков, пытающихся, в отличие от школы Тёрнера и Бирда, отрицать серьезное значение клас. борьбы для истории США (Д. Поттер, Л. Харц, Д. Бурстин и др.); стремление изображать гражд. войну 1861-65 в виде ненужного, случайного недоразумения (Дж. Рэнделл, А. Кервейн) или конфликтом, возникшим по моральным причинам (А. М. Шлезингер младший, А. Невинс и др.); объявление "ненужным" конфликтом даже войны англ. колоний в Сев. Америке за независимость (Р. Палмер) и т. д. Отрицание объективных законов развития общества, последовательной смены социально-экономич. формаций и искажение роли клас. борьбы, волюнтаризм все это используется для сокрытия роли трудящихся масс в историческом прогрессе. Типичным является искажение ист. роли и характера гос-ва: прямое отрицание его клас. сущности (изображение гос-ва следствием расовых, психологич. и др. свойств человека); утверждение, что клас. сущность гос-ва определяет лишь нек-рые, не главные стороны его политики; тезис, что гос-во может защищать определенные клас. интересы, но не имеет клас. характера; теория, что гос-во, несмотря на свой клас. характер, не является орудием подавления эксплуататорскими классами эксплуатируемых и т. д.

Фальшивое освещение роли гос-ва служит составной частью искаженного изображения всего ист. развития надстроечных явлений. Замалчивание роли гос-ва как аппарата насилия в руках господствующих классов устраняет самый вопрос о соотношении различных форм принуждения, применяемых со стороны господств, классов (гос-во, церковь и религия, др. формы идеологии). Бурж. наука, как правило, вообще не ставит вопроса о роли идеологии как орудия духовного принуждения масс. Преобладающей формой соч. по истории идей по-прежнему являются жизнеописания наиболее известных мыслителей, к-рые (не говоря уже о консервативной, как правило, направленности этой лит-ры) сводятся к изложению личных биографий и системы взглядов вне связи с реальной жизнью и клас. борьбой эпохи. В послевоен. период бурж. ист. лит-ра пополнилась, правда, известным числом работ, авторы к-рых пытаются передать историю обществ. мысли путем выяснения позиции "общественного мнения" (напр., монографии Р. Мак-Доуэлла по истории "общественного мнения" в Ирландии в 18 и 19 вв.), но и эти работы, вследствие исходных методологич. позиций их авторов, по существу не анализируют взаимодействие развития базиса, клас. борьбы и идеологии. В зап. И. появляются отдельные ценные работы по коллективной психологии (напр., исследование Р. Мандру, посвященное "ист. психологии" франц. общества, в т. ч. трудящихся масс в 16 1-й пол. 17 вв.). Однако отмечаются попытки утверждения, как это сделал А. Дюпрон в докладе на 11-м Междунар. конгрессе историков, что ист. наука должна по существу превратиться в часть психологии. Усиливается и стремление изучением морали, нравов, народного быта подменить исследование клас. взаимоотношений и клас. борьбы (напр., в ряде работ по социальной истории средневековой Англии, в монографиях Д. Каултона, Д. Хоменса, Дж. М. Тревельяна в коллективном труде "Кембриджская экономическая история Европы", вышедших в 20-40-х гг. 20 в.). Столь же тенденциозны попытки найти "психологич". объяснение узловым событиям мировой истории войнам, революциям и т. д.

В новейшей И. сохраняется подчеркивание исключительно "разрушительной" стороны революций и отрицание их созидательной роли с помощью методов, восходящих к Токвилю и Тэну, напр. утверждение об отрицат. влиянии франц. бурж. революции кон. 18 в. на обществ. развитие у Г. Баттерфилда, Д. Брогена; отрицание, что она низвергла феод. строй у Р. Мунье, А. Коббена и др., встречающее сильное сопротивление у Ж. Лефевра и его учеников; аналогичное отрицание бурж. характера англ. революции сер. 17 в. у Х. Тревор-Ропера, X. Дж. Хабаккука и др. Наряду с этим возникли и новые методы фальсификации ист. роли революций, прежде всего теория, что они происходят обычно в начале развития социально-экономич. формаций, по крайней мере, поскольку речь идет о капиталистич. формации. В интерпретации бурж. историков, революции, следовательно, могут либо мешать утверждению еще неустоявшейся формации, либо же решать вопрос о формах, вариантах, а не о главном направлении развития и не о ликвидации самого строя, якобы осуществлявшейся эволюционным путем. В 20 в., по мнению бурж. историков, революция может возникнуть только вследствие "паралича власти", "вакуума", как правило, наступающего лишь в результате войны. Часто причину революции (а не только ее особенностей) стремятся отыскать в нац. специфике, отрываемой от ее социальной основы. Часто бурж. историки пытаются достичь своих целей неправомерным употреблением понятия революции (именуя "революцией" реформы, дворцовые перевороты и смены режимов в рамках старого строя, не носившие революц. характера, а также контрреволюц. мятежи). Иногда революция объявляется препятствием на пути прогресса, роста благосостояния масс, "развития демократии" и т. п.

Одна из наиболее показательных тенденций развития совр. бурж. И. окончательное утверждение в ней новой концепции истории капитализма. Связанная с изменением в соотношении сил между капитализмом и социализмом и изменениями в экономике капитализма (прежде всего рост гос.-монополистич. капитализма), эта концепция по существу представляет собой подведение ист. базы под совр. монополистич. капитализм. Обществ. строй эпохи пром. капитализма теряет в изображении новейшей И. свой "естественный", "разумный" характер и превращается в одно из звеньев процесса ист. развития Зап. Европы и США в столь же преходящее явление, как феод. строй. Все обществ. пороки, особенно лишения и страдания нар. масс, объясняются пром. революцией, генезисом бурж. об-ва, а не природой капитализма и капиталистич. эксплуатацией. Последующее развитие капитализма приводит якобы к ликвидации пороков, свойственных раннему капитализму, и к перерастанию его в "строй благосостояния". Органической частью новой концепции является искажение реальных процессов, протекавших за последнее столетие в мировой хоз. системе капитализма. С помощью подтасованной статистики преуменьшается степень монополизации (напр., работы Л. М. Хаккера, Д. Наттера и др.), проповедуется теория "демократизации богатства" и перехода монополистич. объединений чуть ли не во владение об-ва (А. Берли и др.); скрывается растущая острота противоречий между производит. силами и производств. отношениями в эпоху империализма; отрицается факт кризиса и вырождения бурж. демократии. Теория извечности капитализма побуждает к подмене проблемы генезиса капитализма вопросом о возникновении крупной пром-сти, к отодвиганию максимально назад периода пром. переворота (Д. Неф). Открытая апологетика побуждает видеть во внеш. торговле (к тому же рисуемой в идиллич. тонах) гл. источник для т. н. первоначального накопления, не замечать его внутр. источников экспроприации непосредственных производителей, искать движущие мотивы деятельности представителей ранней буржуазии не в стремлении к прибыли, как это некогда делал М. Вебер, а в особенностях психологич. типа предпринимателя, отрываемых от конкретной социальной почвы (В. Сапл, У. Ростоу и др.). В этой связи критикуется признававшаяся со времен Зомбарта, М. Вебера и Трёльча, хотя и истолковывавшаяся в идеалистич. плане, связь между капитализмом и кальвинистским крылом реформации и т. д. Теория "старого" и "нового" капитализма, в к-рой значит. место занимает идея о возможности для государства изменять по своему желанию экономич. законы обществ. развития, отразилась в откровенно "этатистской" трактовке мн. аспектов хоз. политики абсолютной монархии в Зап. Европе. Концепция "старого" и "нового" капитализма окрашивает освещение всех узловых событий и периодов новой и новейшей истории.

Одной из гл. опор новой концепции является теория "народного национализма". Бурж. И. постоянно отождествляет понятие "национальный" и "националистический" и т. о. подводит под единую рубрику формирование наций, нац.-освободит. движения, с одной стороны, и реакц. национализм и шовинизм империалистич. буржуазии с другой. Бурж. И. нередко пытается изобразить борьбу за нац. независимость противоречащей "тенденциям 20-гостолетия", препятствием для междунар. сотрудничества. На основе лжетеории "народного национализма" бурж. И. фальсифицирует роль милитаризма, объявляя его наследием массовых армий, созданных якобинцами во время франц. революции (напр., Г. Риттер, А. Коббен и др.). Теория "народного национализма" служит также базой для концепций истории фашизма, пытающихся скрыть его характер реакц. диктатуры финанс. капитала и приписать вину за него нар. массам, а также клеветнически объявить его родственным коммунизму "тоталитарным мятежом" против демократии. Последние два десятилетия отмечены большими сдвигами в И. рабочего движения (количеств. рост ист. лит-ры, активное участие в его изучении профессиональных историков, появление спец. изданий, науч. обществ и исследоват. ин-тов, опубликование большого числа работ по истории марксизма, ленинизма, коммунистич. и рабочих партий, написанных со всеми внешними признаками академич. "солидности", и т. д.). Однако бурж. И. дает искаженную картину развития междунар. рабочего движения, и это является одной из гл. составных частей концепции "старого" и "нового" капитализма. У наиболее реакц. и примитивной части бурж. историков сохраняется старое клеветнич. изображение возникновения марксизма как организации "коммунистич. заговора" (С. Поссони, Р. Штейдеман и др.) или близкое к этому утверждение, будто марксизм не имел никаких ист. корней (напр., Д. Броген). Однако у большинства бурж. и реформистских историков возникновение марксизма предстает теперь как результат того, что утверждение капитализма в Зап. Европе не сопровождалось сразу же ликвидацией феод. политич. учреждений и победой политич. демократии революц. движение пролетариата объявляется объективно направленным лишь против пережитков феодализма (напр., А. Штурмталь, У. Ибенстейн) или против пороков, свойственных лишь ранней стадии капитализма, и ставящим конечной целью победу бурж. демократии (В. Лорвин). Проповедуется мысль, что теория марксизма возникла как неправомерное обобщение исключительных условий, в к-рых находилась одна страна Англия или, в крайнем случае, вся Зап. Европа в сер. 19 в. (Д. Пламенац, Д. Коул, Р. Кросмен), или что она отражает условия, свойственные большинству капиталистич. стран, но только на ранней, давно уже пройденной Западом ступени экономич. и социального развития (У. Ростоу, С. Хук). Бурж. И. пытается доказывать, будто марксизм игнорирует изменения, происшедшие в бурж. обществе за последние сто лет; изображает рабочее движение конца 19 нач. 20 вв. в своей основе реформистским, пропитанным национализмом (Г. Хейдеггер, А. Берлау, А. Мейер, Г. Риттер и др.). В реакц. И. возникла целая школа, специализирующаяся на фальсификации ист. причин возникновения ленинизма, к-рый изображается следствием специфич. условий царской России, "недостаточного" развития росс. капитализма и отсутствия политич. демократии. Доказывая "случайность" Окт. социалистич. революции и мнимое отсутствие предпосылок для пролетарской революции на Западе в годы после 1-й мировой войны, бурж. историки пытаются представить возникновение междунар. коммунистич. движения следствием "революц. иллюзий", изображают его "орудием Москвы" и т. д. Бурж. И. дает фальсифицированное освещение процесса складывания мировой социалистич. системы, изображает его как "отклонение" от естеств. развития входящих в эту систему стран. Коллективизация с. х-ва рисуется противоречащей интересам крестьянства, преуменьшаются успехи социалистич. стран в развитии пром-сти и т. д., искажаются мн. аспекты истории мирного сосуществования социалистич. и капиталистич. стран, предпринимаются попытки, следуя Тойнби, перенести суть проблемы в плоскость взаимоотношений "атлантич." и "вост." цивилизаций, доказать на ист. примерах "невозможность" сосуществования гос-в с различным социальным строем (Г. Киссингер), представить единств. путем к миру "интеграцию" Европы и создание агрессивных воен. блоков типа НАТО (В. Конце, П. Рассов, М. Болл и мн. др.) и т. д. Создана многочисл. бурж. лит-ра, в к-рой искажается политика мирного сосуществования в годы, когда во главе Сов. государства стоял В. И. Ленин (напр., Дж. Кеннан, С. У. Пейдж, Г. Раух).

Теория "старого" и "нового" капитализма лежит и в основе концепций неоколониалистской И., т. е. части реакц. И., активно занимающейся пересмотром истории колониальной системы (П. Гриффитс, В. Харлоу, А. Хэнна, Д. Перкинс и др.). Эта И. пытается отыскать доказательства существования принципиальных различий между старым колониализмом и колониальной политикой новейшего времени и особенно неоколониализмом, пытается оторвать колониализм от компрометирующих его связей с капитализмом, ведет настоящий поход против ленинской теории империализма и объяснения причин колониальной политики в 20 в. (Д. Лэндс, Д. К. Филдхаус, А. Брюншвиг, У. М. Макмиллан и др.).

В послевоен. бурж. лит-ре много пишут о "кризисе европоцентризма" как характерном явлении совр. И. Однако усиление внимания к истории неевроп. стран (вызванное глубокими причинами прежде всего образованием мировой социалистической системы и крушением колониальной системы империализма, падением влияния капиталистической Западной Европы и перемещением главного центра империализма в США и т. д.) не сопровождается отказом от сущности европоцентристских воззрений. Наряду со старым абсолютным противопоставлением Запада Востоку и сменившим его тезисом, что всему миру предстояло или предстоит пойти по пути Запада, в бурж. И. усилилась тенденция к изображению ист. процесса как суммы замкнутых в себе "цивилизаций" (А. Тойнби, Дж. Барраклоу, зап.-герм. "остфоршунг" и др.), а самой цивилизации прежде всего как некоей культурно-психологич., идейной целостности. Сохраняется и противопоставление Запада Востоку с помощью "теории" "атлантич. цивилизации", европоцентристская суть к-рой лишь слегка замаскирована. Мнимая критика европоцентризма служит нередко для продолжающихся нападок на традиционную периодизацию всемирной истории (поскольку ее нельзя использовать против марксистского учения о смене социально-экономич. формаций), используется для утверждений о принципиальной невозможности установления объективной периодизации или построения новой периодизации с целью выделения той же "атлантич. цивилизации" (эти тенденции, в частности, ярко проявились в выступлениях на 11-м Международном конгрессе историков Т. Шидера, П. Ласлета, Э. Хассингера и др. бурж. историков при обсуждении проблем периодизации всемирной истории.

Ускоренному вызреванию в зап. И. реакц. тенденций, порожденных общим кризисом бурж. идеологии и внутренними процессами, характерными для развития бурж. ист. науки в совр. эпоху, способствовала атмосфера "холодной войны". Субъективно-идеалистич. основы мировоззрения привели в этой обстановке к применению субъективистских методов отбора и трактовки фактов, что низводило часть бурж. И. (особенно в США, ФРГ) до роли прямой прислужницы империалистич. политики зап. держав. Эта линия на фактич. ликвидацию ист. науки получила назв. презентизма (от present современный), т. е. "переписывание" истории под углом зрения совр. интересов реакции.

Реакц. пересмотр истории нашел отражение в таких работах, как сб. под ред. Ф. Хайека ("Капитализм и историки", Чикаго, 1954). Авторы этого сб. именовали науч. взгляды на историю капитализма "демонологией левых", объясняли его возникновение и развитие ссылками на мальтузианские доводы о необходимости прокормить растущее население и т. п. Столь же типичный пример презентизма амер. работы, посвященные апологии "старого" рабовладельч. Юга и нападкам на аболиционизм, как на предшественника прогрессивных движений 20 в. (Э. Култер, Д. Итон и др.). Не менее яркий образчик "презентизма" зап.-герм. реваншистская ист. лит-ра, прямая наследница реакц. И. кайзеровской Германии, а также нацистских фальсификаторов истории. Это не исключает наличия в зап.-герм. лит-ре различных течений как неофашистского, так и критикующего гитлеризм, но в то же время восхваляющего реакц. пруссачество, герм. милитаризм, магнатов Рура, приведших к власти нацистских главарей (Г. Риттер и др.). Явственный отпечаток презентизма носит новая "ревизионистская" школа историков 2-й мировой войны, гл. центры к-рой находятся в США и ФРГ (Ч. Тэнзил, Г. Бернс, Ф. Сэнборн и др.), по существу упрекающая правительства зап. держав за то, что те не довели до конца "мюнхенскую" политику поощрения агрессоров, не вступили в союз с гитлеровцами и япон. милитаристами для уничтожения СССР и тем "спровоцировали" 2-ю мировую войну, приведшую к катастрофич. последствиям для империализма. Не менее презентистскими являются и мн. др. бурж. концепции происхождения 2-й мировой войны (напр., версия о том, что причиной войны было отсутствие должного сотрудничества между зап. державами, и т. д.). Эта и подобные ей теории явились конъюнктурным "откликом" на политику создания агрессивного Северо-атлантич. блока и включения в него ремилитаризованной Зап. Германии. Явную печать презентизма носит лит-ра по истории народов СССР и Вост. Европы, также издаваемая преим. в США и ФРГ (У. Чемберлен, М. Файнзод, Ж. Флоринский, Д. Кёртисс, А. Мурхед, Г. Обен, Г. Раух, Э. Лемберг и мн. др.). Однако презентистская методология все чаще наталкивается на критику со стороны многих буржуазных учёных. С конца 50-х гг. она перестала быть господствующим направлением даже в США.

Наряду с ведущей реакц. тенденцией развития совр. бурж. И. в ист. науке Запада усиливается и др. направление. Отчетливо выявляется стремление отказаться от понимания истории как простого изложения событий, с одной стороны, и от тенденциозных и грубо фальсификаторских приемов презентизма с другой. Усиливается стремление видеть в истории закономерный процесс, а в ист. науке науку, стремящуюся к раскрытию законов ист. развития. Проблемы причинной связи в истории привлекают все большее внимание значит. группы зап.-европ. историков, особенно во Франции, а также в Италии, Норвегии, Англии и даже в ФРГ (где, однако, эта тенденция очень слаба). Это связано как со все усиливающимся влиянием на часть бурж. историков марксистской методологии истории, так и со стремлением превратить историю в науку, к-рая участвовала бы в политич. борьбе сегодняшнего дня не простым отрицанием смысла в ист. процессе или грубым переписыванием истории в презентистском духе, но своими позитивными выводами и обобщениями (характер к-рых зависит от клас. и политич. ориентации историка).

В совр. эпоху резко возросло влияние марксизма на бурж. И. Оно проявляется не только в переходе части лучших ее представителей на марксистские позиции в освещении ряда крупных ист. проблем и сторон ист. процесса, но и в усвоении нек-рых марксистских оценок различных ист. событий учеными, в целом остающимися в рамках бурж. взглядов, а также во внимании к тем вопросам и аспектам ист. процесса, к-рые раньше игнорировались "академич." наукой; в признании (пусть неполном и сопровождаемом оговорками) социальной детерминированности многих общественных явлений; иногда даже в полемике против марксизма, к-рая, однако, сопровождается снятием возражений против отдельных марксистских положений и выводов. Это влияние марксистских идей определяет не только прогрессивные черты, но и науч. значимость работ, напр., учеников А. Матьеза и Ж. Лефевра, успешно продолжающих исследование истории франц. бурж. революции конца 18 в., или критич. выступлений отдельных бурж. историков против субъективистской методологии.

Сознание большой роли экономики в жизни об-ва все более проникает в ученую среду, даже далекую от ист. концепций марксизма. Показателем возросшего интереса к экономич. проблемам является создание в бурж. гос-вах многочисл. центров по организации и координации исследований по социальноэкономич. проблематике, проведение (начиная с 1960) междунар. конференций по экономич. истории. Для послевоен. периода характерно усиленное внимание бурж. И. к экономич. истории не только древности и средневековья (что имело место уже в предшеств. период), но также нового и новейшего времени. Это привело к увеличению удельного веса экономич. истории в рамках бурж. И. и значит. накоплению фактич. материала.

Изучается история с.-х. техники (Ж. Мевре, У. Д. Хоскинс, Б. X. Слихер ван Бат, Д. Фюссел и др.); технич. изобретений и развития крупной пром-сти (А. Данем, П. Леон, Р. Даншет, Л. Жирар, Э. Ролл, Н. Смелсер, Б. Жиль и др.); торговли и денежного обращения (Ф. Бродель, Ф. Спунер, Ю. и П. Шаню и др.); акционерных торг. компаний (Г. Фарбер и др.); банков и финансов (Д. Клефем, Э. Лабрус, Ф. Холл и др.); экономич. политики правительств (О. Виеннот, М. Крузе, У. О. Хендерсон и др.); циклов в развитии экономики (Д. Тинберген, А. Гайер, У. Ростоу, А. Шварц, А. Клейн, Г. Сегал и др.); демографич. сдвигов (М. Рейнар, А. Шатлен, Л. Шевалье, В. Брепол, М. Рей, К. Коннел); эмиграции (У. С. Шелперзон, М. Л. Хансен, Р. Т. Бертхофф, О. Хэндлин, Ф. Тистлуайт и др.); отдельных классов, особенно буржуазии Франции, Германии и др. стран (Э. Лабрус, Р. Мунье, Е. Бо де Ломени, Ш. Моразе, Р. Порталь, Р. Шрамм, Ж. Ламберт и др.).

Усиленное занятие экономич. историей сопровождается попытками переосмысления роли экономики в обществ. развитии. Процесс этот чрезвычайно противоречив: он отражает, с одной стороны, усиление влияния марксистских идей на часть бурж. И., а с другой попытки зап. ученых найти свою концепцию роли "экономич. фактора", не взрывающую основ их клас. мировоззрения, а также стремление наиболее реакц. части историков превратить тенденциозно интерпретируемые результаты конкретных исследований в орудие "опровержения" материалистич. понимания истории и апологии совр. капитализма.

Одним из заметных явлений послевоен. И. стала деятельность во Франции т. н. школы "Анналов". Она получила назв. по имени ист. журнала, созданного в 1929 группой историков (среди к-рых наибольшим влиянием пользовались М. Блок и Л. Февр), воспринявших многие из идей А. Бера. В послевоен. годы организац. основой школы "Анналов" стала основанная Л. Февром 6-я секция ("Экономические и социальные науки") в Высшей практич. школе, к-рой в течение многих лет руководит Ф. Бродель. Это весьма пестрое течение, к к-рому принадлежат историки, нередко придерживающиеся различных методологич. воззрений, не говоря уже об их оценке конкретно-ист. фактов и процессов (Ш. Моразе, Р. Мандру, А. Брюншвиг и др.). Это направление имеет сторонников также среди историков Бельгии, Нидерландов, Италии (Э. Халкин, Ф. де Фриз, Д. Паренти, Д. Сарделла и др.). Общим для него являются попытки внедрить в И. исследоват. методы и результаты, достигнутые в смежных науч. дисциплинах социологии, экономики, демографии, экономич. географии, социальной психологии и т. д. Аналогичное стремление заметно и среди части амер. историков; оно послужило стимулом к публикации в 1954 Амер. ист. ассоциацией доклада ее специального комитета по И. "Роль обществ. наук в историческом исследовании". Эти тенденции, однако, нередко оказываются не только формой усвоения и использования реакц. теорий, господствующих в бурж. социологии и других смежных дисциплинах, но и осуществлением самого "синтеза" в рамках идеалистич. методологии совр. бурж. И. (напр., придание чисто "инструментального" характера законам обществ. развития и понятиям, используемым ист. наукой, и т. д.). Имея серьезные заслуги в изучении многих конкретных вопросов экономич. истории Зап. Европы, школа "Анналов" в методологич. отношении по существу не вышла за рамки экономич. материализма в его гл. разновидностях (техницизм, географич. материализм и др.). Развитие экономики в изображении историков школы "Анналов"это в конечном счете создание человеч. духа, следствие его творческой активности, поэтому изучение психологии это путь к познанию глубинных причин ист. явлений, а социально-экономич. история это лишь часть истории культуры. Для мн. историков школы "Анналов", включая Ф. Броделя, характерно сосредоточение внимания на истории торговли и финансов, отчасти техники и уход от исследования производств. отношений, тяготение к эклектич. "теории факторов", а также к рассмотрению экономики вне связи с клас. борьбой, к принижению ее роли и к распространенному в бурж. социологии стремлению подменить понятие классов понятием обществ. групп, формируемых по произвольным критериям, а марксистское учение о социально-экономич. формациях теорией существования разнообразных "социальных структур", характеризуемых на основании весьма неопределенных или эклектически отобранных признаков. Требование школы "Анналов" противопоставить политич. истории изучение экономики, социальной жизни и культуры несет в себе здоровое начало борьбы против поверхностного сведения ист. процесса к рассказу о политич. событиях, нередко случайных и малозначительных. Однако это противопоставление имеет и другую сторону преуменьшение воздействия узловых политич. событий, особенно революц. движения и революций, на ход ист. развития (работы Э. Лабруса, "Всеобщая история цивилизации", выходящая под ред. М. Крузе и др.). У большей части историков "Анналов" можно отметить скорее намерение подчеркнуть противоположность своих взглядов марксизму, чем стремление к хотя бы частичному использованию достижений марксистской науки. Однако в целом школа "Анналов" значительно меньше, чем упомянутая группа амер. историков, склонна воспринимать откровенно тенденциозные, антимарксистские выводы реакц. социологии, экономики, демографии и психологии, применение к-рых подорвало бы науч. значение ист. исследований.

Весьма консервативной направленностью отличается англ. т. н. школа Нэмира, также возникшая еще в межвоен. период, но получившая широкое развитие после 2-й мировой войны. Сторонники этой школы считают программной книгу Л. Нэмира "Структура политич. жизни в начале правления Георга III" (1929). Немалое значение для формирования взглядов "нэмиристов" имела также работа Г. Баттерфилда "Вигская интерпретация истории" (1931), полемизирующая против традиционнолиберальных взглядов на историю Англии и Зап. Европы в целом, критикующая старую И. за то, что она обращала внимание лишь на слова, на декларации политич. деятелей, вместо того чтобы изучать их реальные интересы. Однако эти интересы трактуются нэмиристами чрезвычайно узко. Их "биографич. метод" фактически сводится к попытке вывести политику из семейных связей и конфликтов, личных имуществ. интересов и т. д., в результате чего все более детальные исследования нэмировской школы, так же как и критикуемая ими старая "вигская" И., по существу уводят от выявления клас. основы политич. жизни и роли клас. борьбы. "Биографич. метод" все более широко используется нэмиристами для тщетных попыток "опровержения" марксистских взглядов, напр. бурж. характера англ. революции сер. 17 в. (Д. Пеннингтон, X. Тревор-Ропер, Д. Эйлмер, Дж. Э. Нил и др.), а также для открытой апологии традиционных героев реакц. И. (напр., монография К. Фейлинга об У. Хейстингсе). Вооруженные новейшими приемами исследования, нэмиристы возвращаются на позиции "морализующей" И. 18 в., уничтожающе раскритикованной теми самыми либеральными историками, в полемике против к-рых формировалась нэмировская школа.

Тенденция к углублению разрыва между экономич. и социально-политич. историей перерастает в стремление, наряду с изолированным рассмотрением развития производит. сил, непосредственно выводить из уровня их развития характер политич. жизни, отвлекаясь от господствующего в данный период способа производства, от экономич. строя и клас. борьбы. Эта методология получила законченное выражение в работе амер. историка и экономиста У. Ростоу "Стадии экономического роста. He-коммунистический манифест". На основе произвольных критериев Ростоу попытался изобрести пять "стадий" развития, противопоставляемых им социально-экономич. формациям. "Методология" Ростоу позволяет возложить ответственность за противоречия эксплуататорского строя и порождаемые им отрицательные обществ. явления на производит. силы, а также доказывать, будто социалистич. странам, переживающим период индустриализации, свойственны те же процессы, к-рые были характерны для развитых капиталистич. стран в прошлом столетии и к-рые уже "преодолены" на Западе. Подмена анализа роли способа производства, классовой борьбы в общественном развитии рассмотрением многочисленных равноправных "социальных факторов", тенденция к крайнему преувеличению значения локальных особенностей и противопоставлению их действительно решающим силам ист. процесса характерна для историков, пытающихся использовать методы микросоциологии Ж. Гурвича и Дж. Л. Морено (А. Мандр, Л. Шевалье, П. Буа, Ж. Пато, П. Комб).

Показательно также быстрое развитие новой школы "истории бизнеса" в США, пришедшей на смену старой апологетич. И., дискредитированной во время мирового экономич. кризиса 1929-33 (наиболее известны книги А. Невинса о Форде и Рокфеллере, многотомные работы Р. Э. Хиди, М. Э. Хиди и др. о "Стандард ойл" и т. д.). Начав с критики наивного восхваления мнимых моральных совершенств финанс. магнатов, распространенного в старой апологетич. лит-ре, историки "новой школы" были склонны считать свои работы научным исследованием техники и объективных последствий деятельности монополий. Однако вскоре верх снова взяла тенденция к "личной" апологетике монополистич. магнатов. Помимо США, исследование истории монополий в духе "истории бизнеса" развивалось в ФРГ (подобное изучение началось в Германии еще после 1-й мировой войны); в Англии, Франции, Нидерландах, сканд. странах оно проводилось в небольшом размере (Г. Сименс, Ч. Уилсон, И. Рогге, О. Тигерстедт, Ш. Фолен и др.), причем откровенно апологетич. черты, свойственные работам школы "истории бизнеса", здесь нередко отсутствовали.

Усиление внимания к экономике, тенденция к поискам обобщений характерны и для нек-рой части историков-медиевистов. Однако, как и в предшеств. период, в экономич. истории продолжали привлекать внимание прежде всего торговля и ден. обращение. Значит. часть лит-ры по экономич. истории раннего и классич. средневековья была связана с продолжавшейся полемикой вокруг теории Пиренна о роли средиземноморской торговли в истории Зап. Европы, где продолжалось столкновение мнений "допшианцев" с защитниками положения о натуральном характере х-ва в 6-11 вв., причем наиболее плодотворная в науч. отношении разработка проблемы была дана историками, испытавшими влияние марксистской концепции средневековья (напр., итал. историк К. Чиполла).

Тенденция к преодолению представлений, длит. время господствовавших в бурж. И., прослеживается и в И. Древнего мира, напр. отход с конца 50-х гг. ряда историков от оценки роли антич. рабства, содержащейся у Э. Мейера У. Л. Уэстермана; и в этой области наиболее плодотворно работа ведется историками, испытывающими влияние концепций марксистской ист. науки (напр., англ. историк М. Финли).

В целом внимание историков-медиевистов переместилось с периода раннего средневековья на экономич. проблемы более позднего времени на 14-15 вв., к-рые рассматриваются как время "упадка" европ. экономики, как период "кризиса феодализма" и т. п. (М. Постан и др.); весь ход экономич. развития средневековья представляется как своеобразная смена циклов подъема и упадка, за к-рыми невозможно обнаружить поступат. развитие общества.

Наиболее сильной стороной совр. бурж. И. является высокая техника ист. исследования. Однако именно в этой области быть может яснее всего проявляется глубоко противоречивое развитие совр. бурж. И., разрыв между возможностями развития современной ист. науки и действит. уровнем бурж. И. Историки применяют нередко новую, более высокого уровня, чем ранее, методику ист. исследования, стремясь основывать свои выводы на результатах сплошного обследования источников (а не иллюстративно-фрагментарного их использования, что было характерно для более ранней стадии развития ист. науки). Широкое распространение в исследованиях (в частности, экономич.) получил метод рассмотрения явлений не на к.-л. ограниченном отрезке времени, не в статике, а в ходе длит. процесса развития; большое место занижает тщательный, скрупулезный анализ огромной массы статистич. мат-ла; расширилось применение математич. методов исследования; большое место в трудах историков-экономистов занимают статистич. таблицы, картосхемы, графики, диаграммы и т. п. Значительно расширился круг привлекаемых источников, в частности благодаря все более широкому использованию данных нумизматики, археологии; при работе со старыми письм. источниками применяются все более тонкие приемы филологич. исследования, критики текстов. Однако бурж. авторы постоянно искусственно подчиняют фактич. материал априорным концепциям, вытекающим из их ложных общеисторич. и методологич. взглядов.

Введение в оборот нового мат-ла источников, применение высокой исследовательской техники позволяют в ряде случаев бурж. ученым делать интересные и весьма ценные частные наблюдения, давать огромный, подчас очень ценный фактич. материал. Однако по главным, ведущим проблемам ист. исследования бурж. наука (даже тогда, когда она и не преследует откровенно тенденциозно-реакц. целей) дает бедные, весьма ограниченные выводы, в лучшем случае лишь повторяя (в тех или иных вариантах) уже пройденные бурж. ист. наукой этапы. Глубокий разрыв между высокой техникой исторического исследования и отжившей свой век бурж. методологией является ярким свидетельством кризиса бурж. И., свидетельством того, что развитие ист. науки возможно только на иных методологич. принципах на принципах историч. материализма.

* * *

В мировой И. новейшего времени важным явлением стало развитие нац. И. тех стран Азии и Африки, к-рые в прошлом попали в колониальную и полуколониальную зависимость и для к-рых период новейшего времени связан с процессом освобождения от этой зависимости и вступления на путь самостоят. развития. Хотя начало становления нац. И. наиболее развитых из этих стран (таких, как Индия) относится еще к 19 в., но повсеместным этот процесс стал именно в период новейшего времени, в условиях подъема нац.-освободит. движения под влиянием Окт. революции и особенно распада колон. системы империализма.

В условиях колониальной и полуколониальной зависимости И. в этих странах продолжала длит. время носить феод. характер (преобладали в осн. летописные формы ист. соч., отсутствовали широкие обобщения, совр. методы науч. критики и т. д.). Однако здесь даже феод. И. в нек-рой части приобрела патриотич., антиколониалистские черты. Зарождение бурж. И. в этих странах было тесно связано с процессом формирования наций, ростом национального самосознания, поисками нац. корней ист. развития и традиций, к-рые можно было бы противопоставить влиянию идеологии колонизаторов. Не случайно самые первые шаги в развитии нац. И., как правило, были связаны с деятельностью виднейших просветителей, направленной на национальное самоутверждение их народов. Так, в Индии еще в нач. 19 в. Раммохан Рай первым в инд. И. нового времени начал изучать историю отечеств. культуры и религии. В Китае Кан Ю-вэй и Лян Ци-чао предприняли пересмотр конфуцианских текстов, пытаясь вывести из них необходимость прогрессивных преобразований. Начало И. в араб. странах положили Бутрус аль-Бустани, Дж. Зейдан и др., в Иране Мальком-хан, Мерагеи и др., в трудах к-рых уже поднимался вопрос о борьбе против колон. закабаления. На Филиппинах ту же роль сыграл Хосе Рисаль, в Турции Намык Кемаль.

Связь между антиколониалистской идеологией и интересом к отечеств. истории отчетливо прослеживается в И. стран, освободившихся от колон. господства и добившихся политич. независимости. Усиливается стремление переосмыслить концепции, оставшиеся от колон. И., заново оценить события отечеств. истории. Так, напр., инд. восстание 1857-59, в противовес англ. бурж. И., трактовавшей его как воен. бунт, инд. и пакистанские историки рассматривают как нац., прогрессивное восстание. Совр. иран. ист. лит-ра в оценке иран. революции 1905-11 отходит от концепций англ. бурж. И. По-новому характеризует современная И. видных ист. деятелей (оценка Югурты в Алжире, Чаки и Дингаана в Юж. Африке, Самори в Зап. Африке, Лапулапу на Филиппинах). Она изображает их национальными героями, вопреки враждебной освободит. движению зап.-европ. бурж. традиции.

Изучение древности и средневековья, занимающее значит. место в И. освободившихся стран, как правило, не свидетельствует об уходе ученых от актуальных вопросов современности. Напротив, в отдаленном прошлом их привлекают проблемы, перекликающиеся с сегодняшними интересами, увлекают периоды былого величия, к-рые нац. И. противопоставляет времени колон. гнета. В Индонезии доколониальному (т. н. славному) периоду посвящены труды М. Ямина, М. Д. Сагимуна, А. Муиса, Хазила, И. Якуба, М. Саида и др.; в Бирме историей доколониального периода занимаются Тан Тун, Йй Йи, Ma Чан, До Мья Тин. В этом же плане работают мн. индийские историки. Характерным для И. совр. гос-в Африки является стремление доказать существование у африканцев собственной самобытной духовной и материальной культуры задолго до появления в Африке европейцев, очистить историю афр. народов от расистской фальсификации зап. бурж. И. В этом направлении работают К. О. Дике, Шейх Анта Диоп, Текле-Тсадык Макурия, Биобаку и мн. др. Особое значение имеют труды У. Дюбуа.

Объективному изучению прошлого способствует развитие археологич. изысканий, разработка архивов, публикация и исследование ист. источников и док-тов, осуществляющиеся в странах Азии и Африки. Большое влияние на формирование и развитие нац. И. оказывают труды видных деятелей нац.-освободит. движения (Дж. Неру, М. Кемаля Ататюрка, К. Нкрума (автобиографии), Дж. Кеньятты, Н. Азикиве и др.).

Нац. И. пополнилась работами, посвященными истории революц. и освободит. движения. В араб. странах опубликованы труды Амина Саида, Абд-ар-Рахмана ар-Рафии, Ю. X. Хелу, Мекки Шубейки и др.; в Иране труды по истории иранской революции 1905-11 (А. Кесрави и др.), нац.-освободит. движения 1918-22 (Али Азери, Малек-ош-Шоара Бехар); в Турции труды по истории кемалистской революции (Э. З. Карал, X. Баюр, Э. Шапольо и др.). В Афганистане освободит. борьбе афганцев в 18 в. и созданию первого афг. гос-ва посвящены работы А. Бенава, Азизуддина Попользая, М. Губара, истории освободит. борьбы афганцев в 19-20 вв. против англ. колонизаторов труды А. Кохзада, С. К. Риштия и др. Многие индийские (Р. Ч. Маджумдар, Т. Сингха, Б. П. Ситарамайя, X. Н. Гупта и др.), индонезийские (Сукарно, Сануси Пане, К. Л. Ситориус, Прингодигдо, Праната М. Бальфас, X. Субандрио, П. А. Тур) историки посвятили свои труды исследованию истории освободит. борьбы своих народов. Эту проблему освещают также К. Сайид в Пакистане, Т. Агонсильо на Филиппинах, Р. Сукарно, Д. Гей и Р. Сунтаралингам в Малайе, Бырхану Дынке в Эфиопии, Эридаде Мулира в Уганде, Л. Формен в ЮАР и др.

Значит. развитие исторических исследований в этих странах за последние десятилетия свидетельствует о том, что они сами становятся центрами исследования отечеств. истории, в то время как раньше изучение истории стран Востока осуществлялось гл. обр. в Европе.

Путь, к-рым идут молодые нац. школы историков стран Азии и Африки вначале преобладание интереса к чисто политич. истории, затем появление работ, охватывающих более широкую тематику, в частности историю культуры, наконец, усиление внимания к проблемам экономич. истории, характерен для общего развития мировой ист. науки. В Индии экономич. истории посвящены работы Р. Ч. Дата, Д. Р. Гадгила, В. Раманадхана; на Цейлоне Г. П. Мендиса, М. Варнасурья; в ОАР Рашида аль-Баррави; в Иране Ахмеда Хумана, Джазаири; в Турции О. Л. Баркана, М. Акдага.

Для И. многих стран характерно растущее внимание к новейшему периоду истории (в Сирии Наджиб Арманази, в Объединенной Арабской Республике Ш. А. аш-Шафии; в Ираке Абд-ар-Раззак; в Иране X. Макки, Лисани; в Мальгашской Республике Жак Рабеманандзара и др.).

Углубляется специализация историков не только по отд. периодам, но и темам и проблемам внутри этих периодов. Если раньше для ист. науки в странах Азии и Африки были типичны ист. соч. типа хроник, общие очерки полупопулярного характера или, во всяком случае, на очень широкую тему, то теперь все чаще появляются монографич. исследования.

При всей прогрессивной антиколониалистской направленности нац. И. стран Азии и Африки у нек-рых ее представителей обнаруживается стремление преувеличить роль "своей" страны в мировой истории, переоценка уровня ее развития в отд. периоды, идеализация деятелей прошлого. На выбор тем исследования, на трактовку мн. процессов отрицат. влияние оказывают зап. бурж. И., а также традиции феод. И. (идеализация прошлого), реакционные политические идеи, религ., нац. племенная рознь. Так, пакистанские историки изучают преимущественно те периоды средневековья, когда во главе инд. гос-в стояли мусульм. правители; при написании истории нац.-освободит. борьбы их занимает гл. обр. движение мусульман, к-рое искусственно отрывается от общей борьбы народов Индии против англ. колон. господства. В то же время для ряда историков Индии характерна тенденция умалить роль мусульман в антиколониалистских движениях.

В борьбе с зап. бурж. европоцентризмом в И. националистич. антиимпериалистич. И. стран Азии и Африки иногда противопоставляет ему стремление выдвинуть на первый план гос-ва Азии (азиоцентризм), доказать, что Африка идет особым путем, отличным от истории других континентов (теория африканской исключительности). Националистич. концепции исходят из признания "исключительности" развития своей страны. Напр., в кн. "История и культура индийского народа" (главный редактор Р. Ч. Маджумдар) проводится мысль, что история Индии есть воплощение "творческого гения" ариев.

Несмотря на растущее внимание к материальным факторам в истории, значит. часть совр. нац. историков в этих странах не считает их определяющими в ист. процессе, а лишь одним из равноценных факторов. Нек-рые индийские историки (напр., К. М. Панникар) объясняют историю Индии "коллективной психологией", сменой идей. Наряду с откровенным идеализмом встречаются агностицизм и прагматизм в подходе к изучению истории; нек-рые ученые призывают заниматься только описанием фактов.

Ученые-марксисты ведут решит. борьбу как против преувеличения роли народов Европы во всемирной истории, так и против раздувания роли народов к.-л. др. части света, выступая за объективный показ конкретного вклада каждого народа, большого или малого, во всемирно-ист. процесс.

В борьбе с бурж. теориями, в противовес им, под влиянием методологии марксизма, отражая воздействие идей нац.-освободит. движения и независимого развития народов Востока, развивается прогрессивное направление молодой нац. И. стран Азии и Африки, к-рому все больше уступает дорогу прозападная и традиционно-феод. И.

В странах Востока, строящих социализм, господствующей стала марксистская И.

Ун-ты, науч. учреждения и ист. об-ва стран Азии и Африки становятся важными науч. центрами изучения нац. истории и подготовки нац. кадров (нек-рые из них возникли после 2-й мировой войны, напр. Индонезийский ун-т, осн. в 1950; ун-т в Гане, осн. в 1948, и т. д.; Об-во историков Ганы, осн. в 1952; Научно-исследоват. ин-т истории Индонезии, осн. в 1959, и т. д.). Важнейшие науч. учреждения см. в статьях о странах.

* * *

См. также статьи: Античность, Древний мир, Древний Восток, Медиевистика, Новая история, Новейшая история, Арабистика, Африканистика, Ассириология, Византиноведение, Востоковедение, Египтология, Индология, Иранистика, Славяноведение, Синология, Тюркология, статьи об отдельных направлениях ист. науки, ист. школах, отдельных историках, а также историографич. экскурсы к статьям о крупных событиях истории (напр., Великая Октябрьская социалистическая революция).-***-***-***-

Историография как научная дисциплина, изучающая историю исторической науки

Исследуя появление и накопление научно-ист. знаний, развитие ист. мысли, становление и прогресс ист. науки, И. призвана раскрыть закономерности различных этапов ист. познания и ист. мышления, изучить осн. содержание и методы становящегося все более глубоким и полным процесса отражения ист. наукой социально-историч. действительности. Историографич. исследования осуществляются на основе тех принципов, к-рые в данную эпоху присущи тому или иному направлению ист. познания, всегда связанного с определенными клас. силами современности и выполняющего определенные социальные функции. Вместе с тем задачи историографич. исследований диктуются потребностями развития самой ист. науки и находятся в прямой зависимости от достигнутого уровня ист. познания и ист. мышления и методов исследования.

Историографич. исследования непосредственно связаны с общими проблемами истории как науки. Прослеживая пути развития ист. познания, они позволяют выяснить движущие силы прогресса ист. науки, закономерности появления и смены различных направлений и школ, меру объективной истинности созданных ими концепций, значение последних для обществ. жизни своего времени и для развития ист. науки. Историографич. анализ, включающий в себя выяснение вопроса, насколько та или иная ист. концепция выдержала проверку социально-ист. практикой, вплотную подводит к теоретич. обобщению опыта ист. исследований. Необходимость историографич. исследований для развития ист. науки диктуется также тем, что развитие ист. познания требует, как правило, критической проверки ранее использовавшихся приемов интерпретации ист. фактов, установления степени их достоверности и, вместе с тем, нового осмысления уже накопленного фактического материала. Последнее становится объективно необходимым в результате обнаруживающегося в ходе истории нового значения и смысла уже известных фактов, являющихся звеньями непрерывно растущей цепи взаимосвязанных исторических событий.

И. имеет след. осн. аспекты исследования:

1) Выяснение социальной основы ист. познания на каждом этапе его развития, определение его социальных функций в разные эпохи и того, как они осуществлялись. Этот аспект исследования позволяет установить взаимоотношение ист. науки и современности. Рассматривая взаимоотношение ист. науки и современности, И. изучает важнейший источник партийности ист. познания, устанавливает зависимость результативности ист. познания от социальных позиций историка.

2) Изучение теоретико-методологич. принципов, присущих каждому направлению ист. мысли. Для этого требуется раскрытие связей между ист. наукой, с одной стороны, и философией, социологией, политэкономией, теориями гос-ва и права, теоретич. естествознанием с другой. При этом изучение теоретико-методологич. принципов не может быть сведено лишь к анализу совокупности соответствующих общетеоретич. высказываний историков той или иной школы, но предполагает анализ применения теоретико-методологич. положений в практике ист. исследований.

3) Анализ источниковедч. базы ист. работ, характера использования источников, конкретных методик исследования. Изучение И. в этом аспекте позволяет осветить своеобразие методов исследования, свойственных различным направлениям ист. мышления, определить место каждой школы в установлении и систематизации ист. фактов, выяснить взаимоотношение методологии и методики ист. исследования.

4) Анализ проблематики ист. исследований, ее развития и расширения как важнейшего проявления прогресса ист. познания и как проявление социально-экономич. и политич. требований данной исторической эпохи.

5) Исследование ист. концепций, созданных различными направлениями и школами ист. мысли. Анализ ист. концепций позволяет, с одной стороны, проследить процесс преодоления отживших ист. представлений, а с другой выяснить момент преемственности в развитии ист. науки, использование объективно истинных результатов предшествующих периодов этого развития в новых условиях. На этой основе конкретнее изображается борьба представителей разных школ по актуальным для данного времени вопросам истории.

6) Изучение организации и форм исследовательской работы в области истории, включая систему науч. учреждений и архивов, вопросы подготовки кадров, издательской деятельности, форм использования и пропаганды ист. концепций и т. д.

Различные аспекты историографич. исследования тесно связаны между собой. Лишь комплексное изучение историографич. материала позволяет научно воспроизвести как осн. линии истории ист. науки в целом, так и отдельные существенные явления этой истории, дает возможность использовать опыт ист. познания для разработки проблем, актуальных с точки зрения изучения истории в наши дни. Изучение историографич. проблем в совр. условиях требует от исследователя высокого уровня общеисторич. культуры, хорошего владения конкретно-ист. материалом, овладения марксистско-ленинской теорией, позволяющего творчески применять к анализу историографич. явлений и процессов категории диалектич. и ист. материализма, без чего немыслимо последовательно научное познание истории ист. науки.

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Немецкая идеология, К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 3, с. 16-49; их же, Рецензии из "Neue Rheinische Zeitung. Politisch-Г–konomische Revue", там же, т. 7, с. 218-233; Энгельс Ф., Из фрагментов к работе "История Ирландии", там же, т. 16; его же, "Анти-Дюринг", там же, т. 20 (особенно с. 16-27, 267-277); его же, Происхождение семьи, частной собственности и гос-ва, там же, т. 21 (см. указатель имен); его же, Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии, там же; его же, Похороны Карла Маркса, К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., 1 изд., т. 15; Маркс К. и Энгельс Ф., Избр. письма, М., 1953 (особенно стр. 61-64, 80-83, 121-122, 200-202, 360-361, 372, 376-377, 392, 404-411, 420-431, 453-456, 469-471, 488-490); Ленин В. И., Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов, Соч., 4 изд., т. 1, с. 121-125; его же, Экономич. содержание народничества и критика его в книге г. Струве, там же, с. 380-381; его же, Некритич. критика, там же, т. 3, с. 557-559; его же, Партийная организация и партийная литература, там же, т. 10; его же, Материализм и эмпириокритицизм, там же, т. 14 (особенно с. 328); его же, Три источника и три составных части марксизма, там же, т. 19; его же, Еще одно уничтожение социализма, там же, т. 20; его же, Карл Маркс, там же, т. 21.

Плеханов Г. В., К вопросу о развитии монистич. взгляда на историю, Избр. философ, произв., т. 1, М., 1956, с. 507-730; Покровский М. H., Ист. наука и борьба классов, в. 1-2, М.-Л., 1933; Тюменев А., Марксизм и бурж. ист. наука, в кн.: Академия наук СССР. Памяти К. Маркса. Сб. ст. к пятидесятилетию со дня смерти. 1883-1933, Л., 1933; Никитина В. Б., Паевская Е. В., Позднеева Л. Д., Редер Д. Г., Литература древнего Востока, М., 1962; Вайнштейн О. Л., Историография средних веков..., М.-Л., 1940; Косминский Е. A., Историография средних веков..., М., 1963; его же, Проблемы англ. феодализма и историографии средних веков. Сб. ст., М., 1963; Алпатов М. A., Политич. идеи франц. бурж. И. XIX в., М.-Л., 1949; Реизов Б. Г., Франц. романтич. И. (1815-1830), Л., 1956; Данилов А. И., Проблемы агр. истории раннего средневековья в нем. И. конца XIX нач. XX вв., М., (1958).

Очерки истории ист. науки в СССР, т. 1-3, М., 1955-63; Тихомиров М. Н., Начало рус. И., "ВИ", 1960, No 5; Черепнин Л. В., Рус. И. до XIX в., М., 1957; Рубинштейн Н. Л., Рус. И., М., 1941; И. истории СССР с древнейших времен до Вел. Окт. социалистич. революции, под ред. В. Е. Иллерицкого и И. А. Кудрявцева, М., 1961; Шапиро А. Л., Рус. И. в период империализма, Л., 1962; Бузэскул В. П., Всеобщая история и ее представители в России в XIX и нач. XX вв., ч. 1, Л., 1929; Бартольд В., История изучения Востока в Европе и России, 2 изд., Л., 1925; Очерки по истории рус. востоковедения, сб. 1-6, М., 1953-63.

Двадцать пять лет ист. науки в СССР, (1917-1942), М.-Л., 1942; Постовская Н. M., Изучение древней истории Ближнего Востока в Советском Союзе (1917-59), М., 1961; Дилигенский Г. Г., Утченко С. Л., Сов. И. античности, "ВИ", 1958, No 1; Дилигенский Г. Г., Маринович Л. П., Изучение истории античного мира в 1956-1960 гг., "ВДИ", 1961, No 4; Сорок лет сов. медиевистики и ее осн. задачи, в сб.: Ср. века, 1957, в. 10; Косминский Е. A., Гутнова Е. В., Сидорова Н. A., Сорок лет сов. медиевистики, "ВИ", 1957, No 11; Византиноведение в СССР за 40 лет, Визант. врем., 1958, т. 13; Удальцова З. В., Литаврин Г. Г., Сов. византиноведение в 1955-1960 гг., там же, 1963, т. 22 (весь том посвящен вопр. развития византиноведения); Ефимов А. В., Изучение в СССР новой истории за сорок лет (1917-1957), "ВИ", 1957, No 10; Королюк В. Д., Хренов И. A., Итоги и задачи славистических исследований в СССР (1945-1959 гг.), "ВИ", 1960, No 6; Актуальные проблемы славяноведения, "Краткие сообщения Ин-та славяноведения", No 33-34, М., 1961; Михайлов С. С., Изучение Лат. Америки в Сов. Союзе, "ВИ", 1962, No 4; Soviet orientology between the XXV and XXVI Congr. of Orientalists, Moscow, 1963; Струве В. В., Сов. востоковедение за сорок лет, "Уч. зап. Ин-та востоковед. АН СССР", т. 25, 1960; Сов. ист. наука от XX к XXII съезду КПСС. Сб. ст., ч. 1-2, М., 1962-63 (обширная библ.); Жуков Е. M., XXII съезд КПСС и задачи сов. историков, "ВИ", 1961, No 12; И. социалистич. и коммунистич. строительства в СССР, М., 1962; Вопр. И. и источниковедения истории рабочего класса СССР, Л., 1962; Нек-рые проблемы истории сов. общества (историография), М., 1964; Всесоюзное совещание о мерах улучшения подготовки научно-педагогич. кадров по ист. наукам, М., 1962; О методологических вопросах ист. науки, "ВИ", 1964, No 3.

Мацек И., Чехослов. ист. наука в период завершения стр-ва социализма, "ВИ", 1960, No 3; Памлени Э., Развитие ист. науки в Венгрии в 1957-1958 гг., "ВИ", 1960, No 3; Вяткин Р. В., Тихвинский С. Л., О нек-рых вопросах ист. науки в КНР, "ВИ", 1963, No 10; Pietrzak-Pawlowska J., Les études historiques en Pologne au début de 1960, "Rev. hist.", 1960, 84 année, t. 224, tasc. 1; Historische Forschungen in der DDR, В., 1960; 25 ans d'historiographie tchécoslovaque, 1936-1960, Praha, 1960; Манби Л. М., Нек-рые вопросы развития прогрессивной И. в Англии, "ВИ", 1963, No 5.

Ritter M., Die Entwicklungsgeschichte der Geschichtswissenschaft, Münch.-В., 1919; Barnes H. E., A history of historical writing, 2 ed., N. Y., (1962); Howald E., Vom Geist antiker Geschichtsschreibung, Münch.-В., 1944; Fueter E., Geschichte der neueren Historiographie, 3 Aufl., Münch.-В., 1936; Thompson J. W., Holm B. J., A history of historical writing, v. 1-2, N. Y., 1942; Brandi K., Geschichte der Geschichtswissenschaft, 2 Aufl., Bonn, 1952; Gooch G. P., History and historians in the 19th century, 2 ed., N. Y., 1952; Geyl P., From Ranke to Toynbee. Five lectures on historians and historiographical problems, Northampton, 1952; The development of historiography, ed. by M. A. Fitzsimons, A. G. Pundt and Ch. E. Nowell, Harrisburg. (1954); Powicke F. M., Modern historians and the study of history, L., 1955; Stern F. R., The varieties of history from Voltaire to the present, N. Y., 1956; Histoire et historiens depuis cinquante ans. Méthodes, organisation et résultats du travail historique de 1876 а 1926, v. 1-2, P., 1927-28; Relazioni del X Congresso Internazionale di Scienze Storiche, v. 6, Firenze, (1955). (Историогр. обзоры: Momiglano A., Sullo stato presente degli studi di storia Antica; Vercauteren F., Rapport général sur les travaux d'histoire du Moyen âge de 1945 а 1954 (краткое изложение "ВИ", 1956, No 4); Ritter G., Leistungen, Probleme und Aufgaben der internationalen Geschichtsschreibung zur neueren Geschichte (16-18 Jahrhundert); Renouvin P., L'orientation actuelle des travaux d'histoire contemporaine; Sidorov A. L., Hauptprobleme und einige Entwicklungsergebnisse der sowjetischen Geschichtswissenschaft; Lesnodorski B., Les sciences historiques en Pologne au cours des années 1945-1955; Ferrabino A., La liberta dello storico); Hundert Jahre "Historische Zeitschrift" 1859-1959, "HZ", 1959, Bd 189; Literaturberichte über Neuerscheinungen zur auГџerdeutschen Gesehichte, "HZ", 1962, Sonderheft 1.

Studien über die deutsche Geschichtswissenschaft, Bd 1, В., 1963; Wegele F., Geschichte der deutschen Historiographie..., Münch.-Lpz., 1885; Below G. v., Die deutsche Geschichtsschreibung von den Befreiungskriegen, bis zu unseren Tagen, 2 Aufl., Münch.-В., 1924; Srbik H. v., Geist und Geschichte vom deutschen Humanismus bis zur Gegenwart, Bd 1-2, Münch., 1950; Jullian C., Extraits des historians français du XIX siècle, 6 éd., P., 1922; Halphen L., L'histoire en France depuis cent ans, P., 1914; Stadler P., Geschichtsschreibung und historisches Denken in Frankreich 1789-1871, Zürich, 1958; Füssner F. S., The historical revolution; English historical writing and thought 1580-1640, N. Y., 1962; Some modern historians of Britain, N. Y., 1951; Croce B., Storia della storiografia italiana nel secolo decimo-nono, v. 1-2, 3 ed., Bari, 1947; Dahl О., Norsk historioferskning i 19. og 20. arhundre, Oslo, 1959 (рец. "ВИ", 1962, No 3); Rosenthal F., A history of Muslim historiography, Leiden, 1952; Fück J., Die arabischen Studien in Europa, Lpz., 1955; Historians of the Middle East, L., 1962; Historians of India, Pakistan and Ceylon. Ed. by C. H. Philips, L., 1961; Markov W., Afrikanische Geschichtsschreibung heute, ZGW, 1964, H. 1.

Кон И. С., Философ. идеализм и кризис бурж. ист. мысли, М., 1959; его же, Бурж. философия истории в тупике. "ВИ", 1960, No 12; Против фаш. фальсификации истории. Сб. ст., М.-Л., 1939; Данилов А. И., Теоретико-методологич. проблемы ист. науки в бурж. историографии ФРГ, в сб.: Ср. века, в. 15, 1959; Бертольд В., "...Голодать и повиноваться" (И. на службе герм. империализма), пер. с нем., М., 1964; Виноградов К. Б., Очерки англ. И. нового и новейшего времени, Л., 1959; Кунина А. Е. и Марушкин Б. И., Миф о миролюбии США, М., 1960; Кунина А. Е., Методологич. поиски в амер. бурж. И., "ННИ", 1964, No 2; Против фальсификации истории. (Сб. ст.), М., 1959; Критика новейшей бурж. И., Сб. ст., М.-Л., 1961; Против бурж. фальсификации истории сов. общества, М., 1960; Критика бурж. концепций истории России периода феодализма, Сб. ст., М., 1962; Черняк Е. В., Бурж. И. рабочего движения, М., 1960; его же, И. против истории, М., 1962; его же, Адвокаты колониализма, М., 1964; Зельин К. К., Бергер А. К., Штаерман Е. M., О нек-рых направлениях в совр. бурж. И. античности, "ВДИ", 1959, No 1; Вайнштейн О. Л., Новейшая бурж. лит-ра по истории ист. науки, "ВИ", 1956, No 3; Сб. Средние века, в, 18, 1960 (весь вып. 18 посвящен проблемам И.); Историографич. сб. Воронеж, 1960; Историографич. сб. Саратов, 1962; Методологич. и историографич. вопросы ист. науки. Сб. ст., в. 1-2, Томск. 1963-64.

Основные авторы: А. И. Данилов (история историч. науки до возникновения марксистской И. включительно, И. как науч. дисциплина). Томск, Е. Б. Черняк (И. со 2-й пол. 19 в. до 1917 и бурж. И. с 1917). Москва. В написании статьи принимали участие также: А. М. Сахаров (рус. И.), Д. К. Шелестов (часть материала по сов. И.), В. Я. Никифоров, В. А. Тюрин, Л. Р. Гордон-Полонская, Н. А. Кузнецова, Г. И. Левинсон, А. С. Тверитинова (И. стран Востока).